– Превосходная идея! Заодно совместим приятное с полезным. Скоро приедут их школьные учительницы Ирина Алексеевна и Раиса Яковлевна. Вот мы и ботанику вспомним, и историю повторим…
На Быстрова как будто вылили ведро холодной воды.
Он как-то съежился и сник:
– Мне вообще-то домой пора… Я маме обещал вернуться к семи часам.
– Не понимаю, – удивился Максим Емельяныч. – Куда тебе торопиться? В доме вроде даже все оконные стекла целы…
– Я с Вовкой, – твердо заявил Сережа Фрейман. – Вечером по телевизору «Ну, погоди!».
– А у меня билеты на индийский фильм, – сказала Маша Мусина.
Напрасно Алла уговаривала всех остальных. Дети поспешно одевались. Алла нехотя последовала их примеру.
Голоса ребят смолкли за садовой калиткой. Дядя Вася осторожно выглянул из шкафа (в суете проводов никто и не заметил, как он успел туда забраться) и театральным шепотом произнес:
– Лично я не верил до последнего момента. Максим Емельяныч, ты специально вызвал учительниц из Москвы?
– Да я думаю, они и не собираются приезжать, – пожал плечами Максим Емельяныч. – Сказал первое, что пришло в голову.
– Большой педагог! – восхитился дядя Жора.
* * *
Утром, лишь только Женя проснулся и громко зевнул, в комнату вбежал кот Васька, держа в зубах листок бумаги. Мальчик взял листок и прочел:
Дорогой Женя! Мы ушли на работу. Вернемся часам к пяти. Завтрак на столе, обед – на плите. Обязательно разогрей. Отдыхай, гуляй, развлекайся и не делай глупостей! Иначе, честное слово, насовсем закроем погреб.
Внизу приписка: «Телевизор не включай! Барахлят лампы…»
Женя позавтракал, вымыл посуду, подмел в комнатах.
Чем бы еще заняться? Поиграть с котами? Но Васька и Георгий, измученные вчерашним нашествием ребят, мирно спали. Читать, как дядя Жора советовал, «Бориса Годунова»?
Нет, хватит крови, интриг, убийств и сражений! Женя честно выполнит наказ взрослых, он не станет ввязываться в авантюры (то есть не будет делать глупостей). Надо выбрать какое-нибудь безобидное «путешествие». Кстати, пора бы выяснить историю злополучной козы крестьянина Сидора, а там можно и завернуть на огонек к Ученому Пимену.
Женя накинул на плечи куртку, пересек сад, спустился в погреб и нашел на дверце в стене клавишу с надписью: «Русские пословицы и поговорки».
Садясь на тележку и пристегивая ремни, мальчик насвистывал бодрую мелодию. Он ни сколько не волновался. Действительно, путешествия во Времени стали для Жени привычным занятием. Вроде посещения школы… Зажмуришь глаза, не успеешь оглянуться – глядь, уже в другой эпохе.
…Он выскочил из крайней избы и очутился на улице старой русской деревни. Добротные бревенчатые избы с резными наличниками, крестьяне в белых вышитых рубашках, светловолосые девушки в длинных льняных платьях – все это было хорошо знакомо Жене по фильмам «Кощей Бессмертный» и «Василиса Премудрая».
– Чего зенки вылупил, отрок? – провор чал толстый поп, перебирая костяные четки. – Заждались тебя. Проспишь так второе пришествие!
Женя увидел, что находится в компании четырех мальчиков, одетых, как и он сам, в черные монашеские рясы. Каждый держал в руках свиток толстой восковой бумаги, на животе болталась привязанная за веревочку глиняная чернильница, за ухом торчало гусиное перо.
– Помолясь, приступим, отроки, – сказал поп, икнув и перекрестив рот. – Будьте зело прилежны, чтоб не растекашеся мыслию по древу. И запишем забавные словеса мужицкие, дабы потрафить нашему настоятелю, Ученому Пимену. А ежели кто станет галок считать, выдеру плетьми и посажу в темницу на хлеб и воду. Ну, с богом!
Процессия неторопливо двинулась, осторожно ступая босыми ногами по сухой, колкой траве. Видимо, не в первый раз появлялась на улице ученая братия, ибо никто не смотрел в их сторону.
Крестьяне продолжали заниматься своими обычными делами. Лишь один старичок на завалинке проводил попа прищуренным взглядом и одобрительно крякнул:
– Каков поп, таков и притоп!
Отроки обмакнули перо в чернильницы и занесли слова старичка на бумагу. Женя успел записать быстрее всех, а потом из чистого любопытства заглянул в бумагу своего соседа. Мальчишка дрожащей рукой царапал: «Каков поп, таков и приход!»
– Почему приход? – возмутился Женя. – Неправильно пишешь.
– Кто неправильно пишет? – взревел поп, останавливаясь. – Уши оборву.
Мальчишка в страхе зажмурился и втянул голову в плечи. Женя пожалел служку и успокоил попа:
– Нет, мне показалось, все правильно. Пошли дальше.
Молодуха высунулась из окна и крикнула через плетень своей соседке:
– Анисья, пошто гостей не зовешь? Не красна изба углами, а красна пирами!
Когда Женя посмотрел на свиток третьего служки, там было нацарапано: «красна пирогами». Служка, поймав Женин недоуменный взгляд, облизнулся, проглотил слюну и пояснил:
– С утра не жравши, пирога страсть как хочется!
Озорная девушка выбежала на улицу и крикнула подружке:
– Манька, ищи Егорку в стогу сена! Служки обмакнули перья в чернильницы и аккуратно вывели на свитке: «Ищи иголку в стогу сена».
«Ну, как восстановить истинное значение пословиц? – лихорадочно думал Женя. – Надо срочно что-то предпринять! Но что?»
День выдался солнечный, погожий. По случаю какого-то церковного праздника крестьяне не работали в поле, а возились около изб, занимались своими домашними делами, перекидываясь шуточками да прибауточками.
Служки усердно обмакивали перья в чернильницы.
Бабы у колодца хвастались:
– У семи нянек – дитя безгласно, тихий ребятенок.
Служки проворно записывали: «У семи нянек – дитя без глазу».
Солнце припекало. (Невезучий человек Женя Сидоров! Как правило, он попадает из зимы в лето без всякой акклиматизации, и вечно солнце припекает ему голову.) Но в черных рясах было действительно жарко, и поп, остановившись у одной избы, постучал в дверь.
– Хозяйка, прими слуг господних, угости, чем бог пошлет!
Хозяйка, кланяясь и крестясь, пригласила в дом. Монахи вошли в горницу, расселись по лавкам. Хозяйка выставила на стол жбан с квасом, лук и ковригу черного хлеба.
Поп недовольно поморщился:
– На прошлой неделе молочком и сметаной потчевала. Наш господь мясца не посылал?
– Бог дал – бог взял, – сурово ответила хозяйка. – Вчерась от боярина приезжали. Нашу корову-кормилицу отобрали. Отобрали, как Сидорову козу.
– Где коза? Какая коза? – подскочил Женя, краем глаза замечая, что служки окунули перья в чернильницы.
– У соседа, у Сидора, – запричитала хозяйка, – коза была. Гладкая, послушная, нраву кроткого. От боярина приезжали, лучшую скотину выбирали. Выбрали мою буренушку, выбрали, как Сидорову козу.
Хозяйка всхлипнула и выскользнула из горницы. Поп отломил большой кусок ковриги, обмакнул его в квас и принялся за еду. Служки последовали его примеру.
Сидорову тоже хотелось пить, но сейчас он забыл все на свете. Он быстро заглянул в исписанные свитки иноков. Конечно, у одного было: «Отодрали, как Сидорову козу», у другого: «Выдрали, как Сидорову козу». Вот она, разгадка проклятой козы! Видно, тяжелое житье у служек, раз им всюду порка мерещится…
Женя собрал свитки и бросил их на стол.
– Батюшка, – громко заявил Женя, – тут сплошная путаница. Все неверно записано. Только что хозяйка сказала: ее корову отобрали, как Сидорову козу. Отобрали, а не отодрали.
Чавканье за столом прекратилось. Поп по багровел и стукнул кулаком так, что подпрыгнул жбан с квасом.
– Ежели стервецы ошиблись, я их сам отдеру, как Сидорову козу! То есть я отберу у них хлеб и квас, заточу в подземелье, пущай голыми коленями стоят на горохе, грамматику учат!
Четыре пары детских глаз умоляюще смотрели на Женю.
Как честный советский пионер, как человек принципиальный, он должен восстановить историческую правду. Ради справедливости Женя готов жертвовать собой, однако сейчас речь шла о наказании четырех мальчишек. Нелегкий выбор! Запрут ребят в темницу, будут бить, мучить – и все из-за какой-то козы!
Страдая от того, что вынужден солгать, Женя пробормотал:
– Кажется, я ошибся.
– Кажется – так крестись! – рассердился поп. – Не получишь сегодня квасу! Убирайся отсюдова!
Как хотелось квасу! Как хотелось есть! Увы, судьба всегда жестока к правдоискателям.
Женя вышел на улицу и столкнулся на крыльце с хозяйкой.
– Где живет Сидор? – спросил Женя.
Хозяйка указала на соседнюю избу. Напрямик по огородам Женя прокрался к окнам и вздрогнул, услышав за спиной знакомое блеянье. Мальчик обернулся. Опустив рога и тряся бородой, на него наступала коза (впрочем, это мог быть и козел). Не будь Женя абсолютно уверен, что находится в другой эпохе, он бы поклялся: это животное – точная копия той козы (или козла), которую привел на дачу Сережа Фрейман.
– Кыш, проклятая! – прошипел Женя, но упрямая коза еще ниже опустила рога, вот-вот наподдаст…
Женя отступал огородами к избе, где трапезничали монахи, а коза не отставала. Хорошо, что никто не был свидетелем Жениного позора!
Конечно, можно было при помощи тележки вернуться домой, к дяде Жоре и дяде Васе, но глупо из-за вздорной козы упустить возможность познакомиться с Ученым Пименом! Ведь монах Мисаил упоминал о нем.
Женя припустил к соседней избе. У самого крыльца коза неожиданно остановилась и преспокойно принялась щипать траву.
Ну и мерзкое животное! Все ли козы у крестьянина Сидора были такими или породу он вывел особую, но именно эту козу Женя бы отодрал с удовольствием!
В избе монахи допивали квас…
Глава XII
О пользе изучения классиков
Монах Мисаил, которого утром Женя ошибочно принял за попа – в церковной иерархии мальчик не разбирался, – привел его в келью, весьма уютную и просторную. Мисаил низко поклонился седовласому старцу, сидевшему за низким столом с зажженной лампадой, и кротко проговорил:
– Отец игумен, Ученый Пимен! Тебе хочет исповедаться послушник Сидор.
Мисаил на цыпочках удалился.
Ученый Пимен бросил на Женю многозначительный взгляд и заговорил:
– Сын мой, садись и слушай. Брат Мисаил тебя расхваливал, дескать, малый ты прилежный и зело грамотный. Вот умру я, а кто правдивые сказания перепишет? Нонче все больно хитрые стали: вместо того чтобы грамоте учиться, все в дела мирские норовят сунуться. Слыхал небось про Гришку Отрепьева? Я его грамоте обучал, а он, шельмец, тайну про невинно убиенного царевича выведал, сбежал в Литву и царем Димитрием назвался. У, нехристь, как его земля носит!
«Так это я в самое начало семнадцатого века угодил, – четко определил Женя. – Конец царствования Бориса Годунова, народные смуты. Лжедимитрий во главе польских войск идёт на Москву. Кажется, я вовремя появился. Надо рассказать Ученому Пимену о том, что ожидает Русь. Возможно, ему удастся послать гонца к царю Борису. Пусть примет какие-нибудь меры. Если, конечно, ещё не поздно».
А вслух Женя сказал:
– Святой отец, желаю исповедаться. Я видел вещий сон, будто поляки захватывают Москву и провозглашают царем Лжедимитрия, Гришку Отрепьева. Это навлечёт на Россию неисчислимые беды…
Игумен хмыкнул и подозрительно покосился на мальчика.
– Святой отец, – твердо сказал Женя, – вещий сон привиделся.
– «Вещий сон, вещий сон», – проворчал Ученый Пимен. – Ладно, допустим, сон твой вещий… Только суета все это. Земными делами вершит воля божья. Я на своем веку такого насмотрелся… Всему воля божья. Всё вернется на круги своя. Не к тебе одному вещие сны приходят. Чует мое сердце, что сейчас ко мне сам Гришка Отрепьев пожалует, важную новость привезёт.
Ученый Пимен замолк, обернулся к двери, прислушался. Дверь бесшумно приоткрылась, и в келью проскользнул невысокий, широкоплечий человек, закутанный в черную сутану. Из-под капюшона выбивались рыжие волосы, на лбу и на носу красовались две бородавки, а голубые глаза незнакомца сияли дерзко и торжествующе.
– Благослови меня, честной отец! – проговорил гость.
– Благослови господь лично тебя, Григорий, и днесь, и присно, и во веки веков, – степенно ответил старец.
Гость, прищурясь, оглядел келью (его взгляд лишь на секунду задержался на мальчике), потом одобрительно покачал головой:
– Во-первых, поздравляю тебя с повышением: ты теперь игумен… А мне, признаться, наша старая келья больше нравилась. Часто вспоминаю длинные ночи, горящую лампаду… Поздравь и ты меня – получено известие из Москвы: царь Борис волей божьей помре… Народ присягает законному царевичу Димитрию! Воевода Басманов перешёл на мою сторону. Святое дело победило. Благослови нас, честной отец!
– ВАС благословлять я не могу, – сурово ответствовал Ученый Пимен. – Ты ведёшь в столицу росейскую ляхов и католических попов.

– Политика, честной отец, политика, – смиренно возвёл очи к потолку, Григорий и перекрестился. – Тут уж ничего не поделаешь. Любишь кататься – люби и панночек возить. Однако я родного края не предам. Видишь, к тебе тайно за советом прискакал. Разреши присесть?
– Садись, в ногах правды нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19