Все южное побережье уже было в их руках, и через три порта постоянно прибывали подкрепления. Не было, к счастью, лишь железных чудовищ. Иначе мы давно уже откатились бы на север и запад, как перепуганные кролики.
Мы захватили пленников и от них узнали, что эти металлические монстры не принадлежат ализонцам. Их делают в стране, которая лежит рядом с Ализоном и сейчас воюет на другом конце мира. Вторжение ализонцев должно было подготовить путь для нападения более могущественной армии.
Ализонцы, несмотря на высокомерие, казалось, сами боялись тех, чьим оружием пользовались. Угрожали страшной местью, когда та держава закончит войну и обратит свою мощь на нас.
Лорды поняли, что сейчас не время думать о будущем. Наш долг — защитить свою родину и изгнать пришельцев из Долин. В душе мы были уверены, что конец не за горами. Но о капитуляции никто не помышлял. Судьба пленников, попавших в руки врага, была ужасна. Смерть казалась милосердием по сравнению с тем, что их ждало.
В лагере, когда я вернулся из разведки, меня ждал гонец от лорда Имгри. Он сообщил, что получено известие, переданное с помощью костров и щитов. Лорд, расшифровав послание, срочно отправил за мной гонца.
Передача сообщений с помощью костров и отражающих свет щитов широко применялась в нашей стране. Каким образом известие могло касаться меня, было неясно. Усталый и голодный, я схватил кусок хлеба и вскочил на свежую лошадь.
Из всех лордов, входивших в Совет, лорд Имгри был мне наиболее чужд; он стоял как-то в стороне.
Но был очень хитер и умен: ему мы в значительной степени обязаны своими успехами. Внешность лорда, казалось, полностью соответствовала характеру.
Лицо его было непроницаемо, я никогда не видел на нем улыбки. Имгри использовал людей, как марионеток, но относился к ним бережно: заботился, чтобы все были сыты, устроены на ночлег. Сам он делил со своим отрядом все трудности походной жизни.
Имгри уважали, боялись, охотно ему подчинялись, но я не могу поверить, чтобы его кто-нибудь любил.
Вскоре я уже был в лагере лорда. Голова кружилась от недостатка сна, пищи, от долгой езды верхом. Я старался твердо стоять на ногах, когда соскочил с коня.
Это было делом чести — предстать перед лордом Имгри с выражением холодной невозмутимости на лице.
Имгри не так стар, как мой отец, но, казалось, никогда и не был молодым. Словно бы с самой колыбели он все планировал и предусматривал: если не свои действия, то изменения внешней ситуации.
В камине простого крестьянского дома горел огонь.
Лорд стоял перед ним, вглядываясь в пляшущие языки пламени, как будто старался что-то прочесть в их игре.
Его люди расположились вокруг; только оруженосец сидел на стуле возле камина и начищал грязной тряпкой шлем. Над огнем висел котелок, распространяя по комнате аромат. Мой рот невольно наполнился слюной, хотя прежде я бы с презрением отнесся к столь скудному ужину.
Когда я затворил дверь, лорд повернулся и взглянул на меня своим проницательным взором, который был его главным оружием. Усталый, измученный, я собрал все силы и твердо встретил этот взгляд.
— Керован из Ульмсдейла. — Он не спрашивал, он удостоверял факт.
Я поднял руку, приветствуя его, как приветствовал бы любого лорда.
— Я здесь.
— Ты опоздал.
— Я был в разведке. И поехал сюда, как только получил послание, — ровным голосом ответил я.
— Так. И что же ты узнал?
Сдерживая себя, я рассказал, что мы видели, когда ездили по вражеским тылам.
— Значит, они передвигаются по Калдеру? Да, реки для них служат удобными дорогами. Но я хочу поговорить об Ульмсдейле. Пока они высадились только на юге, но с тех пор, как пал Джорби…
Где находится этот Джорби? Я настолько устал, что не мог представить себе карту.
— Это порт в Вестдейле? — спросил я.
Лорд Имгри пожал плечами.
— Если он еще не сдан неприятелю, то падет непременно в ближайшем будущем. И тогда перед врагом откроется путь дальше на север. За мысом Черных Ветров единственный порт — Ульм. Если они захватят его и высадят там большие силы, мы будем раздавлены, как раковина маракса на кухонном столе.
Этих слов было достаточно, чтобы заставить меня забыть об усталости. Я привел с собой небольшой отряд, но потеря каждого человека — это чувствительный удар по Ульмсдейлу. С тех пор, как мы вступили в войну, мы потеряли пятерых, а трое тяжело ранены и вряд ли когда-нибудь смогут взять в руки оружие. Если враги нападут на Ульмсдейл, то мой отец и его люди не отступят. Но им не устоять перед бронированными чудовищами ализонцев. Значит, погибнет все, что было мне родным.
Лорд Имгри взял блюдо, положил туда кусок дымящегося мяса из котла и сделал приглашающий жест.
— Ешь. Мне кажется, сейчас это тебе нужнее всего.
В его приглашении не было ни тени гостеприимства, но меня не надо было уговаривать. Оруженосец поднялся и уступил мне стул. Я скорее упал, чем сел на него, схватил мясо, которое было еще очень горячим, и стал греть замерзшие руки, перекидывая кусок с ладони на ладонь.
— У меня уже давно нет никаких вестей из Ульмсдейла. В последний раз… — Я перебирал в памяти прошедшие дни; казалось, будто я все время уставал до изнеможения, промерзал до костей, голодал как собака…
— Тебе нужно отправиться на север, — Имгри снова отошел к огню и говорил, не глядя на меня. — Мы не можем выделить тебе отряд. Поедешь с одним оруженосцем.
Я был горд, что он считает меня способным проделать опасное путешествие без вооруженного эскорта.
Должно быть, мои рейды в тыл противника доказали, что я вполне зрелый воин и не нуждаюсь в особой защите.
— Могу поехать и один, — коротко сказал я. И начал пить бульон прямо из тарелки, так как ложки мне не дали. Бульон согревал меня, я наслаждался теплом и сытостью.
Имгри не возражал.
— Хорошо. Отправишься утром. Я сам сообщу твоим людям, так что можешь спать здесь.
Я провел ночь на полу, закутавшись в плащ. А утром, захватив два куска хлеба, уселся на свежую лошадь, которую подвел оруженосец. Лорд Имгри не попрощался со мной и не пожелал мне счастливого пути.
Путь на север был не прост. Для скорости приходилось сворачивать на овечьи тропы, нередко я даже спешивался, чтобы провести лошадь по крутым горным склонам.
У меня был с собой кремень, так что я мог разводить огонь, чтобы согреть и осветить заброшенные пастушеские хижины, где останавливался на ночь. Но я этого не делал, так как говорили о том, что в последнее время волки собрались в громадные стаи. Шла война, и на местах боев для них оставалось много поживы.
Иногда я проводил ночи в маленьких крепостях, где перепуганные люди, разинув рот и замирая от страха, слушали последние новости. Изредка останавливался в придорожных гостиницах. Путешественники расспрашивали меня не так жадно, но слушали очень внимательно.
На пятый день пути я увидел Кулак Великана, самую большую вершину моей родной страны. Над головой у меня плыли облака, холодный ветер рвал одежду. Я решил, что следует двигаться побыстрее.
Каменистые тропы утомили лошадь, и я хотел выбрать дорогу полегче. Но это было невозможно: слишком много времени ушло бы даром.
Я продолжал идти овечьими тропами. И все же это не спасло меня. Враг, должно быть, расставил дозорных на всех путях в долину. И я сам шел в ловушку. Да, я шел в ловушку с беспомощностью овцы, которую ведут на бойню.
Здесь сама природа создала прекрасные условия для западни. Я ехал по узкой тропе, по самому краю пропасти. Вдруг мой конь опустил голову и тревожно заржал. Но предостережение запоздало. Сокрушительный удар заставил меня выпустить поводья. Я обмяк и свалился с лошади.
Мрак вокруг меня — мрак и боль, которая надвигалась и удалялась с каждым вздохом. Словно сквозь туман я сообразил, что лежу головой вниз в зарослях кустарника.
После падения я, видимо, покатился в пропасть, и только эти кусты спасли меня, остановив. Нападавшие наверняка решили, что я разбился насмерть. А может быть, они спускаются, чтобы добить меня камнями?
Но я думал лишь о боли во всем теле и хотел только изменить позу, чтобы мне стало полегче. Я долго барахтался, прежде чем осознал, что нужно сделать. И тут снова покатился вниз, во мрак.
Второй раз я очнулся от того, что ледяная вода горного источника заморозила мне щеку. Со стоном я приподнял голову, пытаясь откатиться от ручья. Но руки не слушались меня, и я упал лицом в воду.
Жгучий холод пробрал еще сильнее, зато вода прояснила рассудок, привела в порядок мысли.
Сколько времени я валялся без сознания, неизвестно, но было уже темно, и на этот раз мрак не был порождением моего разума. Взошла луна, необычно яркая и чистая. Я с трудом сел.
На меня напали, конечно же, не преступники Пустыни, так как они наверняка постарались бы забрать кольчугу и оружие. Неужели подозрения лорда Имгри подтвердились так быстро? Неужели нападение на Ульмсдейл уже произошло, и я наткнулся на первый отряд разведчиков?
Да, но западня была устроена так искусно! Вряд ли это дело рук тех, с кем я воевал на юге. Нет, здесь что-то не то…
Я ощупал свое тело и с радостью понял, что все кости целы и серьезных повреждений нет. Похоже, отделался ссадинами и раной на голове. Возможно, меня защитили кольчуга и кусты. Но я дрожал от холода и возбуждения, а когда попытался встать, то обнаружил, что ноги меня не держат. Я снова рухнул на землю и судорожно ухватился за валун, чтобы не полететь вниз.
Лошади нигде не было видно. Увели нападавшие? Где они теперь? Эти мысли заставили меня обнажить меч. Так я и лежал, тяжело дыша и положив меч на колени. До крепости было недалеко. Если бы я мог встать и идти, то быстро добрался бы до первых пастбищ. Но каждое движение причиняло мне невыносимую боль. Дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы. Я до крови прикусил губу и лишь тогда взял себя в руки.
Мне здорово повезло, что я остался жив. Но сейчас я был беззащитен. Значит, пока я не наберусь сил, нужно двигаться очень медленно и осторожно.
Вокруг раздавались только обычные ночные звуки — птицы, звери… Ветер стих, и ночь была неестественно безмолвной. Она как будто выжидала. Кого?
Чего?
Я осторожно менял положение тела, тщательно проверяя мышцы, и наконец встал, хотя земля уходила у меня из-под ног. Мирно журчал ручеек, все было тихо. Никто не мог подобраться ко мне незамеченным.
Я сделал пару шагов, стараясь твердо ставить ноги на каменистую почву и хватаясь руками за ветки деревьев, чтобы не упасть. И вдруг увидел стену. Луна заливала ее серебряным светом.
Добредя до открытого пространства, я опустился на четвереньки и пополз между камнями.
Невдалеке показалось стадо овец, и эта мирная картина успокоила меня. Если бы здесь появились пришельцы, долина была бы уже разграблена. Но настоящие ли это овцы? У нас говорили, что многие пастухи видели стада овечьих призраков, которые иногда даже смешивались с настоящими овцами. А глухой ночью или туманным утром ни один пастух не мог дважды сосчитать овец и получить одинаковое число. Гнать такое стадо в деревню нельзя — если реальных овец и фантомов поместить в одну овчарню, то все они обратятся в призраков.
Но я отбросил эти фантастические бредни и сосредоточился на первоочередной задаче: доползти до стены.
Вскоре я добрался до места, откуда мне была хорошо видна крепость, стоявшая на каменистом холме над дорогой в Ульмспорт. Яркого лунного света было достаточно, чтобы разглядеть знамя лорда на башне.
Но на обычном месте знамени я не увидел. И как бы для того, чтобы все мне объяснить, подул ветер с востока. Он шевельнул полотнище, висящее на шпиле, и на мгновение развернул его. Этого времени мне хватило, чтобы все увидеть и понять.
Не знаю, вскрикнул ли я вслух, но внутри у меня все кричало. Знамя лорда могло быть так изодрано только по одной причине.
Значит, мой отец…
Я ухватился за стену, но не мог удержаться и упал на колени.
Ульрик из Ульмсдейла мертв. Зная это, я мог предположить, почему была устроена засада. Меня, очевидно, поджидали. Если сообщение о смерти отца и послали, то оно почему-то меня не нашло. Те, кто хотел схватить меня, должно быть, перекрыли все южные дороги в долину, чтобы я наверняка не миновал засады.
Теперь мне предстояло ступить на тропу, ведущую к опасностям. Но я еще не был готов к этому.
Сначала нужно обрести твердость духа, а уж потом идти вперед.
ДЖОЙСАНА
Хотя я и решила отослать Торосса и его родственниц прочь из Иткрипта, это было не так легко сделать. Торосе все еще был прикован к постели. Не могла же я отправить его на носилках? Но я больше не заходила в его комнату. С Ислогой и Унгильдой я тоже не разговаривала. Хорошо, что забот у меня хватало, и мне редко приходилось оказываться с ними рядом.
В костюме для верховой езды, захватив хлеб и сыр на обед, я в сопровождении оруженосца объезжала поля, проверяла посты в горах. Теперь я не снимала кольчугу и не расставалась с мечом, который подарил мне дядя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Мы захватили пленников и от них узнали, что эти металлические монстры не принадлежат ализонцам. Их делают в стране, которая лежит рядом с Ализоном и сейчас воюет на другом конце мира. Вторжение ализонцев должно было подготовить путь для нападения более могущественной армии.
Ализонцы, несмотря на высокомерие, казалось, сами боялись тех, чьим оружием пользовались. Угрожали страшной местью, когда та держава закончит войну и обратит свою мощь на нас.
Лорды поняли, что сейчас не время думать о будущем. Наш долг — защитить свою родину и изгнать пришельцев из Долин. В душе мы были уверены, что конец не за горами. Но о капитуляции никто не помышлял. Судьба пленников, попавших в руки врага, была ужасна. Смерть казалась милосердием по сравнению с тем, что их ждало.
В лагере, когда я вернулся из разведки, меня ждал гонец от лорда Имгри. Он сообщил, что получено известие, переданное с помощью костров и щитов. Лорд, расшифровав послание, срочно отправил за мной гонца.
Передача сообщений с помощью костров и отражающих свет щитов широко применялась в нашей стране. Каким образом известие могло касаться меня, было неясно. Усталый и голодный, я схватил кусок хлеба и вскочил на свежую лошадь.
Из всех лордов, входивших в Совет, лорд Имгри был мне наиболее чужд; он стоял как-то в стороне.
Но был очень хитер и умен: ему мы в значительной степени обязаны своими успехами. Внешность лорда, казалось, полностью соответствовала характеру.
Лицо его было непроницаемо, я никогда не видел на нем улыбки. Имгри использовал людей, как марионеток, но относился к ним бережно: заботился, чтобы все были сыты, устроены на ночлег. Сам он делил со своим отрядом все трудности походной жизни.
Имгри уважали, боялись, охотно ему подчинялись, но я не могу поверить, чтобы его кто-нибудь любил.
Вскоре я уже был в лагере лорда. Голова кружилась от недостатка сна, пищи, от долгой езды верхом. Я старался твердо стоять на ногах, когда соскочил с коня.
Это было делом чести — предстать перед лордом Имгри с выражением холодной невозмутимости на лице.
Имгри не так стар, как мой отец, но, казалось, никогда и не был молодым. Словно бы с самой колыбели он все планировал и предусматривал: если не свои действия, то изменения внешней ситуации.
В камине простого крестьянского дома горел огонь.
Лорд стоял перед ним, вглядываясь в пляшущие языки пламени, как будто старался что-то прочесть в их игре.
Его люди расположились вокруг; только оруженосец сидел на стуле возле камина и начищал грязной тряпкой шлем. Над огнем висел котелок, распространяя по комнате аромат. Мой рот невольно наполнился слюной, хотя прежде я бы с презрением отнесся к столь скудному ужину.
Когда я затворил дверь, лорд повернулся и взглянул на меня своим проницательным взором, который был его главным оружием. Усталый, измученный, я собрал все силы и твердо встретил этот взгляд.
— Керован из Ульмсдейла. — Он не спрашивал, он удостоверял факт.
Я поднял руку, приветствуя его, как приветствовал бы любого лорда.
— Я здесь.
— Ты опоздал.
— Я был в разведке. И поехал сюда, как только получил послание, — ровным голосом ответил я.
— Так. И что же ты узнал?
Сдерживая себя, я рассказал, что мы видели, когда ездили по вражеским тылам.
— Значит, они передвигаются по Калдеру? Да, реки для них служат удобными дорогами. Но я хочу поговорить об Ульмсдейле. Пока они высадились только на юге, но с тех пор, как пал Джорби…
Где находится этот Джорби? Я настолько устал, что не мог представить себе карту.
— Это порт в Вестдейле? — спросил я.
Лорд Имгри пожал плечами.
— Если он еще не сдан неприятелю, то падет непременно в ближайшем будущем. И тогда перед врагом откроется путь дальше на север. За мысом Черных Ветров единственный порт — Ульм. Если они захватят его и высадят там большие силы, мы будем раздавлены, как раковина маракса на кухонном столе.
Этих слов было достаточно, чтобы заставить меня забыть об усталости. Я привел с собой небольшой отряд, но потеря каждого человека — это чувствительный удар по Ульмсдейлу. С тех пор, как мы вступили в войну, мы потеряли пятерых, а трое тяжело ранены и вряд ли когда-нибудь смогут взять в руки оружие. Если враги нападут на Ульмсдейл, то мой отец и его люди не отступят. Но им не устоять перед бронированными чудовищами ализонцев. Значит, погибнет все, что было мне родным.
Лорд Имгри взял блюдо, положил туда кусок дымящегося мяса из котла и сделал приглашающий жест.
— Ешь. Мне кажется, сейчас это тебе нужнее всего.
В его приглашении не было ни тени гостеприимства, но меня не надо было уговаривать. Оруженосец поднялся и уступил мне стул. Я скорее упал, чем сел на него, схватил мясо, которое было еще очень горячим, и стал греть замерзшие руки, перекидывая кусок с ладони на ладонь.
— У меня уже давно нет никаких вестей из Ульмсдейла. В последний раз… — Я перебирал в памяти прошедшие дни; казалось, будто я все время уставал до изнеможения, промерзал до костей, голодал как собака…
— Тебе нужно отправиться на север, — Имгри снова отошел к огню и говорил, не глядя на меня. — Мы не можем выделить тебе отряд. Поедешь с одним оруженосцем.
Я был горд, что он считает меня способным проделать опасное путешествие без вооруженного эскорта.
Должно быть, мои рейды в тыл противника доказали, что я вполне зрелый воин и не нуждаюсь в особой защите.
— Могу поехать и один, — коротко сказал я. И начал пить бульон прямо из тарелки, так как ложки мне не дали. Бульон согревал меня, я наслаждался теплом и сытостью.
Имгри не возражал.
— Хорошо. Отправишься утром. Я сам сообщу твоим людям, так что можешь спать здесь.
Я провел ночь на полу, закутавшись в плащ. А утром, захватив два куска хлеба, уселся на свежую лошадь, которую подвел оруженосец. Лорд Имгри не попрощался со мной и не пожелал мне счастливого пути.
Путь на север был не прост. Для скорости приходилось сворачивать на овечьи тропы, нередко я даже спешивался, чтобы провести лошадь по крутым горным склонам.
У меня был с собой кремень, так что я мог разводить огонь, чтобы согреть и осветить заброшенные пастушеские хижины, где останавливался на ночь. Но я этого не делал, так как говорили о том, что в последнее время волки собрались в громадные стаи. Шла война, и на местах боев для них оставалось много поживы.
Иногда я проводил ночи в маленьких крепостях, где перепуганные люди, разинув рот и замирая от страха, слушали последние новости. Изредка останавливался в придорожных гостиницах. Путешественники расспрашивали меня не так жадно, но слушали очень внимательно.
На пятый день пути я увидел Кулак Великана, самую большую вершину моей родной страны. Над головой у меня плыли облака, холодный ветер рвал одежду. Я решил, что следует двигаться побыстрее.
Каменистые тропы утомили лошадь, и я хотел выбрать дорогу полегче. Но это было невозможно: слишком много времени ушло бы даром.
Я продолжал идти овечьими тропами. И все же это не спасло меня. Враг, должно быть, расставил дозорных на всех путях в долину. И я сам шел в ловушку. Да, я шел в ловушку с беспомощностью овцы, которую ведут на бойню.
Здесь сама природа создала прекрасные условия для западни. Я ехал по узкой тропе, по самому краю пропасти. Вдруг мой конь опустил голову и тревожно заржал. Но предостережение запоздало. Сокрушительный удар заставил меня выпустить поводья. Я обмяк и свалился с лошади.
Мрак вокруг меня — мрак и боль, которая надвигалась и удалялась с каждым вздохом. Словно сквозь туман я сообразил, что лежу головой вниз в зарослях кустарника.
После падения я, видимо, покатился в пропасть, и только эти кусты спасли меня, остановив. Нападавшие наверняка решили, что я разбился насмерть. А может быть, они спускаются, чтобы добить меня камнями?
Но я думал лишь о боли во всем теле и хотел только изменить позу, чтобы мне стало полегче. Я долго барахтался, прежде чем осознал, что нужно сделать. И тут снова покатился вниз, во мрак.
Второй раз я очнулся от того, что ледяная вода горного источника заморозила мне щеку. Со стоном я приподнял голову, пытаясь откатиться от ручья. Но руки не слушались меня, и я упал лицом в воду.
Жгучий холод пробрал еще сильнее, зато вода прояснила рассудок, привела в порядок мысли.
Сколько времени я валялся без сознания, неизвестно, но было уже темно, и на этот раз мрак не был порождением моего разума. Взошла луна, необычно яркая и чистая. Я с трудом сел.
На меня напали, конечно же, не преступники Пустыни, так как они наверняка постарались бы забрать кольчугу и оружие. Неужели подозрения лорда Имгри подтвердились так быстро? Неужели нападение на Ульмсдейл уже произошло, и я наткнулся на первый отряд разведчиков?
Да, но западня была устроена так искусно! Вряд ли это дело рук тех, с кем я воевал на юге. Нет, здесь что-то не то…
Я ощупал свое тело и с радостью понял, что все кости целы и серьезных повреждений нет. Похоже, отделался ссадинами и раной на голове. Возможно, меня защитили кольчуга и кусты. Но я дрожал от холода и возбуждения, а когда попытался встать, то обнаружил, что ноги меня не держат. Я снова рухнул на землю и судорожно ухватился за валун, чтобы не полететь вниз.
Лошади нигде не было видно. Увели нападавшие? Где они теперь? Эти мысли заставили меня обнажить меч. Так я и лежал, тяжело дыша и положив меч на колени. До крепости было недалеко. Если бы я мог встать и идти, то быстро добрался бы до первых пастбищ. Но каждое движение причиняло мне невыносимую боль. Дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы. Я до крови прикусил губу и лишь тогда взял себя в руки.
Мне здорово повезло, что я остался жив. Но сейчас я был беззащитен. Значит, пока я не наберусь сил, нужно двигаться очень медленно и осторожно.
Вокруг раздавались только обычные ночные звуки — птицы, звери… Ветер стих, и ночь была неестественно безмолвной. Она как будто выжидала. Кого?
Чего?
Я осторожно менял положение тела, тщательно проверяя мышцы, и наконец встал, хотя земля уходила у меня из-под ног. Мирно журчал ручеек, все было тихо. Никто не мог подобраться ко мне незамеченным.
Я сделал пару шагов, стараясь твердо ставить ноги на каменистую почву и хватаясь руками за ветки деревьев, чтобы не упасть. И вдруг увидел стену. Луна заливала ее серебряным светом.
Добредя до открытого пространства, я опустился на четвереньки и пополз между камнями.
Невдалеке показалось стадо овец, и эта мирная картина успокоила меня. Если бы здесь появились пришельцы, долина была бы уже разграблена. Но настоящие ли это овцы? У нас говорили, что многие пастухи видели стада овечьих призраков, которые иногда даже смешивались с настоящими овцами. А глухой ночью или туманным утром ни один пастух не мог дважды сосчитать овец и получить одинаковое число. Гнать такое стадо в деревню нельзя — если реальных овец и фантомов поместить в одну овчарню, то все они обратятся в призраков.
Но я отбросил эти фантастические бредни и сосредоточился на первоочередной задаче: доползти до стены.
Вскоре я добрался до места, откуда мне была хорошо видна крепость, стоявшая на каменистом холме над дорогой в Ульмспорт. Яркого лунного света было достаточно, чтобы разглядеть знамя лорда на башне.
Но на обычном месте знамени я не увидел. И как бы для того, чтобы все мне объяснить, подул ветер с востока. Он шевельнул полотнище, висящее на шпиле, и на мгновение развернул его. Этого времени мне хватило, чтобы все увидеть и понять.
Не знаю, вскрикнул ли я вслух, но внутри у меня все кричало. Знамя лорда могло быть так изодрано только по одной причине.
Значит, мой отец…
Я ухватился за стену, но не мог удержаться и упал на колени.
Ульрик из Ульмсдейла мертв. Зная это, я мог предположить, почему была устроена засада. Меня, очевидно, поджидали. Если сообщение о смерти отца и послали, то оно почему-то меня не нашло. Те, кто хотел схватить меня, должно быть, перекрыли все южные дороги в долину, чтобы я наверняка не миновал засады.
Теперь мне предстояло ступить на тропу, ведущую к опасностям. Но я еще не был готов к этому.
Сначала нужно обрести твердость духа, а уж потом идти вперед.
ДЖОЙСАНА
Хотя я и решила отослать Торосса и его родственниц прочь из Иткрипта, это было не так легко сделать. Торосе все еще был прикован к постели. Не могла же я отправить его на носилках? Но я больше не заходила в его комнату. С Ислогой и Унгильдой я тоже не разговаривала. Хорошо, что забот у меня хватало, и мне редко приходилось оказываться с ними рядом.
В костюме для верховой езды, захватив хлеб и сыр на обед, я в сопровождении оруженосца объезжала поля, проверяла посты в горах. Теперь я не снимала кольчугу и не расставалась с мечом, который подарил мне дядя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25