А потом пойдем освобождать вашу жену.
Они, печально и одновременно удовлетворенно улыбаясь, вернулись к прежнему месту, но радость от маленькой победы быстро улетучилась. Голоса не были больше интимно мягкими. Генриетта и ее компьютерный муж почти ссорились. Послышался щелчок и металлический голос резко произнес:
-Ты был свиньей, Том!
На что программа попыталась ответить более или менее рассудительно:
-Но, Генриетта, дорогая! Я только пытаюсь узнать...
-То, что ты пытаешься узнать, - негодующе проговорил голос Генриетты, - зависит только от твоих способностей Учиться. Я пытаюсь рассказать тебе кое-что куда более важное! Я и раньше пробовала это сделать. Пыталась на протяжении всего пути сюда, но нет, ты не желал меня слушать, ты хотел только уединяться в шлюпке с этой толстой сукой...
Программа прекрасно знала, когда следует раскаиваться, и принялась успокаивать истеричную Генриетту:
-Прости, Генриетта, дорогая. Если ты хочешь поучить меня астрофизике, я согласен.
-Засунь себе в задницу свое согласие! - продолжала неистовствовать обиженная жена. - Это ужасно важно, Том! - воскликнула она и вдруг сменила гнев на милость. - Хорошо, Том. Но нам придется вернуться к Большому Взрыву. Ты слушаешь меня, Том ?
-Конечно, дорогая, - ответила программа самым искренним и любящим голосом.
-Хорошо! Все начинается с образования вселенной, и мы достаточно неплохо знаем этот процесс, за исключением одного переходного момента, который не совсем ясен. Назовем его моментом X.
-Ты хочешь рассказать мне, что такое этот момент X, дорогая ?
-Заткнись,Том! - нервно ответила Генриетта. - И слушай! До момента X вся вселенная представляла собой крошечный шар диаметром порядка нескольких километров, сверхплотный, сверхгорячий, настолько сжатый, что у него не было никакой внутренней структуры. Потом из-за внутреннего напряжения он взорвался и начал стремительно расширяться. Это происходило до самого момента X, и данная часть развития событий в общем ясна. Ты слушаешь меня, Том ?
- Да, дорогая. Это обычная космология, верно ?
-Ты только слушай, - выдержав зловещую паузу, сказала наконец Генриетта. - После момента X вселенная продолжала расширяться. По мере ее расширения небольшие сгустки материи начали конденсироваться. Вначале появились элементарные частицы, адроны и пионы, электроны и протоны, нейтроны и кварки. Потом стала возникать подлинная материя-Настоящие атомы водорода, затем даже атомы гелия. Расширение объема газа стало замедляться. В огромных облаках начались турбуленции. Гравитация стала собирать эти облака в сгустки. Объем их сокращался, и повышенная температура сжатия запустила ядерные реакции. Облака раскалились Так рождались первые звезды. Остальное, - закончила Генриетта, - мы можем наблюдать и сегодня.
Программа Альберта подхватила намек.
-Понимаю, Генриетта, это все очень интересно. Но я упустил, о каком промежутке времени мы говорим ?
-Хороший вопрос, - ответила она, но в голосе ее не слышалось удовольствия. - От начала Большого Взрыва момента X три секунды. От момента X до настоящего времени примерно восемнадцать миллиардов лет. И мы уже здесь.
Фальшивый возлюбленный Генриетты не был рассчитан на восприятие сарказма, хотя он ощущался даже в плоском металлическом голосе. Но программа продолжала стараться, как могла:
-Спасибо, дорогая, - сказала она, - а теперь расскажи мне об этом особом моменте X.
-Сию минуту, мой дорогой Томазино, - ласково ответила она, - только ты совсем не мой дорогой Томазино. Этот тупоголовый болван не понял бы ни одного моего слова, а мне не нравится, когда меня дурачат.
Как ни старалась дальше программа Альберта, как ни пытался Робин Броудхед, сбросивший свою маску, обратиться к ней непосредственно, Генриетта больше ничего не выдала.
-К чертовой матери! - проговорил наконец Броудхед. - У нас хватает забот на следующие несколько часов. Для этого не нужно возвращаться на восемнадцать миллиардов лет назад. - Он нажал кнопку на боку процессора и подхватил то, что выпало из него, - толстую мягкую ленту, на которой было записано все изложенное Генриеттой. - Вот за этим я и прилетел, - сказал он с грустной улыбкой. - А теперь, Пол, попробуем решить вашу маленькую проблему, а потом отправимся домой и будем тратить свои миллионы!
В глубоком беспокойном сне Древнейшего не было видений, но были сплошные беспокойства. Раздражения поступали все быстрее и быстрее, они становились все более и более настойчивыми. С того момента, как, к его ужасу, появились первые старатели, и до последней их записи прошло всего одно мгновение - несколько лет. А с поимки чужаков и мальчишки - всего одно «сердцебиение». До того же момента, когда его разбудили и сообщили, что самка сбежала, - вообще ничего. Древнейший не успел даже разъединить эффекторы и сенсоры. И вот опять ему не давали покоя. Дети метались в панике и ссорились друг с другом. Но не только их шум беспокоил его. Шум не способен был разбудить Древнейшего Его могло вырвать из забытья только физическое нападение или прямое обращение. Самым раздражающим в этом шуме являлось то, что он был обращен не к нему, хотя это имело отношение к Древнейшему. Происходил спор: несколько напуганных детей требовали, чтобы его немедленно разбудили столько же еще более панических голосов умоляли не делать этого.
А это казалось ему неправильным. Полмиллиона лет Древнейший обучал своих детей хорошим манерам. Если в нем была серьезная необходимость, к нему нужно было обратиться. Его нельзя тревожить по пустякам, нельзя будить случайно. Особенно сейчас. Особенно когда каждое пробуждение создает дополнительное напряжение для его древнего тела и он уже предчувствует время, когда совсем не сможет проснуться.
Раздражающий гам не прекращался. Древнейший активировал свои внешние сенсоры и посмотрел на детей. Он не понял, почему их здесь было так мало? Почему половина лежит на полу, очевидно, спит?
Древнейший с трудом активировал коммуникационную систему и заговорил:
- Что случилось?
Когда дети, дрожа от страха и возбуждения, начали отвечать и он разобрал, что они говорят, на его корпусе сразу вспыхнуло множество разноцветных полос. Оказалось, что самку пришельцев поймать не удалось. Младшая самка и мальчик тоже сбежали. Больше двадцати детей найдены в глубоком сне, а десятки других, отправившихся на поиски, не вернулись.
Происходило что-то ужасающе неправильное. Даже в самом конце своей полезной жизни Древнейший оставался превосходной машиной. В его распоряжении были редко используемые ресурсы, силы, которые он не призывал сотни тысяч лет.
Древнейший приподнялся, возвышаясь над детьми, словно гигантское божество, и углубился в свои воспоминания. Он искал нужные знания и руководства, соответствующие подобной ситуации. На передней плите, между выступающими визуальными рецепторами, две полированные голубые кнопки начали глухо гудеть, а над его могучим корпусом мелкая тарелка засветилась слабым фиолетовым светом.
Тысячи лет Древнейший не использовал свои наиболее карательные эффекторы, но по мере поступления информации он начал осознавать, что время для этого настало.
Древнейший просмотрел все записанные личности, в том числе и Генриетты. Он узнал, о чем спрашивали те, кто вмешивался в его дела, и что она им ответила. И Древнейший понял значение оружия, которым энергично размахивал Робин Броудхед. В его глубочайших воспоминаниях, воспоминаниях того периода, когда он еще состоял из плоти и крови, такое уже было - оружие, которое погружало его собственных предков в сон. Очевидно, оно было того же свойства.
Неприятность такого масштаба Древнейшему еще не встречалась, и он не знал, как с ней справиться. Если бы он мог добраться до них... Но Древнейший был не в состоянии. Его громоздкий корпус не мог двигаться по коридорам артефакта, за исключением золотых. Это означало, что его оружие, готовое уничтожать все, что движется, не имело цели. В таком случае следовало попытаться использовать детей. Возможно, они сумели бы выследить и одолеть пришельцев. Во всяком случае, попробовать стоило, и Древнейший приказал тем немногим, что его еще окружали, уничтожить чужаков. Но в рациональном компьютерном сознании Древнейшего математические способности пока не пострадали. Он хорошо понимал вероятность успеха, и она была невелика.
Главный вопрос, который его волновал, угрожает ли что-нибудь его великому плану? Ответ был неутешительным - да. Но тут Древнейший по крайней мере кое-что мог сделать. Сердцем плана являлось то место, откуда контролировалось движение артефакта. Это нервный центр всего сооружения. Именно отсюда он недавно предпринял шаги для завершения своего плана.
Не успев принять окончательное решение, Древнейшийуже начал действовать. Большой металлический корпус развернулся и покатился по веретену в широкий коридор, который вел к пункту управления. Там ему ничто не могло угрожать. Пришельцы не должны были достать Древнейшего в этом защищенном месте. Но даже если это произошло бы, оружие было готово к бою.
И все же напряжение, которое испытывал Древнейший, плохо сказывалось на его действиях. Он двигался медленно и неуверенно, хотя энергии еще было достаточно. Древнейший решил, что закроется, и пусть тогда эти создания из плоти и крови попробуют...
Он остановился. Перед ним стояла одна из машин, залечивающих стены. Другой не было на месте, тогда как совсем недавно она находилась в центре коридора, а за ней...
Если бы Древнейший был чуть меньше истощен и на какую-то долю секунды среагировал быстрее... Но получилось иначе. Древнейшего вдруг охватил испепеляющий жар машины. Он мгновенно ослеп и оглох. Древнейший чувствовал, как неумолимый огонь прожигает его корпус, как тают и расплавляются двигательные цилиндры.
Древнейший не знал, что такое физическая боль. Он не ведал, что такое печаль и тоска. И тем не менее он потерпел поражение. Жалкие создания из плоти и крови захватили его артефакт, и планы Древнейшего навсегда остались лишь планами.
16. Богатейший человек
Меня зовут Робин Броудхед, и я самый богатый человек Солнечной системы. Второй после меня по богатству - старина Боувер. Он был бы значительно ближе ко мне, если бы не потратил половину своих денег на снос лачуг и постройку целого поселка коттеджей для неимущих, да еще на прочесывание дюйм за дюймом всего трансплутонового пространства в поисках корабля с тем, что осталось от его жены Триш. Хотя я не могу представить себе, что он будет с ней делать, если найдет.
Выжившие Хертеры-Холлы тоже ужасно богаты. Это очень хорошо, особенно для Вэна и Джанин, которым еще предстоит разобраться в своих непростых взаимоотношениях в этом сложном негостеприимном мире.
Моя жена Эсси вполне здорова, и я ее очень люблю. Когда я умру, то есть когда Полная медицина не сможет больше латать меня, я использую свой план, направленный на кое-кого другого, кого я тоже люблю, и эта мысль греет меня. Меня почти все удовлетворяет в жизни. Единственное исключение - мой научный консультант Альберт Эйнштейн, который все пытается объяснить мне принцип Маха.
Захватив Небо хичи, мы получили все. И умение управлять кораблями хичи, и способ строить корабли хичи, включая теорию, которая делает возможным путешествие быстрее скорости света. Нет, в эту теорию, конечно же, не входят ни гиперпространство, ни четвертое измерение. Все гораздо проще. Ускорение увеличивает массу - так утверждает Эйнштейн, настоящий, а не мой Альберт. Но если масса равна нулю, не имеет значения, во сколько раз она увеличивается. Она все равно остается равной нулю. Альберт говорит, что масса может быть создана искусственно, и подтверждает это основным логическим принципом: масса существует, следовательно, ее можно создать. Из этого вытекает, что масса может быть уничтожена, потому что то, что однажды создано, может прекратить свое существование. В этом и состоит тайна хичи, и с помощью Альберта в постановке эксперимента, и при содействии Мортона в уговорах Корпорации «Врата» предоставить нам необходимые корабли мы попробовали. Мне это не стоило ни пенса. Одно из преимуществ большого богатства состоит в том, что его не нужно тратить. Вы просто должны позволить другим тратить свои деньги ради вас, и для этого существуют юридические программы.
И вот мы одновременно отправили с Врат два пятиместных корабля. Один шел только на двигателе шлюпки, в нем находились два человека и алюминиевый цилиндр с прикрепленным к нему измерителем напряжения. В другом находился полный экипаж, готовый к настоящему полету. На первом корабле разместили камеру, которая одновременно фиксировала три изображения: гравиметр, второй корабль и атомно-цезиевые часы с цифровым экраном.
На мой непросвещенный взгляд, эксперимент ничего не показал. Второй корабль начал куда-то исчезать, и гравиметр зафиксировал его исчезновение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Они, печально и одновременно удовлетворенно улыбаясь, вернулись к прежнему месту, но радость от маленькой победы быстро улетучилась. Голоса не были больше интимно мягкими. Генриетта и ее компьютерный муж почти ссорились. Послышался щелчок и металлический голос резко произнес:
-Ты был свиньей, Том!
На что программа попыталась ответить более или менее рассудительно:
-Но, Генриетта, дорогая! Я только пытаюсь узнать...
-То, что ты пытаешься узнать, - негодующе проговорил голос Генриетты, - зависит только от твоих способностей Учиться. Я пытаюсь рассказать тебе кое-что куда более важное! Я и раньше пробовала это сделать. Пыталась на протяжении всего пути сюда, но нет, ты не желал меня слушать, ты хотел только уединяться в шлюпке с этой толстой сукой...
Программа прекрасно знала, когда следует раскаиваться, и принялась успокаивать истеричную Генриетту:
-Прости, Генриетта, дорогая. Если ты хочешь поучить меня астрофизике, я согласен.
-Засунь себе в задницу свое согласие! - продолжала неистовствовать обиженная жена. - Это ужасно важно, Том! - воскликнула она и вдруг сменила гнев на милость. - Хорошо, Том. Но нам придется вернуться к Большому Взрыву. Ты слушаешь меня, Том ?
-Конечно, дорогая, - ответила программа самым искренним и любящим голосом.
-Хорошо! Все начинается с образования вселенной, и мы достаточно неплохо знаем этот процесс, за исключением одного переходного момента, который не совсем ясен. Назовем его моментом X.
-Ты хочешь рассказать мне, что такое этот момент X, дорогая ?
-Заткнись,Том! - нервно ответила Генриетта. - И слушай! До момента X вся вселенная представляла собой крошечный шар диаметром порядка нескольких километров, сверхплотный, сверхгорячий, настолько сжатый, что у него не было никакой внутренней структуры. Потом из-за внутреннего напряжения он взорвался и начал стремительно расширяться. Это происходило до самого момента X, и данная часть развития событий в общем ясна. Ты слушаешь меня, Том ?
- Да, дорогая. Это обычная космология, верно ?
-Ты только слушай, - выдержав зловещую паузу, сказала наконец Генриетта. - После момента X вселенная продолжала расширяться. По мере ее расширения небольшие сгустки материи начали конденсироваться. Вначале появились элементарные частицы, адроны и пионы, электроны и протоны, нейтроны и кварки. Потом стала возникать подлинная материя-Настоящие атомы водорода, затем даже атомы гелия. Расширение объема газа стало замедляться. В огромных облаках начались турбуленции. Гравитация стала собирать эти облака в сгустки. Объем их сокращался, и повышенная температура сжатия запустила ядерные реакции. Облака раскалились Так рождались первые звезды. Остальное, - закончила Генриетта, - мы можем наблюдать и сегодня.
Программа Альберта подхватила намек.
-Понимаю, Генриетта, это все очень интересно. Но я упустил, о каком промежутке времени мы говорим ?
-Хороший вопрос, - ответила она, но в голосе ее не слышалось удовольствия. - От начала Большого Взрыва момента X три секунды. От момента X до настоящего времени примерно восемнадцать миллиардов лет. И мы уже здесь.
Фальшивый возлюбленный Генриетты не был рассчитан на восприятие сарказма, хотя он ощущался даже в плоском металлическом голосе. Но программа продолжала стараться, как могла:
-Спасибо, дорогая, - сказала она, - а теперь расскажи мне об этом особом моменте X.
-Сию минуту, мой дорогой Томазино, - ласково ответила она, - только ты совсем не мой дорогой Томазино. Этот тупоголовый болван не понял бы ни одного моего слова, а мне не нравится, когда меня дурачат.
Как ни старалась дальше программа Альберта, как ни пытался Робин Броудхед, сбросивший свою маску, обратиться к ней непосредственно, Генриетта больше ничего не выдала.
-К чертовой матери! - проговорил наконец Броудхед. - У нас хватает забот на следующие несколько часов. Для этого не нужно возвращаться на восемнадцать миллиардов лет назад. - Он нажал кнопку на боку процессора и подхватил то, что выпало из него, - толстую мягкую ленту, на которой было записано все изложенное Генриеттой. - Вот за этим я и прилетел, - сказал он с грустной улыбкой. - А теперь, Пол, попробуем решить вашу маленькую проблему, а потом отправимся домой и будем тратить свои миллионы!
В глубоком беспокойном сне Древнейшего не было видений, но были сплошные беспокойства. Раздражения поступали все быстрее и быстрее, они становились все более и более настойчивыми. С того момента, как, к его ужасу, появились первые старатели, и до последней их записи прошло всего одно мгновение - несколько лет. А с поимки чужаков и мальчишки - всего одно «сердцебиение». До того же момента, когда его разбудили и сообщили, что самка сбежала, - вообще ничего. Древнейший не успел даже разъединить эффекторы и сенсоры. И вот опять ему не давали покоя. Дети метались в панике и ссорились друг с другом. Но не только их шум беспокоил его. Шум не способен был разбудить Древнейшего Его могло вырвать из забытья только физическое нападение или прямое обращение. Самым раздражающим в этом шуме являлось то, что он был обращен не к нему, хотя это имело отношение к Древнейшему. Происходил спор: несколько напуганных детей требовали, чтобы его немедленно разбудили столько же еще более панических голосов умоляли не делать этого.
А это казалось ему неправильным. Полмиллиона лет Древнейший обучал своих детей хорошим манерам. Если в нем была серьезная необходимость, к нему нужно было обратиться. Его нельзя тревожить по пустякам, нельзя будить случайно. Особенно сейчас. Особенно когда каждое пробуждение создает дополнительное напряжение для его древнего тела и он уже предчувствует время, когда совсем не сможет проснуться.
Раздражающий гам не прекращался. Древнейший активировал свои внешние сенсоры и посмотрел на детей. Он не понял, почему их здесь было так мало? Почему половина лежит на полу, очевидно, спит?
Древнейший с трудом активировал коммуникационную систему и заговорил:
- Что случилось?
Когда дети, дрожа от страха и возбуждения, начали отвечать и он разобрал, что они говорят, на его корпусе сразу вспыхнуло множество разноцветных полос. Оказалось, что самку пришельцев поймать не удалось. Младшая самка и мальчик тоже сбежали. Больше двадцати детей найдены в глубоком сне, а десятки других, отправившихся на поиски, не вернулись.
Происходило что-то ужасающе неправильное. Даже в самом конце своей полезной жизни Древнейший оставался превосходной машиной. В его распоряжении были редко используемые ресурсы, силы, которые он не призывал сотни тысяч лет.
Древнейший приподнялся, возвышаясь над детьми, словно гигантское божество, и углубился в свои воспоминания. Он искал нужные знания и руководства, соответствующие подобной ситуации. На передней плите, между выступающими визуальными рецепторами, две полированные голубые кнопки начали глухо гудеть, а над его могучим корпусом мелкая тарелка засветилась слабым фиолетовым светом.
Тысячи лет Древнейший не использовал свои наиболее карательные эффекторы, но по мере поступления информации он начал осознавать, что время для этого настало.
Древнейший просмотрел все записанные личности, в том числе и Генриетты. Он узнал, о чем спрашивали те, кто вмешивался в его дела, и что она им ответила. И Древнейший понял значение оружия, которым энергично размахивал Робин Броудхед. В его глубочайших воспоминаниях, воспоминаниях того периода, когда он еще состоял из плоти и крови, такое уже было - оружие, которое погружало его собственных предков в сон. Очевидно, оно было того же свойства.
Неприятность такого масштаба Древнейшему еще не встречалась, и он не знал, как с ней справиться. Если бы он мог добраться до них... Но Древнейший был не в состоянии. Его громоздкий корпус не мог двигаться по коридорам артефакта, за исключением золотых. Это означало, что его оружие, готовое уничтожать все, что движется, не имело цели. В таком случае следовало попытаться использовать детей. Возможно, они сумели бы выследить и одолеть пришельцев. Во всяком случае, попробовать стоило, и Древнейший приказал тем немногим, что его еще окружали, уничтожить чужаков. Но в рациональном компьютерном сознании Древнейшего математические способности пока не пострадали. Он хорошо понимал вероятность успеха, и она была невелика.
Главный вопрос, который его волновал, угрожает ли что-нибудь его великому плану? Ответ был неутешительным - да. Но тут Древнейший по крайней мере кое-что мог сделать. Сердцем плана являлось то место, откуда контролировалось движение артефакта. Это нервный центр всего сооружения. Именно отсюда он недавно предпринял шаги для завершения своего плана.
Не успев принять окончательное решение, Древнейшийуже начал действовать. Большой металлический корпус развернулся и покатился по веретену в широкий коридор, который вел к пункту управления. Там ему ничто не могло угрожать. Пришельцы не должны были достать Древнейшего в этом защищенном месте. Но даже если это произошло бы, оружие было готово к бою.
И все же напряжение, которое испытывал Древнейший, плохо сказывалось на его действиях. Он двигался медленно и неуверенно, хотя энергии еще было достаточно. Древнейший решил, что закроется, и пусть тогда эти создания из плоти и крови попробуют...
Он остановился. Перед ним стояла одна из машин, залечивающих стены. Другой не было на месте, тогда как совсем недавно она находилась в центре коридора, а за ней...
Если бы Древнейший был чуть меньше истощен и на какую-то долю секунды среагировал быстрее... Но получилось иначе. Древнейшего вдруг охватил испепеляющий жар машины. Он мгновенно ослеп и оглох. Древнейший чувствовал, как неумолимый огонь прожигает его корпус, как тают и расплавляются двигательные цилиндры.
Древнейший не знал, что такое физическая боль. Он не ведал, что такое печаль и тоска. И тем не менее он потерпел поражение. Жалкие создания из плоти и крови захватили его артефакт, и планы Древнейшего навсегда остались лишь планами.
16. Богатейший человек
Меня зовут Робин Броудхед, и я самый богатый человек Солнечной системы. Второй после меня по богатству - старина Боувер. Он был бы значительно ближе ко мне, если бы не потратил половину своих денег на снос лачуг и постройку целого поселка коттеджей для неимущих, да еще на прочесывание дюйм за дюймом всего трансплутонового пространства в поисках корабля с тем, что осталось от его жены Триш. Хотя я не могу представить себе, что он будет с ней делать, если найдет.
Выжившие Хертеры-Холлы тоже ужасно богаты. Это очень хорошо, особенно для Вэна и Джанин, которым еще предстоит разобраться в своих непростых взаимоотношениях в этом сложном негостеприимном мире.
Моя жена Эсси вполне здорова, и я ее очень люблю. Когда я умру, то есть когда Полная медицина не сможет больше латать меня, я использую свой план, направленный на кое-кого другого, кого я тоже люблю, и эта мысль греет меня. Меня почти все удовлетворяет в жизни. Единственное исключение - мой научный консультант Альберт Эйнштейн, который все пытается объяснить мне принцип Маха.
Захватив Небо хичи, мы получили все. И умение управлять кораблями хичи, и способ строить корабли хичи, включая теорию, которая делает возможным путешествие быстрее скорости света. Нет, в эту теорию, конечно же, не входят ни гиперпространство, ни четвертое измерение. Все гораздо проще. Ускорение увеличивает массу - так утверждает Эйнштейн, настоящий, а не мой Альберт. Но если масса равна нулю, не имеет значения, во сколько раз она увеличивается. Она все равно остается равной нулю. Альберт говорит, что масса может быть создана искусственно, и подтверждает это основным логическим принципом: масса существует, следовательно, ее можно создать. Из этого вытекает, что масса может быть уничтожена, потому что то, что однажды создано, может прекратить свое существование. В этом и состоит тайна хичи, и с помощью Альберта в постановке эксперимента, и при содействии Мортона в уговорах Корпорации «Врата» предоставить нам необходимые корабли мы попробовали. Мне это не стоило ни пенса. Одно из преимуществ большого богатства состоит в том, что его не нужно тратить. Вы просто должны позволить другим тратить свои деньги ради вас, и для этого существуют юридические программы.
И вот мы одновременно отправили с Врат два пятиместных корабля. Один шел только на двигателе шлюпки, в нем находились два человека и алюминиевый цилиндр с прикрепленным к нему измерителем напряжения. В другом находился полный экипаж, готовый к настоящему полету. На первом корабле разместили камеру, которая одновременно фиксировала три изображения: гравиметр, второй корабль и атомно-цезиевые часы с цифровым экраном.
На мой непросвещенный взгляд, эксперимент ничего не показал. Второй корабль начал куда-то исчезать, и гравиметр зафиксировал его исчезновение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48