Но тут со всех сторон набежали жители деревни, сгрудились у стремян, каждый хотел дотронуться до своих защитников.
— Хвала вам, доблестные рыцари!
— Храни вас небеса, добрые господа!
— Тысяча благословений спасителям мальчика!
— Хвала и благословение, и все-все, что попросят, а мы сможем предложить, — выкрикнула полногрудая темноволосая красотка и так посмотрела на принца, что он весь затрепетал и не мог оторвать от нее взгляда, и горячая кровь заструилась быстрее, пробуждая желания, одновременно пугающие и пленяющие.
Наконец она перевела взгляд на Джеффри, и Ален с облегчением потрусил дальше — но ощущение не проходило, и сила его потрясла принца.
Джеффри подобного волнения, разумеется, не испытал. Он встретил взгляд девушки, и постепенно на лице его заиграла улыбка.
Ален покраснел и закашлялся.
— Эй, вы! Можете похоронить чудовище! Два десятка мужчин с лопатами и кирками!
— Идем, идем немедленно! — крикнул один из мужчин. — Но что бы вы пожелали для себя, благородные господа?
Ален посмотрел на Джеффри, обнаружил, что тот по-прежнему не сводит глаз с прелестницы, и вздохнул. Если отцовская погоня настигнет их, что ж, значит, так тому и быть.
— Я бы хотел вымыться, — отозвался он, — и поесть, а еще мне нужна прочная одежда, пригодная для странствий. Затем мы должны ехать дальше.
— Так уж и должны? — вмешался Джеффри, не отрывая взгляда от девушки. — Может, стоит здесь переночевать? Не так уж много настоящих кроватей ждет нас в ближайшие недели, Ален.
Девушка улыбнулась еще шире, а потом скромно потупила взор.
— Что ж, как хочешь, — вздохнул Ален и сердито мотнул головой, вдруг осознав, что тоже глядит на пейзанку. Вот беда — взбудораженные ею чувства так и бурлили в нем. Он изо всех сил постарался сбросить с себя наваждение и сказал:
— И все же, друг мой, прежде всего искупаться.
Бани в деревне, разумеется, не было — подобное сооружение сочли бы крупнейшим техническим достижением в средневековой Европе, по образцу которой было создано общество Грамария.
Если возникало желание вымыться с головы до ног, пользовались здешней мельничной запрудой. Селяне, похоже, еще не постигли всех этих сложных идей насчет уединения, но, к счастью, пруд был окружен кустарником, до которого у мельника уже несколько лет руки не доходили. С другой стороны, по сдавленным смешкам и хихиканью, доносящимся из пожухлой листвы, Джеффри определил, что кусты вовсе не полностью скрыли купальщиков от любопытных глаз. Он ухмыльнулся, наслаждаясь вниманием невидимых зрителей, и принялся вяло поглаживать мышцы куском мыла. Зато Ален весь зарделся, донельзя смущенный, и убедился, не торчит ли из воды то, что положено скрывать от посторонних. Такая стыдливость сильно затрудняла мытье, но все же ему удалось освободиться от корки грязи и пота.
Оставалась, впрочем, еще одна проблема: как вылезти из воды.
Джеффри это нисколько не беспокоило; он просто вышел на берег, хотя тут же прикрылся полотенцем, так что лишь на миг явил миру свою наготу. Тем не менее и этого хватило, чтобы утихло оживленное хихиканье. Оно сменилось вспыхивающими тут и там шепотками, когда Джеффри повернулся задом, обвязал бедра полотенцем, а другое протянул Алену.
— От всего сердца благодарю тебя, Джеффри, — промямлил принц и вышел из воды, укрывшись тряпицей.
— И еще от кое-каких частей тела, — ухмыльнулся Джеффри. — Тебе очень идет дерюга, которой с нами поделился мельник.
Принц смерил его убийственным взглядом, схватил другое полотенце и принялся яростно вытираться.
Джеффри посмеивался; сам-то он не спешил, явно позируя перед невидимыми зрителями. Судя по нараставшему шепоту, его усилия получили достойную оценку.
Ален подхватил свою одежду и заторопился к мельнице.
Джеффри догнал его, и внутрь они вошли одновременно.
— Ты не слишком стыдлив, — буркнул Ален, когда они одевались в безопасном уединении. — Как можно получать удовольствие, выставляя себя, словно говяжий окорок?
— Почему бы и нет, я нахожу это весьма возбуждающим, — улыбка не слезала с его лица. — Кровь играет при мысли о тех девчонках, что за мной наблюдают, все члены горят при мысли о тех наслаждениях, что могут последовать, если зрительницы сочтут меня желанным.
— Я же говорю — бесстыдник, — проворчал Ален. — Не сомневаюсь, что ты слишком благороден, чтобы искать подобных удовольствий!
— Искать — нет, но то, что падает с неба, хватаю с радостью.
— А как же приличия, как же уважение к чувствам окружающих?
Джеффри прищурился, обескураженный горячностью принца.
Затем медленно проговорил:
— Ну, о чувствах других я не забываю. Мне никогда и в голову не приходит волочиться за девушкой, если она этого не хочет, или за девственницей, как бы она того ни желала. Я стремлюсь дарить наслаждения, а не ранить, и если у меня появляются основания считать, что девушка ждет чего-то большего, чем легкая забава, я никогда близко не подойду из опасения разбить ее сердце.
— Но в глубине души все женщины верят, что это окажется чем-то большим, нежели ночное развлечение, что мужчина останется с нею навсегда! Они верят, Джеффри, даже если говорят обратное, даже если не признаются самим себе!
Джеффри помедлил, обдумывая ответ и тщательно подбирая слова:
— Это правда, они хотят чего-то большего. Но замужество?
Нет! Никогда крестьянка не поверит, что лорд возьмет ее в жены, Ален, во всяком случае, ни одна женщина в здравом рассудке. В данном случае они жаждут ночи с героем, дабы и на них пала тень его славы.
— Да, и все же рассчитывают, что он останется с ними на всю жизнь.
— Втайне, может, и надеются, но в такой тайне, что даже себе никогда не признаются. А при новой встрече ждут хотя бы кивка, нескольких теплых слов, получаса уединенной беседы. Но «рассчитывать»? Нет. За исключением сумасшедших, ни одна деревенская женщина на брак с лордом рассчитывать не станет.
— И все же, втайне или нет, с надеждой или без надежды, но сердце ее ты ранишь, даже если сама она этого не поймет!
— Не поймет, не признается, что еще? — Джеффри пожал плечами. — Как можно говорить, не прочтя ее самых потаенных мыслей, тех, что не блуждают на поверхности? Даже меня бросает в дрожь, как подумаю о столь глубинном вторжении в личную жизнь. Если она этого не понимает, то я и подавно. Я могу судить по поступкам, по делам ее и прощальным улыбкам, которые вижу своими глазами, по ее похвальбе — явной или намеками — на посиделках с подругами.
— Никогда женщина не станет хвалиться тем, что ее использовал мужчина, пусть даже самый распрекрасный герой!
— Ну, сам я никогда не слышал, как женщина похваляется тем, что ее уложили в постель, — признал Джеффри, — однако мне приходилось видеть, как вьются они вокруг героя и недвусмысленно напрашиваются на приглашение в спальню.
— Может, и так, — нахмурился Ален. — Мне трудно спорить. Но разве не каждая девушка надеется на верность, пусть даже без всяких оснований, не признаваясь себе, что она лишь одна из многих?
— Возможно, — вздохнул Джеффри. — Не могу сказать.
Разве угадаешь, куда залетают женские грезы, мужчинам они неподвластны. Знаю только одно: не стыдно принять то, что предлагают тебе от души, по доброй воле. И боли этим я никому не причиняю.
Но Ален, застегивая камзол, только качал головой и бормотал:
— Не могу этому поверить!
Когда они возвращались от мельницы к общинному выгону, Джеффри подумал, что подобным отношением к жизни принц обязан воспитанию, а никак не реальному восприятию мира.
Общинный выгон был уставлен столами на козлах в окружении лент и букетов цветов. Деревенские девушки, наряженные в яркие юбчонки, темные корсажи и белые блузки, тараторили и повизгивали, заканчивая приготовления.
Завидев рыцарей, мужчины разразились приветственными возгласами:
— Да здравствуют победители великана!
— Да здравствуют спасители мальчика!
— Да здравствуют могучие и отважные рыцари, которые избавили нашу деревню от страшной напасти!
Ален озирался по сторонам. Такое поклонение ошарашило его. Он, воспринимавший как должное придворные лесть и низкопоклонство, никогда не встречался с таким количеством искренних восхвалений, причем заслуженных делом, а не саном.
С широкой недоверчивой улыбкой он поворачивался то к одному, то к другому…
Как вдруг одна деревенская девушка одарила его крепким и долгим поцелуем в самые уста.
Потрясенный до глубины души, он резко отдернул голову, но к этому времени девушка уже отступила, а ее место заняла следующая. Ален, взывая о помощи, посмотрел на Джеффри, увидел, как тот обнимает, губы к губам, еще одну красотку, и сдался. Что за беда в поцелуе? И разве девушек не обидит его отказ? Ведь он же не собирается оскорблять их чувства! Ален повернулся с намерением учтиво клюнуть деревенскую девушку в щечку, но у той были другие намерения, и поцелуй затянулся.
Так же поступила следующая пейзанка, и еще одна…
Наконец Ален умудрился оторвать губы, да что уж там, весь рот от последней поклонницы, и не поверил своим ушам, услышав, как мужчины по-прежнему славословят героев. Неужели ни один не возревновал? Неужели нет среди девушек, только что целовавших его, ни одной возлюбленной этих крестьянских парней? А еще он почувствовал, к изрядному своему удивлению, что получает от всего происходящего немалое удовольствие.
Его проводили к столу и усадили на почетное место. Прямо перед ним жарился на вертеле поросенок. Ален жадно вдохнул одуряющий запах, вдруг поняв, что умирает от голода.
И от жажды. Девушка вложила ему в руку кубок и прижалась ртом к его рту, и только теперь, как бы ни заблуждался на этот счет окружающий мир, язык ее огненной струйкой проник сквозь его губы.
Когда она наконец выпрямилась со счастливым смешком, принц, скрывая смущение, надолго припал к своему кубку. Там оказался свежий эль, крепкий и вкусный. Ален оторвался от кубка, чтобы перевести дыхание. Джеффри, посмеиваясь, хлопнул его по плечу:
— Пей до дна, друг мой, ты это заслужил.
И Ален пил, гадая, всегда ли так вкусен деревенский эль или только после подвига. Действительно, все его чувства словно обострились — девушки казались красивее, их щеки алее, глаза ярче и куда более манящи. Аромат жарящегося мяса был таким густым, что в него, казалось, можно впиться зубами, а волынки звучали куда пронзительней обыкновенного, заставляя ноги отбивать такт. Ален сделал еще один долгий глоток, а потом какая-то девчонка схватила его за руку и со смехом потянула со скамьи, еще одна вцепилась в другую руку. Они утащили его на зеленую лужайку и принялись отплясывать. Ален умел танцевать: он нередко наблюдал за танцующими на праздниках, а родители позаботились о том, чтобы он научился более церемонным па придворных балов. И теперь он начал медленно и неуклюже подражать движениям девушек. Потом в танец вступили другие пары, и он стал подражать юношам. У него получалось все быстрей и уверенней, он уже не крутил головой, а смотрел на свою партнершу. Глаза ее блестели, и когда она смеялась, зубы казались ослепительно белыми на фоне алых губ и языка. Ален замечал, как он все глубже и глубже погружается в водоворот танца; мысли его улетучивались, ощущения нарастали.
Затем, будто по какому-то невидимому сигналу, девушка унеслась, а ее место заняла другая. Она подалась вперед, мимолетом чмокнула принца, положила его руку себе на талию и задвигалась теми же шагами, но теперь гораздо быстрее. Он смотрел ей в глаза и чувствовал, что улыбается все шире и уже целиком отдается танцу.
Он смутно заметил, что Джеффри тоже танцует, но то был лишь мимолетный интерес.
А потом танец закончился и девушки, проводив его на почетное место, вложили в руку новый кубок. Он жадно припал к нему, а когда поднял голову, увидел рядом смеющегося Джеффри:
— Ну и ну! Разве так пьют деревенский эль? Ты тянешь его, словно редкие вина, а нужно пить залпом!
С этими словами он поднял свой кубок, задрал голову и пил, и пил, и пил, а когда наконец оторвал ото рта опустевшую чашу и со стуком опустил на стол, там не осталось ни капли.
— Да, именно так! — рассмеялся сидящий рядом парень и поднял кубок, чтобы осушить его тем же манером.
— Ну, признайся! — воскликнул Джеффри. — Разве можешь ты угнаться за этими молодцами?
— Это я-то не могу? — возмутился Ален и вновь взялся за кубок. Эль был хорош, очень хорош, однако очень скоро принцу захотелось передохнуть. Но будь он проклят, если признает поражение, а потому из последних сил все тянул и тянул этот густой темный поток, пока не опустел кубок. Он стукнул чашей по столу, с наслаждением отдышался и поразился, услышав восхищенные возгласы. С робкой улыбкой на устах он недоверчиво огляделся и рассмеялся, увидев, как все рады его веселью. Под рукой у него возник новый кубок. Сидящий напротив Джеффри поднял в приветствии свой, и Ален ощутил, как его захлестывает неистовая жажда победы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36