— И он изобразил едва уловимое прикосновение.
Ален от всей души рассмеялся и, ловя ртом воздух, воскликнул:
— У меня никогда так не получится! Я ни за что не смогу со всей серьезностью!..
— Так и не надо! Никаких надутых физиономий, будто у рыбы бесчувственной, серьезность убивает страсть! Нет, ты должен лучиться радостью, смотри… — Он разразился низким гортанным смехом.
Ален попробовал сделать так же, но у него вышло какое-то хриплое кудахтанье. Тем не менее Джеффри ободряюще закивал:
— Для начала неплохо! А теперь нужно поговорить о ее глазах и ее щеках, дескать, первые как звезды, а вторые будто розы…
— Даже я все это слышал тысячу раз!
— И она тоже, приятель, и конечно же, сообщит тебе об этом, но на самом деле ей никогда не насытиться даже самыми избитыми комплиментами. Впрочем, если ты придумаешь что-то новенькое, ей понравится еще больше. Может, стоило бы взять в руку ее ладонь, прикоснуться губами к кончикам пальцев…
— Уж этого я точно не смогу! — Но глаза принца заблестели, щеки зарделись, и, казалось, даже обычная серьезность ненадолго покинула его.
Джеффри, воодушевленный успехом, продолжил:
— ., а потом сравнишь ее кожу с гладью безмятежной реки, прохлада которой почему-то горячит твою кровь…
Так он и продолжал, расточая без умолку самые красочные похвалы. Ален жадно ловил каждое слово, приберегая для дальнейшего употребления. Пока они скакали по лесу, Джеффри успел растолковать великое множество хитростей, пригодных для ухаживания за дамой, не забыв даже истории благородного рыцаря Дон Кихота, отсылавшего поверженных врагов даме своего сердца Дульцинее в доказательство собственной храбрости, а также чистоты и глубины своего чувства.
Впрочем, он не сообщил Алену, что Дон Кихот жил в иллюзорном мире. Все влюбленные таковы, так что роли это не играет.
Разумеется, сам Джеффри, волочась, не влюблялся, но страстно желал, чтобы Ален испытал настоящее чувство. Ибо, хотя любовь лишь раз-другой едва коснулась сердца Джеффри, он знал ее признаки и замечал их в Алене. По правде говоря, он видел их уже несколько лет.
С другой стороны, Ален горячо отрицал, что любовь затронула его сердце. Похоже, он считал чувства, захлестывающие душу, недостойными будущего короля. Его воспитатели знали свое дело.
Джеффри решил исправить это.
Вдруг впереди с тропы донесся женский визг. Послышались и грубые возгласы мужчин, и стук железных дубинок.
Ален и Джеффри замерли. Ален издал ликующий вопль:
— Так скоро! — и выхватил меч.
— Прежде чем вступать в драку, убедись, на чьей стороне правда, — Джеффри уже пришпорил коня.
— Убивать только в крайнем случае! — бросил через плечо вырвавшийся на полкорпуса Ален.
Они прорвались сквозь заросли как раз в тот момент, когда разбойники выбили дубинку из рук возчика. Один из негодяев вскочил на телегу и заломил ему руки за спину, согнув беднягу чуть ли не пополам. Двое других с похотливыми, злорадными смешками стаскивали с повозки женщину. Она продолжала визжать.
Разбойников было не меньше дюжины, а возчик один, не считая жены.
— Тут-то ясно, кто на кого напал! — вскричал Ален и ринулся в бой. Лишь на шаг от него отставал Джеффри.
Разбойники испуганно обернулись, но тут же воинственно загалдели. Большинство было вооружено мечами — изрядно зазубренными, сточенными, но все же мечами, а также щитами из бычьих шкур.
У остальных в руках были луки.
В рыцарей тут же полетели стрелы. Всадники пригнулись, увернулись и через мгновение ворвались в толпу, размахивая клинками. Ален отбил удар и обрушил свой меч на врага. Разбойник, бородатый парень в кожаной безрукавке и с гривой черных волос, поднял щит, но Ален был наготове. Он пронзил цель, рванул щит на себя и, вынув ногу из стремени, ударил мерзавца сапогом в челюсть. Разбойник закатил глаза и рухнул, так что меч едва не вылетел из рук принца.
Как ни проворен был Ален, другой разбойник опередил его.
Негодяй с диким воем вскочил на спину принцу, стиснул шею и потащил вниз. Ален, застигнутый врасплох, все же удержался в седле и отмахнулся мечом плашмя. Разбойник заорал и тут же разжал руки. Ален повернулся в восторге — и увидел клинок, нацеленный прямо в живот, а за ним ухмыляющегося врага.
Принц качнулся вбок, но лезвие все же рассекло камзол, сразу окрасившийся кровью. Боль обожгла Алена между ребрами, по телу расползался липкий страх, а еще — ярость. Он вскрикнул, отклонил захватом клинок и, несмотря на все усилия разбойника нанести ответный удар, поворачивал вражеский меч, пока тот не вылетел из рук негодяя. Другие бандиты заорали, бросившись врассыпную от крутящейся в воздухе стали, а принц уже повернулся к следующему противнику.
И тут ему на затылок обрушилась дубина.
Все завертелось перед глазами; голова взорвалась болью.
Ален силился удержаться в седле, не выпустить меч из слабеющих рук. Он смутно улавливал торжествующие вопли, ощущал руки, вцепившиеся в сапоги…
К счастью, мерзавцы ухватили его сразу за обе ноги и тянули в разные стороны достаточно долго, чтобы в голове прояснилось, и мир перед глазами успокоился. Ален тут же принялся отбиваться, справа мечом, а слева кулаком. Оба удара достигли цели, и бандиты отпрянули. Ален повернулся вслед за острием своего клинка… и увидел, что разбойники, стеная и хватаясь за головы, катаются по земле, а некоторые вовсе распластались без чувств.
Ален застыл в седле и в изумлении разглядывал представшую перед ним картину. Время будто остановилось. Наконец, оторвав взгляд от стонущих бандитов, он посмотрел на Джеффри, самодовольно ему подмигнувшему. Ален расплылся в идиотической ухмылке.
Тут он вспомнил о долге, и с достоинством, сделав серьезную мину, повернулся к вознице и его жене:
— Все ли с вами в порядке, добрые люди?
— О да, благодаря тебе, сэр рыцарь. — Средних лет простолюдины съежились, тесно прижавшись друг к другу; муж крепко держал жену за руку. Женщина плакала и все же восклицала сквозь слезы:
— Будьте благословенны, будьте благословенны, добрые господа! — Вдруг она заметила красную полосу на боку Алена и выдохнула:
— Ты ранен!
— Ранен? — Ален опустил взор и, не веря глазам своим, уставился на рану. Никогда еще он не видел собственной крови.
Но принц тут же опомнился и вымучил улыбку:
— Наверное, пустяк.
— Да, но все же лучше убедиться! — Женщина поспешила к нему, вытирая фартуком слезы. Она сдвинула разрезанную ткань и бережно ощупала рану. — Ничего страшного, только кожа рассечена. И все-таки нужно перевязать, добрый господин!
— Я с этим справлюсь, — заверил ее Джеффри.
Женщина смерила его недоверчивым взглядом.
— Ты что-то смыслишь в уходе за ранеными, сэр рыцарь?
— Ровно столько, сколько положено рыцарю, — кивнул он". — Можешь мне это доверить, добрая женщина.
Она отступила без особой уверенности и попятилась к мужу.
— Назови нам свое имя, дабы мы смогли поведать миру о твоих деяниях, восхваляя спасителя, — попросил мужчина.
Ален открыл было рот, но тут же ощутил толчок под ребра.
Бросив взгляд через плечо, он увидел, как покачивает головой нахмурившийся Джеффри. Ну да, вспомнил Ален, они же собрались путешествовать инкогнито. Он вновь повернулся к возчику:
— Не могу раскрыть вам свое имя, добрые люди… гм… пока мы не достигнем цели наших странствий, — аккуратно заполнил паузу Джеффри.
— Вот именно, — облегченно вздохнул Ален. Но как же им, в таком случае, стяжать славу?
— Можете объявить во всеуслышанье, что избавлению своему обязаны рыцарю леди Корделии. — Тут Джеффри сообразил, что сестра вовсе не отдавала себя под покровительство Алена, скорей наоборот, как показала их последняя встреча. — Вернее, тому, кто рано или поздно станет ее рыцарем.
Женщина удивленно наморщила лоб, а затем чуть усмехнулась.
«У женщин никакого представления о романтике», — раздраженно подумал Джеффри, но вспомнил, что его неловкий приятель едва ли выигрывает в этом отношении. Он повернулся к разбойникам:
— Что будем делать с этими?
Вопрос привел Алена в чувство.
— Действительно, что?
— Их нужно заточить в темницу, — подсказал Джеффри.
— Но мы же ищем приключения! Нам что, тащить их к ближайшему судье?
— Друг мой, ведь мы не можем оставить их бродить по округе и охотиться на путников.
— Нет, конечно, — вздохнул Ален. — Эй! Чернобородый! — Он ткнул мечом самого здоровенного бандита.
Тот застонал, но, держась рукой за голову, заставил себя сесть.
— Вот это был удар, сэр рыцарь.
— Радуйся, что он ударил плашмя, — рявкнул Джеффри. — Как тебя зовут?
— Бор, сударь мой.
— Мне нужно твое имя, а не логово! Говори правду!
— Да я и говорю, сэр. Это имя дала мне мать, а отец благословил. — Разбойник ухмыльнулся, обнажив ровный ряд белых зубов. — Наверное, имя-то и навело меня на мысль поселиться в чаще.
Ален рассматривал его, что-то в этом мерзавце привлекало внимание. Высокий, не менее шести футов, широкоплечий, с открытым правильным лицом, густыми черными волосами и черной бородкой; большие, широко расставленные синие глаза и прямой красивый нос довершали картину. Вместо обычных простонародных трико и башмаков он носил лосины и сандалии со шнурками, крест-накрест перетягивающими голень, а крестьянскую блузу заменяла безрукавка, не скрывающая богатырскую грудь и мускулистые руки и плечи. Ален возблагодарил счастливый случай, позволивший ему одолеть такого богатыря.
— Ты дворянин, вставший на ложный путь, — определил Джеффри. — Из какого ты рода?
— Это не имеет значения, ибо семья от меня отказалась.
— Может, и нет. Назови свое родовое имя, — в голосе Джеффри послышались железные нотки.
— Элмсфорд, — со вздохом признался разбойник.
— Как дошел ты до жизни такой?
Бор пожал плечами:
— Я младший сын младшего сына и вынужден сам, как умею, зарабатывать на жизнь.
— Ты мог бы найти более достойное применение своим способностям.
— Я так и сделал, присягнув на верность одному лорду. Он послал нас воевать со своим соседом, и мы проиграли.
Джеффри нахмурился:
— Здесь нет позора.
— И я так считал, а вот сосед решил предать смерти всех, кто противостоял ему. Спасая жизнь, я бежал в леса и стал жить, как получится.
— Отчего же ты не прибег к милости короля?
Разбойник ухмыльнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами.
— Король-то в Раннимеде, сэр. Отсюда близко, но очень далеко от владений моего бывшего хозяина. Долгие месяцы я Добирался до этого леса, но теперь на совести моей столько преступлений, что дальше идти не смею.
— Хорошо, до короля далеко, но королевский судья, конечно, был рядом!
— Да, но он лишь игрушка в руках лорда, что жаждал моей крови.
— Однако теперь ты все же должен отправиться к королю, и горе тому, кто тебя остановит! Ты можешь говорить за всю шайку?
Разбойник огляделся; похоже, никто не собирался оспаривать это право.
— Да, сэр рыцарь.
— Тогда отправляйтесь к судье в…
— Нет, — тронул его за плечо Ален. — Идите в замок Гэллоуглас…
Бор смерил его пристальным взглядом, Джеффри резко обернулся и тоже уставился в недоумении. Разбойники, с трудом поднимаясь, испуганно забормотали:
— Колдовское племя!
Джеффри мрачно посмотрел на них.
— Вот именно. Верховный маг и его семья. Подумайте там о своей жизни, иначе лишитесь голов, так что и думать нечем будет! — и он вновь повернулся к Алену, всем своим видом показывая, что друг его совсем помешался.
— Ведь именно так поступил бы твой Дон Кихот, — напомнил ему Ален и снова обратился к Бору; — Отправляйся к леди Корделии и сдайся на милость ее. Если она велит вам идти в королевскую тюрьму, значит, туда и ступайте, ибо, можешь мне поверить, лучше ей не перечить.
— Да уж, будьте уверены! — покачал головой Бор; улыбка сползла с его лица.
— Будь осмотрителен и преисполнен почтения, — предостерег Ален. — Скажи ей, что… что вас прислал уповающий заслужить ее снисхождение.
Жена возницы захлопала в ладоши, глаза ее засияли. Джеффри подавил желание воззвать о помощи к небесам.
— Уповающий заслужить ее снисхождение, — недоуменно поджав губы, повторил Бор. — А почему бы не сообщить ей твое имя, благородный рыцарь?
— Потому что… потому что никто больше не услышит моего имени, пока я не добьюсь ее благосклонности! — Ален расплылся в улыбке, довольный своей первой импровизацией. Джеффри одобрительно кивнул.
Разбойник поклонился с застывшим лицом, и Джеффри сообразил, что он скрывает свое отношение к донкихотскому жесту.
— Как прикажешь, сэр.
— Отправляйтесь немедля и никуда не сворачивайте, — указал Джеффри. Затем он возвысил голос:
— Эй, вы, снующие под корнями лесными и шьющие одежду из листьев! Придите, заклинаю вас союзом родственной крови!
— Разбойники уставились на него, как на помешанного, а женщина с приглушенным стоном прильнула к мужу. На несколько мгновений лес будто застыл в ожидании.
Потом зашуршали листья, и на ветке показался человечек ростом не больше фута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Ален от всей души рассмеялся и, ловя ртом воздух, воскликнул:
— У меня никогда так не получится! Я ни за что не смогу со всей серьезностью!..
— Так и не надо! Никаких надутых физиономий, будто у рыбы бесчувственной, серьезность убивает страсть! Нет, ты должен лучиться радостью, смотри… — Он разразился низким гортанным смехом.
Ален попробовал сделать так же, но у него вышло какое-то хриплое кудахтанье. Тем не менее Джеффри ободряюще закивал:
— Для начала неплохо! А теперь нужно поговорить о ее глазах и ее щеках, дескать, первые как звезды, а вторые будто розы…
— Даже я все это слышал тысячу раз!
— И она тоже, приятель, и конечно же, сообщит тебе об этом, но на самом деле ей никогда не насытиться даже самыми избитыми комплиментами. Впрочем, если ты придумаешь что-то новенькое, ей понравится еще больше. Может, стоило бы взять в руку ее ладонь, прикоснуться губами к кончикам пальцев…
— Уж этого я точно не смогу! — Но глаза принца заблестели, щеки зарделись, и, казалось, даже обычная серьезность ненадолго покинула его.
Джеффри, воодушевленный успехом, продолжил:
— ., а потом сравнишь ее кожу с гладью безмятежной реки, прохлада которой почему-то горячит твою кровь…
Так он и продолжал, расточая без умолку самые красочные похвалы. Ален жадно ловил каждое слово, приберегая для дальнейшего употребления. Пока они скакали по лесу, Джеффри успел растолковать великое множество хитростей, пригодных для ухаживания за дамой, не забыв даже истории благородного рыцаря Дон Кихота, отсылавшего поверженных врагов даме своего сердца Дульцинее в доказательство собственной храбрости, а также чистоты и глубины своего чувства.
Впрочем, он не сообщил Алену, что Дон Кихот жил в иллюзорном мире. Все влюбленные таковы, так что роли это не играет.
Разумеется, сам Джеффри, волочась, не влюблялся, но страстно желал, чтобы Ален испытал настоящее чувство. Ибо, хотя любовь лишь раз-другой едва коснулась сердца Джеффри, он знал ее признаки и замечал их в Алене. По правде говоря, он видел их уже несколько лет.
С другой стороны, Ален горячо отрицал, что любовь затронула его сердце. Похоже, он считал чувства, захлестывающие душу, недостойными будущего короля. Его воспитатели знали свое дело.
Джеффри решил исправить это.
Вдруг впереди с тропы донесся женский визг. Послышались и грубые возгласы мужчин, и стук железных дубинок.
Ален и Джеффри замерли. Ален издал ликующий вопль:
— Так скоро! — и выхватил меч.
— Прежде чем вступать в драку, убедись, на чьей стороне правда, — Джеффри уже пришпорил коня.
— Убивать только в крайнем случае! — бросил через плечо вырвавшийся на полкорпуса Ален.
Они прорвались сквозь заросли как раз в тот момент, когда разбойники выбили дубинку из рук возчика. Один из негодяев вскочил на телегу и заломил ему руки за спину, согнув беднягу чуть ли не пополам. Двое других с похотливыми, злорадными смешками стаскивали с повозки женщину. Она продолжала визжать.
Разбойников было не меньше дюжины, а возчик один, не считая жены.
— Тут-то ясно, кто на кого напал! — вскричал Ален и ринулся в бой. Лишь на шаг от него отставал Джеффри.
Разбойники испуганно обернулись, но тут же воинственно загалдели. Большинство было вооружено мечами — изрядно зазубренными, сточенными, но все же мечами, а также щитами из бычьих шкур.
У остальных в руках были луки.
В рыцарей тут же полетели стрелы. Всадники пригнулись, увернулись и через мгновение ворвались в толпу, размахивая клинками. Ален отбил удар и обрушил свой меч на врага. Разбойник, бородатый парень в кожаной безрукавке и с гривой черных волос, поднял щит, но Ален был наготове. Он пронзил цель, рванул щит на себя и, вынув ногу из стремени, ударил мерзавца сапогом в челюсть. Разбойник закатил глаза и рухнул, так что меч едва не вылетел из рук принца.
Как ни проворен был Ален, другой разбойник опередил его.
Негодяй с диким воем вскочил на спину принцу, стиснул шею и потащил вниз. Ален, застигнутый врасплох, все же удержался в седле и отмахнулся мечом плашмя. Разбойник заорал и тут же разжал руки. Ален повернулся в восторге — и увидел клинок, нацеленный прямо в живот, а за ним ухмыляющегося врага.
Принц качнулся вбок, но лезвие все же рассекло камзол, сразу окрасившийся кровью. Боль обожгла Алена между ребрами, по телу расползался липкий страх, а еще — ярость. Он вскрикнул, отклонил захватом клинок и, несмотря на все усилия разбойника нанести ответный удар, поворачивал вражеский меч, пока тот не вылетел из рук негодяя. Другие бандиты заорали, бросившись врассыпную от крутящейся в воздухе стали, а принц уже повернулся к следующему противнику.
И тут ему на затылок обрушилась дубина.
Все завертелось перед глазами; голова взорвалась болью.
Ален силился удержаться в седле, не выпустить меч из слабеющих рук. Он смутно улавливал торжествующие вопли, ощущал руки, вцепившиеся в сапоги…
К счастью, мерзавцы ухватили его сразу за обе ноги и тянули в разные стороны достаточно долго, чтобы в голове прояснилось, и мир перед глазами успокоился. Ален тут же принялся отбиваться, справа мечом, а слева кулаком. Оба удара достигли цели, и бандиты отпрянули. Ален повернулся вслед за острием своего клинка… и увидел, что разбойники, стеная и хватаясь за головы, катаются по земле, а некоторые вовсе распластались без чувств.
Ален застыл в седле и в изумлении разглядывал представшую перед ним картину. Время будто остановилось. Наконец, оторвав взгляд от стонущих бандитов, он посмотрел на Джеффри, самодовольно ему подмигнувшему. Ален расплылся в идиотической ухмылке.
Тут он вспомнил о долге, и с достоинством, сделав серьезную мину, повернулся к вознице и его жене:
— Все ли с вами в порядке, добрые люди?
— О да, благодаря тебе, сэр рыцарь. — Средних лет простолюдины съежились, тесно прижавшись друг к другу; муж крепко держал жену за руку. Женщина плакала и все же восклицала сквозь слезы:
— Будьте благословенны, будьте благословенны, добрые господа! — Вдруг она заметила красную полосу на боку Алена и выдохнула:
— Ты ранен!
— Ранен? — Ален опустил взор и, не веря глазам своим, уставился на рану. Никогда еще он не видел собственной крови.
Но принц тут же опомнился и вымучил улыбку:
— Наверное, пустяк.
— Да, но все же лучше убедиться! — Женщина поспешила к нему, вытирая фартуком слезы. Она сдвинула разрезанную ткань и бережно ощупала рану. — Ничего страшного, только кожа рассечена. И все-таки нужно перевязать, добрый господин!
— Я с этим справлюсь, — заверил ее Джеффри.
Женщина смерила его недоверчивым взглядом.
— Ты что-то смыслишь в уходе за ранеными, сэр рыцарь?
— Ровно столько, сколько положено рыцарю, — кивнул он". — Можешь мне это доверить, добрая женщина.
Она отступила без особой уверенности и попятилась к мужу.
— Назови нам свое имя, дабы мы смогли поведать миру о твоих деяниях, восхваляя спасителя, — попросил мужчина.
Ален открыл было рот, но тут же ощутил толчок под ребра.
Бросив взгляд через плечо, он увидел, как покачивает головой нахмурившийся Джеффри. Ну да, вспомнил Ален, они же собрались путешествовать инкогнито. Он вновь повернулся к возчику:
— Не могу раскрыть вам свое имя, добрые люди… гм… пока мы не достигнем цели наших странствий, — аккуратно заполнил паузу Джеффри.
— Вот именно, — облегченно вздохнул Ален. Но как же им, в таком случае, стяжать славу?
— Можете объявить во всеуслышанье, что избавлению своему обязаны рыцарю леди Корделии. — Тут Джеффри сообразил, что сестра вовсе не отдавала себя под покровительство Алена, скорей наоборот, как показала их последняя встреча. — Вернее, тому, кто рано или поздно станет ее рыцарем.
Женщина удивленно наморщила лоб, а затем чуть усмехнулась.
«У женщин никакого представления о романтике», — раздраженно подумал Джеффри, но вспомнил, что его неловкий приятель едва ли выигрывает в этом отношении. Он повернулся к разбойникам:
— Что будем делать с этими?
Вопрос привел Алена в чувство.
— Действительно, что?
— Их нужно заточить в темницу, — подсказал Джеффри.
— Но мы же ищем приключения! Нам что, тащить их к ближайшему судье?
— Друг мой, ведь мы не можем оставить их бродить по округе и охотиться на путников.
— Нет, конечно, — вздохнул Ален. — Эй! Чернобородый! — Он ткнул мечом самого здоровенного бандита.
Тот застонал, но, держась рукой за голову, заставил себя сесть.
— Вот это был удар, сэр рыцарь.
— Радуйся, что он ударил плашмя, — рявкнул Джеффри. — Как тебя зовут?
— Бор, сударь мой.
— Мне нужно твое имя, а не логово! Говори правду!
— Да я и говорю, сэр. Это имя дала мне мать, а отец благословил. — Разбойник ухмыльнулся, обнажив ровный ряд белых зубов. — Наверное, имя-то и навело меня на мысль поселиться в чаще.
Ален рассматривал его, что-то в этом мерзавце привлекало внимание. Высокий, не менее шести футов, широкоплечий, с открытым правильным лицом, густыми черными волосами и черной бородкой; большие, широко расставленные синие глаза и прямой красивый нос довершали картину. Вместо обычных простонародных трико и башмаков он носил лосины и сандалии со шнурками, крест-накрест перетягивающими голень, а крестьянскую блузу заменяла безрукавка, не скрывающая богатырскую грудь и мускулистые руки и плечи. Ален возблагодарил счастливый случай, позволивший ему одолеть такого богатыря.
— Ты дворянин, вставший на ложный путь, — определил Джеффри. — Из какого ты рода?
— Это не имеет значения, ибо семья от меня отказалась.
— Может, и нет. Назови свое родовое имя, — в голосе Джеффри послышались железные нотки.
— Элмсфорд, — со вздохом признался разбойник.
— Как дошел ты до жизни такой?
Бор пожал плечами:
— Я младший сын младшего сына и вынужден сам, как умею, зарабатывать на жизнь.
— Ты мог бы найти более достойное применение своим способностям.
— Я так и сделал, присягнув на верность одному лорду. Он послал нас воевать со своим соседом, и мы проиграли.
Джеффри нахмурился:
— Здесь нет позора.
— И я так считал, а вот сосед решил предать смерти всех, кто противостоял ему. Спасая жизнь, я бежал в леса и стал жить, как получится.
— Отчего же ты не прибег к милости короля?
Разбойник ухмыльнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами.
— Король-то в Раннимеде, сэр. Отсюда близко, но очень далеко от владений моего бывшего хозяина. Долгие месяцы я Добирался до этого леса, но теперь на совести моей столько преступлений, что дальше идти не смею.
— Хорошо, до короля далеко, но королевский судья, конечно, был рядом!
— Да, но он лишь игрушка в руках лорда, что жаждал моей крови.
— Однако теперь ты все же должен отправиться к королю, и горе тому, кто тебя остановит! Ты можешь говорить за всю шайку?
Разбойник огляделся; похоже, никто не собирался оспаривать это право.
— Да, сэр рыцарь.
— Тогда отправляйтесь к судье в…
— Нет, — тронул его за плечо Ален. — Идите в замок Гэллоуглас…
Бор смерил его пристальным взглядом, Джеффри резко обернулся и тоже уставился в недоумении. Разбойники, с трудом поднимаясь, испуганно забормотали:
— Колдовское племя!
Джеффри мрачно посмотрел на них.
— Вот именно. Верховный маг и его семья. Подумайте там о своей жизни, иначе лишитесь голов, так что и думать нечем будет! — и он вновь повернулся к Алену, всем своим видом показывая, что друг его совсем помешался.
— Ведь именно так поступил бы твой Дон Кихот, — напомнил ему Ален и снова обратился к Бору; — Отправляйся к леди Корделии и сдайся на милость ее. Если она велит вам идти в королевскую тюрьму, значит, туда и ступайте, ибо, можешь мне поверить, лучше ей не перечить.
— Да уж, будьте уверены! — покачал головой Бор; улыбка сползла с его лица.
— Будь осмотрителен и преисполнен почтения, — предостерег Ален. — Скажи ей, что… что вас прислал уповающий заслужить ее снисхождение.
Жена возницы захлопала в ладоши, глаза ее засияли. Джеффри подавил желание воззвать о помощи к небесам.
— Уповающий заслужить ее снисхождение, — недоуменно поджав губы, повторил Бор. — А почему бы не сообщить ей твое имя, благородный рыцарь?
— Потому что… потому что никто больше не услышит моего имени, пока я не добьюсь ее благосклонности! — Ален расплылся в улыбке, довольный своей первой импровизацией. Джеффри одобрительно кивнул.
Разбойник поклонился с застывшим лицом, и Джеффри сообразил, что он скрывает свое отношение к донкихотскому жесту.
— Как прикажешь, сэр.
— Отправляйтесь немедля и никуда не сворачивайте, — указал Джеффри. Затем он возвысил голос:
— Эй, вы, снующие под корнями лесными и шьющие одежду из листьев! Придите, заклинаю вас союзом родственной крови!
— Разбойники уставились на него, как на помешанного, а женщина с приглушенным стоном прильнула к мужу. На несколько мгновений лес будто застыл в ожидании.
Потом зашуршали листья, и на ветке показался человечек ростом не больше фута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36