Если уж
добиваться отсрочки для окончания лечения, то они не должны заподозрить,
что здесь происходит нечто необычное. Он принялся за наладку воздухообмена
и гравитации.
Минуты за две атмосферное давление в каюте возросло в шесть раз, а
искусственное тяготение увеличилось до четырех "же" - это было предельным
приближением к "обычным" худларианским условиям, какого удалось достичь.
Ощущая, как напряжены и едва не рвутся мышцы плеча - ведь пояс
нейтрализовал лишь три четверти "же" из четырех, - О'Мара вытащил из
отверстия в настиле невероятно тяжелую и неуклюжую болванку, в которую
превратилась его рука, и тяжело перекатился на спину. Казалось, его
дорогой полутонный малыш навалился ему на грудь; перед глазами прыгали
большие черные мушки. Сквозь эти мушки проступала небольшая часть потолка
и экран видеофона под каким-то невероятным углом. Человек на экране
проявлял признаки нетерпения.
- Я тут, - с трудом проговорил О'Мара. Он пытался совладать с
учащенным дыханием. - Вы, наверно, хотите услышать мою версию несчастного
случая?
- Нет, - ответил монитор. - Я прослушал запись, сделанную Какстоном.
Меня интересует ваше прошлое, до того как вы поступили сюда. Я наводил
справки, и тут что-то концы с концами не сходятся...
Беседу прервал оглушительный рев. Хотя из-за повышенного давления
малыш ревел натужным басом, О'Мара понял, что тот голоден и раздражен.
С огромным трудом он перевернулся на бок, затем оперся на локти.
Какое-то время неподвижно лежал в таком положении, собираясь с силами,
чтобы переместить тяжесть тела на ладони и колени. Но когда ему наконец
это удалось, он обнаружил, что руки и ноги набухли и, казалось, вот-вот
лопнут от давления прихлынувшей к ним крови. Задыхаясь, он опустил голову.
Тотчас кровь хлынула в переднюю часть тела - и перед глазами поплыли
красные круги. Он не мог ползти ни на четвереньках, ни на животе. И уж
конечно, при трех "же" нечего было думать, чтобы просто встать и пойти.
Что же еще оставалось?
Ценой героических усилий он снова повернулся на бок, а потом
перекатился на спину, помогая себе на этот раз локтями. Воротник скафандра
поддерживал голову на весу, но тонкие прокладки в рукавах не предохраняли
локти. От напряжения отчаянно колотилось сердце. И, что хуже всего, он
снова начал терять сознание.
Должен был быть какой-то способ, позволяющий уравновесить или по
крайней мере распределить вес тела так, чтобы передвигаться, не теряя при
этом сознания. Он попытался представить, как располагался человек в
противоперегрузочных креслах, которые применялись на кораблях до появления
искусственной гравитации. И вдруг вспомнил, что в них лежали не совсем
плашмя, а подняв колени...
Медлительно, отталкиваясь то локтями, то спиной, то пятками,
извиваясь словно змея, О'Мара двинулся к спальне. Могучие мышцы, которыми
наградила его природа, теперь особенно пригодились - почти всякий в таких
условиях беспомощно распластался бы на полу. Но все равно ему понадобилось
целых пятнадцать минут, прежде чем он добрался до распылителя, и все это
под непрерывный рев малыша. Звук был таким громким и низким, что от него,
казалось, вибрирует каждая косточка.
- Мне необходимо с вами поговорить! - прокричал монитор в момент
короткой паузы. - Неужто нельзя заткнуть глотку этому горластому
младенцу?!
- Он голоден, - ответил О'Мара, - и успокоится, только когда будет
сыт.
Распылитель был укреплен на тележке, и О'Мара приспособил к нему
ножную педаль; теперь обе руки были свободны для того, чтобы наводить
струю в цель. Прикованного к месту учетверенной силой тяжести, малыша не
нужно было удерживать. Толкнув тележку плечом, чтобы она заняла нужное
положение, О'Мара локтем нажал на педаль. Возросшая сила тяжести загибала
струю пищи к полу, но все же О'Маре удалось покрыть малыша слоем пищи. А
вот очистить больные участки от питательной смеси оказалось труднее. Лежа
на полу, струю воды совершенно невозможно было направить точно в цель. И
все же ему удалось попасть в широкое ярко-синее пятно, образованное тремя
слившимися воедино пятнами, и покрывавшее едва ли не четверть тела малыша.
Покончив с гигиенической процедурой, О'Мара выпрямил ноги и осторожно
опустился на спину. Невзирая на силу тяжести в три "же", он чувствовал
себя неплохо, хотя битых полчаса пытался удерживать тело в полусидячем
положении.
Малыш прекратил ор.
- Я хотел сказать, - строго проговорил монитор, когда установилась
тишина, - я хотел сказать, что отзывы о вас с прежних мест вашей работы не
согласуются со здешними. Правда, и тут и там вас характеризовали как
человека беспокойного и неудовлетворенного, но прежде вы пользовались
неизменной симпатией товарищей и несколько меньшей - руководства: ваше
начальство иногда ошибалось, вы же - никогда...
- Я был ничуть не глупее их, - устало возразил О'Мара, - и часто
доказывал им это. Но на лице у меня было написано, что я неотесанный
мужик!
Как ни странно, но все эти личные неприятности были сейчас ему почти
безразличны. Он не мог отвести глаз от зловещего синего пятна на боку
малыша: оно потемнело и припухло в середине. Создавалось впечатление, что
сверхтвердый панцирь в этом месте как бы размягчился и колоссальное
внутреннее давление распирает ФРОБа изнутри. О'Мара надеялся, что теперь,
когда сила тяжести и давление достигли худларианской нормы, этот процесс
приостановился - если только он не является симптомом какого-то совершенно
иного заболевания.
О'Мара уже подумывал о следующем шаге - распылить питательную смесь
прямо в воздух возле своего подопечного. На Худларе аборигены питались
мельчайшими живыми организмами, находившимися в сверхплотной атмосфере,
однако в справочнике недвусмысленно говорилось о том, что частицы пищи не
должны соприкасаться с поврежденными участками кожного наружного покрова,
так что повышенного давления и гравитации, по-видимому, достаточно...
- Тем не менее, - продолжал свои рассуждения монитор, - случись
подобное происшествие в одном из тех коллективов, где вы работали прежде,
вашу версию приняли бы с полным доверием. Даже если бы это произошло по
вашей вине, все сплотилось бы вокруг вас, чтобы защитить от чужаков вроде
меня. Отчего же вы из дружелюбного, благожелательного человека
превратились в такого...
- Мне все надоело, - лаконично ответил О'Мара.
Малыш молчал, но характерное подергивание отростков предвещало
приближение очередного взрыва страстей. И он разразился. На ближайшие
десять минут всякие разговоры, разумеется, были исключены.
О'Мара приподнялся на боку и снова оперся на локти, уже ободранные и
кровоточащие. Он знал, в чем дело: малышу недоставало обычной
послеобеденной ласки. О'Мара медлительно добрался до веревок с
противовесами, предназначенными для похлопываний, и приготовился было
исправить свое упущение. Но увы - концы веревок находились в полутора
метрах над полом.
Опершись на один локоть и изо всех сил пытаясь приподнять мертвенную
тяжесть второй руки, О'Мара утешал себя мыслью, что веревка с таким же
успехом могла находиться на высоте четырех миль. Пот градом катился по его
лицу, он весь взмок, пока медленно, дрожа всем телом от напряжения,
дотянулся до веревки и судорожно вцепился в нее. Схватившись за веревку
мертвой хваткой, он осторожно опустился на пол, потянув ее за собой.
Устройство действовало по принципу противовесов, поэтому тут не
требовалось прилагать особых усилий. Тяжелый груз аккуратно опустился на
спину малыша, нанеся ему ласковый шлепок. Несколько минут О'Мара отдыхал,
потом уцепился за вторую веревку, груз которой, опускаясь, поднимал первый
груз.
Наградив юного худларианина восемью шлепками, О'Мара обнаружил, что
не видит конца веревки, хотя и ухитряется как-то всякий раз ее найти. Его
голова слишком долго была выше уровня тела, и он находился на грани
обморока. Уменьшившийся приток крови к мозгу вызвал и другие
последствия... О'Мара с удивлением услышал собственный голос, который,
сюсюкая, приговаривал:
- Ну-ну... все в порядке... папочка сейчас приласкает... ну,
сейчас... баю-бай...
Но еще удивительнее было то, что он на самом деле ощущал
ответственность и безумно боялся за малыша. Для того ли он его спас, чтобы
сейчас с ним случилось этакое! Быть может, воздействие тяжести в три "же",
прижимавшей его к полу, при которой от простого вздоха устаешь, словно
неделю трудился не разгибаясь, а каждое ничтожное движение требует запаса
всех сил, - быть может, это напомнило ему страшную картину: медлительное,
неумолимое сближение двух огромных непонятных неуправляемых металлических
глыб?
Несчастный случай...
В тот злополучный день О'Мара был ответственным за сборку, и только
он включил предостерегающие сигналы, как увидел двух взрослых худлариан,
которые гонялись за своим шаловливым отпрыском по одной из сближавшихся
конструкций. Через транслятор он потребовал, чтобы они немедленно покинули
площадку, предоставив ему самому поймать малыша. Габариты О'Мары были
гораздо меньше габаритов взрослых ФРОБов, а потому сближавшиеся
поверхности стиснули бы их прежде, а он выгадывал эти несколько лишних
минут, чтобы прогнать малыша к родителям. Но то ли трансляторы у ФРОБов
были отключены, то ли они боялись доверить спасение своего детеныша
крохотному человеческому существу - как бы то ни было, но они оставались в
зазоре до тех пор, пока не стало слишком поздно. И у О'Мары на глазах
сближающиеся конструкции поймали ФРОБов в ловушку и раздавили их.
Малыш уцелел только потому, что был мал и теперь копошился возле
мертвых родителей, О'Мара кинулся к нему. Прежде чем поверхности сошлись,
ему удалось выловить маленького ФРОБа из зазора и выскользнуть оттуда
самому. В какой-то миг О'Маре даже показалось, что он уже не выдернет из
щели и ноги.
Разве здесь место для детей, сердито подумал он, глядя на дрожащего,
покрытого ярко-синими шершавыми пятнами малыша. Необходимо запретить
взрослым, кем бы они ни были, - даже таким могучим, как худлариане, брать
сюда детей.
Но вот опять раздался голос монитора:
- Насколько я могу судить по тому, что слышу, - не без ехидства начал
он, - вы самым лучшим образом заботитесь о своем подопечном. То, что малыш
здоров и доволен, несомненно вам зачтется...
Здоров и доволен, подумал О'Мара, снова потянувшись за веревкой.
Здоров...
- Но существуют и другие соображения. - Голос звучал все также
спокойно. - Может быть, в несчастном случае повинны вы, потому что по
небрежности не включили предостерегающие сигналы. К тому же, вопреки
прежним отзывам, здесь вы проявили себя как человек грубый и задиристый, а
ваше отношение к Уорингу... - Монитор неодобрительно поморщился. -
Несколько минут назад вы заявили, что вели себя так, потому что вам все
обрыдло. Объясните, что вы имели в виду.
- Минуточку, монитор, - вмешался Какстон, вдруг появившись на экране
рядом с Крэйторном. - Я уверен, что все не просто так. Все эти задержки с
ответами, это тяжелое дыхание и всякие там приговаривания "баю-баю, малыш"
- это все разыгрывается специально, чтобы продемонстрировать, какая он
великолепная нянька. Полагаю, следует доставить его сюда, чтобы он лицом к
лицу...
- Вовсе не следует, - торопливо перебил О'Мара. - Я готов отвечать на
любые вопросы сейчас.
Его воображение уже рисовало ужасную картину: он представил себе
реакцию Какстона на состояние малыша; от этих мыслей О'Мара терял всякое
самообладание. Какстон не станет долго думать, искать объяснений, не
задастся вопросом, можно ли поручать младенца-инопланетянина человеку,
который совершенно несведущ в его физиологии. Какстон будет просто
действовать - и притом весьма энергично.
Что же касается монитора...
Из истории с несчастным случаем ему, может быть, и удастся
выпутаться, думал О'Мара, но если к этому у него на руках умрет малыш, то
тут уж не останется никакой надежды. Сейчас необходимо было выиграть
время. Четыре-шесть часов, если верить справочнику.
Внезапно он понял, что малыш обречен. Ему становилось все хуже: он
стонал и дрожал, вызывая жалость и отчаяние. О'Мара беспомощно выругался.
То, что он пытался сделать сейчас, следовало сделать с самого начала, а
теперь уже поздно... Можно считать, что малыш погиб, а еще пять-шесть
часов - и О'Мара сам протянет ноги или станет инвалидом на всю жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24