Мора на. допросе сознался в приверженности сатанизму и был
казнен.
- Боже мой, конечно нет! - она была просто сражена таким
предположением. - Я никогда не стану убивать эти безобидные
маленькие создания. Зайцы, ласточки и голуби, - как могло такое
прийти в голову! Уж не знаю, о чем только думал Пьер Мора,
когда вносил этот рецепт в книгу. Вот бы я отодрала его за уши!
Нет, я использую Эмула ком-пана, апельсин и серую амбру. Это
даже более эффективно.
Джедсон спросил, не пробовала ли она когда-нибудь сок
вербены. Она пристально посмотрела ему прямо в лицо, прежде чем
ответить: - Ты и сам обладаешь даром, сынок. Я не права? -
Немного, мадам, - ответил он спокойно, - может быть, совсем
немного.
- Он будет расти, твой дар. Подумай, как ты им
пользуешься. А что касается вербены, то это действенное
средство, ты и сам это знаешь. - Не будет ли так проще? -
Конечно, будет. Но если простой метод станет известен всем и
каждому и все начнут им беспорядочно пользоваться, - это плохо.
Ведьмы умрут с голоду, поджидая клиентов, - хотя это может быть
и неплохо! - она наморщила одну бровь. - Но если ты желаешь
именно простоты, то нет нужды обращаться даже к вербене. Вот, -
она протянула руку и прикоснулась к моей руке. - Bestarberto
corrumpit viscera ejus virilis1.
He знаю, насколько точно я смог воспроизвести ее слова.
Может, и перепутал что-нибудь.
Но у меня не было времени подумать о заклинании, которое
она произнесла. Я был полностью захвачен странными событиями,
происходившими со мной. Я влюбился, самоотверженно,
восхитительно влюбился - в Бабушку Дженнингс! Я не хочу
сказать, что она вдруг стала выглядеть как красивая молоденькая
девушка, нет. Я по-прежнему видел ее маленькой, сморщенной
старушкой с личиком хитрой обезьянки, достаточно древней, чтобы
годиться мне в прапрабабушки. Но это не имело никакого
значения. Она была она - Елена Прекрасная, о-которой-мечтают
все мужчины, объект вечного романтического поклонения.
1 Bestarberto corrumpit viscera ejus virilis (искаж.
лат.) - воск разрушает мужскую силу.
Она улыбнулась мне в лицо улыбкой, полной тепла и
поразительного все понимания. Все было прекрасно. Я был
определенно счастлив.
- Я не буду смеяться над тобой, мой мальчик, - сказала она
мягким голосом и прикоснулась к моей руке во второй раз,
прошептав что-то.
В одно мгновение все прошло. Она снова была такой же, как
и любая другая приятная старушка, которая любит печь пирожные
для своих внучат и помогать заболевшим соседям. Ничего не
изменилось, даже кот не успел моргнуть. А романтическое
очарование уже ушло. Но как жаль!
Чайник вскипел. Она заспешила на кухню и вскоре вернулась
с подносом, уставленным всякими вкусностями к чаю: блюдо с
пирожными, тонкие ломтики домашнего хлеба, намазанные свежим
маслом.
После того, как каждый выпил по чашке чая со всеми
полагающимися церемониями, она взяла у Джедсона чашку и
внимательно исследовала остатки.
- Там нет больших денег, - объявила она, - но тебе много и
не надо; приятная, насыщенная жизнь,
Она коснулась чашки своей ложечкой, и по поверхности
напитка пробежала небольшая рябь.
- Да, у тебя есть дар и потребность понимания тоже, но я
вижу, что ты занимаешься бизнесом вместо того, чтобы
совершенствовать высокое искусство или хотя бы просто
искусство. Отчего же?
Джедсон пожал плечами и ответил, полуоправдываясь:
- Есть работа, которую должен кто-то делать. Я ее и делаю.
Она кивнула:
- Да, это так. Понимание необходимо в любом деле, и ты
достоин его. Нет нужды спешить, времени достаточно. Когда
появится дело по тебе, ты узнаешь об этом сам и будешь к
нему готов. Позволь мне посмотреть теперь на твою чашку, -
закончила она, оборачиваясь ко мне.
Я показал ей чашку. Она одно мгновение изучала ее, а затем
сказала:
- Ну, у тебя нет такого ясного дара, как у твоего друга,
но у тебя будет достаточно вдохновения для твоей работы. А
большего ты бы и сам не захотел, поскольку я вижу здесь деньги.
Ты будешь богатым, Арчи Фрейзер.
- Не видите ли вы там каких-либо препятствий в моем
бизнесе в настоящий момент? - быстро вставил я.
- Нет, сам посмотри, - она пододвинула мне чашку. Я
наклонился и заглянул внутрь. В течение нескольких секунд мне
показалось, что я смотрю сквозь чашку и вижу некую живую
картинку. Я ее сразу же узнал. Это было точь-в-точь мое
заведение, вплоть до царапин на грузовых воротах, где неуклюжие
водители фургонов проезжали слишком близко к углам.
Но там было пристроено новое крыло с восточной стороны
участка, и еще два прелестных новых пятитонных самосвала стояли
во дворе, и на них было написано мое имя!
Пока я смотрел, я увидел самого себя, выходящего из дверей
офиса и направляющегося погулять по улице. На мне была новая
шляпа, хотя костюм был тот же, что и сейчас, в гостиной миссис
Дженнингс. Еще был галстук в клеточку, из шотландского пледа
цветов моего клана. Я протянул руку: точно такой галстук был на
мне сегодня. Тут миссис Дженнингс сказала: - Достаточно на
сегодня, - и я обнаружил, что смотрю просто на донышко чайной
чашки. - Ты же видел, - продолжала она, - что бизнес не будет
тебя тревожить. Что же касается любви, женитьбы, детей,
здоровья и болезней или смерти, - посмотрим.
Она коснулась поверхности чайных листьев кончиком пальца -
листья тихонько раздвинулись. Она пристально посмотрела на них
в течение одной секунды, бровь ее наморщилась в беспокойстве.
Она начала говорить, видимо, обдумывая свои слова, и снова
посмотрела в чашку. В конце концов она произнесла:
- Я что-то не до конца понимаю. Там не совсем ясно, на нее
падает моя собственная тень. - Может, я посмотрю, - предложил
Джедсон. - Не лезь не в свое дело! Я даже удивился такой
неожиданной грубости. Затем она накрыла чашку рукой и
повернулась ко мне с видом сострадания в глазах:
- Там не совсем ясно. У тебя два возможных варианта в
будущем. Доверь своей голове управлять своим сердцем и не
терзай душу тем, что все равно невозможно. Тогда ты женишься,
обзаведешься детишками и обретешь успокоение.
На этом она оставила данную тему и сказала уже нам обоим:
- Но ведь вы пришли сюда совсем не за гаданием, вы пришли
за помощью совсем иного рода, - и снова это было утверждение, а
не вопрос.
- За какой же помощью, мадам? - поинтересовался Джедсон.
- Вот за какой, - и она сунула ему под нос чашку.
Он взглянул в нее и подтвердил: - Да, это так. Можно ли
здесь чем-нибудь помочь?
Я тоже посмотрел в чашку, но не увидел ничего, кроме
чайных листьев. Она ответила:
- Я думаю вот что: вам не следовало иметь дело с Биддлом,
но эта ошибка вполне естественна. Ну, начнем. Без долгих
разговоров она достала перчатки, сумку, пальто, нацепила на
макушку смешную старую шляпку и выпроводила нас из дома. Не
было никакого разговора об условиях, это казалось совершенно
неуместным.
Когда мы вернулись на мой участок, ее рабочее место уже
было подготовлено. Оно не было столь импозантным, как у Биддла:
это был просто старый шатер, как в цыганском таборе, с
остроконечной вершиной, раскрашенной в яркие цвета. Она
откинула полог, прикрывавший вход, и пригласила нас войти.
Внутри было темно, но она взяла большую свечу, зажгла ее и
поставила на пол в центре шатра. Этой свечой она описала пять
кругов на земле - первый побольше, а затем несколько поменьше
рядом с ним. Затем она очертила еще два круга, каждый из
которых был достаточно велик, чтобы там мог встать человек. Это
она и велела нам сделать. Наконец, она сотворила еще один круг
несколько поодаль, но не более, чем на фут в сторону.
Я никогда особенно не интересовался методами работы
волшебников и питаю к ним те же смешанные чувства недоверия и
почтения, какие питал Томас Эдисон к математикам.
Но миссис Дженнингс - это совсем другое. Хотел бы я
разобраться в том, что она проделывала и зачем.
Я понял - она начертила старинные каббалистические знаки
внутри кругов. Это были пентаграммы различной формы и некоторые
письмена, которые, как мне показалось, были древнееврейскими,
хотя Джедсон и сказал, что нет. Там был, как я запомнил, знак,
похожий на необычайно длинную и широкую букву Z с петлей
внутри, вплетенный в мальтийский крест. Она зажгла еще две
свечи и поставила их по обе стороны от знака.
Затем она крепко сжала в руках кинжал - Джедсон сказал,
что он называется артейм, - которым она начертала фигуры на
земле у верхней части большого круга, да с такой силой, что тот
весь затрепетал. Он продолжал потом вибрировать до самого
конца.
Она поставила маленькую скамеечку в центр большого круга,
присела на нее, достала маленькую книгу и принялась читать
вслух, но почти беззвучным шепотом. Мне не удалось разобрать ни
слова, но, похоже, я и не должен был ничего услышать. Так
прошло некоторое время. Я огляделся вокруг и увидел, что в
маленьком круге поодаль теперь кто-то был - Серафин, ее кот. А
ведь мы оставили его в доме! Он сидел тихо и с интересом
наблюдал за происходящим, не теряя при этом чувства
собственного достоинства.
Теперь она захлопнула книгу и бросила щепотку какого-то
порошка в огонь большой свечи. Я не совсем уверен в том, что
после этого произошло, поскольку дым ел мне глаза, и я
совершенно ослеп на какое-то время. Кроме того, Джедсон сказал,
что я вовсе не понял цели этого действия. Но я в любом случае
предпочитаю верить 'своим глазам. Либо это облако дыма
сгустилось в некое тело, либо оно укрывало собою чье-то
появление - одно из двух.
Перед миссис Дженнингс в середине круга стоял приземистый,
мощного телосложения человек, ростом примерно четырех футов или
чуть меньше. А плечи у него были на несколько дюймов шире, чем
у меня, руки - толщиной с мои бедра и сплошь состоящие из одних
мускулов. Он был одет в бриджи, на ногах котурны, а на голове -
небольшой колпак с кисточкой. Кожа у него была без волос, но
грубая, этакой землистой фактуры. И весь он выглядел мрачным и
непривлекательным, и все вокруг него было таким же мрачным и
невыразительным, кроме его глаз - они пылали зеленым огнем
затаенной ярости.
- Ну! - жестко сказала миссис Дженнингс, - ты не слишком
торопился сюда! Что ты мне скажешь на это?
Он угрюмо отвечал что-то, как неисправимый мальчишка,
пойманный, но не раскаявшийся. В его речи было много
скрежещущих, гортанных и свистящих звуков. Она слушала его
некоторое время, а затем оборвала:
- Меня не интересует, кто это сказал, - ты отчитываешься
передо мной! Я требую, чтобы ущерб был возмещен - и немедленно,
быстрее, чем я закончу этот разговор!
Он снова недовольно что-то отвечал, и она перешла на его
язык, так что я не мог больше следить за ходом разговора. Но
мне было ясно, что речь идет обо мне. Он бросил на меня
несколько злобных взглядов и плюнул в мою сторону.
Миссис Дженнингс вышла из своего круга и тыльной стороной
руки дала ему хорошую затрещину прямо по губам. Он в ответ
взглянул на нее убийственным взором и прошипел еще что-то.
- Ах, так? - она схватила его за загривок и швырнула через
колено, лицом прямо в землю. Затем стащила с ноги туфлю и
звучно треснула его по голове. Он только раз взвизгнул, а потом
молчал, только вздрагивал каждый раз, когда она его ударяла.
Когда процедура была закончена, она снова швырнула его на
землю. Он быстренько поднялся и полез обратно в свой круг,
потирая ушибленные места. Глаза миссис Дженнингс стали совсем
холодными, а голос гремел и грохотал. Теперь она совсем не
выглядела немощной.
- Вы, гномы, всегда заботились о своем имени, - бранилась
она. - Я никогда не слышала ни о чем подобном! Еще одна такая
ошибка с твоей стороны, и я хорошенько отшлепаю тебя перед всем
твоим народом! Ступай! Собери свой народ и накажи своему брату
и брату своего брата выполнить мое задание. Во имя великого
Тетраграмматона1 - ступай на место, тебе предназначенное!
1 Тетраграмматон - слово из четырех букв YHWH
(произносилось как Yahweh, Jahnah Jehovah), мистический символ,
заповедное, табуированное имя Бога у древних евреев.
Он ушел.
Наш следующий посетитель появился почти в то же мгновение.
Он возник сначала в виде маленькой искорки, висящей в воздухе.
Затем искорка выросла в живое пламя, огненный шар, в шесть
дюймов или даже больше в диаметре. Шар плавал в центре второго
круга на высоте глаз миссис Дженнингс. Он танцевал и вихрился,
и пылал прямо в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18