Но это не все,
дело не только в каком-то батальоне, который посадали под арест. Командир,
вы знаете, как может разложиться целый полк, когда полковник начинает терять
управление?
-- Знаю. Они теряют управление войсками?
-- Да. По крайней мере, здесь, в Солт-Лейк-Сити. Готов спорить, что
здешний командующий боится сам не знает чего и его страх передается войскам,
до самого последнего солдата. Многие кончают с собой, даже рядовые.
День-другой походит мрачный как туча, а потом садится лицом к Тихому океану
и выпускает себе кишки. Но есть основания думать, что то же самое происходит
по всей стране. Наследный Принц именем Небесного Императора издал приказ,
что почетные самоубийства отныне запрещаются.
-- И как это подействовало?
-- Пока еще рано говорить -- приказ огласили только сегодня. Но можно
себе представить, что это для них означает, командир. Для этого нужно пожить
среди них, как я. Для паназиата потеря лица -- это все. Они так заботятся о
внешних приличиях, что американцу этого никогда не понять. А сказать
человеку, который потерял лицо. что ему запрещено свести баланс и предстать
перед предками очистившимся, -- это хуже, чем убить его. Можете быть
уверены, что Наследный Принц тоже напуган, иначе он никогда не решился бы на
такую меру. Наверное, за последнее время он потерял невероятное количество
своих офицеров, раз такое вообще пришло ему в голову.
-- Это радует. Я надеюсь, что за эту ночь мы сможем подорвать их боевой
дух еще сильнее. Значит, вы считаете, что они готовы отступить?
-- Ничего такого я не говорил, майор. И не хотел бы, чтобы вы так
подумали. Эти проклятые желтые обезьяны, -- продолжал он вполне серьезно,
забыв, что сам с виду в точности похож на азиата. -- в таком состоянии еще
раза в четыре опаснее, чем когда они ходят задрав нос. Они способны из-за
любой мелочи потерять голову и начать убивать направо и налево -- женщин,
детей, всех без разбора!
-- Хм-м. Вы что-нибудь можете предложить?
-- Могу, командир. Нанесите по ним удар всеми силами и как можно
скорее, пока они не принялись истреблять всех вокруг. Они уже дрогнули --
добейте их! До того, как они вспомнят, что есть мирное население. Иначе
начнется такое кровопролитие, что по сравнению с ним вторжение будет
выглядеть, как пикник на лужайке! Это, кстати, одна из причин, почему я
явился в храм. Не хочу, чтобы мне приказали убивать своих.
Сообщение Даунера заставило Ардмора задуматься. Он понимал, что Даунер,
вероятно, правильно судит о том, как работает голова у азиатов. Та
опасность, о которой говорил Даунер, -- опасность карательных мер против
гражданского населения, -- существовала с самого начала. Поэтому им и
пришлось основать культ Бога Мотаа: нельзя было идти на прямые боевые
действия, потому что это грозило систематическим истреблением мирных
жителей. Если верить Даунеру, паника, посеянная в рядах завоевателей, теперь
угрожала толкнуть их именно на такие жестокие действия.
Может быть, отменить вариант 4 и ударить сегодня же?
Нет, это просто нереально. Священникам нужно дать хотя бы несколько
часов на то, чтобы организовать из прихожан партизанские отряды. Значит,
остается действовать по плану, стараясь как можно больше ослабить
завоевателей. Как только дело пойдет, паназиатам будет не до мирного
населения.
Маленькая воздушная машина-разведчик снизилась и мягко, бесшумно
приземлилась на крыше храма в городе, который сделал своей столицей
Наследный Принц. Когда Ардмор подошел к ней, широкий люк открылся, из машины
вылез Уилки и отдал честь.
-- Привет, командир!
-- Здравствуйте, Боб. Как раз вовремя, я вижу, -- ровно полночь. Как вы
думаете, вас не заметили?
-- Вряд ли. Во всяком случае, радаром не засекли ни разу. Мы летели
высоко и быстро -- замечательная штука эта управляемая гравитация.
178
Они поднялись в машину. Шир кивнул командиру и сказал через плечо:
"Добрый вечер, сэр", не снимая рук со штурвала. Как только они
пристегнулись, машина взмыла вертикально вверх.
-- Какие будут приказания, сэр?
-- На крышу дворца -- и будьте осторожны.
Не зажигая огней, с огромной скоростью, не пользуясь никакими
двигателями, которые мог бы засечь противник, маленькая машина понеслась к
цели. Когда они приземлились снова, Уилки хотел открыть люк, но Ардмор
остановил его:
-- Сначала осмотритесь как следует.
Воздушный крейсер паназиатов, патрулировавший над резиденцией
вице-императора, изменил курс и включил прожектор. Его луч, направляемый
радаром, упал на маленькую машину.
-- Вы достанете до него на таком расстоянии? -- почему-то шепотом
спросил Ардмор.
-- Проще простого, командир.
Уилки поймал цель в скрещение линий и нажал на спуск. Казалось, ничего
не произошло, но луч прожектора передвинулся куда-то в сторону.
-- Вы уверены, что попали? -- с сомнением спросил Ардмор.
-- Безусловно. Теперь он будет лететь на автопилоте, пока не кончится
горючее. Но в живых там никого не осталось.
-- Хорошо. Шир, смените Уилки у излучателя. Не открывайте огонь, пока
вас не обнаружат. Если мы не вернемся через тридцать минут, возвращайтесь в
Цитадель. Пошли, Уилки, порезвимся немного.
Шир молча выслушал приказ, но по тому, как заходили желваки у него на
скулах, было видно, что он остался им недоволен. Ардмор и Уилки, оба в
полном священническом облачении, осмотрели крышу в поисках хода вниз.
Излучатель в посохе Ардмора непрерывно работал в диапазоне, действовавшем на
людей монгольской расы, однако уровень был установлен такой, чтобы излучение
не убивало, а только оглушало. Перед тем как они приземлились, гораздо более
мощный излучатель, установленный на воздушной машине, подверг облучению в
том же диапазоне весь дворец, и все находившиеся там азиаты должны были
лежать без сознания, -- но Ардмор не хотел рисковать.
Крышу резать не пришлось -- удалось найти. Ардмор и Уилки осторожно
спустились по крутой железной лестнице, предназначенной для
рабочих-ремонтников. Оказавшись внутри здания, Ардмор не сразу
сориентировался и подумал, не разыскать ли какого-нибудь азиата, чтобы
привести его в чувство и силон заставить показать дорогу. Однако им повезло:
они были как раз на нужном этаже и вскоре увидели вход в помещение, которое
занимал Принц. -- об этом можно было догадаться по численности лежавших
здесь без сознания охранников. Дверь была не заперта: покой Принца всегда
оберегали не замки, а вооруженные часовые, и иметь дело с ключом ему в жизни
не приходилось.
Принц неподвижно лежал в своей постели, рядом валялась выпавшая у него
из рук книга. По углам просторной комнаты были распростерты тела четверых
слуг. Уилки с интересом разглядывал Принца.
-- Вот где он, значит, устроился. Что дальше, майор?
-- Встаньте по ту сторону кровати, я буду стоять здесь. Нельзя давать
ему сосредоточиться на ком-то одном. И встаньте ближе, чтобы ему пришлось
смотреть на вас снизу вверх. Главное скажу я, но вы время от времени тоже
вставляйте несколько слов, чтобы сбить его с толку.
-- А что говорить?
-- Что-нибудь благочестивое. Чтобы звучало внушительно, но ничего не
означало. Сможете?
-- Пожалуй. Мальчишкой я продавал газеты на улице.
-- Вот-вот. Он крепкий орешек, голыми руками его не возьмешь. Я
попробую сыграть на двух врожденных чувствах, которые есть у каждого
человека, -- на страхе удушья и боязни высоты. Я мог бы сделать все сам с
помощью посоха, но будет проще, если этим займетесь вы.
-- А что нужно делать?
Ардмор объяснил и добавил:
-- Ну ладно, за дело. Встаньте на свое место.
Он нажал кнопку, и посох засветился всеми четырьмя цветами Уилки сделал
то же. Ардмор подошел к выключателю и погасил свет в комнате.
Наследный Принц Паназии, внук Небесного Императора и наместник
Западного Царства Империи, очнулся и увидел, что над ним в полумраке стоят
две внушительных фигуры. Та, что повыше, была в мантии, которая излучала
мерцающий молочно-белый свет, и в светящемся точно так же тюрбане, а над ее
головой белым пламенем сиял нимб. Яркие лучи рубинового, золотого,
изумрудного и сапфирового света изливались из набалдашника, который венчал
ее посох. Вторая фигура была похожа на первую, только облачение ее светилось
багрово-красным светом, как раскаленное железо в горне. На лица обоих падали
отблески разноцветных лучей.
Фигура в белом повелительным жестом простерла руку и произнесла:
-- Вот мы и встретились снова, несчастный Принц!
Принц многое повидал в жизни, и страх был ему неведом. Он попытался
сесть, но какая-то невидимая сила толкнула его в грудь и удержала на месте.
Он хотел что-то сказать, но почувствовал приступ удушья.
-- Молчи, недостойный! Моими устами говорит Бог Мотаа. Молчи и внимай!
Уилки понял, что пора отвлечь внимание азиата.
-- Безмерна мощь Бога Мотаа! -- произнес он.
-- Твои руки обагрены кровью невинных, -- продолжал Ардмор. -- Пора
положить этому конец.
-- Безмерна справедливость Бога Мотаа!
-- Ты угнетал его детей. Ты покинул страну своих предков и вторгся в
чужую землю, неся с собой огонь и меч. Ты должен вернуться обратно!
-- Безмерно терпение Бога Мотаа!
-- Но ты злоупотребил его терпением. Ты разгневал его. Я предостерегаю
тебя: берегись!
-- Безмерно милосердие Бога Мотаа!
-- Вернись туда, откуда ты пришел. Вернись немедля и уведи с собой
всех, кто пришел с тобой! -- Ардмор протянул руку вперед и медленно сжал ее
в кулак. -- А если пренебрежешь этим предостережением, дух покинет твое
тело.
Что-то сдавило грудь Принца с такой силой, что он мог вздохнуть и
только хрипел, выпучив глаза.
-- Если ты не послушаешь Бога Мотаа, тебя ждет падение с высоты своего
трона.
Тело Принца как будто лишилось веса и поднялось в воздух до самою
потолка, а потом так же внезапно обрушилось на постель.
-- Так говорит Бог Мотаа!
-- И да слышит его слова всякий, кто способен слышать! -- подхватил
Уилки, воображение которого уже грозило иссякнуть.
Ардмор понял, что пора кончать. Его взгляд упал на шахматный столик
Принца, которого он до сих пор не заметил. Столик стоял у самого изголовья
кровати -- очевидно, для того, чтобы Принц мог развлекаться игрой, когда ему
не спится. Судя по всему, Принц придавал шахматам немалое значение, и
Ардмору пришла в голову еще одна мысль.
-- Бог Мотаа сказал все. А теперь послушай, что скажет тебе старый
человек. Люди -- не шахматные фигурки!
Словно какая-то невидимая рука смела резные фигуры с доски. Глаза у
Принца вспыхнули гневом -- его дух не могли укротить никакие угрозы.
-- А теперь Властитель Шаам велит тебе спать. Зеленый луч на мгновение
стал ослепительно ярким, и тело Принца обмякло.
-- Ффу! -- выдохнул Ардмор. -- Я рад, что это кончилось. Спасибо за
помощь, Уилки, -- актер из меня никудышный.
Он задрал край мантии и вытащил из кармана брюк пачку сигарет.
-- Закурите-ка, -- предложил он. -- Теперь нас ждет грязная работа.
-- Спасибо. -- сказал Уилки, беря сигарету. -- Послушайте, командир, мы
действительно должны перебить всех, кто тут есть? Не по душе мне это.
-- Не поддавайтесь малодушию, -- строго возразил Ардмор. -- Идет война,
это вам не шутка. Гуманных войн не бывает. Мы во вражеской крепости, которую
нужно обезвредить, иначе ничего не выйдет. С воздуха это сделать нельзя,
ведь по нашему плану Принц должен остаться в живых.
-- А что если просто оставить их лежать без сознания?
-- Слишком много вы рассуждаете. Для дезорганизации противника нужно,
чтобы Принц был жив и продолжал командовать, но лишился всех своих
помощников. Это создаст еще большую путаницу, чем если мы просто убьем его,
и командование перейдет к следующему по рангу. Вы это прекрасно знаете. За
работу!
Включив на полную мощность смертоносное излучение своих посохов, они
направили его по очереди на все стены, потолок и пол комнаты. Камень,
металл, кирпич, дерево -- ничто не могло защитить азиатов от гибельных
лучей, распространявшихся на десятки метров. Уилки, стиснув зубы,
старательно делал свое дело.
Пять минут спустя они уже рассекали стратосферу, направляясь домой, в
Цитадель.
В ту же ночь из Цитадели вылетели еще одиннадцать воздушных машин. В
Цинциннати, Чикаго, Далласе, в других крупных городах, от побережья до
побережья, они выныривали из тьмы, подавляли сопротивление там. где, его
встречали, и высаживали по горсточке молчаливых и решительных людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
дело не только в каком-то батальоне, который посадали под арест. Командир,
вы знаете, как может разложиться целый полк, когда полковник начинает терять
управление?
-- Знаю. Они теряют управление войсками?
-- Да. По крайней мере, здесь, в Солт-Лейк-Сити. Готов спорить, что
здешний командующий боится сам не знает чего и его страх передается войскам,
до самого последнего солдата. Многие кончают с собой, даже рядовые.
День-другой походит мрачный как туча, а потом садится лицом к Тихому океану
и выпускает себе кишки. Но есть основания думать, что то же самое происходит
по всей стране. Наследный Принц именем Небесного Императора издал приказ,
что почетные самоубийства отныне запрещаются.
-- И как это подействовало?
-- Пока еще рано говорить -- приказ огласили только сегодня. Но можно
себе представить, что это для них означает, командир. Для этого нужно пожить
среди них, как я. Для паназиата потеря лица -- это все. Они так заботятся о
внешних приличиях, что американцу этого никогда не понять. А сказать
человеку, который потерял лицо. что ему запрещено свести баланс и предстать
перед предками очистившимся, -- это хуже, чем убить его. Можете быть
уверены, что Наследный Принц тоже напуган, иначе он никогда не решился бы на
такую меру. Наверное, за последнее время он потерял невероятное количество
своих офицеров, раз такое вообще пришло ему в голову.
-- Это радует. Я надеюсь, что за эту ночь мы сможем подорвать их боевой
дух еще сильнее. Значит, вы считаете, что они готовы отступить?
-- Ничего такого я не говорил, майор. И не хотел бы, чтобы вы так
подумали. Эти проклятые желтые обезьяны, -- продолжал он вполне серьезно,
забыв, что сам с виду в точности похож на азиата. -- в таком состоянии еще
раза в четыре опаснее, чем когда они ходят задрав нос. Они способны из-за
любой мелочи потерять голову и начать убивать направо и налево -- женщин,
детей, всех без разбора!
-- Хм-м. Вы что-нибудь можете предложить?
-- Могу, командир. Нанесите по ним удар всеми силами и как можно
скорее, пока они не принялись истреблять всех вокруг. Они уже дрогнули --
добейте их! До того, как они вспомнят, что есть мирное население. Иначе
начнется такое кровопролитие, что по сравнению с ним вторжение будет
выглядеть, как пикник на лужайке! Это, кстати, одна из причин, почему я
явился в храм. Не хочу, чтобы мне приказали убивать своих.
Сообщение Даунера заставило Ардмора задуматься. Он понимал, что Даунер,
вероятно, правильно судит о том, как работает голова у азиатов. Та
опасность, о которой говорил Даунер, -- опасность карательных мер против
гражданского населения, -- существовала с самого начала. Поэтому им и
пришлось основать культ Бога Мотаа: нельзя было идти на прямые боевые
действия, потому что это грозило систематическим истреблением мирных
жителей. Если верить Даунеру, паника, посеянная в рядах завоевателей, теперь
угрожала толкнуть их именно на такие жестокие действия.
Может быть, отменить вариант 4 и ударить сегодня же?
Нет, это просто нереально. Священникам нужно дать хотя бы несколько
часов на то, чтобы организовать из прихожан партизанские отряды. Значит,
остается действовать по плану, стараясь как можно больше ослабить
завоевателей. Как только дело пойдет, паназиатам будет не до мирного
населения.
Маленькая воздушная машина-разведчик снизилась и мягко, бесшумно
приземлилась на крыше храма в городе, который сделал своей столицей
Наследный Принц. Когда Ардмор подошел к ней, широкий люк открылся, из машины
вылез Уилки и отдал честь.
-- Привет, командир!
-- Здравствуйте, Боб. Как раз вовремя, я вижу, -- ровно полночь. Как вы
думаете, вас не заметили?
-- Вряд ли. Во всяком случае, радаром не засекли ни разу. Мы летели
высоко и быстро -- замечательная штука эта управляемая гравитация.
178
Они поднялись в машину. Шир кивнул командиру и сказал через плечо:
"Добрый вечер, сэр", не снимая рук со штурвала. Как только они
пристегнулись, машина взмыла вертикально вверх.
-- Какие будут приказания, сэр?
-- На крышу дворца -- и будьте осторожны.
Не зажигая огней, с огромной скоростью, не пользуясь никакими
двигателями, которые мог бы засечь противник, маленькая машина понеслась к
цели. Когда они приземлились снова, Уилки хотел открыть люк, но Ардмор
остановил его:
-- Сначала осмотритесь как следует.
Воздушный крейсер паназиатов, патрулировавший над резиденцией
вице-императора, изменил курс и включил прожектор. Его луч, направляемый
радаром, упал на маленькую машину.
-- Вы достанете до него на таком расстоянии? -- почему-то шепотом
спросил Ардмор.
-- Проще простого, командир.
Уилки поймал цель в скрещение линий и нажал на спуск. Казалось, ничего
не произошло, но луч прожектора передвинулся куда-то в сторону.
-- Вы уверены, что попали? -- с сомнением спросил Ардмор.
-- Безусловно. Теперь он будет лететь на автопилоте, пока не кончится
горючее. Но в живых там никого не осталось.
-- Хорошо. Шир, смените Уилки у излучателя. Не открывайте огонь, пока
вас не обнаружат. Если мы не вернемся через тридцать минут, возвращайтесь в
Цитадель. Пошли, Уилки, порезвимся немного.
Шир молча выслушал приказ, но по тому, как заходили желваки у него на
скулах, было видно, что он остался им недоволен. Ардмор и Уилки, оба в
полном священническом облачении, осмотрели крышу в поисках хода вниз.
Излучатель в посохе Ардмора непрерывно работал в диапазоне, действовавшем на
людей монгольской расы, однако уровень был установлен такой, чтобы излучение
не убивало, а только оглушало. Перед тем как они приземлились, гораздо более
мощный излучатель, установленный на воздушной машине, подверг облучению в
том же диапазоне весь дворец, и все находившиеся там азиаты должны были
лежать без сознания, -- но Ардмор не хотел рисковать.
Крышу резать не пришлось -- удалось найти. Ардмор и Уилки осторожно
спустились по крутой железной лестнице, предназначенной для
рабочих-ремонтников. Оказавшись внутри здания, Ардмор не сразу
сориентировался и подумал, не разыскать ли какого-нибудь азиата, чтобы
привести его в чувство и силон заставить показать дорогу. Однако им повезло:
они были как раз на нужном этаже и вскоре увидели вход в помещение, которое
занимал Принц. -- об этом можно было догадаться по численности лежавших
здесь без сознания охранников. Дверь была не заперта: покой Принца всегда
оберегали не замки, а вооруженные часовые, и иметь дело с ключом ему в жизни
не приходилось.
Принц неподвижно лежал в своей постели, рядом валялась выпавшая у него
из рук книга. По углам просторной комнаты были распростерты тела четверых
слуг. Уилки с интересом разглядывал Принца.
-- Вот где он, значит, устроился. Что дальше, майор?
-- Встаньте по ту сторону кровати, я буду стоять здесь. Нельзя давать
ему сосредоточиться на ком-то одном. И встаньте ближе, чтобы ему пришлось
смотреть на вас снизу вверх. Главное скажу я, но вы время от времени тоже
вставляйте несколько слов, чтобы сбить его с толку.
-- А что говорить?
-- Что-нибудь благочестивое. Чтобы звучало внушительно, но ничего не
означало. Сможете?
-- Пожалуй. Мальчишкой я продавал газеты на улице.
-- Вот-вот. Он крепкий орешек, голыми руками его не возьмешь. Я
попробую сыграть на двух врожденных чувствах, которые есть у каждого
человека, -- на страхе удушья и боязни высоты. Я мог бы сделать все сам с
помощью посоха, но будет проще, если этим займетесь вы.
-- А что нужно делать?
Ардмор объяснил и добавил:
-- Ну ладно, за дело. Встаньте на свое место.
Он нажал кнопку, и посох засветился всеми четырьмя цветами Уилки сделал
то же. Ардмор подошел к выключателю и погасил свет в комнате.
Наследный Принц Паназии, внук Небесного Императора и наместник
Западного Царства Империи, очнулся и увидел, что над ним в полумраке стоят
две внушительных фигуры. Та, что повыше, была в мантии, которая излучала
мерцающий молочно-белый свет, и в светящемся точно так же тюрбане, а над ее
головой белым пламенем сиял нимб. Яркие лучи рубинового, золотого,
изумрудного и сапфирового света изливались из набалдашника, который венчал
ее посох. Вторая фигура была похожа на первую, только облачение ее светилось
багрово-красным светом, как раскаленное железо в горне. На лица обоих падали
отблески разноцветных лучей.
Фигура в белом повелительным жестом простерла руку и произнесла:
-- Вот мы и встретились снова, несчастный Принц!
Принц многое повидал в жизни, и страх был ему неведом. Он попытался
сесть, но какая-то невидимая сила толкнула его в грудь и удержала на месте.
Он хотел что-то сказать, но почувствовал приступ удушья.
-- Молчи, недостойный! Моими устами говорит Бог Мотаа. Молчи и внимай!
Уилки понял, что пора отвлечь внимание азиата.
-- Безмерна мощь Бога Мотаа! -- произнес он.
-- Твои руки обагрены кровью невинных, -- продолжал Ардмор. -- Пора
положить этому конец.
-- Безмерна справедливость Бога Мотаа!
-- Ты угнетал его детей. Ты покинул страну своих предков и вторгся в
чужую землю, неся с собой огонь и меч. Ты должен вернуться обратно!
-- Безмерно терпение Бога Мотаа!
-- Но ты злоупотребил его терпением. Ты разгневал его. Я предостерегаю
тебя: берегись!
-- Безмерно милосердие Бога Мотаа!
-- Вернись туда, откуда ты пришел. Вернись немедля и уведи с собой
всех, кто пришел с тобой! -- Ардмор протянул руку вперед и медленно сжал ее
в кулак. -- А если пренебрежешь этим предостережением, дух покинет твое
тело.
Что-то сдавило грудь Принца с такой силой, что он мог вздохнуть и
только хрипел, выпучив глаза.
-- Если ты не послушаешь Бога Мотаа, тебя ждет падение с высоты своего
трона.
Тело Принца как будто лишилось веса и поднялось в воздух до самою
потолка, а потом так же внезапно обрушилось на постель.
-- Так говорит Бог Мотаа!
-- И да слышит его слова всякий, кто способен слышать! -- подхватил
Уилки, воображение которого уже грозило иссякнуть.
Ардмор понял, что пора кончать. Его взгляд упал на шахматный столик
Принца, которого он до сих пор не заметил. Столик стоял у самого изголовья
кровати -- очевидно, для того, чтобы Принц мог развлекаться игрой, когда ему
не спится. Судя по всему, Принц придавал шахматам немалое значение, и
Ардмору пришла в голову еще одна мысль.
-- Бог Мотаа сказал все. А теперь послушай, что скажет тебе старый
человек. Люди -- не шахматные фигурки!
Словно какая-то невидимая рука смела резные фигуры с доски. Глаза у
Принца вспыхнули гневом -- его дух не могли укротить никакие угрозы.
-- А теперь Властитель Шаам велит тебе спать. Зеленый луч на мгновение
стал ослепительно ярким, и тело Принца обмякло.
-- Ффу! -- выдохнул Ардмор. -- Я рад, что это кончилось. Спасибо за
помощь, Уилки, -- актер из меня никудышный.
Он задрал край мантии и вытащил из кармана брюк пачку сигарет.
-- Закурите-ка, -- предложил он. -- Теперь нас ждет грязная работа.
-- Спасибо. -- сказал Уилки, беря сигарету. -- Послушайте, командир, мы
действительно должны перебить всех, кто тут есть? Не по душе мне это.
-- Не поддавайтесь малодушию, -- строго возразил Ардмор. -- Идет война,
это вам не шутка. Гуманных войн не бывает. Мы во вражеской крепости, которую
нужно обезвредить, иначе ничего не выйдет. С воздуха это сделать нельзя,
ведь по нашему плану Принц должен остаться в живых.
-- А что если просто оставить их лежать без сознания?
-- Слишком много вы рассуждаете. Для дезорганизации противника нужно,
чтобы Принц был жив и продолжал командовать, но лишился всех своих
помощников. Это создаст еще большую путаницу, чем если мы просто убьем его,
и командование перейдет к следующему по рангу. Вы это прекрасно знаете. За
работу!
Включив на полную мощность смертоносное излучение своих посохов, они
направили его по очереди на все стены, потолок и пол комнаты. Камень,
металл, кирпич, дерево -- ничто не могло защитить азиатов от гибельных
лучей, распространявшихся на десятки метров. Уилки, стиснув зубы,
старательно делал свое дело.
Пять минут спустя они уже рассекали стратосферу, направляясь домой, в
Цитадель.
В ту же ночь из Цитадели вылетели еще одиннадцать воздушных машин. В
Цинциннати, Чикаго, Далласе, в других крупных городах, от побережья до
побережья, они выныривали из тьмы, подавляли сопротивление там. где, его
встречали, и высаживали по горсточке молчаливых и решительных людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28