-- Допустим, -- донесся до Томаса угрюмо-подозрительный голос из
динамика. -- Но все равно -- разденьтесь догола. Оба.
Они разделись. Томас в досаде кусал губы, Митсуи весь дрожал от
волнения. Он ничего не понимал и решил, что попал в западню.
-- Теперь медленно повернитесь кругом, я вас осмотрю, -- приказал
голос.
Убедившись, что оружия при них нет, Ардмор велел обоим стоять
неподвижно, а сам по внутреннему телефону вызвал Грэхема.
-- Грэхем!
-- Да, сэр.
-- Явитесь ко мне немедленно. Я в комнате дежурного.
-- Но, майор, я сейчас не могу. Обед должен быть готов через(
-- Черт с ним, с обедом! Быстро сюда!
Когда Грэхем явился, Ардмор показал ему на экран и объяснил, что
происходит.
,-- Идите к ним. Обоим -- руки за спину и сразу наденьте наручники.
Сначала азиату. Пусть сам приблизится к вам -- и смотрите в оба. Если
попытается на вас броситься, мне, возможно, придется прикончить и вас
заодно.
-- Не нравится мне это, майор, -- возразил Грэхем. -- Ведь Томас свой,
он не подведет.
-- Ну конечно, я прекрасно знаю, что он свой. А что если его чем-нибудь
опоили и заставили слушаться? Может быть, это что-то вроде троянского коня.
Идите и делайте, что приказано.
Пока Грэхем осторожно выполнял не слишком приятное поручение -- вполне
заслужив тем самым награду, потому что, наделенный живым воображением
художника, ярко и наглядно представлял себе возможную опасность и вынужден
был собрать все свое мужество, -- Ардмор позвонил Бруксу.
-- Доктор, вы не можете сейчас прервать свою работу?
-- Пожалуй, могу. Да, вполне. Что от меня требуется?
-- Зайдите ко мне. Томас вернулся. Я хочу знать, не находится ли он под
действием наркотиков.
-- Но я ведь не врач(
-- Знаю, только никого более подходящего у нас нет.
-- Хорошо, сэр.
Доктор Брукс заглянул Томасу в зрачки, проверил его коленный рефлекс,
посчитал пульс.
Я бы не сказал, что он совершенно нормален, только очень устал и
волнуется. Разумеется, это не полный диагноз. Если бы у меня было время(
-- Спасибо, этого достаточно. Томас, я надеюсь, вы не обидитесь на меня
за то, что мы подержим вас взаперти, пока будем беседовать с вашим
приятелем-азиатом?
-- Конечно не обижусь, майор, -- ответил Тома, криво улыбнувшись. -- Вы
все равно это сделаете.
Когда Брукс ввел шприц Фрэнку Митсуи, тот вздрогнул и весь покрылся
потом, но руку не отдернул. Вскоре средство подействовало: действия Фрэнка
уже не подчинялись его сознанию, а речевые центры мозга освободились от
контроля коры. Лицо его расслабилось, на нем появилась умиротворенная
выражение.
Но оно исчезло несколько минут спустя, когда начался допрос. Не могли
сохранить спокойствие и те, кто его допрашивал. Неприкрашенная, жесткая
правда, звучавшая в его словах, никого не оставила бы равнодушным. Глубокие
морщины пролегли на лице Ардмора. О чем бы не спрашивали этого несчастного
маленького человека, он постоянно возвращался к рассказу об убитых детях и
разоренном доме. В конце концов Ардмор не выдержал.
-- Дайте ему противоядие, доктор. Я больше не могу. Мы уже выяснили
все, что нужно.
Когда Фрэнк окончательно пришел в себя, Ардмор торжественно пожал ему
руку.
-- Мы рады, что вы с нами, мистер Митсуи. Мы найдем для вас дело,
которое поможет вам свести с ними счеты. Сейчас я попрошу доктора Брукса
дать вам снотворное, чтобы вы поспали часов шестнадцать, а потом мы приведем
вас к присяге и подумаем, каким образом вы могли бы принести нам побольше
пользы.
-- Я не хочу спать, мистер( майор.
-- Тем не менее вы поспите. И Томас тоже, как только обо всем доложит.
Больше того( -- он на секунду умолк и вгляделся в бесстрастное на вид лицо
Митсуи, -- вы будете принимать по таблетке снотворного каждый вечер. Это
приказ. Я сам буду выдавать вам таблетку, и вы будете принимать ее у меня на
глазах перед тем, как лечь спать.
У военной дисциплины есть и положительные стороны. Ардмор не мог бы
вынести мысли о том, как этот маленький желтокожий человек каждую ночь лежит
с открытыми глазами, глядя в потолок.
Брукс и Грэхем явно бы хотели остаться и послушать рапорт Томаса, но
Ардмор сделал вид, что не замечает этого, и отпустил их. Он хотел сначала
вникнуть в добытую информацию сам.
-- Так вот, лейтенант, я чертовски рад, что вы вернулись.
-- Я тоже рад, что вернулся. Вы, кажется, сказали "лейтенант"? А я
думал, теперь мне возвращается прежнее звание.
-- Это почему же? Больше того, я собираюсь изобрести какой-нибудь повод
и произвести в офицеры Грэхема с Широм. Нам здесь будет куда проще жить,
когда все будут в одинаковом ранге. Но это между прочем. Давайте послушаем,
чего вам удалось добиться. Я полагаю, теперь вам все уже ясно, и сейчас вы
выложите передо мной на стол исчерпывающее решение наших проблем,
перевязанное ленточкой?
-- Ну, навряд ли, -- улыбнулся Томас.
-- Я на это и не надеялся. Но если говорить серьезно и строго между
нами, мне надо предпринять что-нибудь эффектное, и как можно скорее. Научный
персонал уже начинает на меня наседать, особенно полковник Кэлхун. Какой, к
дьяволу, смысл в том, что они могут делать всякие чудеса в лаборатории, если
я не сумею придумать никакого способа перевести эти чудеса на язык стратегии
и тактики?
-- А они в самом деде так продвинулись?
-- Вот увидите. Они вцепились в так называемый эффект Ледбеттера и
носятся с ним, как терьер с крысой в зубах. Сейчас они могут с его помощью
делать все, что угодно, кроме разве одного -- картошку чистить.
-- В самом деле?
-- В самом деле.
-- А что, например, они могут сделать?
-- Ну, скажем( -- Ардмор перевел дух. -- Честно говоря, не знаю с чего
начать. Уилки пытался объяснить мне все проще, но я, признаться, понял
только половину. Можно сказать так -- они открыли способ управлять атомами.
Нет, речь идет не о расщеплении атома, не об искусственной радиоактивности.
Смотрите. Мы говорим, что существуют пространство, время и вещество, так?
-- Да. Но есть еще эта идея Эйнштейна о единстве пространства и
времени.
-- Разумеется, о ней написано во всех школьных учебниках. Но у них это
получилось на самом деле. У них выходит, что и пространство, и время, и
масса, и энергия, и излучение, и тяготение -- все это разные способы
представлять себе нечто единое. И стоит только разобраться в том, как
работает что-нибудь одно, сразу получаешь ключ ко всему остальному. Если
верить Уилки, то все физики до самого последнего времени, даже после того,
как появилась атомная бомба, только и делали, что бродили по обочинам. Они
взялись было за единую теорию поля, но сами в нее по-настоящему не верили и
действовали так. Будто все это совершенно разные вещи. А Ледбеттер
догадался, что такое на самом деле излучение, и благодаря этому Кэлхун с
Уилки получили ключ ко всей остальной физике. Вы поняли? -- добавил он с
улыбкой.
-- Не очень, -- сознался Томас. -- А вы не могли бы сказать, что это
дает?
-- Ну, прежде всего, тот первичный эффект Ледбеттера, от которого здесь
погиб почти весь личный состав, -- Уилки считает, что это всего лишь
случайное побочное явление. Брукс говорит, что полученное излучение повлияло
на коллоиды живых тканей: у тех, кто погиб, они коагулировали. Но с тем же
успехом это излучение можно использовать, чтобы высвободить энергию
поверхностного натяжения. Только вчера они таким способом взорвали полкило
говяжьей вырезки -- взрыв был как от динамитной шашки.
--Да ну?
-- Правда. Только не спрашивайте меня, как они это сделали, я просто
повторяю то, что мне было рассказано. Суть в том, что они, кажется, поняли,
как устроено вещество. Они могут взрывать его -- иногда -- и использовать
энергию взрыва. Они могут превращать один химический элемент в другой. Они,
по-моему, убеждены, что знают с какого конца подойти, чтобы понять природу
тяготения, и тогда они смогут обращаться с ним так же, как мы сейчас
обращаемся с электричеством.
-- Я думал, что по современным представлениям тяготение -- это не вид
энергии.
-- Правильно, но в единой теории поля сама энергия -- не энергия. Черт
возьми, это очень трудно объяснить на человеческом языке. Уилки говорит, что
это можно описать только математически.
-- Ну, раз так, то мне, должно быть, придется примириться с тем, что я
ничего не понимаю. Но откровенно говоря, я удивлен, что они успели так много
сделать за такое короткое время. Ведь это меняет все наши представления. От
Ньютона до Эдисона прошло полтораста лет, а тут такие результаты за
несколько недель!
-- Я и сам удивляюсь. Мне это приходило в голову, и я даже спросил
Кэлхуна. Он изобразил из себя ужасно умного и объяснил мне, как школьнику,
что те первопроходцы просто-напросто не знали тензорного исчисления,
векторного анализа и матричной алгебры, и в этом все дело.
-- Может быть, так оно и есть, -- пожал плечами Томас. -- У нас в
Институте права этому не учили.
-- У нас тоже. Я пробовал посмотреть их расчеты. Я знаю алгебру и
немного учил высшую математику, но уже много лет их в реки не брал и,
конечно, ничего не понял. Похоже на санскрит: множество непонятных значков,
и даже те, которые знаешь, означают что-то совсем другое. Вот смотрите -- я
полагал, что "a", умноженное на "b", всегда равно "b", умноженному на "a".
-- А разве нет?
-- То-то и оно, что у них все не так. Но мы отвлеклись. Рассказывайте,
что вы узнали.
Слушаюсь, сэр.
Томас рассказывал долго стараясь как можно обстоятельнее описать, что
он видел, слышал и чувствовал, Ардмор слушал, не перебивая, и только изредка
задавал вопросы, чтобы уточнить какую-нибудь подробность. Когда Томас
закончил, Ардмор помолчал немного, а потом сказал:
-- Наверное мне подсознательно хотелось, чтобы вы вернулись и сообщили
что-нибудь такое, после чего все встало бы на свои места и было бы сразу
ясно, что делать. Но то, что вы рассказали, не слишком обнадеживает. Я не
вижу, как отвоевать обратно страну, которая полностью парализована и
находится под таким тщательным контролем.
-- Но я видел не все. Я был всего километрах в трехстах отсюда, не
больше.
-- Да, но ведь вы многое слышали от других хобо, которые побывали во
всех концах страны?
--Да.
-- И все говорили примерно одно и то же. Должно быть, мы можем считать,
что картина получается довольно близкая к истине. Насколько свежей,
по-вашему, была та информация, которую вы получили из вторых и третьих рук?
-- Ну, если речь идет о новостях с восточного побережья, то им дня
три-четыре, не больше.
-- Должно быть, так и есть. Новости всегда передаются кратчайшим путем.
Все это не слишком радует. И все-таки. .. -- он умолк и озадаченно
нахмурился, -- все-таки вы, кажется, сказали что-то такое, что может стать
ключом к решению всех проблем. Никак не могу сообразить, что это было. У
меня появилось такое ощущение, но я подумал о чем-то другом, отвлекся и
потерял нить.
-- Может быть, мне начать сначала? -- предложил Томас.
-- Да нет, в этом нет необходимости. Завтра я прослушаю с начала до
конца всю запись, если только до этого не вспомню все сам.
Их прервал повелительный стук в дверь.
-- Войдите! -- крикнул Ардмор.
На пороге появился полковник Кэлхун.
-- Майор Ардмор, что там за история с пленным паназиатом?
-- Это не совсем так, полковник. У нас здесь, действительно, находится
один человек азиатского происхождения, но он американец
Кэлхун не обратил внимание на его слова.
-- Почему мне об этом не сообщили? Я давно уже поставил вас в
известность о том, что мне для экспериментов срочно необходим человек
азиатского происхождения.
-- Доктор, нас здесь слишком мало, чтобы соблюдать все формальности. Со
временем вы так или иначе об этом узнали -- да ведь и в самом деле уже
знаете.
Кэлхун сердито засопел.
-- Случайно, из разговора моих подчиненных!
-- Извините, полковник, но тут уж ничего не поделаешь. Как раз сейчас
Томас докладывал мне о том, что он выяснил.
-- Очень хорошо, сэр, -- ледяным голосом произнес Кэлхун. -- Не
откажите в любезности сейчас же прислать ко мне этого азиата.
-- Я не могу это сделать. Он спит после приема снотворного, и вы
сможете увидеться с ним не раньше, чем завтра. Кроме того, хоть я и не
сомневаюсь, что он пойдет нам на встречу и согласится участвовать в любом
эксперименте, тем не менее он не пленный, а американский гражданин и лицо,
которое мы взяли под свою защиту. Нам придется поговорить об этом с ним.
Кэлхун вышел также порывисто, как и вошел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28