Лови мелодию и подыгрывай.
РОУГ: Каким ухом, левым или правым?
ДЕМИ: Средним. Там, кажется, пребывает твоя душа?
РОУГ: В жизни не встречал таких бредовых и наглых девиц.
ДЕМИ: Если желаете знать, сэр, мне приходилось выслушивать оскорбления от людей и получше вас.
РОУГ: Это от кого же?
ДЕМИ: От тех, кому я отказывала в их гнусных намерениях.
РОУГ: Остается только лапки вверх.
– Удивительно! Теперь изложение идет очень близко к тому, что было на самом деле. По-видимому, эта часть Деми нравится. Интересно, что она нашла тут такого?
ДЕМИ: Вот уж последнее, чего я от тебя ожидала.
РОУГ: Что последнее?
ДЕМИ: Что ты окажешься таким стеснительным.
РОУГ: Я? Стеснительный?
ДЕМИ: Да, и мне это очень нравится. Глазами уже все ощупал, а в остальном – никаких поползновений.
РОУГ: С негодованием отрицаю.
ДЕМИ: Ты знаком с любовными стихами Джона Донна? <Джон Донн (1572-1631) – английский поэт. Использованы фрагменты из его стихотворения «На раздевание возлюбленной». Но а) стихотворение от имени мужчины, соответственно в нем не «одной собою», а «одним собою»; б) последние две с половиной строчки (со слова «Фея» и дальше) – собственное сочинение Деми.> РОУГ: Боюсь, что нет. Наверное завалил их, благодаря излишествам в употреблении чего-то там.
ДЕМИ: Все виргинские девушки читают эти стихи и вздыхают. Сейчас я разыграю тебе одно из них.
РОУГ: Давай, ничего страшного.
ДЕМИ: «Моим рукам-скитальцам дай патент обследовать весь этот континент».
РОУГ: А теперь мне становится страшно.
ДЕМИ: «Тебя я, как Америку открою, смирю и заселю одной собою, о мой трофей, награда из наград...»
РОУГ: Деми, не надо. Пожалуйста.
ДЕМИ: «Явись же в наготе моим очам: как душам – бремя тел, так и телам необходимо сбросить груз одежды, дабы вкусить блаженство».
РОУГ: Прошу тебя...
ДЕМИ: «Фея прежде тебя разденется, желанья не тая, зачем же ты одет, когда раздета я?»
РОУГ: Деми!
ДЕМИ: Давай, Роуг...
– Матерь Божья! Она что, и свою собственную версию постельной сцены записала?
***
Записала, записала, не сомневайся. Он казался мне сотней мужчин с сотнями рук и ртов. Он был негром с огромным, душившим меня языком, с мощными долгими движениями, которые сотрясали меня насквозь.
Он наполнял мои уши жадным, ненасытным воркованием – и в то же время его рты извлекали арпеджио из моей кожи, обследуя весь этот континент. Он диким, из какого-то иного мира монстром, гортанно вопившим, по-зверски мною овладевая, извлекал из самой моей утробы экстатические стенания. Он был жестким и нежным, требовательным и диким, и все время – мужчиной, мужчиной, мужчиной. Мое лоно содрогалось от его бесконечных, вулканических спазмов.
И все время мы словно вели легкую блестящую беседу за икрой и шампанским – в качестве эротической прелюдии, чтобы возлечь потом перед зажженным камином и впервые предаться любви. И после первого поцелуя он надел на средний палец моей левой руки колечко из розового золота с гравировкой в виде виргинского цветка.
***
Уинтера словно подбросило.
– Потухни, – крикнул он своему второму "я".
Все экраны померкли. Роуг тяжело перевел дыхание. Вообще-то, команду нужно было отдавать мысленно, но теперь он знал, что компьютер самовольничает, и не только знал, но и начинал догадываться – почему.
– Деми неоткуда знать про это кольцо, – произнес он медленно. – Когда я его покупал, она уже смылась от джинковых боевиков. Она его никогда не видела. Она никогда о нем не слышала. Если только... Если только...
Уинтер начал ходить по комнате.
– Как там говорил величайший синэргист, которому я и в подметки не гожусь? «Элементарно, Ватсон». И это действительно элементарно. А я – полный идиот. Мало удивительного, что джинковые гориллы не могут до нес добраться.
– Запрограммируй задачу АРВ Деми Жеру Печать Абсолютный Адрес, – сказал он громко, а затем сел и начал ждать.
Роуг не знал, чего в точности он ждет, будет это городской адрес, радиочастота из диапазона общественного пользования, изображение дома, конторы, вокзала, аэропорта или еще какое указание места в городе, на спутнике, планете, в реке, озере, океане. Было очевидно одно – его собственный компьютер знает, где находится Деми. «Абсолютный адрес» обозначает в компьютерных кругах точное указание места хранения указанной переменной, безо всяких околичностей и предложений «обследовать весь этот континент». Он никак не ожидал увидеть то, что появилось на вдруг осветившихся экранах:
«#$%-&')(*+:=-;#.»
– Это что еще за хренопень?
«*#)$(%'-&+.»
– Ты что, пытаешься мне что-то сказать?
«#*$*%*-*&*'*()*)(.»
– Ой, вей! Я – хороший индеец, а ты кто такой?
«+=:;*-0)0(#&=+.»
– Вы бы не отказались сообщить мне, на каком языке вы разговариваете... если тут вообще подходит слово «язык»?
«,.;=0-*+:?#)(.»
– А вы не могли бы на другом? На соларанто, или хотя бы на вашем, компьютерном? Ну, знаете, тот, на котором один плюс один равняется тому, на что ты запрограммирован.
" – "
– Это что, «нет»?
"+"
– А это – «да»?
"+"
– Ну вот, теперь немного понятнее. Давай, сыграем в «Двадцать вопросов». Ты – животное?
"+"
– Растение? Это я просто так, чтобы лишний раз удостовериться в твоих плюсах и минусах.
"+"
– И то и другое сразу? Крутишь ты что-то. Минерал?
"+"
– Подумаем, что может быть одновременно и тем, и другим, и третьим – животным, растением и минералом? Человек? Не исключено, если у него есть протезы, а в наши дни такое сплошь и рядом. Машина? Возможно. Пища? Тоже возможно, некоторые приправы – минералы. Но только люди не говорят на таком вот языке. И машины тоже. Остается пища. О, эта Пища, она изъясняется с нами на божественном языке вкусов и ароматов...
И тут Роуга снова подбросило. Несколько секунд он пребывал в полном смятении, а затем разразился страстным монологом:
– Глубокоуважаемый Бог! Дражайший, достойный полного и всяческого доверия, дружелюбный, благосклонный, благожелательный, всемилостивейший Бог, я глубоко Тебе благодарен и надеюсь, что и мне представится как-нибудь случай отплатить услугой за услугу. Ну конечно же! Элементарно, дорогой Ватсон. Запахи, вкусы, ощущения – титанианский химический язык.
Именно это железяка и пытается перевести в визуальную форму, ведь у нее нет устройств для передачи вкуса и запаха. Как и у любого другого компьютера. Возможно, когда-нибудь такие устройства и появятся. Как бы там ни было – я весьма впечатлен, даже попытки такие заслуживают глубочайшего уважения. Ну ладно, работай дальше. Можешь все говорить на титанианском.
Так куда же к чертовой матери запропастилась Деми Жеру?
*
– Да?
* *
– Да?
* *
* *
– Давай дальше.
* *
* *
**
– Говори, говори.
* *
* *
**
**
– Полумесяц, может? Заваленный набок.
* *
* *
**
**
* *
* *
– Круг, понятно. А дальше?
* * * *
* * * *
* * *
* * * *
* * * *
– Круг, разделившийся пополам. А теперь?
* * * *
* * * *
* * *
* * *
* * * *
* * * *
* * * *
* * *
* * *
* * * *
* * * *
– А теперь четыре? Подождите минутку. Подождите. Всего. Только. Одну.
Долбаную. Минутку. Эти картинки чем-то таким отзванивают... Колокольчики.
«Серебряный колокольчик». Шутовской колпак с бубенчиками. Колпак. Колпак.
Околпачить. Шит колпак не по-колпаковски. Переколпаковать. Колпак.
Стеклянный колпак в биологической лаборатории университета, под которым хранились инструменты. Биология. Деление клеток. Образование бластулы. А потом – гаструляция. Эмбриология, вот что тут происходит. Что-то рождается. Но только что? И где? Что обозначает это сообщение?
Картина молниеносного деления клеток буквально завораживала.
Бластула, гаструла, бластодиск...
– Боженька ты мой, да тут все происходит за микросекунды! Эктодерм, мезодерм, эндодерм... Впервые в истории компьютер вознамерился что-то родить, но только – что именно?
До предела взвинченный Роуг бросился в студию, чтобы получше – на огромном главном мониторе компьютера – увидеть, чем же все кончится. За эти несколько мгновений бешено ускорявшийся процесс достиг своего denoument <исход, развязка (фр.)> – прямо перед Роугом огромный экран разлетелся вдребезги. Вместе с фонтаном пластиковых осколков из компьютера вылетела Деми Жеру – вылетела, сшибла ошеломленного синэргиста с ног, а сама вполне удачно приземлилась сверху. Ее голое, обильно покрытое потом тело била дрожь.
– Господи, – хрипло выдохнула Деми. – Забираться внутрь было куда легче, чем вылезать наружу. Ты не поранился, милый?
– Я в порядке. Я восхищен. Я потрясен. Я в полном экстазе.
Привет-приветик. Привет, любимая. Привет, феечка ты моя родная. Интересно бы знать, чем это занималась приличная девушка в таком сомнительном месте?
– Удивлен?
– Ни в коем разе. Я прекрасно знал, на что ты способна. Я никогда в этом не сомневался.
TERRA INCOGNITA
Увы, увы! Как хорош был этот мир две-три сотни лет тому назад, когда его начинали открывать!
Тогда человек еще только охмурял Природу, а теперь он вступил с ней в законный брак. Солнечная наших дней до тошноты обыденна и привычна, как давно протоптанная тропинка. И если вы в это верите – значит у вас крыша поехала.
Одесса Партридж
На этот раз они покинули шестифутовую ванну вместе и, не вытираясь, пошлепали голыми пятками в гостиную. Там сели на диванчик и водрузили упомянутые пятки на кофейный столик. Им было совершенно наплевать – течет с них вода или не течет, и на что именно она течет – все заслоняла радость успешного завершения нелегких испытаний.
– Жаль, не слышишь ты, как ворчат мебель и ковры, – засмеялся Уинтер.
– Глюг, глюг, глюг. Глгглглг. Глууг, глууг, глууг. На некоторых ничем не угодишь.
– А вот я в полном восторге, – блаженно зажмурилась Деми.
Сейчас она напоминала нереиду, отдыхающую на волне – рыжие распущенные волосы, зеленые глаза, кораллово-розовая кожа. – И думать не могла, что заниматься любовью под водой так... так...
– Так – что?
– Не могу сказать. Приличные виргинские девушки никогда о таком не говорят, поэтому у меня нет слов. А ты, ты делал так раньше?
– Тыщи раз, – честно признался Роуг. – Я исполнял обязанности самца под самыми разнообразными водами и подо всем, в чем есть вода. Могу провести инвентаризацию: вода сельтерская, воды околоплодные, мутная водичка, водка, водопровод. Водолей, водолаз, завод, подвода...
Деми слегка шлепнула его по губам, заткнув тем самым водоизлияние, грозившее стать катастрофическим.
– А пока меня не было?
– Что – пока тебя не было?
– Сам знаешь, что. У тебя была какая-нибудь девушка? Обещаю, что я все пойму и не буду тебя осуждать, – она стала очень похожа на мать Уинтера.
– А ну-ка слазь с кресла-качалки, – ухмыльнулся он и тут же посерьезнел. – Можешь вполне довериться мне, любимая. Мы гоняемся за бабами, но не от того ведь, что все мужики такие развратные, просто хочется чего-то другого, нового. Ну а с тобой каждый раз – новый, другой, непохожий, так что мне просто нет смысла за кем-то там бегать на стороне.
Короче говоря – нет. Я был счастлив, ожидая тебя. Кроме того, у меня просто не было времени, все оно уходило на попытки обнаружить мой театр одной актрисы и заполучить его назад.
– Ты – мой любимый супершмук! – Деми счастливо улыбнулась, одновременно превращаясь в зардевшуюся от смущения еврейскую красавицу. – А теперь расскажи мне о своих приключениях – компьютеры, конечно же, знают о многих из них, но далеко не о всех.
– Нет, ты первая.
– Так у меня не было никаких приключений. Откуда, если я все время просидела в твоей железяке?
Уинтер немного подумал.
– Ладно. Тебе какие сначала, хорошие или плохие?
– Начни уж с плохих, чтобы сразу с ними покончить.
Уинтер молча кивнул, выражая полное согласие.
– Ты не можешь этого знать, – начал он медленно и очень серьезно, – но на Тритоне я попал в ледяную пещеру, из которой не было выхода.
Надолго. Без пищи, без воды, без света. И я упал бы духом, не поддерживай меня мысль о тебе, мечты о том, в какие восхитительные игры будем мы с тобой играть, когда – и если – я тебя найду.
– И все же ты спасся, Роуг. Это очевидно. Каким образом?
– Меня охватило полное отчаяние, но затем оно сменилось яростью; во мне проснулся дикарь-маори. Словно попавшее в ловушку животное, я начал голыми руками рвать лед и лаву и прорыл наконец отверстие, достаточно широкое, чтобы протиснуться наружу, но тут вдруг...
– Что?
– Тут вдруг увидел собственную свою тень и юркнул назад, в пещеру.
Деми негромко вскрикнула.
– Врун, врун, врун! А ведь я совсем уже было поверила! Врун! Роуг – мерзкий врун! Ты и в гробу, наверное, не перестанешь врать.
– Да, обязательно совру что-нибудь носильщикам. Так каким же образом забралась ты в этот компьютер? Ведь он открывается только для меня, и ни для кого другого.
– Ну, когда я смылась от джинковых боевиков...
– Каким образом?
– Слезоточивый газ, Мэйс.
– Я и не знал, что он у тебя есть.
– У меня и не было, но я изо всех сил орала им на титанианском химическом «мэйс», что и сработало не хуже настоящего газа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
РОУГ: Каким ухом, левым или правым?
ДЕМИ: Средним. Там, кажется, пребывает твоя душа?
РОУГ: В жизни не встречал таких бредовых и наглых девиц.
ДЕМИ: Если желаете знать, сэр, мне приходилось выслушивать оскорбления от людей и получше вас.
РОУГ: Это от кого же?
ДЕМИ: От тех, кому я отказывала в их гнусных намерениях.
РОУГ: Остается только лапки вверх.
– Удивительно! Теперь изложение идет очень близко к тому, что было на самом деле. По-видимому, эта часть Деми нравится. Интересно, что она нашла тут такого?
ДЕМИ: Вот уж последнее, чего я от тебя ожидала.
РОУГ: Что последнее?
ДЕМИ: Что ты окажешься таким стеснительным.
РОУГ: Я? Стеснительный?
ДЕМИ: Да, и мне это очень нравится. Глазами уже все ощупал, а в остальном – никаких поползновений.
РОУГ: С негодованием отрицаю.
ДЕМИ: Ты знаком с любовными стихами Джона Донна? <Джон Донн (1572-1631) – английский поэт. Использованы фрагменты из его стихотворения «На раздевание возлюбленной». Но а) стихотворение от имени мужчины, соответственно в нем не «одной собою», а «одним собою»; б) последние две с половиной строчки (со слова «Фея» и дальше) – собственное сочинение Деми.> РОУГ: Боюсь, что нет. Наверное завалил их, благодаря излишествам в употреблении чего-то там.
ДЕМИ: Все виргинские девушки читают эти стихи и вздыхают. Сейчас я разыграю тебе одно из них.
РОУГ: Давай, ничего страшного.
ДЕМИ: «Моим рукам-скитальцам дай патент обследовать весь этот континент».
РОУГ: А теперь мне становится страшно.
ДЕМИ: «Тебя я, как Америку открою, смирю и заселю одной собою, о мой трофей, награда из наград...»
РОУГ: Деми, не надо. Пожалуйста.
ДЕМИ: «Явись же в наготе моим очам: как душам – бремя тел, так и телам необходимо сбросить груз одежды, дабы вкусить блаженство».
РОУГ: Прошу тебя...
ДЕМИ: «Фея прежде тебя разденется, желанья не тая, зачем же ты одет, когда раздета я?»
РОУГ: Деми!
ДЕМИ: Давай, Роуг...
– Матерь Божья! Она что, и свою собственную версию постельной сцены записала?
***
Записала, записала, не сомневайся. Он казался мне сотней мужчин с сотнями рук и ртов. Он был негром с огромным, душившим меня языком, с мощными долгими движениями, которые сотрясали меня насквозь.
Он наполнял мои уши жадным, ненасытным воркованием – и в то же время его рты извлекали арпеджио из моей кожи, обследуя весь этот континент. Он диким, из какого-то иного мира монстром, гортанно вопившим, по-зверски мною овладевая, извлекал из самой моей утробы экстатические стенания. Он был жестким и нежным, требовательным и диким, и все время – мужчиной, мужчиной, мужчиной. Мое лоно содрогалось от его бесконечных, вулканических спазмов.
И все время мы словно вели легкую блестящую беседу за икрой и шампанским – в качестве эротической прелюдии, чтобы возлечь потом перед зажженным камином и впервые предаться любви. И после первого поцелуя он надел на средний палец моей левой руки колечко из розового золота с гравировкой в виде виргинского цветка.
***
Уинтера словно подбросило.
– Потухни, – крикнул он своему второму "я".
Все экраны померкли. Роуг тяжело перевел дыхание. Вообще-то, команду нужно было отдавать мысленно, но теперь он знал, что компьютер самовольничает, и не только знал, но и начинал догадываться – почему.
– Деми неоткуда знать про это кольцо, – произнес он медленно. – Когда я его покупал, она уже смылась от джинковых боевиков. Она его никогда не видела. Она никогда о нем не слышала. Если только... Если только...
Уинтер начал ходить по комнате.
– Как там говорил величайший синэргист, которому я и в подметки не гожусь? «Элементарно, Ватсон». И это действительно элементарно. А я – полный идиот. Мало удивительного, что джинковые гориллы не могут до нес добраться.
– Запрограммируй задачу АРВ Деми Жеру Печать Абсолютный Адрес, – сказал он громко, а затем сел и начал ждать.
Роуг не знал, чего в точности он ждет, будет это городской адрес, радиочастота из диапазона общественного пользования, изображение дома, конторы, вокзала, аэропорта или еще какое указание места в городе, на спутнике, планете, в реке, озере, океане. Было очевидно одно – его собственный компьютер знает, где находится Деми. «Абсолютный адрес» обозначает в компьютерных кругах точное указание места хранения указанной переменной, безо всяких околичностей и предложений «обследовать весь этот континент». Он никак не ожидал увидеть то, что появилось на вдруг осветившихся экранах:
«#$%-&')(*+:=-;#.»
– Это что еще за хренопень?
«*#)$(%'-&+.»
– Ты что, пытаешься мне что-то сказать?
«#*$*%*-*&*'*()*)(.»
– Ой, вей! Я – хороший индеец, а ты кто такой?
«+=:;*-0)0(#&=+.»
– Вы бы не отказались сообщить мне, на каком языке вы разговариваете... если тут вообще подходит слово «язык»?
«,.;=0-*+:?#)(.»
– А вы не могли бы на другом? На соларанто, или хотя бы на вашем, компьютерном? Ну, знаете, тот, на котором один плюс один равняется тому, на что ты запрограммирован.
" – "
– Это что, «нет»?
"+"
– А это – «да»?
"+"
– Ну вот, теперь немного понятнее. Давай, сыграем в «Двадцать вопросов». Ты – животное?
"+"
– Растение? Это я просто так, чтобы лишний раз удостовериться в твоих плюсах и минусах.
"+"
– И то и другое сразу? Крутишь ты что-то. Минерал?
"+"
– Подумаем, что может быть одновременно и тем, и другим, и третьим – животным, растением и минералом? Человек? Не исключено, если у него есть протезы, а в наши дни такое сплошь и рядом. Машина? Возможно. Пища? Тоже возможно, некоторые приправы – минералы. Но только люди не говорят на таком вот языке. И машины тоже. Остается пища. О, эта Пища, она изъясняется с нами на божественном языке вкусов и ароматов...
И тут Роуга снова подбросило. Несколько секунд он пребывал в полном смятении, а затем разразился страстным монологом:
– Глубокоуважаемый Бог! Дражайший, достойный полного и всяческого доверия, дружелюбный, благосклонный, благожелательный, всемилостивейший Бог, я глубоко Тебе благодарен и надеюсь, что и мне представится как-нибудь случай отплатить услугой за услугу. Ну конечно же! Элементарно, дорогой Ватсон. Запахи, вкусы, ощущения – титанианский химический язык.
Именно это железяка и пытается перевести в визуальную форму, ведь у нее нет устройств для передачи вкуса и запаха. Как и у любого другого компьютера. Возможно, когда-нибудь такие устройства и появятся. Как бы там ни было – я весьма впечатлен, даже попытки такие заслуживают глубочайшего уважения. Ну ладно, работай дальше. Можешь все говорить на титанианском.
Так куда же к чертовой матери запропастилась Деми Жеру?
*
– Да?
* *
– Да?
* *
* *
– Давай дальше.
* *
* *
**
– Говори, говори.
* *
* *
**
**
– Полумесяц, может? Заваленный набок.
* *
* *
**
**
* *
* *
– Круг, понятно. А дальше?
* * * *
* * * *
* * *
* * * *
* * * *
– Круг, разделившийся пополам. А теперь?
* * * *
* * * *
* * *
* * *
* * * *
* * * *
* * * *
* * *
* * *
* * * *
* * * *
– А теперь четыре? Подождите минутку. Подождите. Всего. Только. Одну.
Долбаную. Минутку. Эти картинки чем-то таким отзванивают... Колокольчики.
«Серебряный колокольчик». Шутовской колпак с бубенчиками. Колпак. Колпак.
Околпачить. Шит колпак не по-колпаковски. Переколпаковать. Колпак.
Стеклянный колпак в биологической лаборатории университета, под которым хранились инструменты. Биология. Деление клеток. Образование бластулы. А потом – гаструляция. Эмбриология, вот что тут происходит. Что-то рождается. Но только что? И где? Что обозначает это сообщение?
Картина молниеносного деления клеток буквально завораживала.
Бластула, гаструла, бластодиск...
– Боженька ты мой, да тут все происходит за микросекунды! Эктодерм, мезодерм, эндодерм... Впервые в истории компьютер вознамерился что-то родить, но только – что именно?
До предела взвинченный Роуг бросился в студию, чтобы получше – на огромном главном мониторе компьютера – увидеть, чем же все кончится. За эти несколько мгновений бешено ускорявшийся процесс достиг своего denoument <исход, развязка (фр.)> – прямо перед Роугом огромный экран разлетелся вдребезги. Вместе с фонтаном пластиковых осколков из компьютера вылетела Деми Жеру – вылетела, сшибла ошеломленного синэргиста с ног, а сама вполне удачно приземлилась сверху. Ее голое, обильно покрытое потом тело била дрожь.
– Господи, – хрипло выдохнула Деми. – Забираться внутрь было куда легче, чем вылезать наружу. Ты не поранился, милый?
– Я в порядке. Я восхищен. Я потрясен. Я в полном экстазе.
Привет-приветик. Привет, любимая. Привет, феечка ты моя родная. Интересно бы знать, чем это занималась приличная девушка в таком сомнительном месте?
– Удивлен?
– Ни в коем разе. Я прекрасно знал, на что ты способна. Я никогда в этом не сомневался.
TERRA INCOGNITA
Увы, увы! Как хорош был этот мир две-три сотни лет тому назад, когда его начинали открывать!
Тогда человек еще только охмурял Природу, а теперь он вступил с ней в законный брак. Солнечная наших дней до тошноты обыденна и привычна, как давно протоптанная тропинка. И если вы в это верите – значит у вас крыша поехала.
Одесса Партридж
На этот раз они покинули шестифутовую ванну вместе и, не вытираясь, пошлепали голыми пятками в гостиную. Там сели на диванчик и водрузили упомянутые пятки на кофейный столик. Им было совершенно наплевать – течет с них вода или не течет, и на что именно она течет – все заслоняла радость успешного завершения нелегких испытаний.
– Жаль, не слышишь ты, как ворчат мебель и ковры, – засмеялся Уинтер.
– Глюг, глюг, глюг. Глгглглг. Глууг, глууг, глууг. На некоторых ничем не угодишь.
– А вот я в полном восторге, – блаженно зажмурилась Деми.
Сейчас она напоминала нереиду, отдыхающую на волне – рыжие распущенные волосы, зеленые глаза, кораллово-розовая кожа. – И думать не могла, что заниматься любовью под водой так... так...
– Так – что?
– Не могу сказать. Приличные виргинские девушки никогда о таком не говорят, поэтому у меня нет слов. А ты, ты делал так раньше?
– Тыщи раз, – честно признался Роуг. – Я исполнял обязанности самца под самыми разнообразными водами и подо всем, в чем есть вода. Могу провести инвентаризацию: вода сельтерская, воды околоплодные, мутная водичка, водка, водопровод. Водолей, водолаз, завод, подвода...
Деми слегка шлепнула его по губам, заткнув тем самым водоизлияние, грозившее стать катастрофическим.
– А пока меня не было?
– Что – пока тебя не было?
– Сам знаешь, что. У тебя была какая-нибудь девушка? Обещаю, что я все пойму и не буду тебя осуждать, – она стала очень похожа на мать Уинтера.
– А ну-ка слазь с кресла-качалки, – ухмыльнулся он и тут же посерьезнел. – Можешь вполне довериться мне, любимая. Мы гоняемся за бабами, но не от того ведь, что все мужики такие развратные, просто хочется чего-то другого, нового. Ну а с тобой каждый раз – новый, другой, непохожий, так что мне просто нет смысла за кем-то там бегать на стороне.
Короче говоря – нет. Я был счастлив, ожидая тебя. Кроме того, у меня просто не было времени, все оно уходило на попытки обнаружить мой театр одной актрисы и заполучить его назад.
– Ты – мой любимый супершмук! – Деми счастливо улыбнулась, одновременно превращаясь в зардевшуюся от смущения еврейскую красавицу. – А теперь расскажи мне о своих приключениях – компьютеры, конечно же, знают о многих из них, но далеко не о всех.
– Нет, ты первая.
– Так у меня не было никаких приключений. Откуда, если я все время просидела в твоей железяке?
Уинтер немного подумал.
– Ладно. Тебе какие сначала, хорошие или плохие?
– Начни уж с плохих, чтобы сразу с ними покончить.
Уинтер молча кивнул, выражая полное согласие.
– Ты не можешь этого знать, – начал он медленно и очень серьезно, – но на Тритоне я попал в ледяную пещеру, из которой не было выхода.
Надолго. Без пищи, без воды, без света. И я упал бы духом, не поддерживай меня мысль о тебе, мечты о том, в какие восхитительные игры будем мы с тобой играть, когда – и если – я тебя найду.
– И все же ты спасся, Роуг. Это очевидно. Каким образом?
– Меня охватило полное отчаяние, но затем оно сменилось яростью; во мне проснулся дикарь-маори. Словно попавшее в ловушку животное, я начал голыми руками рвать лед и лаву и прорыл наконец отверстие, достаточно широкое, чтобы протиснуться наружу, но тут вдруг...
– Что?
– Тут вдруг увидел собственную свою тень и юркнул назад, в пещеру.
Деми негромко вскрикнула.
– Врун, врун, врун! А ведь я совсем уже было поверила! Врун! Роуг – мерзкий врун! Ты и в гробу, наверное, не перестанешь врать.
– Да, обязательно совру что-нибудь носильщикам. Так каким же образом забралась ты в этот компьютер? Ведь он открывается только для меня, и ни для кого другого.
– Ну, когда я смылась от джинковых боевиков...
– Каким образом?
– Слезоточивый газ, Мэйс.
– Я и не знал, что он у тебя есть.
– У меня и не было, но я изо всех сил орала им на титанианском химическом «мэйс», что и сработало не хуже настоящего газа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31