О Боже, как это могло случиться?! И расскажет ли Нелл Квик об этом Тому?
Невзирая на ухудшившееся зрение, Кэти еще сильнее нажала на педаль, крохотный автомобильчик взревел громче. Руль снова вздрагивал у нее в руках, когда «фольксваген» ударялся о борозды в затвердевшей грязи или проваливался в ямы, но она не снижала скорости, отчаянно желая убраться подальше от этого места, осознавая, что никогда не вернется — ни для того, чтобы увидеться с Томом, ни для того, чтобы выполнить свой профессиональный долг. Ему придется искать другого врача.
Кэти провела рукой по глазам, пытаясь вытереть влагу, но всхлипнула снова, и слезы потекли опять. Пояс ее леггинсов находился ниже бедер, но, по крайней мере, она была прикрыта, на виду оставалась лишь самая пухлая часть живота Ей было неудобно, трудно смотреть, но она не собиралась останавливаться ни чтобы успокоиться, ни чтобы поправить одежду.
Выезд на шоссе находился менее чем в пятидесяти ярдах впереди, хотя она не могла толком разглядеть просвет между деревьями. Только когда нечто большое, желтого цвета — на самом деле тяжело груженный транзитный фургон — промелькнуло мимо быстро надвигавшегося просвета, она осознала, что вот-вот окажется на шоссе с более чем интенсивным движением. Как раз перед тем, как она успела сильно нажать на тормоз, между ней и ветровым стеклом возник странный вихрь.
Конечно, это была птица, угодившая в открытое боковое окно, но Кэти пребывала в шоковом состоянии и сразу не смогла это осознать. Крепкие, иссиня-черные с белым крылья хлопали ее по лицу, а клюв птицы оставлял кровавые царапины на лбу и носу, тогда как концы перьев лезли в глаза. Женщина пыталась сражаться с этим созданием, забыв и о руле, и о тормозе, но это было все равно что противостоять смерчу.
«Фольксваген» вылетел на шоссе. К сожалению, именно тогда, когда трейлер, груженный новенькими, яркими и сверкающими «рено», приближался справа.
У Кэти Бадд не было ни одного шанса. Маленький «фольксваген», кружась, преодолел сто пятьдесят ярдов дальше по дороге и рухнул в кювет.
26
Надгробный камень
Они обошли вокруг озера и теперь углублялись дальше в лес.
— Никогда не думал, что могу потеряться здесь, — заметил Том. — Но вряд ли я заходил так далеко, когда был ребенком.
— Ты бывал здесь, — ответила Дженнет, помогая ему преодолеть переплетение кустов рядом с тропой. — Стоило тебе достигнуть возраста, когда дети начинают понимать и запоминать, Бетан перестала приводить тебя сюда.
— Подожди минутку. Откуда ты все это знаешь? Ты же моложе меня. По крайней мере, кажешься таковой.
— Так и есть, — девушка слегка подтолкнула его вперед. — История, ставшая почти легендой, передававшаяся от одного к другому. Союз между смертным и феей — разве такое можно забыть?
— И все же почему моя мать не рассказала мне, кем она была? Или, по крайней мере, о моем отце?
— Ты был слишком мал для этого бремени. Впрочем, она, кажется, пообещала.
Обернувшись, Том удивленно уставился на нее.
— Пообещала? Кому? Что?
— Скоро ты многое поймешь. Идем дальше. Я могу находиться с тобой лишь определенный период времени.
Киндред погрузился в размышления. Почему его мать не рассказывала ему об отце и этом сказочном народце, живущем в лесах? Дженнет утверждает обратное, но он наверняка никогда не забыл бы об этом. И что имела в виду девушка, говоря, что она сможет остаться с ним лишь определенный отрезок времени. Куда, черт возьми, она его ведет?
Они молча шли мимо старых дубов, почтенных вязов, платанов, буков и других деревьев, чей возраст насчитывал не один век. Насекомые, животные и птицы обитали здесь в гармонии, которую даже присутствие Тома, человека, не могло разрушить. Очевидные вещи: птицы и мелкие животные питаются насекомыми, некоторые птицы — некоторыми животными, некоторые животные — некоторыми птицами, но сейчас, в это волшебное для него время, не слышалось ни чириканья птиц, пикировавших на особенно сочных жуков, ни визга кроликов, схваченных хищниками: сегодня это сообщество казалось самым мирным на свете.
Величественный зеленый шатер над ними постепенно стал толще, золотистые лучи света пробивались сквозь нависавшие ветви, испещряя землю или подсвечивая отдельные участки, заросшие папоротниками и дикими растениями, и в этой лесной чаще они казались маяками, свидетельствовавшими, что солнце еще не покинуло небеса. Дженнет шла вперед, путаница подлеска не служила препятствием, внезапный полумрак не замедлял движений, а когда он собрался задать очередной вопрос, девушка указала вперед.
— Там!
Взглянув в указанном направлении, Киндред увидел яркий оазис света, крохотный просвет, где деревья расступались, позволяя солнцу проникнуть в лесную чащобу. А еще это напоминало сверкающий драгоценный камень в полумраке, испещренном солнечными зайчиками.
Она ускорила шаг, и Том старался не отставать, пытаясь находить в траве ее следы, поскольку она знала дорожку, остававшуюся невидимой для него. Возбуждение внутри его — любопытство смешивалось со страхом — постепенно росло. Ум еще не утомился от чудесных событий этого дня, но, без сомнения, пребывал в состоянии постоянного шока, постепенно цепенея, поскольку мозг защищал себя от перегрузки. Но сейчас его мысли вновь понеслись вскачь, воображение разыгралось. У Дженнет были важные причины на то, чтобы привести его в это место, таинственность в ее голосе убеждала в этом, но до сих пор она даже не намекнула, что за тайну скрывает поляна.
Девушка достигла места, напоминавшего лесной грот, раньше Тома и обернулась, ожидая его, ее очаровательно игривая улыбка ободряла, завлекая. Он ускорил шаг, невзирая на дрожь в ногах и усиливавшееся биение в груди.
— Дженнет... — начал он, но не смог придумать что добавить.
— Все в порядке, Том.
Он догнал ее, но едва не споткнулся, и девушка проворно бросилась вперед, чтобы поддержать его, ее руки оказались неожиданно крепкими. Как у Бе-тан, неожиданно вспомнилось ему.
Краски на освещенной солнцем полянке ослепляли. Колокольчики смешивались с дикими орхидеями, наперстянка — с бальзамином, первоцвет — с таволгой и другими растениями, чьих названий он не знал, — сочетание, в которое он ни за что бы не поверил, если бы не видел сейчас своими глазами. Бузина гордо возвышалась посреди круга из папоротников, кустов с красными ягодами и других деревьев, роскошное растение с длинными зубчатыми листьями и кремово-белыми цветами. Том вопросительно посмотрел на Дженнет, и на этот раз она указала на траву в нескольких футах перед этим кустом Он заметил верхушку камня среди высоких листьев и недоуменно повернулся к девушке.
— Посмотри сам, — велела она, и молодой человек опустился на колени перед камнем, бока которого были довольно грубо обтесаны, а впереди чья-то не очень умелая рука вырубила буквы. Надгробие, поскольку буквы складывались в имя:
ДЖОНАТАН БАЙТ.
27
Озарение
— Старший сын сэра Рассела? Убитый в Северной Ирландии?
Дженнет не ответила на его вопрос, она просто смотрела на него.
— Джонатан Блит. Ты говоришь... ты утверждаешь, что он был моим отцом?
Наконец девушка произнесла удивленным тоном:
— Разве это не очевидно для тебя?
— Бетан никогда не говорила о нем.
— Возможно, она считала, что так лучше. На самом деле я не знаю, Том, мне известна только история их любви, пронесенная сквозь годы.
Том взглянул в лицо своей спутнице, затем вновь перевел глаза на камень.
— Это невозможно. Она должна была сказать. И конечно, когда она умерла, сэр Рассел сообщил бы мне.
Дженнет слегка пожала плечами.
— Кто поймет людей? Пойдем сядем и побеседуем.
Она побрела к краю поляны и опустилась на землю, скрестив лодыжки, опершись спиной на ближайший дуб.
— Иди сюда, Том, — позвала она вновь.
Помедлив еще нескольких мгновений, вглядываясь в грубую поверхность серого камня, словно тот мог ответить на вопросы, которые все еще мучили Тома, он последовал за девушкой. Молодой человек рядом остановился с ней, и его глаза вновь уставились на памятник, еле видневшийся из травы.
— Почему? Почему моя мать не сказала мне? Если бы я знал...
Если бы он знал, что тогда? На этот вопрос у него вряд ли имелся ответ. Но сэр Рассел, должно быть, знал эту историю, поэтому стал его опекуном, отправил мальчика в частную школу и в дальнейшем оказывал ему небольшую, но необходимую денежную поддержку. Том нерешительно взглянул на Дженнет.
— Ты утверждаешь, что Джонатан Блит был моим отцом, не так ли? Именно поэтому ты привела меня сюда?
Она кивнула.
Тома охватили противоречивые чувства. Прежде всего, смущение и радость — наконец раскрылась тайна, так долго мучавшая его. Вместе с этим нахлынуло нечто вроде облегчения, хотя реальность оказалась, возможно, еще более запутанной: почему никто, особенно его собственная мать, не рассказал ему об отце, который вовсе не бросил жену и малолетнего сына, а был разорван на кусочки бомбой ИРА. Но почему сэр Рассел и Хьюго не признали его как сына Джонатана? Потому что он был незаконнорожденным? Было ли это большим позором в те дни? Разве нет? А сейчас, когда он стал взрослым? Его все еще отвергают? Похоже на то...
— Черт возьми! — с силой произнес он, и Дженнет потянулась, чтобы прикоснуться к его руке.
— Постарайся простить ее, Том. У Бетан были на то свои причины.
— О, я не обвиняю мою мать. Но почему другие ничего не рассказали мне?
Он подумал о Хьюго. Знал ли старый приятель об этом, или от него также скрывали правду? За все годы дружбы Хьюго ни разу не упомянул о том, что они могут оказаться родственниками, хотя бы дальними. Вырвав пучок травы, Том в сердцах отшвырнул его прочь. Почему? Какова цель? Был ли сэр Рассел действительно настолько потрясен наличием незаконного внука? Были ли его принципы столь незыблемы в прошлом?
Словно прочитав его мысли, Дженнет сказала:
— Они поженились как раз здесь, Том. По обряду волшебного народа.
— Значит, Джонатан Блит знал все о Бетан?
— Она почти стала человеком, когда находилась с ним. Таков закон фей.
— Но он знал, кем она была раньше?
— Конечно. Они встретились у озера. Твой отец звал ундин, и пришла Бетан.
Он помотал головой.
— Я не понимаю. Откуда ему было известно о феях?
— Как ты думаешь, кому принадлежала Книга Врат в коттедже? И все другие, в которые ты не побеспокоился заглянуть со времени возвращения?
— Джонатану Блиту?
— Да, как владельцу коттеджа.
— Бетан часто читала мне эти книги.
— И ты до сих пор считаешь, что мать хотела развлечь тебя волшебными сказками? — Она рассмеялась. — В Книгу Врат постоянно добавляются и картинки, и рассказы, она никогда не закончится.
Внезапно она стала серьезной.
— Каждый хозяин или хозяйка Малого Брейкена наследует Книгу Врат, и твой отец проводил большую часть времени там, далеко от Замка, далеко от твоего деда. Неужели ты не знал, что Джонатан Блит жил в коттедже с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать? А еще раньше, ребенком, он бывал там, читая книжки, отыскивая фей, о которых узнал из Книги Врат. Малый Брейкен всегда оставался местом волшебства.
И действительно, сколь многие вещи, сколь многие случаи казались ему нормальными в то время, но сейчас, с получением вновь обретенных знаний, могли объясняться лишь магией! Как-то раз он сильно расшиб колено, свалившись с дерева. Бетан смазала рану приятно пахнущей мазью и на несколько мгновений осторожно соединила ее края. Боль прошла, а на следующий день на этом месте не осталось даже следа. Том не мог припомнить, чтобы когда-либо во времена его детства в доме появлялись доктор или сиделка Все его болезни — лихорадки, резь в животе, то есть обычные вещи для ребенка, — или излечивались самой Бетан, или «проходили сами по себе», как говорила ему мать. Он вспоминал животных, заходивших в коттедж благодаря постоянно открытой двери, — от молодого оленя до белки, от птиц до бабочек... Как он мог забыть такое?
Холодные зимние вечера, когда они вместе усаживались перед огнем, горевшим в старой кухонной плите, а Бетан рассказывала ему волшебные сказки, читала истории из большой книги и из других. А летними ночами приходили точно такие же сказки, они будили воображение, иногда пугали, но концы всегда оказывались счастливыми. А затем, несколькими годами позже, Бетан знакомила его с магическими ритуалами, природной медициной и древними законами волшебного народа, его юный ум переполнялся таким количеством вещей, таким количеством сокровищ... Как он мог забыть все это? И почему вспомнил некоторые вещи именно сейчас?
Но тогда еще один вопрос:
— Если Джонатан Блит принадлежал к тем людям, которые верят...
— Верят в нас, волшебный народ? — закончила она фразу, неодобрительно качая головой по поводу его сомнений. — Вера была в его натуре, как и в натуре многих других людей, как есть она и в твоей природе.
— Но почему тогда мой отец стал солдатом, человеком войны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Невзирая на ухудшившееся зрение, Кэти еще сильнее нажала на педаль, крохотный автомобильчик взревел громче. Руль снова вздрагивал у нее в руках, когда «фольксваген» ударялся о борозды в затвердевшей грязи или проваливался в ямы, но она не снижала скорости, отчаянно желая убраться подальше от этого места, осознавая, что никогда не вернется — ни для того, чтобы увидеться с Томом, ни для того, чтобы выполнить свой профессиональный долг. Ему придется искать другого врача.
Кэти провела рукой по глазам, пытаясь вытереть влагу, но всхлипнула снова, и слезы потекли опять. Пояс ее леггинсов находился ниже бедер, но, по крайней мере, она была прикрыта, на виду оставалась лишь самая пухлая часть живота Ей было неудобно, трудно смотреть, но она не собиралась останавливаться ни чтобы успокоиться, ни чтобы поправить одежду.
Выезд на шоссе находился менее чем в пятидесяти ярдах впереди, хотя она не могла толком разглядеть просвет между деревьями. Только когда нечто большое, желтого цвета — на самом деле тяжело груженный транзитный фургон — промелькнуло мимо быстро надвигавшегося просвета, она осознала, что вот-вот окажется на шоссе с более чем интенсивным движением. Как раз перед тем, как она успела сильно нажать на тормоз, между ней и ветровым стеклом возник странный вихрь.
Конечно, это была птица, угодившая в открытое боковое окно, но Кэти пребывала в шоковом состоянии и сразу не смогла это осознать. Крепкие, иссиня-черные с белым крылья хлопали ее по лицу, а клюв птицы оставлял кровавые царапины на лбу и носу, тогда как концы перьев лезли в глаза. Женщина пыталась сражаться с этим созданием, забыв и о руле, и о тормозе, но это было все равно что противостоять смерчу.
«Фольксваген» вылетел на шоссе. К сожалению, именно тогда, когда трейлер, груженный новенькими, яркими и сверкающими «рено», приближался справа.
У Кэти Бадд не было ни одного шанса. Маленький «фольксваген», кружась, преодолел сто пятьдесят ярдов дальше по дороге и рухнул в кювет.
26
Надгробный камень
Они обошли вокруг озера и теперь углублялись дальше в лес.
— Никогда не думал, что могу потеряться здесь, — заметил Том. — Но вряд ли я заходил так далеко, когда был ребенком.
— Ты бывал здесь, — ответила Дженнет, помогая ему преодолеть переплетение кустов рядом с тропой. — Стоило тебе достигнуть возраста, когда дети начинают понимать и запоминать, Бетан перестала приводить тебя сюда.
— Подожди минутку. Откуда ты все это знаешь? Ты же моложе меня. По крайней мере, кажешься таковой.
— Так и есть, — девушка слегка подтолкнула его вперед. — История, ставшая почти легендой, передававшаяся от одного к другому. Союз между смертным и феей — разве такое можно забыть?
— И все же почему моя мать не рассказала мне, кем она была? Или, по крайней мере, о моем отце?
— Ты был слишком мал для этого бремени. Впрочем, она, кажется, пообещала.
Обернувшись, Том удивленно уставился на нее.
— Пообещала? Кому? Что?
— Скоро ты многое поймешь. Идем дальше. Я могу находиться с тобой лишь определенный период времени.
Киндред погрузился в размышления. Почему его мать не рассказывала ему об отце и этом сказочном народце, живущем в лесах? Дженнет утверждает обратное, но он наверняка никогда не забыл бы об этом. И что имела в виду девушка, говоря, что она сможет остаться с ним лишь определенный отрезок времени. Куда, черт возьми, она его ведет?
Они молча шли мимо старых дубов, почтенных вязов, платанов, буков и других деревьев, чей возраст насчитывал не один век. Насекомые, животные и птицы обитали здесь в гармонии, которую даже присутствие Тома, человека, не могло разрушить. Очевидные вещи: птицы и мелкие животные питаются насекомыми, некоторые птицы — некоторыми животными, некоторые животные — некоторыми птицами, но сейчас, в это волшебное для него время, не слышалось ни чириканья птиц, пикировавших на особенно сочных жуков, ни визга кроликов, схваченных хищниками: сегодня это сообщество казалось самым мирным на свете.
Величественный зеленый шатер над ними постепенно стал толще, золотистые лучи света пробивались сквозь нависавшие ветви, испещряя землю или подсвечивая отдельные участки, заросшие папоротниками и дикими растениями, и в этой лесной чаще они казались маяками, свидетельствовавшими, что солнце еще не покинуло небеса. Дженнет шла вперед, путаница подлеска не служила препятствием, внезапный полумрак не замедлял движений, а когда он собрался задать очередной вопрос, девушка указала вперед.
— Там!
Взглянув в указанном направлении, Киндред увидел яркий оазис света, крохотный просвет, где деревья расступались, позволяя солнцу проникнуть в лесную чащобу. А еще это напоминало сверкающий драгоценный камень в полумраке, испещренном солнечными зайчиками.
Она ускорила шаг, и Том старался не отставать, пытаясь находить в траве ее следы, поскольку она знала дорожку, остававшуюся невидимой для него. Возбуждение внутри его — любопытство смешивалось со страхом — постепенно росло. Ум еще не утомился от чудесных событий этого дня, но, без сомнения, пребывал в состоянии постоянного шока, постепенно цепенея, поскольку мозг защищал себя от перегрузки. Но сейчас его мысли вновь понеслись вскачь, воображение разыгралось. У Дженнет были важные причины на то, чтобы привести его в это место, таинственность в ее голосе убеждала в этом, но до сих пор она даже не намекнула, что за тайну скрывает поляна.
Девушка достигла места, напоминавшего лесной грот, раньше Тома и обернулась, ожидая его, ее очаровательно игривая улыбка ободряла, завлекая. Он ускорил шаг, невзирая на дрожь в ногах и усиливавшееся биение в груди.
— Дженнет... — начал он, но не смог придумать что добавить.
— Все в порядке, Том.
Он догнал ее, но едва не споткнулся, и девушка проворно бросилась вперед, чтобы поддержать его, ее руки оказались неожиданно крепкими. Как у Бе-тан, неожиданно вспомнилось ему.
Краски на освещенной солнцем полянке ослепляли. Колокольчики смешивались с дикими орхидеями, наперстянка — с бальзамином, первоцвет — с таволгой и другими растениями, чьих названий он не знал, — сочетание, в которое он ни за что бы не поверил, если бы не видел сейчас своими глазами. Бузина гордо возвышалась посреди круга из папоротников, кустов с красными ягодами и других деревьев, роскошное растение с длинными зубчатыми листьями и кремово-белыми цветами. Том вопросительно посмотрел на Дженнет, и на этот раз она указала на траву в нескольких футах перед этим кустом Он заметил верхушку камня среди высоких листьев и недоуменно повернулся к девушке.
— Посмотри сам, — велела она, и молодой человек опустился на колени перед камнем, бока которого были довольно грубо обтесаны, а впереди чья-то не очень умелая рука вырубила буквы. Надгробие, поскольку буквы складывались в имя:
ДЖОНАТАН БАЙТ.
27
Озарение
— Старший сын сэра Рассела? Убитый в Северной Ирландии?
Дженнет не ответила на его вопрос, она просто смотрела на него.
— Джонатан Блит. Ты говоришь... ты утверждаешь, что он был моим отцом?
Наконец девушка произнесла удивленным тоном:
— Разве это не очевидно для тебя?
— Бетан никогда не говорила о нем.
— Возможно, она считала, что так лучше. На самом деле я не знаю, Том, мне известна только история их любви, пронесенная сквозь годы.
Том взглянул в лицо своей спутнице, затем вновь перевел глаза на камень.
— Это невозможно. Она должна была сказать. И конечно, когда она умерла, сэр Рассел сообщил бы мне.
Дженнет слегка пожала плечами.
— Кто поймет людей? Пойдем сядем и побеседуем.
Она побрела к краю поляны и опустилась на землю, скрестив лодыжки, опершись спиной на ближайший дуб.
— Иди сюда, Том, — позвала она вновь.
Помедлив еще нескольких мгновений, вглядываясь в грубую поверхность серого камня, словно тот мог ответить на вопросы, которые все еще мучили Тома, он последовал за девушкой. Молодой человек рядом остановился с ней, и его глаза вновь уставились на памятник, еле видневшийся из травы.
— Почему? Почему моя мать не сказала мне? Если бы я знал...
Если бы он знал, что тогда? На этот вопрос у него вряд ли имелся ответ. Но сэр Рассел, должно быть, знал эту историю, поэтому стал его опекуном, отправил мальчика в частную школу и в дальнейшем оказывал ему небольшую, но необходимую денежную поддержку. Том нерешительно взглянул на Дженнет.
— Ты утверждаешь, что Джонатан Блит был моим отцом, не так ли? Именно поэтому ты привела меня сюда?
Она кивнула.
Тома охватили противоречивые чувства. Прежде всего, смущение и радость — наконец раскрылась тайна, так долго мучавшая его. Вместе с этим нахлынуло нечто вроде облегчения, хотя реальность оказалась, возможно, еще более запутанной: почему никто, особенно его собственная мать, не рассказал ему об отце, который вовсе не бросил жену и малолетнего сына, а был разорван на кусочки бомбой ИРА. Но почему сэр Рассел и Хьюго не признали его как сына Джонатана? Потому что он был незаконнорожденным? Было ли это большим позором в те дни? Разве нет? А сейчас, когда он стал взрослым? Его все еще отвергают? Похоже на то...
— Черт возьми! — с силой произнес он, и Дженнет потянулась, чтобы прикоснуться к его руке.
— Постарайся простить ее, Том. У Бетан были на то свои причины.
— О, я не обвиняю мою мать. Но почему другие ничего не рассказали мне?
Он подумал о Хьюго. Знал ли старый приятель об этом, или от него также скрывали правду? За все годы дружбы Хьюго ни разу не упомянул о том, что они могут оказаться родственниками, хотя бы дальними. Вырвав пучок травы, Том в сердцах отшвырнул его прочь. Почему? Какова цель? Был ли сэр Рассел действительно настолько потрясен наличием незаконного внука? Были ли его принципы столь незыблемы в прошлом?
Словно прочитав его мысли, Дженнет сказала:
— Они поженились как раз здесь, Том. По обряду волшебного народа.
— Значит, Джонатан Блит знал все о Бетан?
— Она почти стала человеком, когда находилась с ним. Таков закон фей.
— Но он знал, кем она была раньше?
— Конечно. Они встретились у озера. Твой отец звал ундин, и пришла Бетан.
Он помотал головой.
— Я не понимаю. Откуда ему было известно о феях?
— Как ты думаешь, кому принадлежала Книга Врат в коттедже? И все другие, в которые ты не побеспокоился заглянуть со времени возвращения?
— Джонатану Блиту?
— Да, как владельцу коттеджа.
— Бетан часто читала мне эти книги.
— И ты до сих пор считаешь, что мать хотела развлечь тебя волшебными сказками? — Она рассмеялась. — В Книгу Врат постоянно добавляются и картинки, и рассказы, она никогда не закончится.
Внезапно она стала серьезной.
— Каждый хозяин или хозяйка Малого Брейкена наследует Книгу Врат, и твой отец проводил большую часть времени там, далеко от Замка, далеко от твоего деда. Неужели ты не знал, что Джонатан Блит жил в коттедже с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать? А еще раньше, ребенком, он бывал там, читая книжки, отыскивая фей, о которых узнал из Книги Врат. Малый Брейкен всегда оставался местом волшебства.
И действительно, сколь многие вещи, сколь многие случаи казались ему нормальными в то время, но сейчас, с получением вновь обретенных знаний, могли объясняться лишь магией! Как-то раз он сильно расшиб колено, свалившись с дерева. Бетан смазала рану приятно пахнущей мазью и на несколько мгновений осторожно соединила ее края. Боль прошла, а на следующий день на этом месте не осталось даже следа. Том не мог припомнить, чтобы когда-либо во времена его детства в доме появлялись доктор или сиделка Все его болезни — лихорадки, резь в животе, то есть обычные вещи для ребенка, — или излечивались самой Бетан, или «проходили сами по себе», как говорила ему мать. Он вспоминал животных, заходивших в коттедж благодаря постоянно открытой двери, — от молодого оленя до белки, от птиц до бабочек... Как он мог забыть такое?
Холодные зимние вечера, когда они вместе усаживались перед огнем, горевшим в старой кухонной плите, а Бетан рассказывала ему волшебные сказки, читала истории из большой книги и из других. А летними ночами приходили точно такие же сказки, они будили воображение, иногда пугали, но концы всегда оказывались счастливыми. А затем, несколькими годами позже, Бетан знакомила его с магическими ритуалами, природной медициной и древними законами волшебного народа, его юный ум переполнялся таким количеством вещей, таким количеством сокровищ... Как он мог забыть все это? И почему вспомнил некоторые вещи именно сейчас?
Но тогда еще один вопрос:
— Если Джонатан Блит принадлежал к тем людям, которые верят...
— Верят в нас, волшебный народ? — закончила она фразу, неодобрительно качая головой по поводу его сомнений. — Вера была в его натуре, как и в натуре многих других людей, как есть она и в твоей природе.
— Но почему тогда мой отец стал солдатом, человеком войны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53