Только одно могло случиться.
Утра отказался продолжать. То, что пришло ему на ум, повергло его в ужас. На миг мир померк перед моими глазами. Я оставил его одного.
Боров и Манандун вернулись позже. В крепости тоже не было людей, никаких признаков жизни, никаких следов насилия, просто пустые дома, пустой банкетный зал, где был накрыт стол для большого празднества, только угощение давно растащили.
Кукал не вернулся из леса, начинало темнеть, и Урта забеспокоился. Он страстно хотел домой. Темпераментный Боров просто обезумел от тревоги, он рвался в лес на поиски товарища и брата, Ясон с трудом удерживал его. Мы подали сигнал рожком, а Урта закричал своим зычным голосом, Рувио, пасшийся на берегу, испугался куда больше, чем во время нашего ледяного, драматичного отъезда из Похйолы. В ответ не раздалось ни звука, а когда наступила ночь, Боров зажег факел и сошел с корабля на берег:
– Я должен его найти. Я должен знать, что здесь происходит. Можете еще чуть-чуть подождать?
– До рассвета, – согласился Ясон. – Потом мы направимся вверх по реке. Но через несколько дней мы поплывем обратно и заберем вас.
Боров склонил голову в знак благодарности, потом повернулся и побежал к воротам, его одинокая фигура в накидке двоюродного брата исчезала во мраке.
К восходу солнца он не вернулся. Ясон пять раз с большими промежутками подул в рожок. Не услышав ответа, не дождавшись двоих членов команды, мы подняли якорь, покинули причал и молча поплыли навстречу нашей судьбе.
Глава десятая
ЗЕМЛЯНЫЕ РАБОТЫ
Крутой поворот реки, отмеченный с обеих сторон рядами высоких серых камней, на которых были нарисованы солнечные диски, спиральные лабиринты и изображения тощих скачущих лошадей, и был началом земель племени Урты, они располагались на территории корнови. Какое-то время по берегам тянулись ивы, потом русло расширилось и река стала мельче, поэтому Арго задевал килем за водоросли. Урта подгонял нас, он внимательно смотрел по сторонам, пытаясь обнаружить признаки жизни. Тишина была зловещей, и у команды начали появляться дурные предчувствия.
Еще один поворот, и Тайрон, который стоял у штурвала, с удивлением указал вперед. Мы повернулись в ту сторону и увидели в дымке дуб Бригги, возвышающийся над ивами, он был обвешан поношенными плащами, ржавым железом, старыми мечами, сломанными щитами, развешенными там в качестве подношений реке. Здесь начинался лес. Вглубь него вела дорога. Почерневшие от огня остатки пристани спускались к воде, на берегу у обгоревших бревен стояли два великолепных мастифа и наблюдали за нами. Один из них залаял, второй присоединился, жуткое зрелище – оскаленные зубы, выпученные глаза.
– Маглерд! Гелард! – крикнул Урта. – Это мои собаки. Мои красавцы! Что у вас случилось?
Мы вытащили весла и бросили якорь, а Тайрон мастерски повернул корабль к берегу так, что Арго мягко ткнулся носом в гальку у воды. Спустили трап, и Урта сошел на сушу. Собаки бросились к нему, злобно рыча, тот, что побольше, сбил его с ног и пытался вцепиться в шею. Урта снова и снова звал собаку по имени: «Маглерд! Маглерд!» Собачья пасть отодвинулась, но зверь продолжал стоять над распростертым человеком и смотрел на него в упор. Второй пес рычал, приседал на передних лапах, прижимая голову к земле, и подбирался к Урте сбоку.
И снова Урта ласково звал собаку, он потянулся, чтобы почесать взбесившегося пса под шеей. Животное отпрыгнуло и присело, как второй пес. Урта медленно поднялся, на левой руке остались следы зубов. Он наклонился, протянул руку, и оба пса снова словно взбесились, бросаясь на него и отскакивая. Они прижимали головы к земле, а лай начал напоминать скуление. Через некоторое время большой пес подошел к хозяину и позволил себя погладить.
Урта нашептывал собакам:
– В чем дело? Гелард… Маглерд… Что вы наделали? Почему так себя ведете? Откуда у вас эти шрамы? Где остальные собаки?
Потом он позвал Манандуна с Катабахом и меня. Мы сошли на берег. Один из них бросил Урте его вещи, и оба начали надевать боевое облачение.
Урта кивнул мне, приглашая подойти, я осторожно приблизился к сердитым псам.
– Посмотри сюда. – Он поднял шерсть на спине Маглерда, и я увидел жуткие шрамы.
– Это след от меча, и это тоже. А это стрела. А посмотри сюда… – Он дотронулся до обломка стрелы, торчащего в задней ноге пса. – Второй пес в таком же состоянии. Они выдержали жестокий бой. Но с кем же они бились? – Он выпрямился и посмотрел на меня, я читал на его лице ужас, он боялся того, что может обнаружить. – И чего же я лишился?
– Нам лучше пойти и посмотреть.
– Возьми оружие, Мерлин. Лучше копье.
Я заметил, что его руки трясутся. Губы под густыми усами пересохли, в голосе угадывался страх.
Сам он снял рубашку, накинул плащ на одно голое плечо, давая свободу руке с мечом. Он вытащил из мешка бронзовый обруч и надел его на шею, на нем были изображены две собачьи морды, смотрящие друг на друга. Он привесил к нему ножны с остро заточенным мечом. Его люди оделись так же. Потом они по очереди ходили к реке, зачерпывали из нее грязь и намазывали ею половину лица. Совершая этот обряд, они что-то бормотали воде.
Когда приготовления были закончены, мы оставили Рубобоста, Тайрона, Миховара с его людьми и кимбра охранять Арго, потому что корабль мог стать отличным трофеем, а Ясон не доверял обманчивой тишине вокруг. Остальные вооружились и двинулись по широкой тропе через лес, пока не вышли на открытое пространство и не увидели в отдалении на вершине голого холма укрепление – дом Урты, резиденцию царя племени.
Вокруг холма шел высоченный вал, затем частокол из дубовых бревен, сложенных одно на другое, а сторожевые башни, казалось, упираются прямо в облака. Пять ворот выходили на эту сторону: на первых были вырезаны два бычьих черепа, вторые украшали сцепленные рога пятнадцатилетних оленей, на третьих скалились волчьи морды, с четвертых из углубления в деревянных колоннах ухмылялись два человеческих черепа, а на пятых висели кости двух лошадей, связанные вместе и завернутые в шкуры, над ними два лошадиных черепа, выкрашенные красной краской, – любимые кони Урты. Эти кони когда-то возили колесницу Урты во время набегов, а в мирное время катали троих его детей. Когда они погибли во время набега нервийцев, прибывших из-за моря, Урта сделал их главным тотемом своего клана.
Задолго до того, как мы подошли к воротам, стало ясно, что крепость разграблена и покинута. Полная тишина говорила об отсутствии живых существ, две башни при воротах были сожжены. Между валом и частоколом не паслись овцы, не бегали собаки. В самом воздухе ощущался запах разлагающейся плоти. Ветер, который гулял у стен, когда мы подходили к воротам, казался дыханием могилы.
И вот Урта и его утэны стоят у развалин своей жизни.
Манандун закричал от ярости, выходя из длинного здания для утэнов, где жили неженатые мужчины, такие как он и Катабах:
– Ни оружия, ни тел! А были ли тела?
И все-таки кровопролитие было. Обходя улицы и дома, конюшни и кузницы, мы находили зловещие следы. Мы находили останки повсюду, даже во рву у западных ворот, откуда тянулись глубокие лесистые долины, ведущие к запретным землям.
Мы обнаружили трупы нескольких собак, все в запекшейся крови, хотя убиты они были копьем. Среди них две принадлежали Урте. Крайне неприятное зрелище.
Но самое ужасное ожидало нас впереди. Урта наконец решился войти в царский дворец, свой дом. Прошло некоторое время, прежде чем он позвал меня. Я вошел в длинное мрачное здание. Его тоже разграбили, почти все, что осталось, было испорчено: драпировки на стенах искромсаны, посуда разбита. В воздухе стоял запах гнили.
Через пролом в стене падал поток света, он освещал Урту, склонившегося над телом мастифа.
– Это, конечно, не Ульгерд, – заговорил Урта. – Но и он был мне неплохим помощником. Уриен любил его. Они вдвоем гонялись за зайцами, просто для забавы. И мой сын убил собаку, а собака убила моего сына.
Он протянул руку и вытащил из бока собаки небольшой кинжал с костяной ручкой – детское оружие, красивая, изысканная вещь, чье бронзовое лезвие было сделано для игры, а не для убийства. Урта положил маленький кинжал на землю и оттащил мертвую собаку в сторону, под ней оказалось полуистлевшее тело. Урта тяжело дышал, голос его срывался на крик. Со своего места я видел сжатый кулачок, сломанные руки и ноги, жестоко покусанные собакой лицо и шею.
– Что ж, Уриен, похоже, ты со своей задачей справился. Молодец. Клянусь богом, мне будет не хватать тебя, несмотря на твой несносный характер. Я бы все простил тебе десять раз, если бы мог этим вернуть.
Урта замолчал, склонив голову на грудь, затем снял свой плащ, завернул в него сына и поднялся на ноги, прижимая тело к груди. Он посмотрел на меня блестевшими от слез глазами и прошептал:
– Что здесь произошло, Мерлин? Именем ворона и волка, заклинаю, что здесь произошло? Собаки набросились на своих. Среди убитых нет моих воинов. В крепости никого нет, хотя она должна была бы находиться в руках врагов. Что случилось с женой и другими детьми? И где же мои воины?
– Хотел бы я знать ответы. Но, увы! Мне очень жаль твоего сына.
– Храбрый мальчик. Я должен был догадаться, что он будет храбрецом. Я им горжусь. Я не вернусь на Арго, пока не похороню его и не найду остальных.
– Да, конечно. Я останусь с тобой.
Манандун поджидал нас снаружи. Он мрачно посмотрел на сверток в руках Урты и протянул руки, чтобы взять тело.
– Это Уриен, – сказал предводитель.
– А остальные?
Урта отрицательно покачал головой.
– Я похороню его в Роще Герна у реки. А пока отнеси его в дом утэнов. Закрой его там и постой на часах у двери.
– Да, я все сделаю.
Аргонавты продолжили поиски на холме и вокруг него. К закату стало ясно, что никого из утэнов среди убитых нет. Не нашли никого из двадцати пяти человек, оставленных охранять цитадель, поддерживать порядок среди представителей низшего сословия и проводить жертвоприношения и празднества в отсутствие Урты. Не нашлись тела Айламунды, ее отца Арбама и маленьких Мунды и Кимона.
Урта сидел у колодца, обхватив голову руками, он был напуган и поражен увиденным. Я собирался подойти к нему, когда неожиданно из тени выступил Ясон. Он молча смотрел на убитого горем предводителя галлов, потом вытащил из-за пазухи кожаную флягу с вином. Он передал ее Урте и сел рядом с ним, потом сам отхлебнул и заговорил тихим голосом.
Старый воин и молодой воин, грек и кельт, они не очень хорошо владели языками друг друга, но понимали язык горя лучше, чем язык войны. Возможно, Ясон вселил в него надежду: ведь обнаружен только один сын, остальных близких Урты среди убитых не было.
Не знаю, о чем они говорили, Урта позвал меня только ночью. Он был пьян и зол. Гелард и Маглерд, оставшиеся в живых псы, сидели на привязи перед дверьми дома предводителя, в лунном свете их глаза казались огромными и блестящими, они беспокойно смотрели на меня.
– Почему мои собаки это сделали?
– Я сомневаюсь, что это сделали они.
– Но на убитых нет других следов, кроме следов от зубов. Мои собаки выступили против моего клана и моей семьи, убили их, разорвали. Некоторые псы погибли, но большинство сбежали. Только эти два выжили и остались, но ненадолго. Посмотри на них: они чувствуют, что наделали, они боятся. Их головы принесут мне облегчение. Я сожгу их в честь Белиноса и попрошу его послать мне видение того, что здесь произошло, и ответ, где искать остальные тела.
– Это сделали не собаки, Урта. Не собачья свора, не волчья стая, не дикие кошки. Отпусти псов.
– Не могу. Когда-то у меня было двенадцать отличных псов. Я отдал бы мою левую руку за любого из них. Они пошли против меня. Эти два даже пытались отогнать нас от берега. Они убийцы, я убежден в этом.
Так мог бы уговаривать себя человек, пытающийся поверить в невозможное. Ему необходимо было нанести смертельный удар, чтобы смягчить свой гнев, но ничто не могло облегчить его горе.
Тут Урте пришла в голову какая-то мысль. Он пристально посмотрел мне в глаза, его глаза все еще были злыми. Потом, как я и предполагал, он попросил меня об одолжении:
– Мерлин… ты водил Ясона в святилище Скогена и показал ему прошлое, правду про прошлое. Можешь показать мне, что здесь произошло? Может, это тоже колдовство? Это трудно? Я знаю, что такое нелегко дается. Но я заплачу всем, чем смогу.
– Я показал Ясону правду о том, что он сам пережил, хотя его и обманули. Магия была обращена к его памяти. С тобой не получится, ты не видел, как убивали твоих сыновей.
Он сразу сник, но поверил мне. Я мог бы, конечно, заглянуть в прошлое, но совсем не хотел этого делать, чтобы не позволять годам подступать к моим костям. Подобное колдовство требует большой осторожности.
– Что ж, извини. Мы попробуем узнать правду по-другому.
Есть еще одна возможность узнать судьбу семьи Урты: во сне. Я сообщил ему об этом и добавил:
– А пока отпусти псов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Утра отказался продолжать. То, что пришло ему на ум, повергло его в ужас. На миг мир померк перед моими глазами. Я оставил его одного.
Боров и Манандун вернулись позже. В крепости тоже не было людей, никаких признаков жизни, никаких следов насилия, просто пустые дома, пустой банкетный зал, где был накрыт стол для большого празднества, только угощение давно растащили.
Кукал не вернулся из леса, начинало темнеть, и Урта забеспокоился. Он страстно хотел домой. Темпераментный Боров просто обезумел от тревоги, он рвался в лес на поиски товарища и брата, Ясон с трудом удерживал его. Мы подали сигнал рожком, а Урта закричал своим зычным голосом, Рувио, пасшийся на берегу, испугался куда больше, чем во время нашего ледяного, драматичного отъезда из Похйолы. В ответ не раздалось ни звука, а когда наступила ночь, Боров зажег факел и сошел с корабля на берег:
– Я должен его найти. Я должен знать, что здесь происходит. Можете еще чуть-чуть подождать?
– До рассвета, – согласился Ясон. – Потом мы направимся вверх по реке. Но через несколько дней мы поплывем обратно и заберем вас.
Боров склонил голову в знак благодарности, потом повернулся и побежал к воротам, его одинокая фигура в накидке двоюродного брата исчезала во мраке.
К восходу солнца он не вернулся. Ясон пять раз с большими промежутками подул в рожок. Не услышав ответа, не дождавшись двоих членов команды, мы подняли якорь, покинули причал и молча поплыли навстречу нашей судьбе.
Глава десятая
ЗЕМЛЯНЫЕ РАБОТЫ
Крутой поворот реки, отмеченный с обеих сторон рядами высоких серых камней, на которых были нарисованы солнечные диски, спиральные лабиринты и изображения тощих скачущих лошадей, и был началом земель племени Урты, они располагались на территории корнови. Какое-то время по берегам тянулись ивы, потом русло расширилось и река стала мельче, поэтому Арго задевал килем за водоросли. Урта подгонял нас, он внимательно смотрел по сторонам, пытаясь обнаружить признаки жизни. Тишина была зловещей, и у команды начали появляться дурные предчувствия.
Еще один поворот, и Тайрон, который стоял у штурвала, с удивлением указал вперед. Мы повернулись в ту сторону и увидели в дымке дуб Бригги, возвышающийся над ивами, он был обвешан поношенными плащами, ржавым железом, старыми мечами, сломанными щитами, развешенными там в качестве подношений реке. Здесь начинался лес. Вглубь него вела дорога. Почерневшие от огня остатки пристани спускались к воде, на берегу у обгоревших бревен стояли два великолепных мастифа и наблюдали за нами. Один из них залаял, второй присоединился, жуткое зрелище – оскаленные зубы, выпученные глаза.
– Маглерд! Гелард! – крикнул Урта. – Это мои собаки. Мои красавцы! Что у вас случилось?
Мы вытащили весла и бросили якорь, а Тайрон мастерски повернул корабль к берегу так, что Арго мягко ткнулся носом в гальку у воды. Спустили трап, и Урта сошел на сушу. Собаки бросились к нему, злобно рыча, тот, что побольше, сбил его с ног и пытался вцепиться в шею. Урта снова и снова звал собаку по имени: «Маглерд! Маглерд!» Собачья пасть отодвинулась, но зверь продолжал стоять над распростертым человеком и смотрел на него в упор. Второй пес рычал, приседал на передних лапах, прижимая голову к земле, и подбирался к Урте сбоку.
И снова Урта ласково звал собаку, он потянулся, чтобы почесать взбесившегося пса под шеей. Животное отпрыгнуло и присело, как второй пес. Урта медленно поднялся, на левой руке остались следы зубов. Он наклонился, протянул руку, и оба пса снова словно взбесились, бросаясь на него и отскакивая. Они прижимали головы к земле, а лай начал напоминать скуление. Через некоторое время большой пес подошел к хозяину и позволил себя погладить.
Урта нашептывал собакам:
– В чем дело? Гелард… Маглерд… Что вы наделали? Почему так себя ведете? Откуда у вас эти шрамы? Где остальные собаки?
Потом он позвал Манандуна с Катабахом и меня. Мы сошли на берег. Один из них бросил Урте его вещи, и оба начали надевать боевое облачение.
Урта кивнул мне, приглашая подойти, я осторожно приблизился к сердитым псам.
– Посмотри сюда. – Он поднял шерсть на спине Маглерда, и я увидел жуткие шрамы.
– Это след от меча, и это тоже. А это стрела. А посмотри сюда… – Он дотронулся до обломка стрелы, торчащего в задней ноге пса. – Второй пес в таком же состоянии. Они выдержали жестокий бой. Но с кем же они бились? – Он выпрямился и посмотрел на меня, я читал на его лице ужас, он боялся того, что может обнаружить. – И чего же я лишился?
– Нам лучше пойти и посмотреть.
– Возьми оружие, Мерлин. Лучше копье.
Я заметил, что его руки трясутся. Губы под густыми усами пересохли, в голосе угадывался страх.
Сам он снял рубашку, накинул плащ на одно голое плечо, давая свободу руке с мечом. Он вытащил из мешка бронзовый обруч и надел его на шею, на нем были изображены две собачьи морды, смотрящие друг на друга. Он привесил к нему ножны с остро заточенным мечом. Его люди оделись так же. Потом они по очереди ходили к реке, зачерпывали из нее грязь и намазывали ею половину лица. Совершая этот обряд, они что-то бормотали воде.
Когда приготовления были закончены, мы оставили Рубобоста, Тайрона, Миховара с его людьми и кимбра охранять Арго, потому что корабль мог стать отличным трофеем, а Ясон не доверял обманчивой тишине вокруг. Остальные вооружились и двинулись по широкой тропе через лес, пока не вышли на открытое пространство и не увидели в отдалении на вершине голого холма укрепление – дом Урты, резиденцию царя племени.
Вокруг холма шел высоченный вал, затем частокол из дубовых бревен, сложенных одно на другое, а сторожевые башни, казалось, упираются прямо в облака. Пять ворот выходили на эту сторону: на первых были вырезаны два бычьих черепа, вторые украшали сцепленные рога пятнадцатилетних оленей, на третьих скалились волчьи морды, с четвертых из углубления в деревянных колоннах ухмылялись два человеческих черепа, а на пятых висели кости двух лошадей, связанные вместе и завернутые в шкуры, над ними два лошадиных черепа, выкрашенные красной краской, – любимые кони Урты. Эти кони когда-то возили колесницу Урты во время набегов, а в мирное время катали троих его детей. Когда они погибли во время набега нервийцев, прибывших из-за моря, Урта сделал их главным тотемом своего клана.
Задолго до того, как мы подошли к воротам, стало ясно, что крепость разграблена и покинута. Полная тишина говорила об отсутствии живых существ, две башни при воротах были сожжены. Между валом и частоколом не паслись овцы, не бегали собаки. В самом воздухе ощущался запах разлагающейся плоти. Ветер, который гулял у стен, когда мы подходили к воротам, казался дыханием могилы.
И вот Урта и его утэны стоят у развалин своей жизни.
Манандун закричал от ярости, выходя из длинного здания для утэнов, где жили неженатые мужчины, такие как он и Катабах:
– Ни оружия, ни тел! А были ли тела?
И все-таки кровопролитие было. Обходя улицы и дома, конюшни и кузницы, мы находили зловещие следы. Мы находили останки повсюду, даже во рву у западных ворот, откуда тянулись глубокие лесистые долины, ведущие к запретным землям.
Мы обнаружили трупы нескольких собак, все в запекшейся крови, хотя убиты они были копьем. Среди них две принадлежали Урте. Крайне неприятное зрелище.
Но самое ужасное ожидало нас впереди. Урта наконец решился войти в царский дворец, свой дом. Прошло некоторое время, прежде чем он позвал меня. Я вошел в длинное мрачное здание. Его тоже разграбили, почти все, что осталось, было испорчено: драпировки на стенах искромсаны, посуда разбита. В воздухе стоял запах гнили.
Через пролом в стене падал поток света, он освещал Урту, склонившегося над телом мастифа.
– Это, конечно, не Ульгерд, – заговорил Урта. – Но и он был мне неплохим помощником. Уриен любил его. Они вдвоем гонялись за зайцами, просто для забавы. И мой сын убил собаку, а собака убила моего сына.
Он протянул руку и вытащил из бока собаки небольшой кинжал с костяной ручкой – детское оружие, красивая, изысканная вещь, чье бронзовое лезвие было сделано для игры, а не для убийства. Урта положил маленький кинжал на землю и оттащил мертвую собаку в сторону, под ней оказалось полуистлевшее тело. Урта тяжело дышал, голос его срывался на крик. Со своего места я видел сжатый кулачок, сломанные руки и ноги, жестоко покусанные собакой лицо и шею.
– Что ж, Уриен, похоже, ты со своей задачей справился. Молодец. Клянусь богом, мне будет не хватать тебя, несмотря на твой несносный характер. Я бы все простил тебе десять раз, если бы мог этим вернуть.
Урта замолчал, склонив голову на грудь, затем снял свой плащ, завернул в него сына и поднялся на ноги, прижимая тело к груди. Он посмотрел на меня блестевшими от слез глазами и прошептал:
– Что здесь произошло, Мерлин? Именем ворона и волка, заклинаю, что здесь произошло? Собаки набросились на своих. Среди убитых нет моих воинов. В крепости никого нет, хотя она должна была бы находиться в руках врагов. Что случилось с женой и другими детьми? И где же мои воины?
– Хотел бы я знать ответы. Но, увы! Мне очень жаль твоего сына.
– Храбрый мальчик. Я должен был догадаться, что он будет храбрецом. Я им горжусь. Я не вернусь на Арго, пока не похороню его и не найду остальных.
– Да, конечно. Я останусь с тобой.
Манандун поджидал нас снаружи. Он мрачно посмотрел на сверток в руках Урты и протянул руки, чтобы взять тело.
– Это Уриен, – сказал предводитель.
– А остальные?
Урта отрицательно покачал головой.
– Я похороню его в Роще Герна у реки. А пока отнеси его в дом утэнов. Закрой его там и постой на часах у двери.
– Да, я все сделаю.
Аргонавты продолжили поиски на холме и вокруг него. К закату стало ясно, что никого из утэнов среди убитых нет. Не нашли никого из двадцати пяти человек, оставленных охранять цитадель, поддерживать порядок среди представителей низшего сословия и проводить жертвоприношения и празднества в отсутствие Урты. Не нашлись тела Айламунды, ее отца Арбама и маленьких Мунды и Кимона.
Урта сидел у колодца, обхватив голову руками, он был напуган и поражен увиденным. Я собирался подойти к нему, когда неожиданно из тени выступил Ясон. Он молча смотрел на убитого горем предводителя галлов, потом вытащил из-за пазухи кожаную флягу с вином. Он передал ее Урте и сел рядом с ним, потом сам отхлебнул и заговорил тихим голосом.
Старый воин и молодой воин, грек и кельт, они не очень хорошо владели языками друг друга, но понимали язык горя лучше, чем язык войны. Возможно, Ясон вселил в него надежду: ведь обнаружен только один сын, остальных близких Урты среди убитых не было.
Не знаю, о чем они говорили, Урта позвал меня только ночью. Он был пьян и зол. Гелард и Маглерд, оставшиеся в живых псы, сидели на привязи перед дверьми дома предводителя, в лунном свете их глаза казались огромными и блестящими, они беспокойно смотрели на меня.
– Почему мои собаки это сделали?
– Я сомневаюсь, что это сделали они.
– Но на убитых нет других следов, кроме следов от зубов. Мои собаки выступили против моего клана и моей семьи, убили их, разорвали. Некоторые псы погибли, но большинство сбежали. Только эти два выжили и остались, но ненадолго. Посмотри на них: они чувствуют, что наделали, они боятся. Их головы принесут мне облегчение. Я сожгу их в честь Белиноса и попрошу его послать мне видение того, что здесь произошло, и ответ, где искать остальные тела.
– Это сделали не собаки, Урта. Не собачья свора, не волчья стая, не дикие кошки. Отпусти псов.
– Не могу. Когда-то у меня было двенадцать отличных псов. Я отдал бы мою левую руку за любого из них. Они пошли против меня. Эти два даже пытались отогнать нас от берега. Они убийцы, я убежден в этом.
Так мог бы уговаривать себя человек, пытающийся поверить в невозможное. Ему необходимо было нанести смертельный удар, чтобы смягчить свой гнев, но ничто не могло облегчить его горе.
Тут Урте пришла в голову какая-то мысль. Он пристально посмотрел мне в глаза, его глаза все еще были злыми. Потом, как я и предполагал, он попросил меня об одолжении:
– Мерлин… ты водил Ясона в святилище Скогена и показал ему прошлое, правду про прошлое. Можешь показать мне, что здесь произошло? Может, это тоже колдовство? Это трудно? Я знаю, что такое нелегко дается. Но я заплачу всем, чем смогу.
– Я показал Ясону правду о том, что он сам пережил, хотя его и обманули. Магия была обращена к его памяти. С тобой не получится, ты не видел, как убивали твоих сыновей.
Он сразу сник, но поверил мне. Я мог бы, конечно, заглянуть в прошлое, но совсем не хотел этого делать, чтобы не позволять годам подступать к моим костям. Подобное колдовство требует большой осторожности.
– Что ж, извини. Мы попробуем узнать правду по-другому.
Есть еще одна возможность узнать судьбу семьи Урты: во сне. Я сообщил ему об этом и добавил:
– А пока отпусти псов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49