Ниив принялась распевать хвалы богине, ее длинные волосы струились по плечам и колыхались в ритм с ее пением, а я расположился рядом с Рувио и отдыхал. Бесстрастная Миеликки внимала ей, но черты ее не смягчались. Вскоре Ниив смолкла. Она накинула свой плащ на плечи, а капюшон на голову, встала и повернулась ко мне. Когда она подошла ближе, я увидел, что лицо ее осунулось, скулы выпирали, щеки ввалились.
– Погаси факел, – велела она. – Собери всех. Слушайте мои указания и плывите.
Голос принадлежал Ниив, но ее дыхание приобрело запах зловонного болота.
Аргонавтов растолкали – они отсыпались после бурных возлияний. Со стенаниями они затащили на борт бревна для катков, которые нам пригодятся в будущем, и заняли места за веслами. Ниив велела им завязать глаза.
– Грести вслепую ночью? В реке, где полно порогов? Это сумасшествие, – заявил Манандун, но Ясон его успокоил.
– И ты, Ясон, – командовала Ниив.
Она стояла у рулевого весла, держась за его древко. Лицо ее поблескивало в лунном свете. Ясон подчинился, видимо, ему было стыдно, что Арго готов помочь, несмотря на его грубые слова.
Он завязал себе глаза и занял мое место за веслами. А Ниив крикнула мне:
– Можешь смотреть, но не оглядывайся.
Она знала, что я все равно пойму, что происходит, но хотела немного покрасоваться, вреда в том не было. Я все равно позволил бы ей использовать свои заклинания.
Она скомандовала, чтобы корабль отвязали и опустили весла. Арго покачался на волнах, а потом плавно поплыл, весла погружались в воду с еле слышным плеском.
Берега почти сомкнулись, вода пенилась перед носом корабля, но Арго уверенно шел вперед, к горам, каждый раз, когда появлялась развилка, корабль уходил влево. Иногда он начинал дрожать, иногда его трясло. Если мы проходили каменистую отмель, ветви ольхи и ивы царапали палубу. Гребцы дружно погружали весла в воду, придерживаясь ритма жутковатой песни Ниив, она называла ее северной песней. Она взмахивала рулевым веслом, словно оно было легким как перышко.
– Не оглядывайся! – велела она, когда я повернулся к ней.
И я подчинился, но успел заметить солнечный свет позади нее и туннель, по которому мы двигались. А над нами ярко светил месяц. Хорошо был виден Юпитер, четыре крошечные птички порхали над ним. Река продолжала сужаться. Даже рыбачья лодка не смогла бы здесь пройти. Но Арго плыл в ночи как лебедь, а ночь не кончалась, ее удерживали песня и магия.
Я оставил Ниив в покое.
– Что-то длинный попался нам приток, – через несколько часов сказал Илькавар. – День уже наступил? Можно нам отдохнуть? Можно глотнуть водички?
– Нет, пока рано отдыхать, – твердо сказала Ниив.
Я снова оглянулся. Миеликки склонилась над девушкой, ее силуэт жутковато выделялся на фоне красного солнца.
– Ну, тогда хотя бы смени песню, – настаивал иберниец.
Но Ниив цыкнула на него:
– Закрой рот! Другая песня означает другое заклинание!
Она снова затянула «северную песню». Арго продвигался вперед по ручьям и речкам, в которых он не помещался.
Какие-то существа бегали по лесу вдоль берегов: удивительно, что их головы были подняты к звездам, а когда они бросали взгляд на нас, их глаза сверкали. Если бы аргонавты это видели, они бы перепугались. Я видел огромного волка и морду оленя. Сова заморгала своими глазищами, когда мы проплывали мимо, а в какой-то миг мир погрузился во тьму – это ворон поднялся с гнезда, он пролетел низко над нами, но решил, что мы слишком странные, и улетел прочь.
– Все, дальше нам не проплыть, – вдруг объявила Ниив. – Поднять весла!
Все выполнили команду, но измученные гребцы остались сидеть на своих скамьях, не снимая повязок на глазах, как велела им Ниив. Она приказала им сходить с корабля, и они, пошатываясь, перешли на крутой берег. Рубобост вслепую привязал коня к корме Арго, все остальные толкали корабль изо всех сил, стараясь оттащить его от воды на сто шагов. Там среди молодой поросли Арго слегка наклонился набок и замер.
Наконец мы все смогли отдохнуть и проспали до самого рассвета. Когда я проснулся, Ниив еще спала, прижавшись ко мне, лицо ее было спокойным, как у ребенка. Мы все поднялись и принялись разминать тело, уставшее после изнурительной ночи, а Ниив продолжала спать. Миеликки ушла из ее тела, и красота вернулась.
Ясон позвал меня, и я подошел. Он стоял над поросшим папоротником ручьем, который бежал с горы, петляя среди скал, низкорослых дубов и колючих кустов.
– Ты это сделал? – спросил он. – Ты провел нас по этому ручейку?
– Нет, не я. Я только смотрел вперед и отваживал хищников.
На самом деле у меня болела спина и опухли глаза. Я использовал свои способности против воли, думаю, что это Миеликки захватила мое сердце своей костлявой рукой, пока мы плыли по реке. Мне не хотелось думать, что такое могла сделать Ниив.
– Ты чем-то обеспокоен, – заметил Ясон.
– Я всегда беспокоюсь, когда ты рядом, – буркнул я. – Ты мочишься на богиню и шагаешь по свету как ни в чем не бывало, хотя уже семьсот лет как умер. Ты очень беспокойный человек.
– Семьсот лет? – Он тихо рассмеялся. – Я и знать не хочу, что произошло, пока я спал. Я так считаю. Я просто спал. А теперь я проснулся, и что изменилось? Деревья такие же, как раньше, звезды такие же, и ты такой же. Женщины и выглядят, и пахнут как раньше. И море пахнет как раньше. А я снова плыву с мужчиной, который хочет отомстить, и с другими, которые ищут того, что могут им дать только боги. Что же изменилось? На борту певец, чье пение скорее похоже на предсмертный вопль дикой кошки, чем на пение жаворонка, а его музыкальный инструмент вызывает в воображении Тартар, полный рожениц, и вовсе не звучит как божественные струны арфы Орфея. Но какая разница? Когда я увижу своего сына, я узнаю его по глазам, а он меня по моим. Он захочет сражаться со мной. Он сердит на меня, потому что жил без меня так же долго, как я без него. И не сразу мы с ним обнимемся, а по-другому и не может быть, если мы не могли любить друг друга столько лет. Ну и что здесь нового?
Он уставился на меня, ожидая ответа.
– Не знаю, – ответил я. – Но что-то есть.
Я подумал – корабль. Что-то на корабле, что-то мрачное.
Ясон передернул плечами:
– Новые боги, новая философия, новые металлы, новые королевства. Ты это имел в виду под «что-то»? Мне понадобится вся моя жизнь, чтобы понять это. Но единственное, чего я жажду, – это вернуться в жизнь моих сыновей. Я буду делать для них все. Буду сидеть у огня, делать, что они мне скажут, терпеть их насмешки и гнев, пусть называют меня чудовищем. Я хочу заполнить этот провал в двадцать лет. Меня угнетает эта пустота, Мерлин. Ты понимаешь? Где они бывали? Как охотились? Кого любили? С кем веселились? Чему учились? Все это интересует меня. Это единственные изменения, которые я хочу постичь. Тебе это понятно?
– Понятнее, чем тот факт, что корабль, рассчитанный на сорок человек, с двадцатью гребцами на борту прошел на веслах по ручью, где и лебедю мало места.
– Но ведь это сделал ты. Признайся, Мерлин.
– Не я, корабль.
– Вовсе не корабль. Не корабль! Мне больше не нужен корабль. Ты был прав, когда говорил, что корабль умер, как только я вернулся из мертвых. Я не получу от него помощи, только ты это можешь. А ты можешь получать помощь где хочешь. И можешь отдавать ее другому, если пожелаешь.
Он махнул рукой, вложив в этот жест и злость, и неспособность быть благодарным. Он стремительно направился к другим аргонавтам, сидевшим у костра. Они позевывали и что-то бормотали, пытаясь разобраться в своих сновидениях.
Чуть позже прискакал Рубобост, весь красный от возбуждения:
– Придется долго волочить корабль вверх на холм, но зато мы сможем легко скатить его с холма к болоту. Я видел коней и оленей. У нас будут кони и еда! Мечта дака! Склон сильно зарос и довольно опасен, а за болотом – дремучий лес. Где Улланна? Здесь она может настрелять дичи даже с завязанными глазами.
А Ниив все спала. Мы ее трясли, звали, но она не просыпалась. Тогда я аккуратно завернул ее в плащ и отнес в трюм Арго. Ее охватил Мертвый сон, со мной такое бывало. Но она намного моложе и неопытнее, ей будет куда труднее выбраться из того царства.
Но когда она вернется, то станет сильнее.
Илькавар высказал здравую мысль, предложив нам разгрузить трюм корабля, чем мы и занялись.
– Нам никогда не затащить Арго на холм, – сказал он. – Нас слишком мало. Нужно человек пятьдесят-шестьдесят. Нас слишком мало.
– Мне уже приходилось волочить этот корабль, – накинулся на него Ясон. – И снова протащу.
– Но не с такими узлами, которыми вы закрепляете корабль, – спокойно заявил Рубобост. – Они либо попортят киль, либо совсем отломят его от шпангоутов. На сто шагов они еще сгодились бы, но не на такое расстояние.
Мы все смотрели на него. Его удивило такое внимание.
– Жир, катки, веревки, блоки… жизни не хватит, не имея сотни людей. Тебе нужен Рувио, известный корчевщик, а еще тебе нужны гордиевы узлы.
Все выжидающе смотрели на него, ничего не понимая. Тогда Ясон вскинул руки, как бы спрашивая: ну? Что это такое?
– Гордиев узел очень хитрый. Веревка, продернутая сквозь узел, удерживается им самим! Он как бы затягивает сам себя. Такой узел значительно уменьшает необходимое усилие. Этот узел известен с незапамятных времен, но лишь немногие способны разобраться в его сложности. Македонский полководец пытался развязать его и не смог…
– Александр, – шепнул себе под нос Тайрон.
– Искандер, – буркнула Улланна. – Я сейчас вспомнила.
– Верно. Сто лет тому назад, когда он вел свою армию на восток. Ему было предложено либо развязать узел, либо прилюдно помолиться в их святилище. Он хотел испытать себя и потратил не один день на попытки справиться с узлом. Но у него не вышло, в приступе ярости он разрубил его мечом. От отчаяния. Узел развязался, рассеченные концы распались, и он увидел два маленьких одинаковых узелка. Очень хитрая штука.
– И совершенно бесполезная для нас, – все еще раздраженно заметил Ясон. – Поскольку мы не умеем его вязать.
– Я забыл упомянуть, что я умею его завязывать.
– Вот так да!.. – выдохнул Ясон с одобрительной улыбкой.
– Я же говорил, что пригожусь.
Ясон и Эрдзвулф привязали куски мачт к килю Арго, чтобы увеличить площадь соприкосновения с опорой для лучшего скольжения. Тогда уставший, но исполнительный конь дака принялся тянуть корабль, восемь человек поддерживали корабль за борта, восемь человек толкали его сзади, а четверо перетаскивали катки от кормы к носу, Арго медленно двинулся вверх на холм. Скоро работа стала казаться привычной. Рувио фыркал и покрывался пеной, но вскоре вошел в ритм и дотащил корабль до первой из двух вершин, когда по трясущейся голове и протестующему ржанию его хозяин понял, что пора отдыхать.
Рубобост ласкал и гладил своего коня, даже пил с ним вместе. Я слышал, как он бормочет:
– Надеюсь, у них никогда не кончится мясо. Уверен, они раньше убьют и съедят меня, чем наденут тебя на вертел!
Когда Ниив наконец начала отходить от своего беспробудного сна, мы были уже наверху и вглядывались в туманную даль. Ближайший достаточно широкий участок реки Даан находился всего в двух днях пути от холма, между ним и нами лежали озеро и болота, по мнению Эрдзвулфа, территория племени секваны, которая сейчас погружалась в темноту сумерек.

Часть четвертая
СОКОЛИНЫЙ ДОЗОР
Глава пятнадцатая
СОКОЛИНЫЙ ДОЗОР
Лед на великой реке Даан начал трескаться. Над широко раскинувшимися шатрами, которые тянулись вдоль берега и уходили в прибрежный лес, кружили цапли и вороны. Скоро весна пробудит деревья и согреет землю. В воздухе уже чувствовалась весна, и собравшиеся здесь отряды покидали свои зимние жилища. Костры горели ярче, а к высоким тотемам, которые были установлены в каждой армии, добавились цвета кланов.
Сюда прибыли предводители битуригов и авернийцев, военачальники сенонов и амбарров, вожди и воины карнутов и трокмийцев, большие и малые кланы, некоторые враждовали между собой. Вражда и стычки запрещались под страхом смерти. Но вскоре предводитель Бренн позволил разрешать разногласия схватками между воинами. После поединка исключались какие-либо посягательства на рабов и территории, единственное, что разрешалось, – это выплаты проигравшей стороной части из добытой в будущем походе наживы.
Фуражиры снова отправились на поиски пропитания в этой по большей части пустынной местности, тянувшейся вдоль берегов реки Даан. Они искали потерявшийся скот: коней, овец – и брошенные поля с неубранными корнеплодами. Зерно заберут по дороге, прямо с полей или из амбаров в деревнях.
К концу зимы подошли боевые отряды с севера и востока – последние племена, готовые отправиться в Великий Поход. Они привезли с собой собственные припасы. Каждый отряд представлял собой длинную вереницу всадников, колесниц, пеших солдат, женщин и детей, повозок и подвод, а также волов, коз, гусей.
Всех прибывающих распределяли в одну из двух армий:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49