— Опиши, как все было. Как эта негодница испортила, можно сказать, произведение искусства?
Девушка с конским хвостом пришла в себя.
— Вы знаете, госпожа обвинительница, все это было проделано так тонко, так ловко, что я сначала ничего и не заметила. Все шло как бы так, как надо, но сон в целом пошел насмарку.
— Из-за чего, как ты считаешь?
— Из-за нескольких слов, которые обвиняемая произнесла шепотом, как только появилась в этом сне.
— И что именно она прошептала?
— А это.., а, вспомнила. Я считаю, что ты прав.
Это она троллю прошептала. После чего тролль понял, что это только сон и бояться ему незачем.
Столько сил потратили — и зря!
— У защиты есть вопросы? — обратилась Айви к Дольфу.
Дольф покачал головой. О чем же спрашивать?
Всем здесь ясно, что Скриппи совершила тяжкий проступок.
— Нет вопросов, — хмуро выговорил он.
— Со стороны обвинения свидетелей больше нет, — сообщила Айви. Да ей и не нужны были еще свидетели. Кажется, она и так выиграла.
Факты все были налицо. И Дольф понял: единственное, что он может попытаться сделать, это дать означенным фактам иное толкование. Тут и свидетель должен быть особый…
— Прошу вызвать свидетельницу Мелу.., русалку, — как можно солиднее произнес Дольф.
Русалка тут же появилась, и на своих прелестных ножках прошла к свидетельскому месту.
— Мела, ты знакома с подзащитной?
— Да. Мы познакомились, когда она очутилась в моем гроте.
— Кто она, по-твоему? Опиши, — предложил Дольф.
— Ну.., как бы это сказать.., конечно, она неживая, состоит из одних костей. Поэтому я сомневаюсь, можно ли так говорить о ней…
— Говори, как считаешь нужным, — поощрил русалку Дольф.
— Я бы назвала ее милым человеком. Она заботится обо всех и всегда пытается поступать как надо.
Вот и ее друг, Косто его зовут, он…
— Ты сказала, что моя подзащитная заботится о людях. Но раз она неживая, раз она не человек, то как же она может заботиться?
— Заботится, и все тут, — простодушно ответила русалка. — Неживая, а заботится. Не то что иные живые.
Дольф взглянул на присяжных и по их гримасам и жестам понял: они сочувствуют Скриппи.
— От Скриппи требовалось наказать тролля за то, что он не съел человеческое дитя. Скриппи своими силами воспрепятствовала наказанию. Итак, не считаешь ли ты, Мела, что обвиняемую следует оправдать? — спросил Дольф.
— Протестую! — воскликнула Айви. — Свидетель не вправе отвечать на такой вопрос!
— Протест принят, — отозвался судья.
Но Дольф уже добился своей цели: большая часть присяжных была теперь на его стороне. Они поняли, что Скриппи не из прихоти нарушила течение страшного сна, предназначенного для тролля Тристана. Нет, так поступить ей велела ее совесть. И судить за это, по меньшей мере, неуместно.
— Мела, а если бы тебе довелось сыграть роль в страшном сне? Такую роль… — начал было Дольф.
— Протестую! — снова закричала Айви. — Несущественно! Защитник уводит разбирательство в сторону!
— Протест принят.
У Айви не было вопросов. У Дольфа тоже. Русалке разрешили удалиться.
Следующим был вызван тролль Тристан. Услыхав, кто сейчас должен появиться, публика заволновалась. Вызвать самого виновника действа — это был дерзкий шаг. Но Дольф знал: если он не будет дерзким, то Скриппи останется без защиты.
— Тристан, ответь, почему ты отпустил жертву? — спросил Дольф. — Будь добр, расскажи подробно. И не стесняйся, говори, как умеешь.
Дольф знал, что рассказ должен выйти трогательным.
— Протестую! — крикнула Айви. — Суду не нужны чувства обвиняемого. Нам нужны только факты. Голые факты!
Дольф усмехнулся: еще бы! Сестричке-прокурору да не быть против трогательных историй со стороны защиты!
— А я считаю, что все должно быть изложено подробно, как можно подробнее, — нашелся он. — Чтобы судить, надо прежде выяснить все причины и обстоятельства.
Присяжные закивали в знак согласия. «Какой же я, оказывается, ловкий! — сам себе удивился Дольф. — Вот и присяжных смог убедить».
— Отклоняется, — произнес судья.
Дольф похолодел: значит, все-таки не повезло…
Но тут же догадался: это обвинению не повезло. Протест обвинителя отклоняется, а не его! Надо этим воспользоваться!
— Я всегда относился к людям просто как к животным, — начал тролль. — Как к мясу, которое можно добыть и съесть. Но когда это крохотное создание обратилось ко мне, когда я услышал, что семье без нее будет так горько, так плохо, то я вдруг подумал: а ведь и у меня могла быть семья, дети.., да вот не повезло. А я всегда хотел иметь дом, детишек.., и тут мне начисто расхотелось убивать, не только людей, а вообще.., убивать. И я отпустил малышку. Да, тролли никогда не жалели людей, а люди — троллей, а я вот пожалел.
Дольф счел, что этих слов достаточно. Те из присяжных, у кого есть дети, наверняка не останутся безучастными.
— Обвинитель, твои вопросы, — бросил Дольф сестрице.
— Надеюсь, ты осознаешь, что поступил противозаконно? — строго спросила Айви. — Осознаешь, что заслужил наказание?
— Протестую! — крикнул Дольф.
— Ладно уж, снимаю вопрос, — махнула рукой Айви. Своим вопросом она уже внесла некоторое смятение в умы присяжных. — Со стороны обвинения вопросов нет.
Наконец Дольф пригласил в зал ту самую маленькую девочку.
— Ты понимаешь, что тролли сделали бы с тобой, если бы Тристан тебя не отпустил? — спросил он.
Вместо ответа кроха горько расплакалась. Дольф видел, что Обдирал сжимает кулаки, а Вилда едва сдерживается, чтобы не вскочить и не броситься к ребенку. Зрелище плачущего малыша для них было невыносимо.
— У обвинения есть вопросы? — спросил Дольф.
— Вопросов нет, — поспешно ответила Айви. Очевидно, и ей стало не по себе.
Больше свидетелей не было. Настало время обвинению и защите выступить с заключительным словом перед присяжными. Затем присяжные должны будут удалиться на совещание и вынести свое решение. Дольф чувствовал, что пот льется с него; он мучительно придумывал, что бы сказать.
К счастью, Айви должна была говорить первой.
— Всю эту возню вокруг добродетельных скелетов, жалостливых троллей и несчастных маленьких девочек я считаю неуместной, — сказала она. — Скелетам по роду деятельности надлежит быть пугающими, троллям — жестокими, а что касается маленьких девочек, то среди них.., такие стервочки попадаются, что только держись. — Тут она посмотрела на Дольфа:
— Ты с этим не согласен?
Дольф, застигнутый врасплох, не нашел сразу, что сказать. И Айви в полной мере этим воспользовалась.
— Вы, присяжные, должны спросить вот о чем, — суровым тоном произнесла Айви. — Выполнила ли обвиняемая долг, возложенный на нее? Нет, не выполнила. И тем самым преступила закон. А дальше уж решайте сами.
«О, подлая Айви! — мысленно вскричал Дольф. — Такой удар по всему, чего мне удалось достичь! Какие же слова найти в защиту Скриппи? Да, она разрушила сон и по законам царства снов действительно совершила преступление!»
И тут Дольф понял: ему нельзя пользоваться понятиями гипнотыквенного мира! Только он попытается их применить, тут же проиграет. Надо их как-то.., разрушить. Ну хоть попытаться это сделать.
— Ну-у, это, как там… — начал он очень неуклюже. — Наказывать кого-то за хороший поступок — разве это правильно, как вы считаете? За нехороший, как считается, поступок хотели наказать нехорошим сном, но разве хорошая цель оправдывает дурные средства… — тут Дольф в смущении замолчал. Что он пытается доказать? Средства, цели.., все запуталось. — Вот и все, больше мне нечего сказать.
И Дольф вернулся на свое место. Он чувствовал себя побежденным.
— Братец, да у тебя язык подвешен, — вполголоса ехидно заметила Айви.
« Подвешен, да не так», горестно вздохнул про себя Дольф.
Присяжные удалились на совещание.
— Прости, Скриппи, я пытался сделать, что в моих силах, — со слезами на глазах прошептал Дольф.
— Я знаю, Дольф, — так же тихо ответила Скриппи. — Тут нет твоей вины. Просто.., никто не может выиграть судебный процесс в Царстве Снов.
Присяжные вернулись.
— Решение принято? — вопросил судья.
— Принято, Ваша Честь, — ответил дракон.
— Огласите ваше решение.
— Виновна.
Дольф, оробевший в ожидании результата, теперь, услыхав приговор, вскочил в гневе:
— Это бесчестно! Скриппи — замечательная! Это сложно, но надо же разобраться!
Айви повернулась и посмотрела на него. Дольф понял, что сейчас с ее губ сорвется нечто совсем не девчоночье.
И тут же без всякого предупреждения или паузы Дольф обнаружил, что находится в каком-то дворе. Скриппи стоит у каменной стены. На глазах у нее повязка.
— Готовьсъ!
Дольф оглянулся. Сзади в ряд выстроились десять кентавров. Они подняли луки.
— Целься! — прокричал командир.
Кентавры направили луки точно в сторону приговоренной.
— Стойте! — закричал Дольф и, выбежав на середину двора, заслонил собой Скриппи.
— Непорядок, — нахмурив брови, проворчал командир.
— Вы не смеете ее казнить! Она не сделала ничего плохого!
— Пусть поклянется, что никогда так больше делать не будет, тогда и мы подумаем, — сказал командир.
— Такой клятвы я дать не могу! — вскричала Скриппи.
— Она не может! — подхватил Дольф.
— Бунтовщица! — рявкнул кентавр. — А ну, парень, отойди в сторону, а то и тебе достанется.
— Она поступила как честный человек, — храбро заявил Дольф. — И вы, кентавры, кичащиеся своей принципиальностью, согласились стать орудием убийства? Вы, так ценящие правопорядок?
— Мы порядки не устанавливаем, а только способствуем его поддержанию, — ответил командир. — Так что беги отсюда, пока цел.
Дольф начал отступать, отступать и уткнулся спиной в стену. Он оказался рядом с приговоренной.
— Я защищал тебя и умру вместе с тобой, — сказал принц, взяв ее за руку.
— Как хочешь, — произнес кентавр и повернулся к своим стрелкам, замершим в ожидании команды.
— Прости, Скриппи, — сквозь слезы проговорил Дольф. — Я так хотел тебя спасти.
— Огонь! — рявкнул кентавр.
Десять стрел полетели в их сторону — десять безошибочно направленных смертоносных молний.
Вспыхнул свет.
***
В крохотной комнатке они стояли перед Конем Тьмы.
— Ну что, довольны? — вопросил Конь.
Дольф в изумлении не мог ответить. «Так я еще жив? — не верил он собственным глазам. И Скриппи жива!»
— Довольны, — ответил хор голосов.
Одна из стен растаяла как дым, и за ней обнаружились двенадцать присяжных.
Конь Тьмы обратил взор на Скриппи.
— Ты виновна. Виновна в доброте, которой не должно быть у того, кто посвящает себя игре в плохих снах. Но, оказывается, даже под угрозой смерти ты не стала злее. И поэтому суд приговорил тебя.., к отстранению от плохих снов. Отныне ты будешь играть только в хороших. Но спрос на хорошие сны не так велик, как на плохие, поэтому тебе разрешается жить во внешнем Ксанфе. А когда потребуется твое присутствие, ты получишь вызов. Ступай с миром. Ты и в самом деле достойна самого лучшего.
Скриппи от волнения просто потеряла дар речи.
— Но суд.., как же…
— Суд был необходим, чтобы проверить, так ли уж ты добродетельна. Ведь хорошее не всегда совершается обдуманно, иногда оно выходит так… от рассеянности.
— А казнь…
— Инсценировка казни была необходима, чтобы убедиться в крепости твоих убеждений. И мы убедились: ты действительно на стороне добра.
— Ну а Дольф…
— Ах да, принц Дольф! Ты, принц, также подтвердил все свои хорошие качества. Не сомневаюсь, что когда-нибудь ты станешь достойным правителем Ксанфа. Отныне мы всегда рады видеть тебя у нас в гипнотыкве.
Раздался гром аплодисментов. Публика, присяжные, кентавры и даже Айви — все радовались успеху принца. Дольф попробовал сказать что-то, но все вдруг исчезло…
Принц вновь сидел на песке, на морском берегу, около гипнотыквы… Скриппи стояла рядом, а возле нее Косто. И Нада была здесь и… Электра.
«Я спас Скриппи, — подумал Дольф, — и почти отыскал Небесное Сольдо, но дел впереди еще много, ох как много».
Глава 18
РОЗЫ
На следующий день из лозы и водорослей была сплетена вместительная корзина, после чего Дольф, превратившись в птицу-рок, понес путешественников к замку Ругна. Обитатели замка узнали, по Гобелену, об их приближении и вышли встречать. Король Дор, королева Айрин и принцесса Айви приветственно махали руками кружащей в небе над замком птице. Благополучно приземлившись, она тут же превратилась в принца Дольфа.
Возникла радостная неразбериха, свойственная первым минутам встречи: все те, кто раньше знал друг о друге только понаслышке и по изображениям на Гобелене, наконец увиделись и познакомились.
Нескончаемые разговоры, море угощений — так и день прошел, совершенно незаметно. Наступил вечер. Каждому гостю была отведена отдельная комната. Дольф очутился в своей такой знакомой детской спаленке. Улегшись в свою постель, он долго ворочался с боку на бок. Уж слишком мягкой, после земли, песчаного берега, травы показалась перина; уж слишком тихо и неопасно было вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Девушка с конским хвостом пришла в себя.
— Вы знаете, госпожа обвинительница, все это было проделано так тонко, так ловко, что я сначала ничего и не заметила. Все шло как бы так, как надо, но сон в целом пошел насмарку.
— Из-за чего, как ты считаешь?
— Из-за нескольких слов, которые обвиняемая произнесла шепотом, как только появилась в этом сне.
— И что именно она прошептала?
— А это.., а, вспомнила. Я считаю, что ты прав.
Это она троллю прошептала. После чего тролль понял, что это только сон и бояться ему незачем.
Столько сил потратили — и зря!
— У защиты есть вопросы? — обратилась Айви к Дольфу.
Дольф покачал головой. О чем же спрашивать?
Всем здесь ясно, что Скриппи совершила тяжкий проступок.
— Нет вопросов, — хмуро выговорил он.
— Со стороны обвинения свидетелей больше нет, — сообщила Айви. Да ей и не нужны были еще свидетели. Кажется, она и так выиграла.
Факты все были налицо. И Дольф понял: единственное, что он может попытаться сделать, это дать означенным фактам иное толкование. Тут и свидетель должен быть особый…
— Прошу вызвать свидетельницу Мелу.., русалку, — как можно солиднее произнес Дольф.
Русалка тут же появилась, и на своих прелестных ножках прошла к свидетельскому месту.
— Мела, ты знакома с подзащитной?
— Да. Мы познакомились, когда она очутилась в моем гроте.
— Кто она, по-твоему? Опиши, — предложил Дольф.
— Ну.., как бы это сказать.., конечно, она неживая, состоит из одних костей. Поэтому я сомневаюсь, можно ли так говорить о ней…
— Говори, как считаешь нужным, — поощрил русалку Дольф.
— Я бы назвала ее милым человеком. Она заботится обо всех и всегда пытается поступать как надо.
Вот и ее друг, Косто его зовут, он…
— Ты сказала, что моя подзащитная заботится о людях. Но раз она неживая, раз она не человек, то как же она может заботиться?
— Заботится, и все тут, — простодушно ответила русалка. — Неживая, а заботится. Не то что иные живые.
Дольф взглянул на присяжных и по их гримасам и жестам понял: они сочувствуют Скриппи.
— От Скриппи требовалось наказать тролля за то, что он не съел человеческое дитя. Скриппи своими силами воспрепятствовала наказанию. Итак, не считаешь ли ты, Мела, что обвиняемую следует оправдать? — спросил Дольф.
— Протестую! — воскликнула Айви. — Свидетель не вправе отвечать на такой вопрос!
— Протест принят, — отозвался судья.
Но Дольф уже добился своей цели: большая часть присяжных была теперь на его стороне. Они поняли, что Скриппи не из прихоти нарушила течение страшного сна, предназначенного для тролля Тристана. Нет, так поступить ей велела ее совесть. И судить за это, по меньшей мере, неуместно.
— Мела, а если бы тебе довелось сыграть роль в страшном сне? Такую роль… — начал было Дольф.
— Протестую! — снова закричала Айви. — Несущественно! Защитник уводит разбирательство в сторону!
— Протест принят.
У Айви не было вопросов. У Дольфа тоже. Русалке разрешили удалиться.
Следующим был вызван тролль Тристан. Услыхав, кто сейчас должен появиться, публика заволновалась. Вызвать самого виновника действа — это был дерзкий шаг. Но Дольф знал: если он не будет дерзким, то Скриппи останется без защиты.
— Тристан, ответь, почему ты отпустил жертву? — спросил Дольф. — Будь добр, расскажи подробно. И не стесняйся, говори, как умеешь.
Дольф знал, что рассказ должен выйти трогательным.
— Протестую! — крикнула Айви. — Суду не нужны чувства обвиняемого. Нам нужны только факты. Голые факты!
Дольф усмехнулся: еще бы! Сестричке-прокурору да не быть против трогательных историй со стороны защиты!
— А я считаю, что все должно быть изложено подробно, как можно подробнее, — нашелся он. — Чтобы судить, надо прежде выяснить все причины и обстоятельства.
Присяжные закивали в знак согласия. «Какой же я, оказывается, ловкий! — сам себе удивился Дольф. — Вот и присяжных смог убедить».
— Отклоняется, — произнес судья.
Дольф похолодел: значит, все-таки не повезло…
Но тут же догадался: это обвинению не повезло. Протест обвинителя отклоняется, а не его! Надо этим воспользоваться!
— Я всегда относился к людям просто как к животным, — начал тролль. — Как к мясу, которое можно добыть и съесть. Но когда это крохотное создание обратилось ко мне, когда я услышал, что семье без нее будет так горько, так плохо, то я вдруг подумал: а ведь и у меня могла быть семья, дети.., да вот не повезло. А я всегда хотел иметь дом, детишек.., и тут мне начисто расхотелось убивать, не только людей, а вообще.., убивать. И я отпустил малышку. Да, тролли никогда не жалели людей, а люди — троллей, а я вот пожалел.
Дольф счел, что этих слов достаточно. Те из присяжных, у кого есть дети, наверняка не останутся безучастными.
— Обвинитель, твои вопросы, — бросил Дольф сестрице.
— Надеюсь, ты осознаешь, что поступил противозаконно? — строго спросила Айви. — Осознаешь, что заслужил наказание?
— Протестую! — крикнул Дольф.
— Ладно уж, снимаю вопрос, — махнула рукой Айви. Своим вопросом она уже внесла некоторое смятение в умы присяжных. — Со стороны обвинения вопросов нет.
Наконец Дольф пригласил в зал ту самую маленькую девочку.
— Ты понимаешь, что тролли сделали бы с тобой, если бы Тристан тебя не отпустил? — спросил он.
Вместо ответа кроха горько расплакалась. Дольф видел, что Обдирал сжимает кулаки, а Вилда едва сдерживается, чтобы не вскочить и не броситься к ребенку. Зрелище плачущего малыша для них было невыносимо.
— У обвинения есть вопросы? — спросил Дольф.
— Вопросов нет, — поспешно ответила Айви. Очевидно, и ей стало не по себе.
Больше свидетелей не было. Настало время обвинению и защите выступить с заключительным словом перед присяжными. Затем присяжные должны будут удалиться на совещание и вынести свое решение. Дольф чувствовал, что пот льется с него; он мучительно придумывал, что бы сказать.
К счастью, Айви должна была говорить первой.
— Всю эту возню вокруг добродетельных скелетов, жалостливых троллей и несчастных маленьких девочек я считаю неуместной, — сказала она. — Скелетам по роду деятельности надлежит быть пугающими, троллям — жестокими, а что касается маленьких девочек, то среди них.., такие стервочки попадаются, что только держись. — Тут она посмотрела на Дольфа:
— Ты с этим не согласен?
Дольф, застигнутый врасплох, не нашел сразу, что сказать. И Айви в полной мере этим воспользовалась.
— Вы, присяжные, должны спросить вот о чем, — суровым тоном произнесла Айви. — Выполнила ли обвиняемая долг, возложенный на нее? Нет, не выполнила. И тем самым преступила закон. А дальше уж решайте сами.
«О, подлая Айви! — мысленно вскричал Дольф. — Такой удар по всему, чего мне удалось достичь! Какие же слова найти в защиту Скриппи? Да, она разрушила сон и по законам царства снов действительно совершила преступление!»
И тут Дольф понял: ему нельзя пользоваться понятиями гипнотыквенного мира! Только он попытается их применить, тут же проиграет. Надо их как-то.., разрушить. Ну хоть попытаться это сделать.
— Ну-у, это, как там… — начал он очень неуклюже. — Наказывать кого-то за хороший поступок — разве это правильно, как вы считаете? За нехороший, как считается, поступок хотели наказать нехорошим сном, но разве хорошая цель оправдывает дурные средства… — тут Дольф в смущении замолчал. Что он пытается доказать? Средства, цели.., все запуталось. — Вот и все, больше мне нечего сказать.
И Дольф вернулся на свое место. Он чувствовал себя побежденным.
— Братец, да у тебя язык подвешен, — вполголоса ехидно заметила Айви.
« Подвешен, да не так», горестно вздохнул про себя Дольф.
Присяжные удалились на совещание.
— Прости, Скриппи, я пытался сделать, что в моих силах, — со слезами на глазах прошептал Дольф.
— Я знаю, Дольф, — так же тихо ответила Скриппи. — Тут нет твоей вины. Просто.., никто не может выиграть судебный процесс в Царстве Снов.
Присяжные вернулись.
— Решение принято? — вопросил судья.
— Принято, Ваша Честь, — ответил дракон.
— Огласите ваше решение.
— Виновна.
Дольф, оробевший в ожидании результата, теперь, услыхав приговор, вскочил в гневе:
— Это бесчестно! Скриппи — замечательная! Это сложно, но надо же разобраться!
Айви повернулась и посмотрела на него. Дольф понял, что сейчас с ее губ сорвется нечто совсем не девчоночье.
И тут же без всякого предупреждения или паузы Дольф обнаружил, что находится в каком-то дворе. Скриппи стоит у каменной стены. На глазах у нее повязка.
— Готовьсъ!
Дольф оглянулся. Сзади в ряд выстроились десять кентавров. Они подняли луки.
— Целься! — прокричал командир.
Кентавры направили луки точно в сторону приговоренной.
— Стойте! — закричал Дольф и, выбежав на середину двора, заслонил собой Скриппи.
— Непорядок, — нахмурив брови, проворчал командир.
— Вы не смеете ее казнить! Она не сделала ничего плохого!
— Пусть поклянется, что никогда так больше делать не будет, тогда и мы подумаем, — сказал командир.
— Такой клятвы я дать не могу! — вскричала Скриппи.
— Она не может! — подхватил Дольф.
— Бунтовщица! — рявкнул кентавр. — А ну, парень, отойди в сторону, а то и тебе достанется.
— Она поступила как честный человек, — храбро заявил Дольф. — И вы, кентавры, кичащиеся своей принципиальностью, согласились стать орудием убийства? Вы, так ценящие правопорядок?
— Мы порядки не устанавливаем, а только способствуем его поддержанию, — ответил командир. — Так что беги отсюда, пока цел.
Дольф начал отступать, отступать и уткнулся спиной в стену. Он оказался рядом с приговоренной.
— Я защищал тебя и умру вместе с тобой, — сказал принц, взяв ее за руку.
— Как хочешь, — произнес кентавр и повернулся к своим стрелкам, замершим в ожидании команды.
— Прости, Скриппи, — сквозь слезы проговорил Дольф. — Я так хотел тебя спасти.
— Огонь! — рявкнул кентавр.
Десять стрел полетели в их сторону — десять безошибочно направленных смертоносных молний.
Вспыхнул свет.
***
В крохотной комнатке они стояли перед Конем Тьмы.
— Ну что, довольны? — вопросил Конь.
Дольф в изумлении не мог ответить. «Так я еще жив? — не верил он собственным глазам. И Скриппи жива!»
— Довольны, — ответил хор голосов.
Одна из стен растаяла как дым, и за ней обнаружились двенадцать присяжных.
Конь Тьмы обратил взор на Скриппи.
— Ты виновна. Виновна в доброте, которой не должно быть у того, кто посвящает себя игре в плохих снах. Но, оказывается, даже под угрозой смерти ты не стала злее. И поэтому суд приговорил тебя.., к отстранению от плохих снов. Отныне ты будешь играть только в хороших. Но спрос на хорошие сны не так велик, как на плохие, поэтому тебе разрешается жить во внешнем Ксанфе. А когда потребуется твое присутствие, ты получишь вызов. Ступай с миром. Ты и в самом деле достойна самого лучшего.
Скриппи от волнения просто потеряла дар речи.
— Но суд.., как же…
— Суд был необходим, чтобы проверить, так ли уж ты добродетельна. Ведь хорошее не всегда совершается обдуманно, иногда оно выходит так… от рассеянности.
— А казнь…
— Инсценировка казни была необходима, чтобы убедиться в крепости твоих убеждений. И мы убедились: ты действительно на стороне добра.
— Ну а Дольф…
— Ах да, принц Дольф! Ты, принц, также подтвердил все свои хорошие качества. Не сомневаюсь, что когда-нибудь ты станешь достойным правителем Ксанфа. Отныне мы всегда рады видеть тебя у нас в гипнотыкве.
Раздался гром аплодисментов. Публика, присяжные, кентавры и даже Айви — все радовались успеху принца. Дольф попробовал сказать что-то, но все вдруг исчезло…
Принц вновь сидел на песке, на морском берегу, около гипнотыквы… Скриппи стояла рядом, а возле нее Косто. И Нада была здесь и… Электра.
«Я спас Скриппи, — подумал Дольф, — и почти отыскал Небесное Сольдо, но дел впереди еще много, ох как много».
Глава 18
РОЗЫ
На следующий день из лозы и водорослей была сплетена вместительная корзина, после чего Дольф, превратившись в птицу-рок, понес путешественников к замку Ругна. Обитатели замка узнали, по Гобелену, об их приближении и вышли встречать. Король Дор, королева Айрин и принцесса Айви приветственно махали руками кружащей в небе над замком птице. Благополучно приземлившись, она тут же превратилась в принца Дольфа.
Возникла радостная неразбериха, свойственная первым минутам встречи: все те, кто раньше знал друг о друге только понаслышке и по изображениям на Гобелене, наконец увиделись и познакомились.
Нескончаемые разговоры, море угощений — так и день прошел, совершенно незаметно. Наступил вечер. Каждому гостю была отведена отдельная комната. Дольф очутился в своей такой знакомой детской спаленке. Улегшись в свою постель, он долго ворочался с боку на бок. Уж слишком мягкой, после земли, песчаного берега, травы показалась перина; уж слишком тихо и неопасно было вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36