Почему вы, а не она? Почему вам достался полный набор имплантантов старшего офицера, а ей – жалкие крохи?
Исис замолчала, изучая его лицо, а затем кивнула:
– Но хуже всего, Колин, то, что она – воин. У нее нет шансов выстоять в рукопашном бою с представителем Империума, и она знает это, но она – воин. Она провела всю свою жизнь во мраке, сражаясь с призраками, не в открытую, а под защитой папы и других, потому что она слабее, чем они, и не может сражаться с врагом лицом к лицу. Вы понимаете, как это больно?
– Да, – тихо ответил Колин. – Да, – повторил он более твердо, – и я запомню это, но нам всем приходится сражаться против Ану, Исис. Я не могу допустить, чтобы она боролась против меня.
– Не думаю, что она станет… – Исис замолчала, нахмурившись. – Но Танни в данный момент рассуждает не очень… здраво.
– Я знаю. Но если она решится бороться против меня, это может разрушить все. Слишком многое зависит не только от победы над Ану, но и от того, найдем ли мы способ победить ачуультани. Если она не сможет работать со мной, то я, безусловно, не позволю ей работать против меня.
– Что… что вы сделаете? – тихо спросила Исис.
– Я не причиню ей боли, если это то, чего вы боитесь. Она и так много страдала – вы все много страдали. Но если она будет представлять угрозу делу, у меня не останется выбора, кроме как отправить ее опять в анабиоз.
– Нет! Прошу вас! – Исис крепко схватила его за руку. – Это будет хуже, чем убить ее, Колин.
– Я знаю, – мягко ответил он. – Я знаю, чем бы подобное было для меня, и я не хочу этого. Видит Бог, я не хочу этого. Но если она будет бороться против меня, у меня не останется выбора. Помогите ей понять это, Исис. У вас это получится лучше, чем у меня.
Пожилая женщина посмотрела на него взором, затуманенным слезами, ее губы дрожали, но она медленно кивнула и похлопала его по руке.
– Я понимаю, Колин, – сказала она очень тихо. – Я поговорю с ней. Я понимаю.
– Спасибо, Исис, – спокойно ответил Колин.
Он посмотрел ей в глаза, затем бережно пожал руку, лежавшую в его руке, и встал. Поддавшись какому-то неожиданному импульсу, он нагнулся и поцеловал Исис в пергаментную щеку.
– Спасибо, – повторил он и покинул командную палубу.
Глава 12
– Колин?
МакИнтайр взглянул на Гора, просунувшего голову в дверь его каюты, и с облегчением вздохнул. Старик задерживался более чем на два часа на тот момент, когда Колин последний раз проверял.
– Вы опаздываете, – заметил он, и Гор кивнул, пожимая ему руку и как-то странно улыбаясь – то ли извиняясь, то ли торжествуя.
– Виноват, – ответил он, – я увлекся разговором с одним из наших людей. У него есть настолько интересное предложение, что я привел его сюда.
Пожилой имперец указал на высокого человека стоявшего у него за спиной, и Колин, взглянув на вошедшего, сразу отметил натренированные бицепсы и поседевшие виски. Нос у незнакомца был такой же выдающийся как у Колина, однако на его лице он смотрелся неплохо. На нем была форма морского пехотинца США с нашивками в виде орлов. Полковник. На правом плече была эмблема из перекрещенных кинжалов и парашюта – знак Объединенных войск специального назначения.
Колин пригласил гостей садиться. ОВСН были элитой из элит, в их ряды набирались представители всех родов войск, которых готовили для «выборочных военных ударов», так называемых «конфликтов низкой интенсивности», известных с прошлого века, и антитеррористических акций. Повстанцы, террористы, партизаны, патриоты – Колину было не важно, какой ярлык прицепить, ибо он считал, что любой, избравший в качестве формы протеста насилие по отношению к беспомощным и беззащитным, заслуживал одного названия – варвар. И ОВСН – ответ США всем варварам мира.
Подобно коллегам из аналогичных спецподразделений Объединенной Европы, Австрало-Японского союза и России, мужчины и женщины из ОВСН были профессионалами как в ведении секретной разведывательной деятельности, так и во владении обычными видами оружия, что во все времена составляло основу военного ремесла. Однако, в отличие от остальных войск США, ОВСН являлись неотъемлемой частью разведывательной службы. Они были полицейскими и шпионами (а кое-кто добавил бы «и наемными убийцами») не в меньшей степени, чем солдатами. Но это не мешало ОВСН быть элитой американской армии. Сюда попадали только люди, доказавшие свой высочайший профессионализм на службе в обычных регулярных войсках.
– Колин, это Гектор МакМахан. В дополнение к своим должностным обязанностям в ОВСН он также является главой разведывательной службы наших землян.
– Полковник, – любезно приветствовал посетителя Колин, протягивая руку и разглядывая четыре полоски орденских планок под нашивкой в виде крылышек. А также медаль ОВСН за участие в рукопашном бою с изображением перекрещенных винтовки и кинжала. «Впечатляет, – подумал он. – Очень впечатляет».
– Коммандер, – произнес МакМахан и слегка улыбнулся – его лицо явно не привыкло активно выражать эмоции. – Или мне следует обращаться «капитан Флота»?
– «Коммандер» будет достаточно, полковник. Можно Колин.
Гости уселись, и Колин подошел к маленькому бару в углу комнаты, глядя по очереди то на одного, то на другого.
– Такое впечатление, Гор, что вы укомплектовываете ряды только лучшими, – пробормотал он.
– Спасибо, – улыбнулся Гор. – Во всех смыслах. Гектор является моим прапрапрапраправнуком.
– Предпочитаю, – заметил полковник без всякого намека на улыбку, – думать о себе, как о твоем самом пра вильном внуке.
Колин засмеялся и покачал головой:
– Я все еще не привык ко всему этому, полковник, однако имел в виду ваши военные «рекомендации», а не семейные.
Он закончил смешивать коктейли и отошел от бара.
– Вы произвели на меня очень сильное впечатление, полковник. И если ваше предложение оказалось настолько интересным, что Гор привел вас сюда, то я готов вас выслушать.
– Конечно. Видите ли… спасибо.
МакМахан взял предложенный напиток, вежливо пригубил, а затем забыл о нем. Колин уселся в свое кресло и жестом пригласил его продолжать.
– Видите ли, – снова начал полковник, – я очень долго размышлял над нашим положением. Без лишней скромности могу сказать, что в своей области я являюсь специалистом такого же уровня, как и вы – в своей, и за последнее время у меня появились некоторые подозрения, доставляющие мне беспокойство.
– Подозрения? – переспросил Колин, и его взгляд внезапно стал очень острым.
– Да, комм… Колин. Я занимаю особое положение на своей службе, изучая менталитет террористов, и на моей стороне всегда было преимущество информационной поддержки, оказываемой моим дедом, и наличие систем наблюдения «Нергала». Только поэтому я дослужился до полковника. Мое начальство не знает об этом и считает, что я просто сильный аналитик.
Колин кивнул. Разведывательная сеть северян, а особенно тщательно спрятанные и замаскированные антенны сенсоров, должны были быть чрезвычайно полезны МакМахану в его работе, однако орденские планки на мундире говорили, что насчет собственных способностей Гектора начальство полковника также не ошибалось.
– Дело в том, Колин, что люди Ану все глубже и глубже проникают в террористические организации. К настоящему моменту они полностью контролируют «Черную Мекку», «Группу двенадцатого января», «Армию Аллаха», «Краснобровых» и дюжину других более-менее значительных группировок. Это «сотрудничество» довольно опасно, хотя и не вызывает удивления – они всегда были на короткой ноге с такими мясниками. Но что меня сильно беспокоит, так это постепенное проявление определенных общих идеологических (если вы не против употребления этого термина в данном контексте) тенденций в линии поведения данных боевых группировок.
Видите ли, – лоб МакМахана избороздили морщины, – эти «родственные души» очень не похожи друг на друга. «Черная Мекка» и «Армия Аллаха» ненавидят друг друга сильнее, чем все остальное человечество. «Черная Мекка» хочет дестабилизировать как мусульманский, так и немусульманский миры до такой степени, чтобы их радикальные фундаменталисты смогли в конце концов установить на всей планете всеобщее теократическое государство. А «Армия Аллаха» в первую очередь нападает на немусульман, чтобы создать пропасть между мусульманами и представителями других конфессий и сделать ее непреодолимой. Они – кучка изоляционистов, которые, поклоняясь своей концепции религиозной чистоты, намерены уничтожить всех несогласных. Затем есть еще «Краснобровые». Они выросли из бывших групп скинхедов конца девяностых годов, это просто обычные анархисты. Они…
Тут МакМахан оборвал сам себя и махнул рукой:
– Меня иногда заносит, этиология терроризма может подождать. Суть в том, что все эти различные по своим убеждениям группировки разделяют усиливающийся общий интерес к тому, что можно обозначить как нигилизм. И я также думаю, что это, вне всякого сомнения, результат влияния Ану. Его цели, желает он того или нет, становятся их целями. Однако самыми страшными являются выводы, которые можно сделать на этом основании о самом Ану и его психическом состоянии.
Полковник вспомнил о своем напитке и сделал маленький глоток, затем несколько секунд смотрел на него, помешивая кубики льда.
– Сотрудникам моего отдела всегда приходится думать так, как думает враг, и должен признать, что это может даже нравиться. Я ненавижу этих ублюдков, но моя работа – почти как игра, наподобие шахмат или бриджа, только последнее время я получаю все меньше и меньше удовольствия от процесса. Потому что последние несколько лет, а особенно с того момента, как Гор рассказал мне про вас и про «Дахак», мне не дает покоя один вопрос: как будет действовать Ану, если решит, что мы можем его победить? И, коли на то пошло, как он отреагировал бы, если бы узнал, что «Дахак» в рабочем состоянии?
А причиной моего беспокойства является то, что я согласен с Гором насчет самого Ану. Я думаю, что нигилизм террористов-подручных Ану отражает его собственный нигилизм. И если он когда-нибудь решит, что его положение безнадежно, – а так оно и есть, поскольку «Дахак» все еще здесь, – то, что бы ни случилось с нами, он, возможно, предпочтет , чтобы вся планета отправилась вместе с ним в тартарары.
Ни один мускул не дрогнул на лице Колина. Он медленно кивнул, и словно холодный ветерок пролетел по каюте.
– Это все выглядит довольно логично, Колин, – спокойно заметил Гор. – Гектор прав насчет нигилизма Ану. Кем бы он ни был прежде, сейчас он – разрушитель, ему нравится разрушать. Как будто это помогает ему приглушить чувство неудовлетворенности, и, возможно, в этом также проявляется его одержимость властью. Но что бы ни являлось причиной этой страсти к разрушению, она достаточно ощутима. Он и его люди убедительно доказали это сто лет назад.
Колин снова кивнул, понимая, о чем идет речь. Он сам иногда размышлял о том, почему провалилось покушение на Гитлера в июле 1944 года, но ответ обнаружил только тогда, когда получил доступ к базе данных «Нергала». Неудивительно, что взрыв бомбы не достиг цели, ибо человеку, обладающему полным набором биотехнических имплантантов, она не могла нанести особого вреда. И именно нацистская элита, падая в пропасть, с маниакальной радостью увлекала за собой других.
– Итак. – Он медленно прокрутился на кресле. – Кажется, уравнение слегка усложнилось.
В его улыбке не было ни капли радости.
– Но, полковник, поскольку вы здесь, я полагаю, что вы все это время были заняты чем-то помимо беспокойства?
– Да. – МакМахан глубоко вздохнул и встретился взглядом с Колином. – Представители моей профессии не годятся для заданий под девизом «исполни или умри», однако в течение всего прошлого года я занимался моделированием сценария наихудшего варианта – что-то типа Судного Дня, если можно так выразиться, – а также поиском способов, как с ним справиться, и мне, полагаю, это удалось. Сценарий страшен, как сам ад, и я всегда рассматривал его как крайний случай, а не как план действий, который мне хотелось бы попробовать. На самом деле я бы не стал даже упоминать о нем, если бы вы не рассказали нам об ачуультани. По-хорошему, следовало бы дождаться, пока страсти не улягутся, затем отправить вас на «Дахак», а затем нанести одновременный удар по подонкам Ану с двух сторон, ну или, по крайней мере, доставить еще один супрессор сюда. Но ведь у нас нет времени действовать по-хорошему, верно?
– Вы правы, нет, – сухо согласился Колин. – Так могу ли я допустить, что вы сейчас собираетесь описать мне свою разработку?
– Да. Вместо того чтобы ждать, пока все остынет, мы все подогреем.
– Хм-м? – Колин медленно откинулся назад, его сиденье тихо скрипнуло, и он дернул себя за нос.
– И почему же нам следует так поступить?
– Потому, что может быть – может быть, – мы сможем разобраться с ними без помощи «Дахака», – ответил полковник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Исис замолчала, изучая его лицо, а затем кивнула:
– Но хуже всего, Колин, то, что она – воин. У нее нет шансов выстоять в рукопашном бою с представителем Империума, и она знает это, но она – воин. Она провела всю свою жизнь во мраке, сражаясь с призраками, не в открытую, а под защитой папы и других, потому что она слабее, чем они, и не может сражаться с врагом лицом к лицу. Вы понимаете, как это больно?
– Да, – тихо ответил Колин. – Да, – повторил он более твердо, – и я запомню это, но нам всем приходится сражаться против Ану, Исис. Я не могу допустить, чтобы она боролась против меня.
– Не думаю, что она станет… – Исис замолчала, нахмурившись. – Но Танни в данный момент рассуждает не очень… здраво.
– Я знаю. Но если она решится бороться против меня, это может разрушить все. Слишком многое зависит не только от победы над Ану, но и от того, найдем ли мы способ победить ачуультани. Если она не сможет работать со мной, то я, безусловно, не позволю ей работать против меня.
– Что… что вы сделаете? – тихо спросила Исис.
– Я не причиню ей боли, если это то, чего вы боитесь. Она и так много страдала – вы все много страдали. Но если она будет представлять угрозу делу, у меня не останется выбора, кроме как отправить ее опять в анабиоз.
– Нет! Прошу вас! – Исис крепко схватила его за руку. – Это будет хуже, чем убить ее, Колин.
– Я знаю, – мягко ответил он. – Я знаю, чем бы подобное было для меня, и я не хочу этого. Видит Бог, я не хочу этого. Но если она будет бороться против меня, у меня не останется выбора. Помогите ей понять это, Исис. У вас это получится лучше, чем у меня.
Пожилая женщина посмотрела на него взором, затуманенным слезами, ее губы дрожали, но она медленно кивнула и похлопала его по руке.
– Я понимаю, Колин, – сказала она очень тихо. – Я поговорю с ней. Я понимаю.
– Спасибо, Исис, – спокойно ответил Колин.
Он посмотрел ей в глаза, затем бережно пожал руку, лежавшую в его руке, и встал. Поддавшись какому-то неожиданному импульсу, он нагнулся и поцеловал Исис в пергаментную щеку.
– Спасибо, – повторил он и покинул командную палубу.
Глава 12
– Колин?
МакИнтайр взглянул на Гора, просунувшего голову в дверь его каюты, и с облегчением вздохнул. Старик задерживался более чем на два часа на тот момент, когда Колин последний раз проверял.
– Вы опаздываете, – заметил он, и Гор кивнул, пожимая ему руку и как-то странно улыбаясь – то ли извиняясь, то ли торжествуя.
– Виноват, – ответил он, – я увлекся разговором с одним из наших людей. У него есть настолько интересное предложение, что я привел его сюда.
Пожилой имперец указал на высокого человека стоявшего у него за спиной, и Колин, взглянув на вошедшего, сразу отметил натренированные бицепсы и поседевшие виски. Нос у незнакомца был такой же выдающийся как у Колина, однако на его лице он смотрелся неплохо. На нем была форма морского пехотинца США с нашивками в виде орлов. Полковник. На правом плече была эмблема из перекрещенных кинжалов и парашюта – знак Объединенных войск специального назначения.
Колин пригласил гостей садиться. ОВСН были элитой из элит, в их ряды набирались представители всех родов войск, которых готовили для «выборочных военных ударов», так называемых «конфликтов низкой интенсивности», известных с прошлого века, и антитеррористических акций. Повстанцы, террористы, партизаны, патриоты – Колину было не важно, какой ярлык прицепить, ибо он считал, что любой, избравший в качестве формы протеста насилие по отношению к беспомощным и беззащитным, заслуживал одного названия – варвар. И ОВСН – ответ США всем варварам мира.
Подобно коллегам из аналогичных спецподразделений Объединенной Европы, Австрало-Японского союза и России, мужчины и женщины из ОВСН были профессионалами как в ведении секретной разведывательной деятельности, так и во владении обычными видами оружия, что во все времена составляло основу военного ремесла. Однако, в отличие от остальных войск США, ОВСН являлись неотъемлемой частью разведывательной службы. Они были полицейскими и шпионами (а кое-кто добавил бы «и наемными убийцами») не в меньшей степени, чем солдатами. Но это не мешало ОВСН быть элитой американской армии. Сюда попадали только люди, доказавшие свой высочайший профессионализм на службе в обычных регулярных войсках.
– Колин, это Гектор МакМахан. В дополнение к своим должностным обязанностям в ОВСН он также является главой разведывательной службы наших землян.
– Полковник, – любезно приветствовал посетителя Колин, протягивая руку и разглядывая четыре полоски орденских планок под нашивкой в виде крылышек. А также медаль ОВСН за участие в рукопашном бою с изображением перекрещенных винтовки и кинжала. «Впечатляет, – подумал он. – Очень впечатляет».
– Коммандер, – произнес МакМахан и слегка улыбнулся – его лицо явно не привыкло активно выражать эмоции. – Или мне следует обращаться «капитан Флота»?
– «Коммандер» будет достаточно, полковник. Можно Колин.
Гости уселись, и Колин подошел к маленькому бару в углу комнаты, глядя по очереди то на одного, то на другого.
– Такое впечатление, Гор, что вы укомплектовываете ряды только лучшими, – пробормотал он.
– Спасибо, – улыбнулся Гор. – Во всех смыслах. Гектор является моим прапрапрапраправнуком.
– Предпочитаю, – заметил полковник без всякого намека на улыбку, – думать о себе, как о твоем самом пра вильном внуке.
Колин засмеялся и покачал головой:
– Я все еще не привык ко всему этому, полковник, однако имел в виду ваши военные «рекомендации», а не семейные.
Он закончил смешивать коктейли и отошел от бара.
– Вы произвели на меня очень сильное впечатление, полковник. И если ваше предложение оказалось настолько интересным, что Гор привел вас сюда, то я готов вас выслушать.
– Конечно. Видите ли… спасибо.
МакМахан взял предложенный напиток, вежливо пригубил, а затем забыл о нем. Колин уселся в свое кресло и жестом пригласил его продолжать.
– Видите ли, – снова начал полковник, – я очень долго размышлял над нашим положением. Без лишней скромности могу сказать, что в своей области я являюсь специалистом такого же уровня, как и вы – в своей, и за последнее время у меня появились некоторые подозрения, доставляющие мне беспокойство.
– Подозрения? – переспросил Колин, и его взгляд внезапно стал очень острым.
– Да, комм… Колин. Я занимаю особое положение на своей службе, изучая менталитет террористов, и на моей стороне всегда было преимущество информационной поддержки, оказываемой моим дедом, и наличие систем наблюдения «Нергала». Только поэтому я дослужился до полковника. Мое начальство не знает об этом и считает, что я просто сильный аналитик.
Колин кивнул. Разведывательная сеть северян, а особенно тщательно спрятанные и замаскированные антенны сенсоров, должны были быть чрезвычайно полезны МакМахану в его работе, однако орденские планки на мундире говорили, что насчет собственных способностей Гектора начальство полковника также не ошибалось.
– Дело в том, Колин, что люди Ану все глубже и глубже проникают в террористические организации. К настоящему моменту они полностью контролируют «Черную Мекку», «Группу двенадцатого января», «Армию Аллаха», «Краснобровых» и дюжину других более-менее значительных группировок. Это «сотрудничество» довольно опасно, хотя и не вызывает удивления – они всегда были на короткой ноге с такими мясниками. Но что меня сильно беспокоит, так это постепенное проявление определенных общих идеологических (если вы не против употребления этого термина в данном контексте) тенденций в линии поведения данных боевых группировок.
Видите ли, – лоб МакМахана избороздили морщины, – эти «родственные души» очень не похожи друг на друга. «Черная Мекка» и «Армия Аллаха» ненавидят друг друга сильнее, чем все остальное человечество. «Черная Мекка» хочет дестабилизировать как мусульманский, так и немусульманский миры до такой степени, чтобы их радикальные фундаменталисты смогли в конце концов установить на всей планете всеобщее теократическое государство. А «Армия Аллаха» в первую очередь нападает на немусульман, чтобы создать пропасть между мусульманами и представителями других конфессий и сделать ее непреодолимой. Они – кучка изоляционистов, которые, поклоняясь своей концепции религиозной чистоты, намерены уничтожить всех несогласных. Затем есть еще «Краснобровые». Они выросли из бывших групп скинхедов конца девяностых годов, это просто обычные анархисты. Они…
Тут МакМахан оборвал сам себя и махнул рукой:
– Меня иногда заносит, этиология терроризма может подождать. Суть в том, что все эти различные по своим убеждениям группировки разделяют усиливающийся общий интерес к тому, что можно обозначить как нигилизм. И я также думаю, что это, вне всякого сомнения, результат влияния Ану. Его цели, желает он того или нет, становятся их целями. Однако самыми страшными являются выводы, которые можно сделать на этом основании о самом Ану и его психическом состоянии.
Полковник вспомнил о своем напитке и сделал маленький глоток, затем несколько секунд смотрел на него, помешивая кубики льда.
– Сотрудникам моего отдела всегда приходится думать так, как думает враг, и должен признать, что это может даже нравиться. Я ненавижу этих ублюдков, но моя работа – почти как игра, наподобие шахмат или бриджа, только последнее время я получаю все меньше и меньше удовольствия от процесса. Потому что последние несколько лет, а особенно с того момента, как Гор рассказал мне про вас и про «Дахак», мне не дает покоя один вопрос: как будет действовать Ану, если решит, что мы можем его победить? И, коли на то пошло, как он отреагировал бы, если бы узнал, что «Дахак» в рабочем состоянии?
А причиной моего беспокойства является то, что я согласен с Гором насчет самого Ану. Я думаю, что нигилизм террористов-подручных Ану отражает его собственный нигилизм. И если он когда-нибудь решит, что его положение безнадежно, – а так оно и есть, поскольку «Дахак» все еще здесь, – то, что бы ни случилось с нами, он, возможно, предпочтет , чтобы вся планета отправилась вместе с ним в тартарары.
Ни один мускул не дрогнул на лице Колина. Он медленно кивнул, и словно холодный ветерок пролетел по каюте.
– Это все выглядит довольно логично, Колин, – спокойно заметил Гор. – Гектор прав насчет нигилизма Ану. Кем бы он ни был прежде, сейчас он – разрушитель, ему нравится разрушать. Как будто это помогает ему приглушить чувство неудовлетворенности, и, возможно, в этом также проявляется его одержимость властью. Но что бы ни являлось причиной этой страсти к разрушению, она достаточно ощутима. Он и его люди убедительно доказали это сто лет назад.
Колин снова кивнул, понимая, о чем идет речь. Он сам иногда размышлял о том, почему провалилось покушение на Гитлера в июле 1944 года, но ответ обнаружил только тогда, когда получил доступ к базе данных «Нергала». Неудивительно, что взрыв бомбы не достиг цели, ибо человеку, обладающему полным набором биотехнических имплантантов, она не могла нанести особого вреда. И именно нацистская элита, падая в пропасть, с маниакальной радостью увлекала за собой других.
– Итак. – Он медленно прокрутился на кресле. – Кажется, уравнение слегка усложнилось.
В его улыбке не было ни капли радости.
– Но, полковник, поскольку вы здесь, я полагаю, что вы все это время были заняты чем-то помимо беспокойства?
– Да. – МакМахан глубоко вздохнул и встретился взглядом с Колином. – Представители моей профессии не годятся для заданий под девизом «исполни или умри», однако в течение всего прошлого года я занимался моделированием сценария наихудшего варианта – что-то типа Судного Дня, если можно так выразиться, – а также поиском способов, как с ним справиться, и мне, полагаю, это удалось. Сценарий страшен, как сам ад, и я всегда рассматривал его как крайний случай, а не как план действий, который мне хотелось бы попробовать. На самом деле я бы не стал даже упоминать о нем, если бы вы не рассказали нам об ачуультани. По-хорошему, следовало бы дождаться, пока страсти не улягутся, затем отправить вас на «Дахак», а затем нанести одновременный удар по подонкам Ану с двух сторон, ну или, по крайней мере, доставить еще один супрессор сюда. Но ведь у нас нет времени действовать по-хорошему, верно?
– Вы правы, нет, – сухо согласился Колин. – Так могу ли я допустить, что вы сейчас собираетесь описать мне свою разработку?
– Да. Вместо того чтобы ждать, пока все остынет, мы все подогреем.
– Хм-м? – Колин медленно откинулся назад, его сиденье тихо скрипнуло, и он дернул себя за нос.
– И почему же нам следует так поступить?
– Потому, что может быть – может быть, – мы сможем разобраться с ними без помощи «Дахака», – ответил полковник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46