Джим производил впечатление умного, интеллигентного парня, стоящего союзника. К тому же, чего греха таить, Ян испытал некоторое облегчение от того, что кто-то озвучил его собственные сомнения и страхи. Причем этот кто-то самостоятельно дошел до этих сомнений и страхов.
Но в последний момент что-то помешало ему открыться. Здравый смысл? Трусость? Или осторожность?
Так или иначе, Ян предпочел солгать.
Своим "нет" я оберегаю студента, убеждал он себя. Лучше этому симпатичному парнишке не соваться в это непростое дело.
Но Ян отлично сознавал, что причина его скрытности отнюдь не в великодушии.
Джим был сбит с толку столь неожиданным ответом.
- Как? А тот чудной профессор-бородач уверенно заявил, что вы в курсе...
- Понятия не имею, с кем вы беседовали, - солгал Ян.
Джим пристально смотрел на него, и профессор Эмерсон испытал то же, что он чувствовал, когда в детстве лгал матери: как будто он прозрачен для нее, и его вранье и мотивы этого вранья ей совершенно очевидны.
Но сейчас каковы были мотивы лжи? Зачем он говорил не правду этому юноше? Тут он сам себя понять не мог. Что это - стремление не потерять лицо в том случае, если все предчувствия и страхи окажутся вздорными? Никогда прежде Ян не был со студентами таким скрытным и лицемерным. Так почему же именно сегодня он впервые отступает от собственных принципов?
Нет, тут что-то другое, тут что-то более глубинное, чего он пока не может ни понять, ни объяснить и чему он не хочет посмотреть в глаза. Поэтому Ян снова вызвал бессмысленную официальную улыбку и сказал:
- Извините, молодой человек, у меня через двадцать минут начинается лекция, и мне необходимо кое-что подготовить к ней.
- Да, конечно, - поспешно кивнул Джим, - я больше не буду вас задерживать. - Порывшись в кармане, он вынул визитную карточку и протянул ее профессору. - Если что-нибудь случится.., ну, мало ли что.., позвоните мне. Здесь номер редакции. А мой домашний телефон указан на обороте.
Ян кивнул.
- И будьте начеку - смотрите и слушайте внимательно, - сказал Джим Паркер. - Вас может немало удивить то, что вы увидите. Или услышите.
- Обязательно, - отозвался Ян, несколько ошарашенный бесцеремонностью студента.
- Вы не возражаете, если я через некоторое время загляну к вам еще раз? Скажем, через неделю. Может быть, снова объявится загадочный бородач или еще что случится...
- Если я увижусь с этим человеком, то непременно дам вам знать, - обещал Ян, провожая студента к двери и выходя с ним в коридор. - Спасибо, что зашли. Всего доброго.
Он какое-то время смотрел в спину удаляющемуся Джиму, потом зашел обратно в кабинет, закрыл за собой дверь, прошел к столу и рухнул в кресло.
Руки у него дрожали, ладони вспотели, пульс не успокаивался. Так чувствует себя преступник, находящийся на волосок от разоблачения, когда зашедший будто невзначай детектив под покровом невинной светской болтовни задает убийственно точные и опасные вопросы.
Было странно даже в мыслях сравнивать себя с преступником.
Или он действительно совершил нечто нехорошее?
За свою жизнь ему довелось прочесть достаточное количество страшных историй, чтобы понимать, как выглядит его теперешнее поведение. Оно окрашено витающим в воздухе злом, какова бы ни была природа этого зла. Ян Эмерсон как бы еще не утратил способность мыслить здраво, он все еще тут, то есть на стороне добра, но в его мозг уже проникло постороннее, оно уже влечет его к самоубийственному поведению, толкает на путь ошибок и обмана.
Нет, это все наваждение. Он преувеличивает. Разговор со студентом не был столь уж драматичен. Во время беседы Ян не настолько утратил ясность мышления и не настолько изменил своему характеру, чтобы можно было говорить о том, что некое зло уже поселилось в нем и распоряжается его поведением.
К тому же реальная жизнь - не то же самое, что роман ужасов. Хотя в К.У. Бреа совершается много странного, а Стивенс в своей "диссертации" твердит о каких-то сверхъестественных вещах, на самом деле тут не проклятый замок и не дом с нечистой силой.
Однако факт есть факт: в университете творятся в высшей степени загадочные вещи, и не один Ян это замечает. Хочешь не хочешь, а ощутишь себя действующим лицом "страшилки".
С одной стороны, Ян был напуган. С другой стороны, он невольно испытывал некоторое возбуждающее покалывание - от необычности всего приключения, если тут можно говорить о своего рода приключении. Эта мысль привела его к неожиданному выводу: не здесь ли скрывается разгадка его странного поведения с Джимом Паркером? Он как бы недостаточно насладился переживанием странности событий; он еще не готов к какому-либо развитию этого переживания, не готов поделиться им с другими и лишиться права полной собственности. До сих пор все это было чем-то вроде любимого детища его мозга - объектом теоретизирования, интеллектуальной игрой, в которую он пока что не хотел принимать других игроков.
Ян посмотрел в окно, на газон, где совсем недавно происходила отвратительная драка. Теперь газон был пуст.
Он нахмурился. Живешь тут наверху в своей башне из слоновой кости, забавляешься умственными играми, а там внизу творится Бог знает что - мордобой, изнасилования, вооруженные нападения, массовые беспорядки. Даже убийства.
Это безразличие - не признак ли того, что зло уже запустило щупальца в его душу?
Нет, он не сдастся без борьбы.
Ну а если совсем уж прижмет, всегда можно позвонить Гиффорду Стивенсу. А если того уже не будет в живых - что ж, у Яна остался рецепт изготовления бомбы.
И где-то в ящике стола лежат подробные поэтажные планы всех зданий университета...
2
Фейт зашла в редакционную комнату в седьмом часу.
Выпал редкий вечер, когда не было никаких срочных новостей в номер, и его сдали точно вовремя. В редакции остались только Джим и Хоуви. Остальные сотрудники разошлись: одни отправились домой, другие - на вечерние занятия. В углу бубнил старенький приемник, настроенный на волну той единственной радиостанции в округе Орандж, которая двадцать четыре часа в сутки передавала музыку в стиле кантри.
- В моей родной Аризоне, - говорил Джим, - по крайней мере половина радиостанций гонит в эфир первосортную музыку. А здесь большое счастье, если найдешь что-либо приличное в море рэпа и дерьмэпа...
Он осекся, увидев Фейт - девушка как раз в этот момент возникла на пороге открытой двери, постучав костяшками пальцев о дверной косяк.
- Извините, - сказала она. - Можно вас побеспокоить?
- Можно, можно, - ответил Джим. - Заходите. Хоуви заговорщицки улыбнулся ему и тут же положил палец на рычажок управления своим креслом, - Я как раз собрался уезжать, - сказал он и поехал к двери. Фейт отошла в сторону, чтобы пропустить его. - Пока, Джим, до завтра!
- Пока, - отозвался Джим.
Фейт подошла к его столу. Джим наконец заметил в руке девушки сложенный сегодняшний номер "Сентинел".
- А-а, ты уже видела.
- В библиотеке я стала героиней дня.
- А как отреагировали те, с кем ты вместе занимаешься?
- Именно об этой реакции я и пришла поговорить. Ты уже в курсе, как люди приняли мою заметку?
Джим пожал плечами:
- Понимаешь, я весь день в бегах или здесь, в редакции. Не было времени спросить кого-нибудь и узнать, какое впечатление произвела на публику эта взрывная информация.
- В том-то и штука, что почти никакого, - сказала Фейт со вздохом и села на стул неподалеку от Джима.
- Всем наплевать, да? Она удрученно кивнула.
- Я боялся, что так и будет.
Молодые люди пару секунд молча смотрели друг на друга.
Фейт была так взволнована, что не могла сидеть. Она вскочила и выпалила:
- Такая вялая реакция - практически никакая! - была бы понятна, напиши я про что-нибудь банальное. Скажем, про клубные будни или про спорт., или про другое обычное... Но ведь тут животных убивают! И не просто - а мучают и убивают! - Она возмущенно тряхнула головой. - Возможно, я попросту написала плохо, не сумела пронять людей? Не нашла верных слов, чтобы достучаться до их сердец...
- Написала ты хорошо, не переживай. Даже не просто хорошо, а отлично. Так что дело не в стиле. И не в том, где мы поместили заметку и под какой шапкой. Виной всему...
- ..университет! - закончила она за него. Джим кивнул.
- Да, вся загвоздка в здешней атмосфере.
- Я уже звонила в отделение общества защиты животных округа Орандж. Они обещали прислать своих людей - побеседовать с профессором Остином и разобраться в происходящем.
- Вот ты какая умница! Видишь, обошлась и без нашей газеты.
- Нет, помощь газеты я очень ценю, - с благодарной улыбкой сказала Фейт. - Большое спасибо, что ты поверил и поддержал.
- Ну, если заметка ни к чему не приведет - по крайней мере в твоем активе будет публикация.
- Я свистнула пятьдесят экземпляров газеты с газетной стойки. Сам понимаешь, друзьям, родственникам. А когда приедет комиссия из общества защиты животных, я буду выглядеть в их глазах убедительнее, если дам им газету с моей заметкой.
- Правильно. Не твоя вина, что праведные слова упали в пустоту. Здесь уж дух такой - дух безразличия.
- Но я, честно говоря, сильно разочарована.
- Предупреждал тебя: не жди чуда.
- Да, конечно...
- Пусть пройдет несколько дней. Может, кто и отреагирует. Прочитают профессора, прочитают сотрудники администрации.., вдруг аукнется. И возможно, начальство решит, что в их интересах осадить садиста Остина. Чтобы лишнего шума не было.
- Дай-то Бог, - вздохнула Фейт.
- Наш университет переживает странные времена... - произнес Джим. Он явно хотел добавить еще что-то, развить свою мысль, но неожиданно осекся, поднял руки к лицу, которое смешно исказилось, и чихнул - раз и еще раз.
- Благослови тебя Бог! - сказала Фейт. Он протестующе взмахнул рукой.
- Погоди, еще рано. Я всегда чихаю трижды. И он действительно чихнул в третий раз.
- Благослови тебя Бог! - повторила Фейт со смехом.
Джим шмыгнул носом, вытер нижнюю часть лица тыльной стороной ладони.
- Знаешь, почему люди стали в таких случаях говорить "Благослови тебя Бог"? Когда-то думали, что, пока ты чихаешь и твой рот открыт, в тебя могут заскочить злые духи. Так что это присловье было превентивной мерой против нечистой силы.
- А я знаю, что чих может быть юридически законным оправданием в суде. Если ты совершил нарушение за рулем - смело говори, что оно произошло из-за чиха. Когда чихаешь, то рефлекторно закрываешь глаза - это неизбежная реакция, признанная всеми медиками. А раз ты вынужден был закрыть глаза, то ты и не виноват в нарушении. Что и требовалось доказать.
Джим рассмеялся:
- Надо же! А мы с тобой, оказывается, доки в области чихания. Великие чиховеды и чихолюбы. Может, обоим чиховедам наступила пора где-нибудь перекусить?
- Перекусить? - весело переспросила Фейт и лукаво покачала головой. - Я-то думала, что ты предложишь что получше!
- Что ты имеешь в виду?
- Я-то думала, ты хочешь пригласить меня на свидание. Вместо этого ты робеешь и небрежно зовешь меня перекусить. Если я откажусь, это никак не ударит по самолюбию - можно сразу в кусты: дескать, я звал ее всего-навсего перехватить что-нибудь за компанию...
- Но я действительно хотел пригласить тебя перехватить что-нибудь за компанию, - сказал Джим. - Время уже позднее, я проголодался, дел у меня в редакции больше нет, и я подумал: отчего бы нам и не поесть вместе.
Она покраснела. "Господи, какой хороший щелчок по носу! Вот мне урок не высовываться и не пытаться вынести знания по психологии за пределы аудитории!"
Джим посмотрел на девушку, выдержал паузу любуясь красными розами на ее щеках, а потом расплылся в улыбке и сказал:
- Если честно, то я только что соврал. Ты права. Я просто трусил и не решался членораздельно пригласить тебя на свидание.
- Но теперь-то это приглашение? Я правильно понимаю? Ладно, я согласна.
Он встал, схватил свою кожаную папку и проводил Фейт до двери. Затем выключил свет и запер дверь.
В коридоре он сказал:
- За ужином можем обсудить твое письмо редактору в сегодняшнем номере.
- Что угодно, только не это.
- Тогда будем беседовать об американской литературе.
- Идет - Или станем болтать о чем придется. Они шли в сторону лифтов. Джим старался не подать виду, как сильно он волнуется.
- А что из здешней еды тебе больше нравится?
- Я здесь ничего не пробовала, кроме гамбургеров на ходу. Я живу с матерью и братом в Санта-Анне. И поэтому не в курсе, чем тут кормят.
- Есть кухня китайская, мексиканская и итальянская, - начал Джим. Тут его осенило, и с сияющим лицом он объявил:
- Мы пойдем к Биллу!
- К Биллу?
- Ты что, никогда не слышала про заведение Билла? - удивленно спросил Джим. Она отрицательно мотнула головой.
- Ну, классное местечко! Это кафешка совсем как в фильме "В субботу вечером, в прямом эфире" с Джеймсом Белуши. Помнишь, у них там все повара иностранцы, ни слова по-английски, кроме "пошаста, ха-бугера, сэра, вкусная ха-бугера". И все им говорят:
"Пошаста, хабугера", - и показывают на пальцах, сколько именно. У нашего Билла самые вкусные гамбургеры в округе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Но в последний момент что-то помешало ему открыться. Здравый смысл? Трусость? Или осторожность?
Так или иначе, Ян предпочел солгать.
Своим "нет" я оберегаю студента, убеждал он себя. Лучше этому симпатичному парнишке не соваться в это непростое дело.
Но Ян отлично сознавал, что причина его скрытности отнюдь не в великодушии.
Джим был сбит с толку столь неожиданным ответом.
- Как? А тот чудной профессор-бородач уверенно заявил, что вы в курсе...
- Понятия не имею, с кем вы беседовали, - солгал Ян.
Джим пристально смотрел на него, и профессор Эмерсон испытал то же, что он чувствовал, когда в детстве лгал матери: как будто он прозрачен для нее, и его вранье и мотивы этого вранья ей совершенно очевидны.
Но сейчас каковы были мотивы лжи? Зачем он говорил не правду этому юноше? Тут он сам себя понять не мог. Что это - стремление не потерять лицо в том случае, если все предчувствия и страхи окажутся вздорными? Никогда прежде Ян не был со студентами таким скрытным и лицемерным. Так почему же именно сегодня он впервые отступает от собственных принципов?
Нет, тут что-то другое, тут что-то более глубинное, чего он пока не может ни понять, ни объяснить и чему он не хочет посмотреть в глаза. Поэтому Ян снова вызвал бессмысленную официальную улыбку и сказал:
- Извините, молодой человек, у меня через двадцать минут начинается лекция, и мне необходимо кое-что подготовить к ней.
- Да, конечно, - поспешно кивнул Джим, - я больше не буду вас задерживать. - Порывшись в кармане, он вынул визитную карточку и протянул ее профессору. - Если что-нибудь случится.., ну, мало ли что.., позвоните мне. Здесь номер редакции. А мой домашний телефон указан на обороте.
Ян кивнул.
- И будьте начеку - смотрите и слушайте внимательно, - сказал Джим Паркер. - Вас может немало удивить то, что вы увидите. Или услышите.
- Обязательно, - отозвался Ян, несколько ошарашенный бесцеремонностью студента.
- Вы не возражаете, если я через некоторое время загляну к вам еще раз? Скажем, через неделю. Может быть, снова объявится загадочный бородач или еще что случится...
- Если я увижусь с этим человеком, то непременно дам вам знать, - обещал Ян, провожая студента к двери и выходя с ним в коридор. - Спасибо, что зашли. Всего доброго.
Он какое-то время смотрел в спину удаляющемуся Джиму, потом зашел обратно в кабинет, закрыл за собой дверь, прошел к столу и рухнул в кресло.
Руки у него дрожали, ладони вспотели, пульс не успокаивался. Так чувствует себя преступник, находящийся на волосок от разоблачения, когда зашедший будто невзначай детектив под покровом невинной светской болтовни задает убийственно точные и опасные вопросы.
Было странно даже в мыслях сравнивать себя с преступником.
Или он действительно совершил нечто нехорошее?
За свою жизнь ему довелось прочесть достаточное количество страшных историй, чтобы понимать, как выглядит его теперешнее поведение. Оно окрашено витающим в воздухе злом, какова бы ни была природа этого зла. Ян Эмерсон как бы еще не утратил способность мыслить здраво, он все еще тут, то есть на стороне добра, но в его мозг уже проникло постороннее, оно уже влечет его к самоубийственному поведению, толкает на путь ошибок и обмана.
Нет, это все наваждение. Он преувеличивает. Разговор со студентом не был столь уж драматичен. Во время беседы Ян не настолько утратил ясность мышления и не настолько изменил своему характеру, чтобы можно было говорить о том, что некое зло уже поселилось в нем и распоряжается его поведением.
К тому же реальная жизнь - не то же самое, что роман ужасов. Хотя в К.У. Бреа совершается много странного, а Стивенс в своей "диссертации" твердит о каких-то сверхъестественных вещах, на самом деле тут не проклятый замок и не дом с нечистой силой.
Однако факт есть факт: в университете творятся в высшей степени загадочные вещи, и не один Ян это замечает. Хочешь не хочешь, а ощутишь себя действующим лицом "страшилки".
С одной стороны, Ян был напуган. С другой стороны, он невольно испытывал некоторое возбуждающее покалывание - от необычности всего приключения, если тут можно говорить о своего рода приключении. Эта мысль привела его к неожиданному выводу: не здесь ли скрывается разгадка его странного поведения с Джимом Паркером? Он как бы недостаточно насладился переживанием странности событий; он еще не готов к какому-либо развитию этого переживания, не готов поделиться им с другими и лишиться права полной собственности. До сих пор все это было чем-то вроде любимого детища его мозга - объектом теоретизирования, интеллектуальной игрой, в которую он пока что не хотел принимать других игроков.
Ян посмотрел в окно, на газон, где совсем недавно происходила отвратительная драка. Теперь газон был пуст.
Он нахмурился. Живешь тут наверху в своей башне из слоновой кости, забавляешься умственными играми, а там внизу творится Бог знает что - мордобой, изнасилования, вооруженные нападения, массовые беспорядки. Даже убийства.
Это безразличие - не признак ли того, что зло уже запустило щупальца в его душу?
Нет, он не сдастся без борьбы.
Ну а если совсем уж прижмет, всегда можно позвонить Гиффорду Стивенсу. А если того уже не будет в живых - что ж, у Яна остался рецепт изготовления бомбы.
И где-то в ящике стола лежат подробные поэтажные планы всех зданий университета...
2
Фейт зашла в редакционную комнату в седьмом часу.
Выпал редкий вечер, когда не было никаких срочных новостей в номер, и его сдали точно вовремя. В редакции остались только Джим и Хоуви. Остальные сотрудники разошлись: одни отправились домой, другие - на вечерние занятия. В углу бубнил старенький приемник, настроенный на волну той единственной радиостанции в округе Орандж, которая двадцать четыре часа в сутки передавала музыку в стиле кантри.
- В моей родной Аризоне, - говорил Джим, - по крайней мере половина радиостанций гонит в эфир первосортную музыку. А здесь большое счастье, если найдешь что-либо приличное в море рэпа и дерьмэпа...
Он осекся, увидев Фейт - девушка как раз в этот момент возникла на пороге открытой двери, постучав костяшками пальцев о дверной косяк.
- Извините, - сказала она. - Можно вас побеспокоить?
- Можно, можно, - ответил Джим. - Заходите. Хоуви заговорщицки улыбнулся ему и тут же положил палец на рычажок управления своим креслом, - Я как раз собрался уезжать, - сказал он и поехал к двери. Фейт отошла в сторону, чтобы пропустить его. - Пока, Джим, до завтра!
- Пока, - отозвался Джим.
Фейт подошла к его столу. Джим наконец заметил в руке девушки сложенный сегодняшний номер "Сентинел".
- А-а, ты уже видела.
- В библиотеке я стала героиней дня.
- А как отреагировали те, с кем ты вместе занимаешься?
- Именно об этой реакции я и пришла поговорить. Ты уже в курсе, как люди приняли мою заметку?
Джим пожал плечами:
- Понимаешь, я весь день в бегах или здесь, в редакции. Не было времени спросить кого-нибудь и узнать, какое впечатление произвела на публику эта взрывная информация.
- В том-то и штука, что почти никакого, - сказала Фейт со вздохом и села на стул неподалеку от Джима.
- Всем наплевать, да? Она удрученно кивнула.
- Я боялся, что так и будет.
Молодые люди пару секунд молча смотрели друг на друга.
Фейт была так взволнована, что не могла сидеть. Она вскочила и выпалила:
- Такая вялая реакция - практически никакая! - была бы понятна, напиши я про что-нибудь банальное. Скажем, про клубные будни или про спорт., или про другое обычное... Но ведь тут животных убивают! И не просто - а мучают и убивают! - Она возмущенно тряхнула головой. - Возможно, я попросту написала плохо, не сумела пронять людей? Не нашла верных слов, чтобы достучаться до их сердец...
- Написала ты хорошо, не переживай. Даже не просто хорошо, а отлично. Так что дело не в стиле. И не в том, где мы поместили заметку и под какой шапкой. Виной всему...
- ..университет! - закончила она за него. Джим кивнул.
- Да, вся загвоздка в здешней атмосфере.
- Я уже звонила в отделение общества защиты животных округа Орандж. Они обещали прислать своих людей - побеседовать с профессором Остином и разобраться в происходящем.
- Вот ты какая умница! Видишь, обошлась и без нашей газеты.
- Нет, помощь газеты я очень ценю, - с благодарной улыбкой сказала Фейт. - Большое спасибо, что ты поверил и поддержал.
- Ну, если заметка ни к чему не приведет - по крайней мере в твоем активе будет публикация.
- Я свистнула пятьдесят экземпляров газеты с газетной стойки. Сам понимаешь, друзьям, родственникам. А когда приедет комиссия из общества защиты животных, я буду выглядеть в их глазах убедительнее, если дам им газету с моей заметкой.
- Правильно. Не твоя вина, что праведные слова упали в пустоту. Здесь уж дух такой - дух безразличия.
- Но я, честно говоря, сильно разочарована.
- Предупреждал тебя: не жди чуда.
- Да, конечно...
- Пусть пройдет несколько дней. Может, кто и отреагирует. Прочитают профессора, прочитают сотрудники администрации.., вдруг аукнется. И возможно, начальство решит, что в их интересах осадить садиста Остина. Чтобы лишнего шума не было.
- Дай-то Бог, - вздохнула Фейт.
- Наш университет переживает странные времена... - произнес Джим. Он явно хотел добавить еще что-то, развить свою мысль, но неожиданно осекся, поднял руки к лицу, которое смешно исказилось, и чихнул - раз и еще раз.
- Благослови тебя Бог! - сказала Фейт. Он протестующе взмахнул рукой.
- Погоди, еще рано. Я всегда чихаю трижды. И он действительно чихнул в третий раз.
- Благослови тебя Бог! - повторила Фейт со смехом.
Джим шмыгнул носом, вытер нижнюю часть лица тыльной стороной ладони.
- Знаешь, почему люди стали в таких случаях говорить "Благослови тебя Бог"? Когда-то думали, что, пока ты чихаешь и твой рот открыт, в тебя могут заскочить злые духи. Так что это присловье было превентивной мерой против нечистой силы.
- А я знаю, что чих может быть юридически законным оправданием в суде. Если ты совершил нарушение за рулем - смело говори, что оно произошло из-за чиха. Когда чихаешь, то рефлекторно закрываешь глаза - это неизбежная реакция, признанная всеми медиками. А раз ты вынужден был закрыть глаза, то ты и не виноват в нарушении. Что и требовалось доказать.
Джим рассмеялся:
- Надо же! А мы с тобой, оказывается, доки в области чихания. Великие чиховеды и чихолюбы. Может, обоим чиховедам наступила пора где-нибудь перекусить?
- Перекусить? - весело переспросила Фейт и лукаво покачала головой. - Я-то думала, что ты предложишь что получше!
- Что ты имеешь в виду?
- Я-то думала, ты хочешь пригласить меня на свидание. Вместо этого ты робеешь и небрежно зовешь меня перекусить. Если я откажусь, это никак не ударит по самолюбию - можно сразу в кусты: дескать, я звал ее всего-навсего перехватить что-нибудь за компанию...
- Но я действительно хотел пригласить тебя перехватить что-нибудь за компанию, - сказал Джим. - Время уже позднее, я проголодался, дел у меня в редакции больше нет, и я подумал: отчего бы нам и не поесть вместе.
Она покраснела. "Господи, какой хороший щелчок по носу! Вот мне урок не высовываться и не пытаться вынести знания по психологии за пределы аудитории!"
Джим посмотрел на девушку, выдержал паузу любуясь красными розами на ее щеках, а потом расплылся в улыбке и сказал:
- Если честно, то я только что соврал. Ты права. Я просто трусил и не решался членораздельно пригласить тебя на свидание.
- Но теперь-то это приглашение? Я правильно понимаю? Ладно, я согласна.
Он встал, схватил свою кожаную папку и проводил Фейт до двери. Затем выключил свет и запер дверь.
В коридоре он сказал:
- За ужином можем обсудить твое письмо редактору в сегодняшнем номере.
- Что угодно, только не это.
- Тогда будем беседовать об американской литературе.
- Идет - Или станем болтать о чем придется. Они шли в сторону лифтов. Джим старался не подать виду, как сильно он волнуется.
- А что из здешней еды тебе больше нравится?
- Я здесь ничего не пробовала, кроме гамбургеров на ходу. Я живу с матерью и братом в Санта-Анне. И поэтому не в курсе, чем тут кормят.
- Есть кухня китайская, мексиканская и итальянская, - начал Джим. Тут его осенило, и с сияющим лицом он объявил:
- Мы пойдем к Биллу!
- К Биллу?
- Ты что, никогда не слышала про заведение Билла? - удивленно спросил Джим. Она отрицательно мотнула головой.
- Ну, классное местечко! Это кафешка совсем как в фильме "В субботу вечером, в прямом эфире" с Джеймсом Белуши. Помнишь, у них там все повара иностранцы, ни слова по-английски, кроме "пошаста, ха-бугера, сэра, вкусная ха-бугера". И все им говорят:
"Пошаста, хабугера", - и показывают на пальцах, сколько именно. У нашего Билла самые вкусные гамбургеры в округе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76