Она подошла к Каррику. — Я здесь, мастер вооружений. — Келейос, что это за пламя, сжигающее камни? Ты можешь его укротить? — Это иллюзия.
Он уставился на неё:
— Иллюзия? Но оно жжётся. Иллюзии безвредны.
— Это иллюзия демона, Каррик. Она может причинить реальный вред, если в неё верить.
Девушка-подмастерье упала на колени, ловя ртом воздух. — Не иллюзия. Не то ощущение. Келейос встала на колени рядом с ней. — Поверь мне, я имела дело с демонами. Это иллюзия.
Девушка упрямо мотнула головой. Подошли целители, и усталую чародейку, все ещё спорящую, отвели в сторону. Келейос вернулась к Каррику. — Надо не верить в этот огонь. Стрелы, наверное, настоящие, но не огонь. Ни один огонь, даже демонский, камни не жжёт.
Она ощущала их страх. У стены лежало тело с почерневшей от огня кожей. К другой стене прислонилась женщина с покрытой волдырями рукой. Каррик приказал стрелять в ответ. Люди прятались, скорчившись под стенами. Келейос смотрела, как пламя въедается в камень, сливаясь в расползающиеся озера. Пищей огню служила вера охраны. Их вера делала его реальным. Он проест в камне дыры, сожжёт весь замок, если в него поверят достаточно людей.
Келейос набрала воздуху и вползла в ближайшую лужу огня. Там она села, целая и невредимая. Пламя ощущалось как холодный ветерок по коже, прикосновение призрака. Иллюзия всегда была холодным волшебством. Один из часовых крикнул:
— Это тебе хорошо, чародейка, а у нас нет магии для защиты!
— Ваше неверие защитит вас — это иллюзия! Но время для простых ответов было упущено. Нелегко не верить в то, что ты видел своими глазами и видел, как оно убивает. Она, сидя в огне, посмотрела на Каррика:
— Я — самая сильная чародейка, на кого ты сейчас можешь рассчитывать? Он скорчился рядом с ней: — Да.
Она не стала спрашивать, что случилось с остальными. Она знала, что стало с мастером Драсеном и Паулой. Фиделис, за которой стояла Харкия, поработала на славу. Будь они обе прокляты.
Тобин подобрался и пристроился рядом с ними. Он сунул руку в пламя. Перчатка прошла сквозь огонь, как сквозь оранжевое стекло. — Что ты собираешься делать? — спросил он. — Они должны перестать верить, или наш замок погиб. Он шепнул:
— Вторжение в разум без согласия запрещено. — И я должна дать погибнуть всему из-за какого-то правила?
Тобин опустил голову, а потом поднял на неё взгляд очень серьёзных янтарных глаз: — Нет. Хочешь, чтобы я это сделал? Она улыбнулась:
— Ты лучше работаешь с защитой, а вторжение в разум предоставь мне. — Ладно, только будь осторожна. Он отодвинулся, чтобы дать ей призвать магию. Келейос вызвала в себе силу, как искру самой себя. Иногда она думала, что чародейство больше, чем любая другая магия, истощает душу заклинателя. Она создала спокойную, бесстрашную, глубокую уверенность, что пламя — иллюзия. И собственное неверие она превратила в нечто почти материальное и бросила его во все концы зала. Стражники вскрикнули, и один, все ещё с почерневшей от огня рукой, сказал: — Иллюзия! Это же просто иллюзия! Келейос опустилась на пол, на лбу выступила испарина.
Тобин встал около неё на колени: — Как ты?
— Сейчас все будет в порядке. Демон без иллюзии становится калекой. Дело того стоило.
При следующем залпе стрел огонь вспыхнул, но на этот раз на него не обратили внимания, и он исчез. Придя в себя, Келейос подошла к Каррику. — Как вышло, что они стреляют? Почему двор не стал ловушкой?
Двор был выстроен так, что стоило любому чародею коснуться его и сказать нужные слова, как он превращался в волчью яму. Была она бездонной или нет — служило темой нескончаемых споров. Каррик потёр рукой подбородок. — Мы не могли подвести чародея достаточно близко, чтобы тронуть под ними камни. Трое подмастерьев пытались и погибли. Там демон. Он их видит, невидимых или нет. И мы не могли их защитить.
— Следующей пойду я, но мне надо увидеть, что это за демон.
Он кивнул, и Келейос подползла к окну. На уровне окон на чёрных перистых крыльях реял демон. Тело было покрыто мехом, голова, как у льва, и чёрная, как ночь, пышная грива. В когтистых передних лапах огромная плеть, которой он размахивал. Глаза горели красным. На боку висел короткий, отливающий серебром меч с небольшим волшебным камнем в рукояти. Копыта раздвоены на манер козьих. По скульптурной формы животу змеился мертвенно-бледный шрам. У Келейос скрутило в узлы желудок и тело покрылось испариной. Черногрив был одним из её палачей, когда она шесть лет тому назад попалась Харкии Колдунье. Демоны умеют залечивать раны без рубцов, и потому вряд ли могли быть одинаковые раны у двух черногривов. Его заставили носить шрам как позорную метку поражения. У неё осталась метка от него за другое поражение.
Она отпрянула от окна.
— Это черногрив — один из самых мощных демонов нижнего ранга. Продолжайте, как раньше — ничего для моей охраны делать не надо. Если меня понадобится спасать, делать это будет уже поздно. Лотор шагнул к ней: — Ты туда не пойдёшь.
Она взглянула на руку, держащую её выше локтя: — Предлагаешь вместо меня себя? — Она придвинула лицо к нему вплотную и прошипела: — Ты ощущал языки чёрной плети? Ты вопил в трехкратную тьму? Он отшатнулся от неё: — Тогда иди, но будь осторожной. Она смотрела на него секунду. — Так ты там не был? — В её голосе звучало неподдельное удивление. — Великий чёрный наследный принц демонского трона даже не пробовал плетей? Тебя ждёт ещё много удовольствий.
— Не мудро говорить о таком, когда оно так близко. — Верно.
У неё было ещё много вопросов, но время было неподходящим. Она повернулась к Каррику:
— Я выйду через потайные ворота, без помощи магии. Камни я обрушу, но черногрива это не остановит. Делайте с ним, что сможете, когда я закончу. — Против демона мы мало что можем. Вперёд выступил Тобин:
— А как ты будешь от него прятаться без помощи магии? — Эльфийская маскировка. — Да, это очень полезно. Почему у меня никак не получается?
Келейос запнулась, а потом засмеялась: — Не знаю, ведь ты так стараешься. Каррик отсалютовал ей, затем повернулся, чтобы отдать своим людям приказы. Лотор пошёл за ней:
— Уж не собираешься ли ты, совершив самоубийство, ускользнуть от нашей сделки?
Келейос уже стала спускаться, но, остановившись, ответила:
— Лечь с тобой в постель — не соответствует моему представлению об удовольствии, но вряд ли эта судьба хуже смерти, особенно в руках демона, уже познавшего вкус моей крови.
Он попытался остановить её, но она вырвалась. Он побежал за ней:
— Если он пробовал твою кровь, у него есть власть над тобой. — А у меня над ним.
— Может быть, ты знаешь его настоящее имя, но он может вернуть боль, которую причинил тебе, и тебя скрутит судорога. — Если ему хватит времени. Перед ними высились главные ворота, зарешеченные и охраняемые. На этом уровне людьми командовала Белленора. Она шагнула вперёд:
— Келейос, теперь ты пытаешься?
— Да. — Да улыбнутся тебе боги. — И всем нам сегодня в этом замке. Белленора жестом приказала стражникам пропустить девушку, и Келейос вышла на стену. — Келейос! — позвал у неё за спиной Лотор. Она медлила. В животе крутился тяжёлый ком, а во рту пересохло так, что не сглотнуть. Демон, что был сейчас снаружи, мучил её неделями. Такое забыть нельзя.
— Келейос.
Она тряхнула головой и не оглянулась. Быстро проделав простенькое упражнение на успокоение, она подчинила себе страх. Можно продолжать бояться, но не давать страху тебя пожирать. Тем более что страх привлекает демонов. Келейос построила вокруг себя стену. Потайные ворота распахнулись, и она вышла наружу, а двое стражей поспешили захлопнуть их.
Келейос стояла на верхней ступени ведуньей во двор лестницы. Она по-эльфийски сливалась с камнями, никто её не видел. При этом не возникало ни пустого места, которое не пропускало предметов, ни заклинаний, вызывающих у людей недоумение, почему на каком-то месте ничего не разглядишь. Она ужом проскальзывала среди людей, старавшихся выбить главную дверь. Их таран никак не мог её коснуться, потому что эту дверь могли разбить лишь заколдованные предметы.
Воины были одеты в кожаные доспехи, а кто и без доспехов. Они сгрудились за щитами, ожидая, когда чёрные целители справятся с воротами. Вот и сейчас трое волшебников трудились над тараном, поняв наконец, что нужно для успеха. Таран стоял на камнях двора, и воины, кроме нескольких, стояли на тех же камнях. Келейос отступила в сторону с пути человека с золотым кольцом в ухе. На ступенях стояли четыре охранника, держа наготове щиты и кинжалы. С ними ей придётся драться, если удастся выполнить свою задачу и если демон оставит ей время.
Оглядывая двор, она заметила чернеющую громаду с угольно-чёрной нашлёпкой, которая могла быть лишь всадником на драконе. По величине судя, это была серебряная самка; драконы спустились на землю. Дикий дракон никогда не поверит в иллюзию, но у приручённых боевых драконов чувство магии притуплялось. Без драконов в воздухе господствуют демоны. Келейос сделала последний шаг. Она опустилась на колени, почти ощущая запах пота трех волшебников, выговаривающих заклинания. Рядом с ней тёмной грудой возвышался таран. Коснувшись ладонями камней двора, она сказала слово.
Глухо пророкотал гром, звуки заклинаний затихли. Все глаза искали опасность. Тут двор провалился.
Таран скрылся с глаз, вопящие воины рухнули во тьму, которая была чернее ночи. Как она и предвидела, демон взмыл в воздух, подняв крыльями ветер. Те четверо у неё за спиной её увидели.
Они стояли, ошеломлённые, достаточно долго, чтобы она успела встать, а затем бросились на неё, давая злобе и страху выплеснуться на что-то из плоти и крови. Первый приблизился слишком быстро. Келейос поднырнула под его меч и подсечкой отправила его в яму. Второму вспорола мечом живот, а третьему удар пришёлся поперёк шеи. Последний попытался сделать выпад, и она отступила в сторону, воткнув ему под ребро нож. Он упал вперёд лицом и перед смертью закашлялся кровью. Вытащив нож, Келейос взглянула вверх.
Демон реял у неё над головой, паря на неподвижных крыльях. Его музыкальный и тихий тенор был неожиданным даже для тех, кто знал это наперёд. — Зрящая-в-Ночи.
Расправленные крылья, сложенные на груди руки и обнажённые в улыбке белые зубы. Она склонила голову, приветствуя его: — Барбаррос.
Он всколыхнул крыльями ночь, и ветер пошевелил её выбившиеся пряди.
— Так ты меня не забыла. До чего же лестно. — Я никогда не забуду тебя, Барбаррос, твоё чёрное величие, твою мастерскую руку с плетью или мечом.
Он взлетел ещё выше, гордый хвалой, и вернулся почти на её уровень.
— Зрящая-в —Ночи, простой лестью меня не проймёшь. Говорить можно только о жертве.
Она глянула в красные глаза, горящие холодным огНём. — О какой жертве говоришь ты, Барбаррос? Он попытался улыбнуться и обнажил чёрные десны и страшные клыки: — О тебе, конечно, Зрящая-в-Ночи. Она напряглась, глубоко вздохнув. Трех называли тремя именами. И какую бы защиту они ей ни давали, больше её не было. Но Зрящая-в-Ночи не было именем, данным ей при рождении, это было имя в силе, и его достаточно. Она заставила себя улыбнуться в ответ:
— Дорогой мой Барбаррос, этой жертвы я не собираюсь приносить Он придвинул голову поближе, и она ощутила густой серно-мускусный запах демона. — Лучшие жертвы — невольные. В начале. И он рассмеялся. Эхо отдалось под нависшим над ней сводом, отскочило от стен. Неожиданно и зловеще смех оборвался. Демон набрал высоту, рея над ней, как тёмный бог. — Ты боль помнишь, эльфенок? — Да, — шепнула она в ответ. После шести лет она все ещё помнила, это было частым кошмаром её снов: связанная, она лежит на животе, холодный и твёрдый пол под щекой, звук рвущейся ткани, когда обнажали её спину, и свистящая в воздухе живая плеть. Первый жалящий удар, разрывающие плоть мелкие крючки, и снова, и снова, и снова. Кровь течёт потоком, омывая спину. Острейшая боль, отдающаяся во всем теле ослепляющей кровавой волной. «Я владею собой. Он не сможет причинить мне зло». Она открыла глаза и увидела, что демон парит вровень с ней и ловит глазами её взгляд. Она постаралась не взглянуть на него второй раз. Он зашипел и взмыл вверх. — Воспоминания о боли — это не то. Свежая всегда лучше.
Келейос выбросила вокруг себя магический щит, но чувство безнадёжности не уходило. Это было простое заклинание, и в классе оно всегда получалось. Только во власти этого демона она несколько неделе была беспомощной. Уже пытаясь защитить себя, она знала, что не сможет. Сомнение лишало её сил и давало демону победу.
Он вытянул когтистую лапу и согнул пальцы. Келейос вскрикнула — шрамы, оставленные плетью, вскрылись, из них побежала кровь. Она текла потоком через кожу доспехов; кровь, потерянная ею за недели, вытекала вновь. Она бросилась на колени, вытянув руку, чтобы не упасть со ступеней. Из её горла рвался сплошной хриплый крик, и эхо под сводами передразнивало её.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Он уставился на неё:
— Иллюзия? Но оно жжётся. Иллюзии безвредны.
— Это иллюзия демона, Каррик. Она может причинить реальный вред, если в неё верить.
Девушка-подмастерье упала на колени, ловя ртом воздух. — Не иллюзия. Не то ощущение. Келейос встала на колени рядом с ней. — Поверь мне, я имела дело с демонами. Это иллюзия.
Девушка упрямо мотнула головой. Подошли целители, и усталую чародейку, все ещё спорящую, отвели в сторону. Келейос вернулась к Каррику. — Надо не верить в этот огонь. Стрелы, наверное, настоящие, но не огонь. Ни один огонь, даже демонский, камни не жжёт.
Она ощущала их страх. У стены лежало тело с почерневшей от огня кожей. К другой стене прислонилась женщина с покрытой волдырями рукой. Каррик приказал стрелять в ответ. Люди прятались, скорчившись под стенами. Келейос смотрела, как пламя въедается в камень, сливаясь в расползающиеся озера. Пищей огню служила вера охраны. Их вера делала его реальным. Он проест в камне дыры, сожжёт весь замок, если в него поверят достаточно людей.
Келейос набрала воздуху и вползла в ближайшую лужу огня. Там она села, целая и невредимая. Пламя ощущалось как холодный ветерок по коже, прикосновение призрака. Иллюзия всегда была холодным волшебством. Один из часовых крикнул:
— Это тебе хорошо, чародейка, а у нас нет магии для защиты!
— Ваше неверие защитит вас — это иллюзия! Но время для простых ответов было упущено. Нелегко не верить в то, что ты видел своими глазами и видел, как оно убивает. Она, сидя в огне, посмотрела на Каррика:
— Я — самая сильная чародейка, на кого ты сейчас можешь рассчитывать? Он скорчился рядом с ней: — Да.
Она не стала спрашивать, что случилось с остальными. Она знала, что стало с мастером Драсеном и Паулой. Фиделис, за которой стояла Харкия, поработала на славу. Будь они обе прокляты.
Тобин подобрался и пристроился рядом с ними. Он сунул руку в пламя. Перчатка прошла сквозь огонь, как сквозь оранжевое стекло. — Что ты собираешься делать? — спросил он. — Они должны перестать верить, или наш замок погиб. Он шепнул:
— Вторжение в разум без согласия запрещено. — И я должна дать погибнуть всему из-за какого-то правила?
Тобин опустил голову, а потом поднял на неё взгляд очень серьёзных янтарных глаз: — Нет. Хочешь, чтобы я это сделал? Она улыбнулась:
— Ты лучше работаешь с защитой, а вторжение в разум предоставь мне. — Ладно, только будь осторожна. Он отодвинулся, чтобы дать ей призвать магию. Келейос вызвала в себе силу, как искру самой себя. Иногда она думала, что чародейство больше, чем любая другая магия, истощает душу заклинателя. Она создала спокойную, бесстрашную, глубокую уверенность, что пламя — иллюзия. И собственное неверие она превратила в нечто почти материальное и бросила его во все концы зала. Стражники вскрикнули, и один, все ещё с почерневшей от огня рукой, сказал: — Иллюзия! Это же просто иллюзия! Келейос опустилась на пол, на лбу выступила испарина.
Тобин встал около неё на колени: — Как ты?
— Сейчас все будет в порядке. Демон без иллюзии становится калекой. Дело того стоило.
При следующем залпе стрел огонь вспыхнул, но на этот раз на него не обратили внимания, и он исчез. Придя в себя, Келейос подошла к Каррику. — Как вышло, что они стреляют? Почему двор не стал ловушкой?
Двор был выстроен так, что стоило любому чародею коснуться его и сказать нужные слова, как он превращался в волчью яму. Была она бездонной или нет — служило темой нескончаемых споров. Каррик потёр рукой подбородок. — Мы не могли подвести чародея достаточно близко, чтобы тронуть под ними камни. Трое подмастерьев пытались и погибли. Там демон. Он их видит, невидимых или нет. И мы не могли их защитить.
— Следующей пойду я, но мне надо увидеть, что это за демон.
Он кивнул, и Келейос подползла к окну. На уровне окон на чёрных перистых крыльях реял демон. Тело было покрыто мехом, голова, как у льва, и чёрная, как ночь, пышная грива. В когтистых передних лапах огромная плеть, которой он размахивал. Глаза горели красным. На боку висел короткий, отливающий серебром меч с небольшим волшебным камнем в рукояти. Копыта раздвоены на манер козьих. По скульптурной формы животу змеился мертвенно-бледный шрам. У Келейос скрутило в узлы желудок и тело покрылось испариной. Черногрив был одним из её палачей, когда она шесть лет тому назад попалась Харкии Колдунье. Демоны умеют залечивать раны без рубцов, и потому вряд ли могли быть одинаковые раны у двух черногривов. Его заставили носить шрам как позорную метку поражения. У неё осталась метка от него за другое поражение.
Она отпрянула от окна.
— Это черногрив — один из самых мощных демонов нижнего ранга. Продолжайте, как раньше — ничего для моей охраны делать не надо. Если меня понадобится спасать, делать это будет уже поздно. Лотор шагнул к ней: — Ты туда не пойдёшь.
Она взглянула на руку, держащую её выше локтя: — Предлагаешь вместо меня себя? — Она придвинула лицо к нему вплотную и прошипела: — Ты ощущал языки чёрной плети? Ты вопил в трехкратную тьму? Он отшатнулся от неё: — Тогда иди, но будь осторожной. Она смотрела на него секунду. — Так ты там не был? — В её голосе звучало неподдельное удивление. — Великий чёрный наследный принц демонского трона даже не пробовал плетей? Тебя ждёт ещё много удовольствий.
— Не мудро говорить о таком, когда оно так близко. — Верно.
У неё было ещё много вопросов, но время было неподходящим. Она повернулась к Каррику:
— Я выйду через потайные ворота, без помощи магии. Камни я обрушу, но черногрива это не остановит. Делайте с ним, что сможете, когда я закончу. — Против демона мы мало что можем. Вперёд выступил Тобин:
— А как ты будешь от него прятаться без помощи магии? — Эльфийская маскировка. — Да, это очень полезно. Почему у меня никак не получается?
Келейос запнулась, а потом засмеялась: — Не знаю, ведь ты так стараешься. Каррик отсалютовал ей, затем повернулся, чтобы отдать своим людям приказы. Лотор пошёл за ней:
— Уж не собираешься ли ты, совершив самоубийство, ускользнуть от нашей сделки?
Келейос уже стала спускаться, но, остановившись, ответила:
— Лечь с тобой в постель — не соответствует моему представлению об удовольствии, но вряд ли эта судьба хуже смерти, особенно в руках демона, уже познавшего вкус моей крови.
Он попытался остановить её, но она вырвалась. Он побежал за ней:
— Если он пробовал твою кровь, у него есть власть над тобой. — А у меня над ним.
— Может быть, ты знаешь его настоящее имя, но он может вернуть боль, которую причинил тебе, и тебя скрутит судорога. — Если ему хватит времени. Перед ними высились главные ворота, зарешеченные и охраняемые. На этом уровне людьми командовала Белленора. Она шагнула вперёд:
— Келейос, теперь ты пытаешься?
— Да. — Да улыбнутся тебе боги. — И всем нам сегодня в этом замке. Белленора жестом приказала стражникам пропустить девушку, и Келейос вышла на стену. — Келейос! — позвал у неё за спиной Лотор. Она медлила. В животе крутился тяжёлый ком, а во рту пересохло так, что не сглотнуть. Демон, что был сейчас снаружи, мучил её неделями. Такое забыть нельзя.
— Келейос.
Она тряхнула головой и не оглянулась. Быстро проделав простенькое упражнение на успокоение, она подчинила себе страх. Можно продолжать бояться, но не давать страху тебя пожирать. Тем более что страх привлекает демонов. Келейос построила вокруг себя стену. Потайные ворота распахнулись, и она вышла наружу, а двое стражей поспешили захлопнуть их.
Келейос стояла на верхней ступени ведуньей во двор лестницы. Она по-эльфийски сливалась с камнями, никто её не видел. При этом не возникало ни пустого места, которое не пропускало предметов, ни заклинаний, вызывающих у людей недоумение, почему на каком-то месте ничего не разглядишь. Она ужом проскальзывала среди людей, старавшихся выбить главную дверь. Их таран никак не мог её коснуться, потому что эту дверь могли разбить лишь заколдованные предметы.
Воины были одеты в кожаные доспехи, а кто и без доспехов. Они сгрудились за щитами, ожидая, когда чёрные целители справятся с воротами. Вот и сейчас трое волшебников трудились над тараном, поняв наконец, что нужно для успеха. Таран стоял на камнях двора, и воины, кроме нескольких, стояли на тех же камнях. Келейос отступила в сторону с пути человека с золотым кольцом в ухе. На ступенях стояли четыре охранника, держа наготове щиты и кинжалы. С ними ей придётся драться, если удастся выполнить свою задачу и если демон оставит ей время.
Оглядывая двор, она заметила чернеющую громаду с угольно-чёрной нашлёпкой, которая могла быть лишь всадником на драконе. По величине судя, это была серебряная самка; драконы спустились на землю. Дикий дракон никогда не поверит в иллюзию, но у приручённых боевых драконов чувство магии притуплялось. Без драконов в воздухе господствуют демоны. Келейос сделала последний шаг. Она опустилась на колени, почти ощущая запах пота трех волшебников, выговаривающих заклинания. Рядом с ней тёмной грудой возвышался таран. Коснувшись ладонями камней двора, она сказала слово.
Глухо пророкотал гром, звуки заклинаний затихли. Все глаза искали опасность. Тут двор провалился.
Таран скрылся с глаз, вопящие воины рухнули во тьму, которая была чернее ночи. Как она и предвидела, демон взмыл в воздух, подняв крыльями ветер. Те четверо у неё за спиной её увидели.
Они стояли, ошеломлённые, достаточно долго, чтобы она успела встать, а затем бросились на неё, давая злобе и страху выплеснуться на что-то из плоти и крови. Первый приблизился слишком быстро. Келейос поднырнула под его меч и подсечкой отправила его в яму. Второму вспорола мечом живот, а третьему удар пришёлся поперёк шеи. Последний попытался сделать выпад, и она отступила в сторону, воткнув ему под ребро нож. Он упал вперёд лицом и перед смертью закашлялся кровью. Вытащив нож, Келейос взглянула вверх.
Демон реял у неё над головой, паря на неподвижных крыльях. Его музыкальный и тихий тенор был неожиданным даже для тех, кто знал это наперёд. — Зрящая-в-Ночи.
Расправленные крылья, сложенные на груди руки и обнажённые в улыбке белые зубы. Она склонила голову, приветствуя его: — Барбаррос.
Он всколыхнул крыльями ночь, и ветер пошевелил её выбившиеся пряди.
— Так ты меня не забыла. До чего же лестно. — Я никогда не забуду тебя, Барбаррос, твоё чёрное величие, твою мастерскую руку с плетью или мечом.
Он взлетел ещё выше, гордый хвалой, и вернулся почти на её уровень.
— Зрящая-в —Ночи, простой лестью меня не проймёшь. Говорить можно только о жертве.
Она глянула в красные глаза, горящие холодным огНём. — О какой жертве говоришь ты, Барбаррос? Он попытался улыбнуться и обнажил чёрные десны и страшные клыки: — О тебе, конечно, Зрящая-в-Ночи. Она напряглась, глубоко вздохнув. Трех называли тремя именами. И какую бы защиту они ей ни давали, больше её не было. Но Зрящая-в-Ночи не было именем, данным ей при рождении, это было имя в силе, и его достаточно. Она заставила себя улыбнуться в ответ:
— Дорогой мой Барбаррос, этой жертвы я не собираюсь приносить Он придвинул голову поближе, и она ощутила густой серно-мускусный запах демона. — Лучшие жертвы — невольные. В начале. И он рассмеялся. Эхо отдалось под нависшим над ней сводом, отскочило от стен. Неожиданно и зловеще смех оборвался. Демон набрал высоту, рея над ней, как тёмный бог. — Ты боль помнишь, эльфенок? — Да, — шепнула она в ответ. После шести лет она все ещё помнила, это было частым кошмаром её снов: связанная, она лежит на животе, холодный и твёрдый пол под щекой, звук рвущейся ткани, когда обнажали её спину, и свистящая в воздухе живая плеть. Первый жалящий удар, разрывающие плоть мелкие крючки, и снова, и снова, и снова. Кровь течёт потоком, омывая спину. Острейшая боль, отдающаяся во всем теле ослепляющей кровавой волной. «Я владею собой. Он не сможет причинить мне зло». Она открыла глаза и увидела, что демон парит вровень с ней и ловит глазами её взгляд. Она постаралась не взглянуть на него второй раз. Он зашипел и взмыл вверх. — Воспоминания о боли — это не то. Свежая всегда лучше.
Келейос выбросила вокруг себя магический щит, но чувство безнадёжности не уходило. Это было простое заклинание, и в классе оно всегда получалось. Только во власти этого демона она несколько неделе была беспомощной. Уже пытаясь защитить себя, она знала, что не сможет. Сомнение лишало её сил и давало демону победу.
Он вытянул когтистую лапу и согнул пальцы. Келейос вскрикнула — шрамы, оставленные плетью, вскрылись, из них побежала кровь. Она текла потоком через кожу доспехов; кровь, потерянная ею за недели, вытекала вновь. Она бросилась на колени, вытянув руку, чтобы не упасть со ступеней. Из её горла рвался сплошной хриплый крик, и эхо под сводами передразнивало её.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39