Келейос послала образ себя и Тобина, подчеркнув сияние защиты и безопасность, образ Бригетты, оставившей чудовище в покое и улетающей в безопасность.
«Бригетта, мы в безопасности. Спасибо за помощь, но оставь чудовище в покое. Я поставила щит».
Драконица передала изображение улыбающегося Малькольма, потом себя самой, сжигающей чудовище, и образ издыхающего монстра. Она спикировала на зеленое пламя и отвернула в полудюйме от клубящейся смерти.
Келейос передала изображение пламенной твари, сжирающей скалы, огонь и людей. Она нарисовала, как зеленое пламя касается крыла дракона и что из этого получается. Когда она закончила, по ней тёк пот. Передача изображений чуждому разуму требовала большой сосредоточенности и силы мысли.
Драконица взлетела повыше. Она кружилась в высоте, и её тень порхала по земле. Келейос увидела, как что-то блеснуло, когда по предмету прошла тень дракона — стеклянная бутылка. Она сосредоточилась на ней, и — да, та засветилась заговором. Только один человек умел заставить бутылку так сиять: Шанни. Она была заклинательницей из крестьян и делала бутылки для всего на свете: от демонов на полке у Фиделис до штормовых заклинаний. Шанни в этом году окончила бы школу.
Келейос передала Бригетте образ бутылки. Драконица поняла. Келейос показала, как дракон переносит бутылку поближе к щиту.
Драконица спустилась ниже. Келейос отчаянно послала ей образ дракона, улетающего прочь и возвращающегося, когда зеленое пламя куда-нибудь отползёт.
Драконица взлетела над сердитым пламенем и повернула на запад, показав чёрный ожог на изнанке одного крыла. Келейос покрылась испариной от напряжения контакта разумов. Энергии на это уходило немного, но очень трудно было сохранять сосредоточенность, превозмогая боль. Единственное, что ей хотелось — лечь, заплакать и предаться боли. Нет. Она не даст Тобину умереть, когда помощь так близко.
Она переползла, перетащилась к нему поближе. Он лежал на боку, скорчившись бесформенной грудой, волосы закрыли почти полностью лицо. Келейос споткнулась об него, упёршись ему в спину сломанной рукой. Завопила и забарахталась, пытаясь опереться на здоровую руку. Усевшись рядом с ним, она стала хватать воздух длинными вдохами. Зеленое пламя подбиралось, собираясь испытать её защитный круг. Оно приближалось медленно, проявляя больше разумности, чем Келейос в нем предполагала. Выпустив щупальце, оно коснулось круга и тут же отдёрнуло его. По зеленой поверхности пробежали оранжевые ленты. Келейос не знала, может ли оно превозмочь боль и в конце концов пробить защитный заговор. Оно растягивалось вверх, утончаясь, как стекло, затем резко бросилось вниз, чтобы их поглотить.
Она смотрела, как падает зелёная волна. Выдержит ли огненная защита? С губ сорвалась молитва:
— Урл, бог вечного пламени, да будет горячей эта защита. Да сожжёт она чудовище. Да выдержит его натиск. Да испарит его… Удар.
Секунду зеленое держалось на самой высокой из балок, накинутое, как тент. Она подумала, что слишком сильна магия ямы Верма. Огонь. Вдруг мир загорелся добрым оранжевым пламенем. От его жара зашевелились волосы. Разумом она услышала вопль твари, высокий, как писк насекомого. Снова вспыхнули обгорелые доски, и Келейос подумала, что они погибнут все вместе с чудовищем. Оно отпрянуло и принялось кататься по земле. Но не погибло. Да Келейос на самом деле этого и не ждала — лишь бы оно оставило их в покое.
— Да возблагодарим Урла, бога вечного пламени, за спасение наше и за то, что поддержал наш заговор.
Зелёный стал отползать, будто корчась от боли. Он явно решил, что они не стоят трудов. Но Келейос не была уверена, что защита выдержит ещё одну такую атаку. У каждой защиты есть предел прочности.
Где все? Джодда, Эроар, Белор, дети? Даже этот чёрный целитель — где они?
Она хотела лечь на землю и застыть, просто отдыхать, если боль отпустит, но она была нужна Тобину. Он лежал пугающе неподвижно и покрылся тем причудливым серым цветом, который бывает у чародея, когда он слишком много волшебства совершает за раз. На правой щеке рана — царапина, не о чем беспокоиться. На голове другая — не такая серьёзная, как вылечил Лотор, но и не пустяк. Раны головы всегда сильно кровоточат, так что он выглядел хуже, чем был на самом деле. Правая рука перетянута у плеча чем-то вместо бинта. Из-под него проглядывала рана от меча. Келейос не была целителем и не могла оценить серьёзность раны, но мышцы были разорваны и кость сломана. При такой ране боец не может пользоваться рукой.
Келейос начала молитву Матери Благословенной, когда послышалось хлопанье огромных крыльев. Бригетта спикировала к бутылке, приземлилась и осторожно подхватила её когтем.
Повинуясь показанному изображению, драконица подошла ближе, ковыляя на трех лапах. Бутылка была цела, невредима и запечатана. Наверно, боги решили смилостивиться.
Келейос поискала глазами зеленое пламя, но его не было видно. Она исследовала свою силу, погрузившись в глубь себя, проверяя, удастся ли ей. Вообще сомнение — плохой знак. Но она должна это сделать, а значит, сможет. Так?
Среди развалин мелькнуло зеленое. Но для задуманного ею оно было ещё далеко. Одним знаком на пепле она сняла защиту. Какое-то чувство магии у этой твари было, поскольку она увеличила скорость. Опершись на деревянную балку, Келейос заставила себя встать, взяла у драконицы бутылку и открыла её, произнеся слово.
Чудище, забыв осторожность, рванулось вперёд. Бригетта взлетела, но монстр стремился лишь к одной цели. Он рванулся к Келейос порывом зеленой ярости, гоня перед собой смрад разрушения, как собственный ветер. Келейос стояла, расставив ноги, изо всех сил стараясь сохранить равновесие. Выставив перед собой бутыль, она произнесла слова поимки. Тварь не замедлила движения, но встала перед ней на дыбы — зелёная волна рока. От вони заслезились глаза и перехватило дыхание. Сквозь стиснутые зубы Келейос произнесла заклинание ещё раз. На секунду тварь замерла. Растянувшись тонким стеклом, закрыв небо, она ждала. Келейос ещё раз произнесла слова, и невыносимым скрежетом отдался у неё в ушах вопль зеленой твари. Она съёжилась, сложилась и превратилась в сияющую узкую зеленую полосу. Верхний конец двинулся к бутылке.
Сквозь слезы Келейос смотрела, как пламя входит в бутылку. Изо всех сил сдерживая дыхание, она стояла, а бесконечная зелёная лента втягивалась в неимоверно маленькую бутылку. Прозрачная бутыль стала зеленеть. Келейос закрыла её и произнесла слово усиления.
Потом упала на колени и заплакала от боли. Кто-то позвал её по имени. Она медленно повернулась сжимая бутылку здоровой рукой.
Малькольм, мастер заклинания духов, спешил к ней через обломки скал, больше действуя руками, чем коротенькими ножками. За ним стаей воронья спешили целители. Лицо у Малькольма было плоским, как только может быть у безбородого карлика, но когда он улыбался, оно становилось красивым. Теперь он улыбнулся Келейос:
— Я спешил тебе на помощь, а тебе никакая помощь и не нужна.
Она хотела улыбнуться в ответ, но правая сторона лица не двигалась.
— Не уверена, Малькольм. Кое-какая может понадобиться.
Она стояла на коленях, а он-в полный рост, и потому их глаза были почти вровень. Когда он отвёл от неё взгляд, в его карих глазах стояли слезы. Из-за плеча у Малькольма выглянуло знакомое веснушчатое лицо — сын Малькольма Ларсен. Его карие глаза впились в её раны. Уверенные и умелые руки, впору любому целителю.
— Прости, отец, но если она может идти, мы её немедленно должны доставить к целителям.
Гном кивнул, глядя на своего высокого и очень человекоподобного сына. — Я-то могу идти, а вот Тобин… Она попыталась стоять, но без опоры пошатнулась и застонала.
Ларсен её подхватил, а Малькольм принял у неё из руки заполненную зелёным бутылку. — Ронять её сейчас не стоит, правда? Она хотела ответить, но мир завертелся, и летнее небо поглотила тьма.
Когда Келейос очнулась, она лежала на одеяле. Летнее небо было по-прежнему голубым, а запах дыма ослабел. Вместе с ней очнулась боль. Правая сторона горела, будто кто-то выпустил оттуда всю кровь из жил и залил расплавленный металл, и он прожигал до костей. Она бессознательно дёрнулась, побуждаемая болью. Кто-то тихо заскулил, и Келейос поняла, что это она сама.
Над ней склонился Ларсен, озабоченный, но с профессиональным оптимизмом целителя на лице.
— Я знаю, это больно, но тут у меня есть средство, которое поможет. Тебе повезло, что правый глаз не потеряла.
Он намазал жирный белый крем на чистую тряпицу и стал прикладывать к правой руке, пока не завернул её всю. Прямоугольный лоскут с той же мазью он наложил ей на лицо, закрыв правый глаз. — Я тут варю снадобье, которое поможет тебе заснуть.
Лекарство облегчило жжение, стало легче. Скулёж удалось прекратить. Лежать с закрытыми глазами оказалось легче. — Ларсен, что там с Тобином? — Без белого целителя он может лишиться руки, которой держит меч, но жить будет. Она открыла левый глаз: — А где целители астрантийской школы? Его голос шёл издалека. Послышался звук снятой и положенной обратно крышки горшка.
— Первый в Совете запретил им помогать жертвам этой катастрофы. — Что? — Она повернулась и вскрикнула от боли. Ларсен подошёл и заменил упавшую повязку. — Келейос, ради Бога, без резких движений. Она, тяжело дыша, упала обратно. — Я постараюсь. Только как мог Несбит запретить белым целителям выполнять их клятву?
— Первый в Совете официально управляет этой школой, хотя уже столетия Совет не вмешивался в дела целителей. Я слышал, что Веррна держит собственный совет с собратьями-целителями, и они будут голосовать. — И если они придут сюда? — Это означает изгнание для них всех. — Изгнать целую школу целителей Астранты! Да за них любая страна на континенте ухватится.
Он согласился с ней, снова исчезнув из поля зрения, чтобы помешать что-то в своих горшках. Келейос ощутила сонное прикосновение — мастер Эроар. Она позвала его по имени и услышала сонный храп, но ничего больше. Ларсен снова вышел на свет. — Дракон-оборотень в наркотическом сне — в драконьей форме. Он в этом виде здорово много места занимает.
Келейос усмехнулась, когда Ларсен разведёнными руками показал, сколько места, но тут же её пронзила боль. — Так с ним порядок?
— За ним смотрит Бреена. Только она достаточно разбирается в драконах, чтобы взяться за эту работу. — А где…
Келейос хотела оглянуться на свою подругу — Бреену Колдунью, травную целительницу, травную колдунью, воительницу и потрясающе плохую лучницу. Почти все лето Келейос потратила, пытаясь научить её стрелять. Но даже Келейос пришлось отступиться.
Ларсен коснулся рукой её здорового плеча. — Не вертись. Бреена вышла поискать, кто бы помог… с телами.
Сзади раздался звук, и она подавила инстинкт воина — не давать никому подойти к себе незамеченным.
— Кто ты? — напрягся Ларсен. Над Келейос наклонился Лотор. Шлема на нем не было, и платиновые волосы вились свободно на ветру, как дымка вокруг лица. Вид у него был измождённый, под серебряными глазами круги, как синяки. Кожа почти пожелтела. На волосах засохла кровь, и на лице тоже. — Не скажешь ли ты ему, кто я? — Ларсен Целитель, это Лотор, носитель Гора… мой консорт.
Ларсен уставился на неё, и на побледневшем лице выступили веснушки. — Келейос, он же чёрный целитель! — Я знаю. — Она закрыла левый глаз, надеясь, что так будет легче. Не стало. — Он исцелил меня этой ночью, он помог нам изгнать дьявола. Открыв глаз, Келейос спросила: — Чем кончилось, Лотор? Который дьявол победил?
— Белый, но Белен перегруппировал остатки своих войск, и нас смяли.
Он уронил голову на грудь, и волосы скрыли лицо, а потом он вынырнул, как из глубокой воды.
— Белен ударил Белора магией и вывел из строя с самого начала. Меня оглушил удар меча. Они приняли меня за мёртвого, а целительницу уволокли. — А Белор? — Его они тоже взяли.
Келейос стала думать, что можно сделать, но боль туманила мысли. Вся воля уходила на то, чтобы не визжать громко, как дитя или как животное.
— Я должен вправить эту руку, — тихо сказал Ларсен. — Я знаю. — Будет очень больно. — Оно и так очень больно. Ларсен посмотрел на чёрного целителя: — Ты вроде белого целителя, правда? На пожелтевшем лице мелькнула улыбка: — Да, что-то вроде. — Можешь ещё лечить сегодня? — Мне пришлось много лечить самого себя, и силы осталось мало. Могу лечить очень маленькие раны или взять на себя боль, если ты это имеешь в виду. — Именно это.
Келейос услышала, как травник отошёл, потом вернулся. Разложив на траве материю, он стал выкладывать на неё предметы.
— Подойди с этого края, целитель. Лотор с трудом поднялся, Келейос его больше не видела. — Возьми её здесь покрепче. Рука взяла её за плечо как раз над ожогами. От неё пошло лёгкое тепло, как свет от свечки во тьму. Ларсен начал сдвигать обломки костей. Келейос открыла рот — закричать, и её боль потекла к Лотору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
«Бригетта, мы в безопасности. Спасибо за помощь, но оставь чудовище в покое. Я поставила щит».
Драконица передала изображение улыбающегося Малькольма, потом себя самой, сжигающей чудовище, и образ издыхающего монстра. Она спикировала на зеленое пламя и отвернула в полудюйме от клубящейся смерти.
Келейос передала изображение пламенной твари, сжирающей скалы, огонь и людей. Она нарисовала, как зеленое пламя касается крыла дракона и что из этого получается. Когда она закончила, по ней тёк пот. Передача изображений чуждому разуму требовала большой сосредоточенности и силы мысли.
Драконица взлетела повыше. Она кружилась в высоте, и её тень порхала по земле. Келейос увидела, как что-то блеснуло, когда по предмету прошла тень дракона — стеклянная бутылка. Она сосредоточилась на ней, и — да, та засветилась заговором. Только один человек умел заставить бутылку так сиять: Шанни. Она была заклинательницей из крестьян и делала бутылки для всего на свете: от демонов на полке у Фиделис до штормовых заклинаний. Шанни в этом году окончила бы школу.
Келейос передала Бригетте образ бутылки. Драконица поняла. Келейос показала, как дракон переносит бутылку поближе к щиту.
Драконица спустилась ниже. Келейос отчаянно послала ей образ дракона, улетающего прочь и возвращающегося, когда зеленое пламя куда-нибудь отползёт.
Драконица взлетела над сердитым пламенем и повернула на запад, показав чёрный ожог на изнанке одного крыла. Келейос покрылась испариной от напряжения контакта разумов. Энергии на это уходило немного, но очень трудно было сохранять сосредоточенность, превозмогая боль. Единственное, что ей хотелось — лечь, заплакать и предаться боли. Нет. Она не даст Тобину умереть, когда помощь так близко.
Она переползла, перетащилась к нему поближе. Он лежал на боку, скорчившись бесформенной грудой, волосы закрыли почти полностью лицо. Келейос споткнулась об него, упёршись ему в спину сломанной рукой. Завопила и забарахталась, пытаясь опереться на здоровую руку. Усевшись рядом с ним, она стала хватать воздух длинными вдохами. Зеленое пламя подбиралось, собираясь испытать её защитный круг. Оно приближалось медленно, проявляя больше разумности, чем Келейос в нем предполагала. Выпустив щупальце, оно коснулось круга и тут же отдёрнуло его. По зеленой поверхности пробежали оранжевые ленты. Келейос не знала, может ли оно превозмочь боль и в конце концов пробить защитный заговор. Оно растягивалось вверх, утончаясь, как стекло, затем резко бросилось вниз, чтобы их поглотить.
Она смотрела, как падает зелёная волна. Выдержит ли огненная защита? С губ сорвалась молитва:
— Урл, бог вечного пламени, да будет горячей эта защита. Да сожжёт она чудовище. Да выдержит его натиск. Да испарит его… Удар.
Секунду зеленое держалось на самой высокой из балок, накинутое, как тент. Она подумала, что слишком сильна магия ямы Верма. Огонь. Вдруг мир загорелся добрым оранжевым пламенем. От его жара зашевелились волосы. Разумом она услышала вопль твари, высокий, как писк насекомого. Снова вспыхнули обгорелые доски, и Келейос подумала, что они погибнут все вместе с чудовищем. Оно отпрянуло и принялось кататься по земле. Но не погибло. Да Келейос на самом деле этого и не ждала — лишь бы оно оставило их в покое.
— Да возблагодарим Урла, бога вечного пламени, за спасение наше и за то, что поддержал наш заговор.
Зелёный стал отползать, будто корчась от боли. Он явно решил, что они не стоят трудов. Но Келейос не была уверена, что защита выдержит ещё одну такую атаку. У каждой защиты есть предел прочности.
Где все? Джодда, Эроар, Белор, дети? Даже этот чёрный целитель — где они?
Она хотела лечь на землю и застыть, просто отдыхать, если боль отпустит, но она была нужна Тобину. Он лежал пугающе неподвижно и покрылся тем причудливым серым цветом, который бывает у чародея, когда он слишком много волшебства совершает за раз. На правой щеке рана — царапина, не о чем беспокоиться. На голове другая — не такая серьёзная, как вылечил Лотор, но и не пустяк. Раны головы всегда сильно кровоточат, так что он выглядел хуже, чем был на самом деле. Правая рука перетянута у плеча чем-то вместо бинта. Из-под него проглядывала рана от меча. Келейос не была целителем и не могла оценить серьёзность раны, но мышцы были разорваны и кость сломана. При такой ране боец не может пользоваться рукой.
Келейос начала молитву Матери Благословенной, когда послышалось хлопанье огромных крыльев. Бригетта спикировала к бутылке, приземлилась и осторожно подхватила её когтем.
Повинуясь показанному изображению, драконица подошла ближе, ковыляя на трех лапах. Бутылка была цела, невредима и запечатана. Наверно, боги решили смилостивиться.
Келейос поискала глазами зеленое пламя, но его не было видно. Она исследовала свою силу, погрузившись в глубь себя, проверяя, удастся ли ей. Вообще сомнение — плохой знак. Но она должна это сделать, а значит, сможет. Так?
Среди развалин мелькнуло зеленое. Но для задуманного ею оно было ещё далеко. Одним знаком на пепле она сняла защиту. Какое-то чувство магии у этой твари было, поскольку она увеличила скорость. Опершись на деревянную балку, Келейос заставила себя встать, взяла у драконицы бутылку и открыла её, произнеся слово.
Чудище, забыв осторожность, рванулось вперёд. Бригетта взлетела, но монстр стремился лишь к одной цели. Он рванулся к Келейос порывом зеленой ярости, гоня перед собой смрад разрушения, как собственный ветер. Келейос стояла, расставив ноги, изо всех сил стараясь сохранить равновесие. Выставив перед собой бутыль, она произнесла слова поимки. Тварь не замедлила движения, но встала перед ней на дыбы — зелёная волна рока. От вони заслезились глаза и перехватило дыхание. Сквозь стиснутые зубы Келейос произнесла заклинание ещё раз. На секунду тварь замерла. Растянувшись тонким стеклом, закрыв небо, она ждала. Келейос ещё раз произнесла слова, и невыносимым скрежетом отдался у неё в ушах вопль зеленой твари. Она съёжилась, сложилась и превратилась в сияющую узкую зеленую полосу. Верхний конец двинулся к бутылке.
Сквозь слезы Келейос смотрела, как пламя входит в бутылку. Изо всех сил сдерживая дыхание, она стояла, а бесконечная зелёная лента втягивалась в неимоверно маленькую бутылку. Прозрачная бутыль стала зеленеть. Келейос закрыла её и произнесла слово усиления.
Потом упала на колени и заплакала от боли. Кто-то позвал её по имени. Она медленно повернулась сжимая бутылку здоровой рукой.
Малькольм, мастер заклинания духов, спешил к ней через обломки скал, больше действуя руками, чем коротенькими ножками. За ним стаей воронья спешили целители. Лицо у Малькольма было плоским, как только может быть у безбородого карлика, но когда он улыбался, оно становилось красивым. Теперь он улыбнулся Келейос:
— Я спешил тебе на помощь, а тебе никакая помощь и не нужна.
Она хотела улыбнуться в ответ, но правая сторона лица не двигалась.
— Не уверена, Малькольм. Кое-какая может понадобиться.
Она стояла на коленях, а он-в полный рост, и потому их глаза были почти вровень. Когда он отвёл от неё взгляд, в его карих глазах стояли слезы. Из-за плеча у Малькольма выглянуло знакомое веснушчатое лицо — сын Малькольма Ларсен. Его карие глаза впились в её раны. Уверенные и умелые руки, впору любому целителю.
— Прости, отец, но если она может идти, мы её немедленно должны доставить к целителям.
Гном кивнул, глядя на своего высокого и очень человекоподобного сына. — Я-то могу идти, а вот Тобин… Она попыталась стоять, но без опоры пошатнулась и застонала.
Ларсен её подхватил, а Малькольм принял у неё из руки заполненную зелёным бутылку. — Ронять её сейчас не стоит, правда? Она хотела ответить, но мир завертелся, и летнее небо поглотила тьма.
Когда Келейос очнулась, она лежала на одеяле. Летнее небо было по-прежнему голубым, а запах дыма ослабел. Вместе с ней очнулась боль. Правая сторона горела, будто кто-то выпустил оттуда всю кровь из жил и залил расплавленный металл, и он прожигал до костей. Она бессознательно дёрнулась, побуждаемая болью. Кто-то тихо заскулил, и Келейос поняла, что это она сама.
Над ней склонился Ларсен, озабоченный, но с профессиональным оптимизмом целителя на лице.
— Я знаю, это больно, но тут у меня есть средство, которое поможет. Тебе повезло, что правый глаз не потеряла.
Он намазал жирный белый крем на чистую тряпицу и стал прикладывать к правой руке, пока не завернул её всю. Прямоугольный лоскут с той же мазью он наложил ей на лицо, закрыв правый глаз. — Я тут варю снадобье, которое поможет тебе заснуть.
Лекарство облегчило жжение, стало легче. Скулёж удалось прекратить. Лежать с закрытыми глазами оказалось легче. — Ларсен, что там с Тобином? — Без белого целителя он может лишиться руки, которой держит меч, но жить будет. Она открыла левый глаз: — А где целители астрантийской школы? Его голос шёл издалека. Послышался звук снятой и положенной обратно крышки горшка.
— Первый в Совете запретил им помогать жертвам этой катастрофы. — Что? — Она повернулась и вскрикнула от боли. Ларсен подошёл и заменил упавшую повязку. — Келейос, ради Бога, без резких движений. Она, тяжело дыша, упала обратно. — Я постараюсь. Только как мог Несбит запретить белым целителям выполнять их клятву?
— Первый в Совете официально управляет этой школой, хотя уже столетия Совет не вмешивался в дела целителей. Я слышал, что Веррна держит собственный совет с собратьями-целителями, и они будут голосовать. — И если они придут сюда? — Это означает изгнание для них всех. — Изгнать целую школу целителей Астранты! Да за них любая страна на континенте ухватится.
Он согласился с ней, снова исчезнув из поля зрения, чтобы помешать что-то в своих горшках. Келейос ощутила сонное прикосновение — мастер Эроар. Она позвала его по имени и услышала сонный храп, но ничего больше. Ларсен снова вышел на свет. — Дракон-оборотень в наркотическом сне — в драконьей форме. Он в этом виде здорово много места занимает.
Келейос усмехнулась, когда Ларсен разведёнными руками показал, сколько места, но тут же её пронзила боль. — Так с ним порядок?
— За ним смотрит Бреена. Только она достаточно разбирается в драконах, чтобы взяться за эту работу. — А где…
Келейос хотела оглянуться на свою подругу — Бреену Колдунью, травную целительницу, травную колдунью, воительницу и потрясающе плохую лучницу. Почти все лето Келейос потратила, пытаясь научить её стрелять. Но даже Келейос пришлось отступиться.
Ларсен коснулся рукой её здорового плеча. — Не вертись. Бреена вышла поискать, кто бы помог… с телами.
Сзади раздался звук, и она подавила инстинкт воина — не давать никому подойти к себе незамеченным.
— Кто ты? — напрягся Ларсен. Над Келейос наклонился Лотор. Шлема на нем не было, и платиновые волосы вились свободно на ветру, как дымка вокруг лица. Вид у него был измождённый, под серебряными глазами круги, как синяки. Кожа почти пожелтела. На волосах засохла кровь, и на лице тоже. — Не скажешь ли ты ему, кто я? — Ларсен Целитель, это Лотор, носитель Гора… мой консорт.
Ларсен уставился на неё, и на побледневшем лице выступили веснушки. — Келейос, он же чёрный целитель! — Я знаю. — Она закрыла левый глаз, надеясь, что так будет легче. Не стало. — Он исцелил меня этой ночью, он помог нам изгнать дьявола. Открыв глаз, Келейос спросила: — Чем кончилось, Лотор? Который дьявол победил?
— Белый, но Белен перегруппировал остатки своих войск, и нас смяли.
Он уронил голову на грудь, и волосы скрыли лицо, а потом он вынырнул, как из глубокой воды.
— Белен ударил Белора магией и вывел из строя с самого начала. Меня оглушил удар меча. Они приняли меня за мёртвого, а целительницу уволокли. — А Белор? — Его они тоже взяли.
Келейос стала думать, что можно сделать, но боль туманила мысли. Вся воля уходила на то, чтобы не визжать громко, как дитя или как животное.
— Я должен вправить эту руку, — тихо сказал Ларсен. — Я знаю. — Будет очень больно. — Оно и так очень больно. Ларсен посмотрел на чёрного целителя: — Ты вроде белого целителя, правда? На пожелтевшем лице мелькнула улыбка: — Да, что-то вроде. — Можешь ещё лечить сегодня? — Мне пришлось много лечить самого себя, и силы осталось мало. Могу лечить очень маленькие раны или взять на себя боль, если ты это имеешь в виду. — Именно это.
Келейос услышала, как травник отошёл, потом вернулся. Разложив на траве материю, он стал выкладывать на неё предметы.
— Подойди с этого края, целитель. Лотор с трудом поднялся, Келейос его больше не видела. — Возьми её здесь покрепче. Рука взяла её за плечо как раз над ожогами. От неё пошло лёгкое тепло, как свет от свечки во тьму. Ларсен начал сдвигать обломки костей. Келейос открыла рот — закричать, и её боль потекла к Лотору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39