И порой они погибали.
В глазах Кольссинира зажглось любопытство.
— Опасное проклятье! Бьюсь об заклад, я могу излечить тебя, конечно, с твоего согласия. Лечение такого рода проклятий не слишком приятно, но само проклятье куда хуже, верно?
— Нет-нет, не беспокойся попусту! — воскликнула Ингвольд, видя, что маг начал рыться в своей сумке. — Скальг исцелил меня, я здорова. Позволь мне закончить…
— Скальг! Да ведь Скальг не способен вывести простую бородавку, куда уж ему снять проклятье, да еще наложенное Хьердис, королевой доккальвов! Скальг не мог бы…
— Смог, — резко перебила его Ингвольд. — Так вот, у нас драконье сердце, принадлежащее Дирстиггу, и мы намерены отыскать его и вернуть ему этот магический амулет, чтобы он разгромил Миркъяртана и Хьердис и загнал их назад в преисподнюю, где им самое место. В свое время нам выгодно было позволить Скальгу запродать нас тебе, потому что мы разом избавились от его назойливости и обрели опытного и умелого мага — то есть тебя. А нам позарез нужен маг, иначе мы никогда не отыщем Дирстигга и не спасем от разгрома Микльборг и прочие горные форты. Мы не можем предложить тебе иной платы, кроме удовольствия опередить Миркъяртана и Хьердис в более чем важном деле, и все же мы просим, вернее — требуем, чтобы ты присоединился к нам и помог нам найти Дирстигга.
— Требуете! В последнее время мало кто осмеливался что-то от меня требовать, — отозвался Кольссинир, холодно глядя на них поверх собственного носа. — С тех пор, как я стал известен своей искусностью в магии и приверженностью делу Эльбегаста, другие, как правило, обращаются ко мне скромно и с почтением, и это при том, что среди них не бывает нищих оборванцев…
— Как бы я ни выглядела, я — дочь вождя, — отрезала
Ингвольд не менее ледяным тоном. Сорвав с шеи кольцо Тьодмара, она протянула его Кольссиниру. — Вот кольцо моего отца, оставь его у себя как залог будущей платы. Награда твоя будет велика, если ты пособишь Дирстиггу изгнать драугов Миркъяртана и доккальвов Хьердис.
Кольссинир поглядел на кольцо, попробовал его на зуб и позвенел им о камень.
— Настоящее золото, — с удивлением пробормотал он. — дивная вещь, вполне достойная дочери вождя. Возьми свое кольцо назад и считай, что я уже к вам присоединился. Похоже, теперь мне известна хотя бы часть правды, а все прочее, надеюсь, вы мне растолкуете по пути — например, почему за вами гонится Скарнхравн и отчего ты отдала драконье сердце Брану.
— Мы расскажем тебе все, что тебе надлежит знать, — с торжественной надменностью отозвалась Ингвольд, протягивая руку Кольссиниру. — Мы с радостью принимаем твои услуги, и кстати, позволь мне вернуть тебе одну твою вещь. Признаться, я рада, что мы пришли к согласию и теперь нет нужды прибегать к обману.
— С этими словами Ингвольд извлекла из потайного кармана небольшую склянку и протянула ее Кольссиниру, точно не заметив, как его лицо налилось изумленной яростью. — Не слишком ли долго мы задержались на этом привале? Загасим костер и поскорее повернем к Микльборгу. Дирстиггово подворье неподалеку от Микльборга. Мой отец частенько ездил туда, только вот я ни разу его не сопровождала. Почему-то моя мать считала, что девушке пристало учиться прясть, а не скакать верхом и драться… —
Ингвольд сумрачно улыбнулась, тронув ладонью привешенный к поясу топор.
— У тебя ведь, верно, остались еще родственники, — начал Кольссинир, — или же можно пристроить тебя в Микльборге, словом, в безопасном месте…
— Никто и нигде меня не пристроит, — отрезала Ингвольд.
— Драконье сердце принадлежало моему отцу и мне, прежде чем перешло к Брану, и поэтому я хочу увидеть, как его используют в борьбе с врагами, которые уничтожили мой дом и мою семью. Не желаю даже слышать разговоров о каких-то безопасных местах! Разве до сих пор я была вам обузой? Я ворчу и жалуюсь гораздо меньше Пера, а уж верхом езжу куда лучше, чем Бран.
Пер начал было возражать — дескать, он привык, чтобы за него всю тяжелую работу исполняли рабы… но Бран шикнул, прервав его на полуслове, и напряженно вслушался:
— Что за звук? Сюда кто-то идет!
Бран подобрался к большому камню и, укрывшись за ним, посмотрел вниз на тропу. Ингвольд поспешно затоптала огонь, а Пер наложил стрелу на тетиву. Кольссинир проглотил остатки чая, уже совершенно остывшего, и присоединился к Брану. Миновало несколько мгновений — и они увидели, что по тропе бредет одинокий путник, тяжело опираясь на посох, чей железный наконечник время от времени чиркал о камень. То и дело путник останавливался, чтобы передохнуть, и снова трогался с места, каждый раз медленнее прежнего.
— Он сюда и за час вряд ли доберется, — заметила Ингвольд. — Ползет, как ледник со склона. Глядите-ка, снова уселся отдыхать. С какой стати нам его дожидаться? Лучше уедем подальше, покуда кони свежие.
Кольссинир запахнулся в плащ и опустился на землю.
— Его стоит подождать хотя бы потому, что он задал себе немалый труд, следуя за нами по пятам. Всего-то и надо проявить вежливость и выяснить, кто он такой, а уж потом либо вознаградить его за верность, либо прикончить, если он замышляет недоброе.
Пока они ждали, Кольссинир просматривал карты. Поразмышляв, повздыхав и похмурясь вдоволь, он свернул их и вскарабкался на высокий утес, чтобы в небольшую подзорную трубу разглядеть поближе бредущего по их следам одинокого путника. мертвецах, которые то умирают, то оживают? Порядочные трупы так обыкновенно только при устройстве наилучших его тролличьих ловушек.
— Друзья мои, и ты, госпожа, — объявил он, хитро и вместе с тем злорадно улыбаясь, — вас ожидает приятный сюрприз. Вы повстречаетесь со старым другом.
— Другом? В этих-то краях? — Пер покачал головой и потряс луком и стрелами. — Вот они, наши единственные друзья.
Наконец путник подошел совсем близко к стоянке, но не замечал ни ее, ни притаившихся людей. Он вздыхал, стонал, беседовал сам с собой — словом, был таким жалким и потерянным, что, казалось, вполне мог забрести прямо в гущу доккальвов и даже этого не заметить.
Эгей! — рявкнул Кольссинир, разражаясь грозным хохотом.
— Пощадите, милостивые боги! — взвизгнул бедолага, от неосторожности выронив посох. — У меня нет при себе ничего ценного! Я изголодался до полусмерти, я беден и ничтожен. Пожалейте меня — я всего лишь несчастный скиталец!
Кольссинир хохотнул и завертел над головой посохом.
— Плохой из тебя обманщик! Я-то знаю, что в этом ветхом плаще зашиты полсотни золотых марок. Что, мир все так же несправедлив и неблагодарен?
— Кольссинир! Так это ты? — вскричал бродяга и, шатаясь, побрел вперед. — Не верю глазам и ушам! Какая удача! Что за чудо — в Гибельных Горах повстречаться с другом!
— Не такое уж это чудо, поскольку ты шел по нашим следам, — шутливо заметил Кольссинир, высвобождаясь из благодарного Скальгова рукопожатия. — Жаль, что тролли или доккальвы так и не добрались до тебя, Скальг, но раз уж ты здесь очутился — поговорим о моей полусотне марок.
— Охотно, охотно. Ты недоволен своими рабами? — Скальг выдавил слабую усмешку и метнул опасливый взгляд на недружелюбные лица Брана, Пера и Ингвольд.
— Знаешь, я могу тебе кое-что объяснить. Все это можно понять… произошла ошибка… Если б вы нашли для голодного бедняка хоть кусочек чего-нибудь съестного, я… я до конца дней остался бы вернейшим вашим слугой.
— Дай ему что-нибудь, Бран, — раздраженно фыркнул Кольссинир. — Сначала он меня грабит, а потом я же должен его кормить.
Скальг тотчас просиял и, доковыляв до стоянки, выжидательно уселся на камень, пока Бран извлекал на свет остатки завтрака. Однако его сияющая физиономия разочарованно вытянулась, когда он увидел, что Бран наливает в кубок из глиняного кувшина всего лишь свежее молоко.
— Эль только для воинов, — сказал Бран. — Надеюсь, долгое путешествие изрядно тебя просушило и вдобавок прочистило мозги. Кстати, что ты сделал с деньгами Кольссинира? Придется тебе вернуть ему золото. Он знает все… вернее, почти все.
Скальг запихнул в рот пол-ломтя хлеба и только когда прожевал его, смог наконец заговорить:
— Это весьма разумно, что ты не во все его посвятил, — прошептал он, плюясь крошками. — Теперь ты господин, а он слуга. Не худо бы время от времени это подчеркивать. Ну как, неплохого мага я раздобыл для нас?
— Для нас? — переспросил Бран, угрожающе потянувшись к топору. — Ну уж нет, мы обойдемся без тебя. Ты уже дважды нас предал. Закончишь есть и пойдешь, как миленький, в Микльборг, а уж там клянчи себе пропитание или займись каким-нибудь полезным делом — хотя бы для разнообразия. Больше мы не увидимся, Скальг.
— Доброе у тебя сердце, Бран, если тебя заботит участь старого воришки, — покачал головой Скальг. — Никогда я не забуду, что ты сделал для меня, и когда-нибудь отплачу тебе с лихвой. Может быть, даже устрою твое счастье.
Кольссинир перестал расхаживать туда и назад и, метнувшись ко Скальгу, ловко наколол наконечником посоха последний ломоть хлеба, к которому как раз тянулся старый плут.
— Жаль, что это не твое лживое и вероломное сердце, негодяй! — прорычал он, размахивая хлебом перед самым носом у Скальга. — Как ты смеешь снимать такое сильное проклятье Хьердис, да еще, без сомнения, сочинять об этом небылицы? Ты выслеживал нас и явно замышлял еще какую-нибудь пакость. Что ты затеял, а, Скальг? Украсть этих ребят и заново продать?
— Ха! Бьюсь об заклад, именно это! — Пер ожег Скальга гневным взглядом.
— И вовсе нет! — возопил Скальг. — Я уже достиг своей цели. А если не веришь, что я исцелил Ингвольд от проклятия — спроси у нее сам, правда ли это. — Он повернулся к девушке, ожидая ее подтверждения.
— Исцелил, — неохотно признала она. Он пробудил магию в древнем каменном круге.
— Вот видишь? Я же говорил! — Скальг, изловчась, сдернул ломоть хлеба с Кольссинирова посоха и откусил изрядный кусок.
— В этом бренном теле все же сохранились кое-какие остатки чести и достоинства. Мое чувство справедливости в полный голос требует, чтобы я возместил тебе золото, которое получил в уплату за фальшивых рабов. Ты, надеюсь, понял уже, что никак иначе нельзя было поступить — ведь ты хотел во что бы то ни стало доставить припасы в Микльборг. Хорошие маги в большинстве своем, как, увы, и ты сам, бывают довольно подозрительны, и ты скорее всего не поверил бы ни одному нашему слову. Ингвольд заперли бы под замок как одержимую проклятием, хотя я ее и исцелил — но ведь и этому в Ландборге никто бы не поверил, как не поверил ты, когда впервые услышал об этом.
— А сейчас я в этом убежден? — осведомился Кольссинир.
— Слушай, Скальг, я очень быстро теряю и ту малую частицу моего терпения, которая отведена на твою долю. Я сильно сомневаюсь, что тебе следует принять участие в поисках Дирстигга — разве лишь для того, чтобы из-за твоих плутней его уже никто и никогда не отыскал. Ты мне не нравишься, скальг.
Тощий старый маг только ухмыльнулся и потер ладони.
— Ладно, ладно, начало многообещающее. Заверяю тебя, Кольссинир — вам никогда в жизни не отыскать Дирстигга без моей помощи. Дирстиггово подворье разорено, и искать там вам нечего. Если хотите найти Дирстигга — доверьтесь мне. — Он поднялся, завязывая на обрывке бечевки вокруг шеи свою сомнительного вида суму. — Боюсь, друзья мои, у вас нет выбора.
— Как же, нет выбора! Сейчас мы сделаем выбор! — Кольссинир потянулся к мечу, но в этот миг в воздухе что-то шелестяще свистнуло, раздался глухой стук — и Скальг испустил дикий вопль. Он застыл на месте, весь дрожа, и из спины у него торчала оперенная красно-черным стрела. Затем маг, не шевельнувшись, рухнул ниц и замер.
— Доккальвы! — гаркнул Кольссинир, ныряя под прикрытие камня — вокруг уже летели другие стрелы, выбивая искры из камней и отлетая во все стороны.
Кое-как укрывшись за камнями, они разглядели около десятка доккальвов, которые осыпали дождем стрел свои жертвы. Пер вцепился в Брана, требуя, чтобы он немедля, не тратя времени зря, призвал им на помощь Рибху.
Глава 14
Стиснув в кулаке сердце, Бран отпрянул — над самым его ухом смертоносно свистнула стрела. Он отважился выглянуть из-за валуна, чтобы разглядеть нападавших, но сумел различить лишь неясные черные силуэты, затаившиеся в тени одиноко торчащего утеса.
Он мешкал, а между тем дождь стрел внезапно прекратился, вероятно, по приказу, и на фоне камней обрисовались уже более четкие очертания одинокой фигуры. Кольссинир вскинул было посох, но, поразмыслив немного, решил дождаться более благоприятного случая.
Доккальв был с головы до пят укутан в темные одеяния, хранившие его от лучей слабого, осеннего, но тем не менее губительного солнца. Глаза, сокрытые меж черных складок, зорко изучали окрестности.
Кольссинир сделал спутникам знак хранить молчание, грозным взглядом усмирив нетерпеливого Пера и угрожающе помотав головой. Вскоре к первому доккальву присоединились еще двое, точно так же закутанные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
В глазах Кольссинира зажглось любопытство.
— Опасное проклятье! Бьюсь об заклад, я могу излечить тебя, конечно, с твоего согласия. Лечение такого рода проклятий не слишком приятно, но само проклятье куда хуже, верно?
— Нет-нет, не беспокойся попусту! — воскликнула Ингвольд, видя, что маг начал рыться в своей сумке. — Скальг исцелил меня, я здорова. Позволь мне закончить…
— Скальг! Да ведь Скальг не способен вывести простую бородавку, куда уж ему снять проклятье, да еще наложенное Хьердис, королевой доккальвов! Скальг не мог бы…
— Смог, — резко перебила его Ингвольд. — Так вот, у нас драконье сердце, принадлежащее Дирстиггу, и мы намерены отыскать его и вернуть ему этот магический амулет, чтобы он разгромил Миркъяртана и Хьердис и загнал их назад в преисподнюю, где им самое место. В свое время нам выгодно было позволить Скальгу запродать нас тебе, потому что мы разом избавились от его назойливости и обрели опытного и умелого мага — то есть тебя. А нам позарез нужен маг, иначе мы никогда не отыщем Дирстигга и не спасем от разгрома Микльборг и прочие горные форты. Мы не можем предложить тебе иной платы, кроме удовольствия опередить Миркъяртана и Хьердис в более чем важном деле, и все же мы просим, вернее — требуем, чтобы ты присоединился к нам и помог нам найти Дирстигга.
— Требуете! В последнее время мало кто осмеливался что-то от меня требовать, — отозвался Кольссинир, холодно глядя на них поверх собственного носа. — С тех пор, как я стал известен своей искусностью в магии и приверженностью делу Эльбегаста, другие, как правило, обращаются ко мне скромно и с почтением, и это при том, что среди них не бывает нищих оборванцев…
— Как бы я ни выглядела, я — дочь вождя, — отрезала
Ингвольд не менее ледяным тоном. Сорвав с шеи кольцо Тьодмара, она протянула его Кольссиниру. — Вот кольцо моего отца, оставь его у себя как залог будущей платы. Награда твоя будет велика, если ты пособишь Дирстиггу изгнать драугов Миркъяртана и доккальвов Хьердис.
Кольссинир поглядел на кольцо, попробовал его на зуб и позвенел им о камень.
— Настоящее золото, — с удивлением пробормотал он. — дивная вещь, вполне достойная дочери вождя. Возьми свое кольцо назад и считай, что я уже к вам присоединился. Похоже, теперь мне известна хотя бы часть правды, а все прочее, надеюсь, вы мне растолкуете по пути — например, почему за вами гонится Скарнхравн и отчего ты отдала драконье сердце Брану.
— Мы расскажем тебе все, что тебе надлежит знать, — с торжественной надменностью отозвалась Ингвольд, протягивая руку Кольссиниру. — Мы с радостью принимаем твои услуги, и кстати, позволь мне вернуть тебе одну твою вещь. Признаться, я рада, что мы пришли к согласию и теперь нет нужды прибегать к обману.
— С этими словами Ингвольд извлекла из потайного кармана небольшую склянку и протянула ее Кольссиниру, точно не заметив, как его лицо налилось изумленной яростью. — Не слишком ли долго мы задержались на этом привале? Загасим костер и поскорее повернем к Микльборгу. Дирстиггово подворье неподалеку от Микльборга. Мой отец частенько ездил туда, только вот я ни разу его не сопровождала. Почему-то моя мать считала, что девушке пристало учиться прясть, а не скакать верхом и драться… —
Ингвольд сумрачно улыбнулась, тронув ладонью привешенный к поясу топор.
— У тебя ведь, верно, остались еще родственники, — начал Кольссинир, — или же можно пристроить тебя в Микльборге, словом, в безопасном месте…
— Никто и нигде меня не пристроит, — отрезала Ингвольд.
— Драконье сердце принадлежало моему отцу и мне, прежде чем перешло к Брану, и поэтому я хочу увидеть, как его используют в борьбе с врагами, которые уничтожили мой дом и мою семью. Не желаю даже слышать разговоров о каких-то безопасных местах! Разве до сих пор я была вам обузой? Я ворчу и жалуюсь гораздо меньше Пера, а уж верхом езжу куда лучше, чем Бран.
Пер начал было возражать — дескать, он привык, чтобы за него всю тяжелую работу исполняли рабы… но Бран шикнул, прервав его на полуслове, и напряженно вслушался:
— Что за звук? Сюда кто-то идет!
Бран подобрался к большому камню и, укрывшись за ним, посмотрел вниз на тропу. Ингвольд поспешно затоптала огонь, а Пер наложил стрелу на тетиву. Кольссинир проглотил остатки чая, уже совершенно остывшего, и присоединился к Брану. Миновало несколько мгновений — и они увидели, что по тропе бредет одинокий путник, тяжело опираясь на посох, чей железный наконечник время от времени чиркал о камень. То и дело путник останавливался, чтобы передохнуть, и снова трогался с места, каждый раз медленнее прежнего.
— Он сюда и за час вряд ли доберется, — заметила Ингвольд. — Ползет, как ледник со склона. Глядите-ка, снова уселся отдыхать. С какой стати нам его дожидаться? Лучше уедем подальше, покуда кони свежие.
Кольссинир запахнулся в плащ и опустился на землю.
— Его стоит подождать хотя бы потому, что он задал себе немалый труд, следуя за нами по пятам. Всего-то и надо проявить вежливость и выяснить, кто он такой, а уж потом либо вознаградить его за верность, либо прикончить, если он замышляет недоброе.
Пока они ждали, Кольссинир просматривал карты. Поразмышляв, повздыхав и похмурясь вдоволь, он свернул их и вскарабкался на высокий утес, чтобы в небольшую подзорную трубу разглядеть поближе бредущего по их следам одинокого путника. мертвецах, которые то умирают, то оживают? Порядочные трупы так обыкновенно только при устройстве наилучших его тролличьих ловушек.
— Друзья мои, и ты, госпожа, — объявил он, хитро и вместе с тем злорадно улыбаясь, — вас ожидает приятный сюрприз. Вы повстречаетесь со старым другом.
— Другом? В этих-то краях? — Пер покачал головой и потряс луком и стрелами. — Вот они, наши единственные друзья.
Наконец путник подошел совсем близко к стоянке, но не замечал ни ее, ни притаившихся людей. Он вздыхал, стонал, беседовал сам с собой — словом, был таким жалким и потерянным, что, казалось, вполне мог забрести прямо в гущу доккальвов и даже этого не заметить.
Эгей! — рявкнул Кольссинир, разражаясь грозным хохотом.
— Пощадите, милостивые боги! — взвизгнул бедолага, от неосторожности выронив посох. — У меня нет при себе ничего ценного! Я изголодался до полусмерти, я беден и ничтожен. Пожалейте меня — я всего лишь несчастный скиталец!
Кольссинир хохотнул и завертел над головой посохом.
— Плохой из тебя обманщик! Я-то знаю, что в этом ветхом плаще зашиты полсотни золотых марок. Что, мир все так же несправедлив и неблагодарен?
— Кольссинир! Так это ты? — вскричал бродяга и, шатаясь, побрел вперед. — Не верю глазам и ушам! Какая удача! Что за чудо — в Гибельных Горах повстречаться с другом!
— Не такое уж это чудо, поскольку ты шел по нашим следам, — шутливо заметил Кольссинир, высвобождаясь из благодарного Скальгова рукопожатия. — Жаль, что тролли или доккальвы так и не добрались до тебя, Скальг, но раз уж ты здесь очутился — поговорим о моей полусотне марок.
— Охотно, охотно. Ты недоволен своими рабами? — Скальг выдавил слабую усмешку и метнул опасливый взгляд на недружелюбные лица Брана, Пера и Ингвольд.
— Знаешь, я могу тебе кое-что объяснить. Все это можно понять… произошла ошибка… Если б вы нашли для голодного бедняка хоть кусочек чего-нибудь съестного, я… я до конца дней остался бы вернейшим вашим слугой.
— Дай ему что-нибудь, Бран, — раздраженно фыркнул Кольссинир. — Сначала он меня грабит, а потом я же должен его кормить.
Скальг тотчас просиял и, доковыляв до стоянки, выжидательно уселся на камень, пока Бран извлекал на свет остатки завтрака. Однако его сияющая физиономия разочарованно вытянулась, когда он увидел, что Бран наливает в кубок из глиняного кувшина всего лишь свежее молоко.
— Эль только для воинов, — сказал Бран. — Надеюсь, долгое путешествие изрядно тебя просушило и вдобавок прочистило мозги. Кстати, что ты сделал с деньгами Кольссинира? Придется тебе вернуть ему золото. Он знает все… вернее, почти все.
Скальг запихнул в рот пол-ломтя хлеба и только когда прожевал его, смог наконец заговорить:
— Это весьма разумно, что ты не во все его посвятил, — прошептал он, плюясь крошками. — Теперь ты господин, а он слуга. Не худо бы время от времени это подчеркивать. Ну как, неплохого мага я раздобыл для нас?
— Для нас? — переспросил Бран, угрожающе потянувшись к топору. — Ну уж нет, мы обойдемся без тебя. Ты уже дважды нас предал. Закончишь есть и пойдешь, как миленький, в Микльборг, а уж там клянчи себе пропитание или займись каким-нибудь полезным делом — хотя бы для разнообразия. Больше мы не увидимся, Скальг.
— Доброе у тебя сердце, Бран, если тебя заботит участь старого воришки, — покачал головой Скальг. — Никогда я не забуду, что ты сделал для меня, и когда-нибудь отплачу тебе с лихвой. Может быть, даже устрою твое счастье.
Кольссинир перестал расхаживать туда и назад и, метнувшись ко Скальгу, ловко наколол наконечником посоха последний ломоть хлеба, к которому как раз тянулся старый плут.
— Жаль, что это не твое лживое и вероломное сердце, негодяй! — прорычал он, размахивая хлебом перед самым носом у Скальга. — Как ты смеешь снимать такое сильное проклятье Хьердис, да еще, без сомнения, сочинять об этом небылицы? Ты выслеживал нас и явно замышлял еще какую-нибудь пакость. Что ты затеял, а, Скальг? Украсть этих ребят и заново продать?
— Ха! Бьюсь об заклад, именно это! — Пер ожег Скальга гневным взглядом.
— И вовсе нет! — возопил Скальг. — Я уже достиг своей цели. А если не веришь, что я исцелил Ингвольд от проклятия — спроси у нее сам, правда ли это. — Он повернулся к девушке, ожидая ее подтверждения.
— Исцелил, — неохотно признала она. Он пробудил магию в древнем каменном круге.
— Вот видишь? Я же говорил! — Скальг, изловчась, сдернул ломоть хлеба с Кольссинирова посоха и откусил изрядный кусок.
— В этом бренном теле все же сохранились кое-какие остатки чести и достоинства. Мое чувство справедливости в полный голос требует, чтобы я возместил тебе золото, которое получил в уплату за фальшивых рабов. Ты, надеюсь, понял уже, что никак иначе нельзя было поступить — ведь ты хотел во что бы то ни стало доставить припасы в Микльборг. Хорошие маги в большинстве своем, как, увы, и ты сам, бывают довольно подозрительны, и ты скорее всего не поверил бы ни одному нашему слову. Ингвольд заперли бы под замок как одержимую проклятием, хотя я ее и исцелил — но ведь и этому в Ландборге никто бы не поверил, как не поверил ты, когда впервые услышал об этом.
— А сейчас я в этом убежден? — осведомился Кольссинир.
— Слушай, Скальг, я очень быстро теряю и ту малую частицу моего терпения, которая отведена на твою долю. Я сильно сомневаюсь, что тебе следует принять участие в поисках Дирстигга — разве лишь для того, чтобы из-за твоих плутней его уже никто и никогда не отыскал. Ты мне не нравишься, скальг.
Тощий старый маг только ухмыльнулся и потер ладони.
— Ладно, ладно, начало многообещающее. Заверяю тебя, Кольссинир — вам никогда в жизни не отыскать Дирстигга без моей помощи. Дирстиггово подворье разорено, и искать там вам нечего. Если хотите найти Дирстигга — доверьтесь мне. — Он поднялся, завязывая на обрывке бечевки вокруг шеи свою сомнительного вида суму. — Боюсь, друзья мои, у вас нет выбора.
— Как же, нет выбора! Сейчас мы сделаем выбор! — Кольссинир потянулся к мечу, но в этот миг в воздухе что-то шелестяще свистнуло, раздался глухой стук — и Скальг испустил дикий вопль. Он застыл на месте, весь дрожа, и из спины у него торчала оперенная красно-черным стрела. Затем маг, не шевельнувшись, рухнул ниц и замер.
— Доккальвы! — гаркнул Кольссинир, ныряя под прикрытие камня — вокруг уже летели другие стрелы, выбивая искры из камней и отлетая во все стороны.
Кое-как укрывшись за камнями, они разглядели около десятка доккальвов, которые осыпали дождем стрел свои жертвы. Пер вцепился в Брана, требуя, чтобы он немедля, не тратя времени зря, призвал им на помощь Рибху.
Глава 14
Стиснув в кулаке сердце, Бран отпрянул — над самым его ухом смертоносно свистнула стрела. Он отважился выглянуть из-за валуна, чтобы разглядеть нападавших, но сумел различить лишь неясные черные силуэты, затаившиеся в тени одиноко торчащего утеса.
Он мешкал, а между тем дождь стрел внезапно прекратился, вероятно, по приказу, и на фоне камней обрисовались уже более четкие очертания одинокой фигуры. Кольссинир вскинул было посох, но, поразмыслив немного, решил дождаться более благоприятного случая.
Доккальв был с головы до пят укутан в темные одеяния, хранившие его от лучей слабого, осеннего, но тем не менее губительного солнца. Глаза, сокрытые меж черных складок, зорко изучали окрестности.
Кольссинир сделал спутникам знак хранить молчание, грозным взглядом усмирив нетерпеливого Пера и угрожающе помотав головой. Вскоре к первому доккальву присоединились еще двое, точно так же закутанные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50