Я вышел из своего укрытия, а когда он дошел до дверей, сказал:
— Дуду! Я хочу с тобой поговорить.
Незнакомец дернулся и повернулся ко мне лицом.
Справа и слева от него были перила, за ним глубокий спуск в подвал, а спереди путь к бегству перекрывал я. Его свободно свисавшая правая рука начала совершать какие-то змееподобные движения. Я выдвинул вперед левую руку, все еще лежавшую в кармане, который недвусмысленно оттопыривало дуло пистолета.
— Оставь нож в покое, — сказал я. — У девушки есть для тебя двадцать долларов, а я тебе дам еще дважды столько за минутный разговор. Мне нужна информация о Луппо. — Он наклонил голову, словно успокоившись, видимо, он опасался чего-то другого. — Это никому не повредит, — добавил я.
Он отклеился от двери и спустился на две ступеньки ниже.
— Деньги вперед! — решительно сказал он, но голос его дрожал. Решимость его стоила три цента, и те до реформы. Я кивнул и, достав пачку банкнот, отыскал две двадцатки и протянул ему. Он жадно схватил их и сунул в карман, но все делал левой рукой. — Идем отсюда, — бросил он.
Мы не доверяли друг другу и потому шли как бы вместе, но разделенные всей шириной тротуара. За углом мы протиснулись в щель между отелем и следующим домом. Через несколько метров щель расширилась, образуя небольшую площадку, метра два на три. Мы остановились.
— Ну? — спросил Дуду.
Если бы я только что не видел, как он крался, то подумал бы, что это он меня сюда привел.
— Генри Луппо, — сказал я. — Все, что знаешь.
— Закурить есть?
Меня раздражал его решительный, почти угрожающий тон.
— Если не перестанешь на меня орать, то я так тебя тресну, что у тебя зубы вылетят через задницу!
Однако я все же достал сигареты и протянул ему пачку. Какое-то время я держал ее у него перед носом, прежде чем он справился с собственным страхом и решился взять сигареты, но зато взял сразу две. Забавный тип. Мы закурили.
— Я с ним познакомился два года назад. Я сидел за взлом, он за сумочку. В сумочке сработали наручники и включилась сирена. Вскоре он был уже за решеткой. Я вышел первый, он — через два месяца и сразу явился ко мне. Я обрадовался. — Он сильно затянулся. — Я жил один, он был парень что надо. Какое-то время мы даже честно работали, ездили на грузовике, но потом фирма ликвидировала рейс в Канаду, и мы остались на улице. Пытались что-то комбинировать, но все честно, почти полгода. Потом меня соблазнило открытое окно. Я получил три месяца срока. Генри регулярно меня навещал, потом на две недели исчез, а когда вернулся, сказал, что болел воспалением легких. Он действительно изменился, был весь какой-то почерневший и нервный. Все время подскакивал, косился по сторонам. И все время облизывал губы, словно его постоянно мучила жажда. Через несколько дней после этого свидания он убил первую девушку — я узнал об этом из газеты. Он мне, конечно, ничего не сказал. Лишь выйдя из тюрьмы, кажется, после его пятого убийства, я застал Генри за отмыванием бритвы. Мне чуть плохо не стало. — Он сплюнул под ноги и по широкой дуге отшвырнул окурок. Красный огонек описал плавную кривую и, ударившись о стену, рассыпался на множество искорок. — Генри сказал мне, чем он занимается. Я перепугался. У него был такой взгляд, он так уверенно держал бритву… Он сказал, что найдет меня где угодно и чтобы я не пытался сбежать или трепать языком. Я и не пытался. По после восьмого убийства я позвонил в полицию. Впрочем, толку от этого все равно не было, потому что кто-то его прикончил. На следующий день нашли тело. — Он достал из кармана вторую сигарету и закурил.
— Слушай, ты говоришь, он изменился. Пока ты сидел. А это точно был он? — Я выбросил свой окурок и закурил новую сигарету.
— Ясное дело. Он помнил все, чем мы до этого занимались.
— И ничего в нем не изменилось? Он ел все то же самое? Пил? Одевался? Ходил в кино на те же фильмы, что и до болезни?
— Ничего не изменилось, — кивнул он.
— Кроме отношения к шлюхам, — пробормотал я. — А как до этого было с девочками?
— Нормально. Когда у нас было немного денег, мы снимали одну, иногда двух. Но не таких, как потом Генри… — Он быстро провел пальцем по горлу.
— Слу-ушай… — медленно сказал я. — Если бы я тебе сказал, что это был не Генри Луппо, а кто-то очень на него похожий? Ты мог бы с этим согласиться?
Он удивленно смотрел на меня, нахмурив лоб. Даже в царившем вокруг полумраке я видел на его лице напряженную работу мысли. Наконец он поднял голову:
— Вряд ли… У него был шрам на спине, и у него не хватало мизинца на правой ноге, он говорил, что таким родился. Все совпадало — нет, не может быть.
Я вздохнул и отступил назад.
— Ладно. Это все. Иди вперед. — Я кивнул в сторону выхода на улицу.
Он поколебался, но пошел — причем сразу же сделал несколько быстрых длинных шагов и опередил меня, так что, если бы даже я захотел, не смог бы дотянуться до него руками. Он шел, все время чуть повернув голову назад, а перед самым выходом метнулся вперед и исчез за углом. Когда я вышел, его даже уже не было видно. Я побрел к машине.
Два темных пятна, прилепившихся к стене, я заметил, когда начал переходить улицу. Свернув, я пошел по проезжей части. Тени отделились от стены и побежали в мою сторону. Повернувшись, я внимательнее присмотрелся к нападающим и увидел, что руки у них пусты. Сердце забилось сильнее, словно я услышал, что на мой билет выпал главный — или один из главных — выигрыш. Пятясь, я сделал два шага в сторону. Первый, как я и хотел, заслонил меня от своего товарища; я повернулся к нему боком и ударил каблуком правой ноги в грудь. Что-то хрустнуло, тип схватился за грудную клетку и рухнул на асфальт. Второй замедлил шаг, полез в карман и вытащил нечто, щелкнувшее и блеснувшее длинным острием. Обычный пружинный нож, так что я вынул руку без пистолета и встал к нему лицом. Он шел медленно, боком, вертя рукой с ножом. Его товарищ пытался подняться на ноги, стеная и отплевываясь.
— Прибей его… — прохрипел он.
— Сейчас… — прошипел тип с ножом, намереваясь прыгнуть вперед.
Когда он выставил вперед ногу, я в прыжке подсек ее. Он взмахнул руками и свалился метрах в двух от своего дружка. Я пинком выбил из его руки нож и, убедившись, что тот отлетел достаточно далеко, стал ждать, чуть отойдя от парочки. Так быстро заканчивать развлечение я не собирался. Оба поднялись почти одновременно, я позволил им встать на ноги и радостно бросился к стоявшему слева. Когда оба отшатнулись, я сменил направление и сперва врезал в брюхо первому, и лишь потом мой кулак соприкоснулся с носом второго. Первый протяжно застонал, второй же просто взвыл и присел, прижимая ладони к лицу и всхлипывая, как ребенок, его приятель шатался, согнувшись и прижав локти к животу. Халтурщики. Я глубоко вздохнул.
— Парни, это только в кино убивают быстро и приятно, — назидательно произнес я. — В жизни же не всегда… — Я замолчал, поскольку бывший владелец ножа выпрямился и сделал шаг в мою сторону. Одновременно я заметил какое-то движение справа.
Я слегка повернулся, чтобы иметь обоих в поле зрения. Нападающий смотрел только на меня и не видел, что слева к нему приближается какой-то незнакомец. В его облике не было ничего угрожающего, он шел медленно, но решительно. Неожиданно он метнулся вперед и ударил носком ботинка в пах нападавшему. Тот удивленно вытаращил глаза и со стоном рухнул лицом вниз. Мой союзник посмотрел на второго, который все еще стоял на коленях, закрыв лицо руками. Делать было уже больше нечего. Новый участник схватки шагнул ко мне и улыбнулся.
— Я немного опоздал. Но не всегда все столь хорошо выходит. Эти скоты редко получают такой урок, как сегодня. Чаще всего им попадается какой-нибудь недотепа, у которого они все отбирают и в придачу бьют для забавы.
— Вряд ли это те, они вообще ничего не умеют. — Я кивнул в сторону обоих корчившихся на земле дружков. — А вы тут часто помогаете прохожим?
— Довольно часто. Я… — Он полез в карман и, достав что-то блестящее, протянул мне ладонь с каким-то значком. Я наклонился, и тут он, извернувшись, ударил ногой мне в лицо. Движение оказалось для меня слишком быстрым. Пятка угодила в подбородок, лязгнули зубы, а из глаз посыпались искры. Я успел еще подумать, что у этого типа чертовски твердая пятка, он мог бы ею шлифовать алмазы. А потом я потерял сознание.
Сперва мне показалось, будто кто-то удалил мозг из моего черепа. Ощущение было такое, будто одинокие мысли мечутся по пустой черепной коробке, ударяются о кость и тут же гаснут, уступая место новым. Так продолжалось довольно долго, прежде чем появилась первая разумная мысль: раз я думаю, значит, мозг у меня есть. Я мыслю, следовательно, существую. В ушах у меня гудело, глаза под веками жгло. Многовато для обычного пинка в черепушку.
Я слегка повращал глазами и приоткрыл веки: передо мной, покачиваясь, поплыла какая-то серая плоскость, но вскоре она застыла неподвижно, и я увидел бетонную стену. В то же мгновение я ощутил рывок, и перед глазами у меня снова все закружилось. Я уже знал, что сижу привязанный к стулу — опустив голову, я увидел веревку, опоясывавшую бедра. Я поднял голову, хотя это движение вызвало очередную волну грохота в ушах, и огляделся.
Передо мной стоял тот самый маленький и худой самозванец-помощник с улицы, глядя на меня с безразличным видом. Позади него находилась стена с какими-то трубами и большим краном. Потолок был поделен на несколько квадратов решеткой из натриевых ламп. Пол был тоже бетонным. Подвал. Где-то сзади должна была быть дверь. Еще раз взглянув вверх, я увидел кроме ламп несколько тонких трубок, торчавших из стыка стены и потолка. Я снова перевел взгляд на охранника. Тот поднял бровь и улыбнулся. Улыбка у него была липкая и скользкая.
— Не надо было лезть куда не надо, рыбка, — сказал он.
— И долго ты над этим думал? — Я говорил несколько неразборчиво — челюсть чертовски болела.
— Шутник, — заметил он. — Ничего так не люблю, как дать в рожу какому-нибудь шутнику. — Он прикусил губу, словно размышляя, как получше нанести удар.
Я пошевелил руками за спиной. Кто-то сплел их друг с другом и связал веревкой, ногами я не двигал, пока этот тип стоял надо мной. Я опустил голову и зашипел — не слишком громко, но так, чтобы дошло до охранника. В ответ я услышал фырканье и короткий смешок.
— Думаю… — услышал я и стиснул зубы, чтобы хотя бы немного смягчить удар. Охранник шагнул ко мне, я увидел его ноги, как вдруг сзади раздался короткий скрежет. Я поднял голову. Алмазная Пятка смотрел на что-то за моей спиной. Это продолжалось некоторое время — видимо, кто-то сзади что-то показывал ему жестами. Охранник кивнул и сказал: — Хорошо. Если можно, скажите, чтобы мне принесли что-нибудь от зубной боли.
Снова раздался тот же скрежет. Алмазная Пятка отошел к стене и схватился за щеку. Я снова опустил голову и попробовал пошевелить ногами. Веревки на бедрах перекрывали кровообращение, ниже колен я ничего не чувствовал. Я начал напрягать лодыжки и осторожно шевелить пальцами ног. Прошло несколько минут, прежде чем я почувствовал, что уже могу двигать ногами, по крайней мере от колен и ниже. Когда охранник на мгновение отвернулся, я быстро пошевелил ногами и сразу же замер. Потом сказал:
— Ты не мог бы дать мне сигарету? Они у меня в кармане. После того пинка у меня дрянной вкус во рту.
— Что ты говоришь? — притворно удивился он. Потом подошел ко мне, полез в карман, достал сигареты и отошел.
— Дай одну, — попросил я.
— Курить вредно, — сказал он, снова улыбаясь так, что мухи приклеились бы к его улыбке не хуже, чем к липучке. Он встал передо мной и, сунув сигарету в рот, медленно, словно наслаждаясь выражением моего лица, поднес к ней зажигалку и нажал на кнопку. Закурив, он выпустил длинный шлейф дыма в мою сторону, затем снова поднес руку ко рту, и тут один из огнетушителей наконец среагировал. Тонкая мощная струя противопожарной смеси ударила его прямо в лицо. Он заорал и, схватившись за физиономию, шагнул ко мне; я рванулся вверх всем телом, оттолкнулся ногами от пола и, падая назад, со всей силы ударил его каблуками в нижние ребра. В следующее мгновение я грохнулся спиной о пол и перевалился на бок. Я не видел, как он летел к стене, увидел лишь, как он осел на пол, ударившись затылком о торчавший из труб кран. Как можно быстрее доковыляв до него, я на всякий случай со всей силы пнул его пяткой в шею. Потом поднял, поерзав по полу, свою зажигалку и принялся пережигать веревки на запястьях. Я очень спешил, помня о втором охраннике и о нескольких еще действующих огнетушителях, но лишь через пятнадцать минут сумел освободить руки и встать с пола. Обыскав карманы трупа, я нашел все, что он забрал из моих, то есть деньги и «биффакс». Больше при нем ничего не было. Проверив обойму, я подошел к двери и, прислушавшись, открыл. Я увидел коридор и кого-то, кто выстрелил, едва я успел поднять руку с оружием. Я тоже выстрелил, но промахнулся, во всяком случае, фигура скрылась за поворотом, за которым находился следующий отрезок коридора, завершавшийся дверью;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Дуду! Я хочу с тобой поговорить.
Незнакомец дернулся и повернулся ко мне лицом.
Справа и слева от него были перила, за ним глубокий спуск в подвал, а спереди путь к бегству перекрывал я. Его свободно свисавшая правая рука начала совершать какие-то змееподобные движения. Я выдвинул вперед левую руку, все еще лежавшую в кармане, который недвусмысленно оттопыривало дуло пистолета.
— Оставь нож в покое, — сказал я. — У девушки есть для тебя двадцать долларов, а я тебе дам еще дважды столько за минутный разговор. Мне нужна информация о Луппо. — Он наклонил голову, словно успокоившись, видимо, он опасался чего-то другого. — Это никому не повредит, — добавил я.
Он отклеился от двери и спустился на две ступеньки ниже.
— Деньги вперед! — решительно сказал он, но голос его дрожал. Решимость его стоила три цента, и те до реформы. Я кивнул и, достав пачку банкнот, отыскал две двадцатки и протянул ему. Он жадно схватил их и сунул в карман, но все делал левой рукой. — Идем отсюда, — бросил он.
Мы не доверяли друг другу и потому шли как бы вместе, но разделенные всей шириной тротуара. За углом мы протиснулись в щель между отелем и следующим домом. Через несколько метров щель расширилась, образуя небольшую площадку, метра два на три. Мы остановились.
— Ну? — спросил Дуду.
Если бы я только что не видел, как он крался, то подумал бы, что это он меня сюда привел.
— Генри Луппо, — сказал я. — Все, что знаешь.
— Закурить есть?
Меня раздражал его решительный, почти угрожающий тон.
— Если не перестанешь на меня орать, то я так тебя тресну, что у тебя зубы вылетят через задницу!
Однако я все же достал сигареты и протянул ему пачку. Какое-то время я держал ее у него перед носом, прежде чем он справился с собственным страхом и решился взять сигареты, но зато взял сразу две. Забавный тип. Мы закурили.
— Я с ним познакомился два года назад. Я сидел за взлом, он за сумочку. В сумочке сработали наручники и включилась сирена. Вскоре он был уже за решеткой. Я вышел первый, он — через два месяца и сразу явился ко мне. Я обрадовался. — Он сильно затянулся. — Я жил один, он был парень что надо. Какое-то время мы даже честно работали, ездили на грузовике, но потом фирма ликвидировала рейс в Канаду, и мы остались на улице. Пытались что-то комбинировать, но все честно, почти полгода. Потом меня соблазнило открытое окно. Я получил три месяца срока. Генри регулярно меня навещал, потом на две недели исчез, а когда вернулся, сказал, что болел воспалением легких. Он действительно изменился, был весь какой-то почерневший и нервный. Все время подскакивал, косился по сторонам. И все время облизывал губы, словно его постоянно мучила жажда. Через несколько дней после этого свидания он убил первую девушку — я узнал об этом из газеты. Он мне, конечно, ничего не сказал. Лишь выйдя из тюрьмы, кажется, после его пятого убийства, я застал Генри за отмыванием бритвы. Мне чуть плохо не стало. — Он сплюнул под ноги и по широкой дуге отшвырнул окурок. Красный огонек описал плавную кривую и, ударившись о стену, рассыпался на множество искорок. — Генри сказал мне, чем он занимается. Я перепугался. У него был такой взгляд, он так уверенно держал бритву… Он сказал, что найдет меня где угодно и чтобы я не пытался сбежать или трепать языком. Я и не пытался. По после восьмого убийства я позвонил в полицию. Впрочем, толку от этого все равно не было, потому что кто-то его прикончил. На следующий день нашли тело. — Он достал из кармана вторую сигарету и закурил.
— Слушай, ты говоришь, он изменился. Пока ты сидел. А это точно был он? — Я выбросил свой окурок и закурил новую сигарету.
— Ясное дело. Он помнил все, чем мы до этого занимались.
— И ничего в нем не изменилось? Он ел все то же самое? Пил? Одевался? Ходил в кино на те же фильмы, что и до болезни?
— Ничего не изменилось, — кивнул он.
— Кроме отношения к шлюхам, — пробормотал я. — А как до этого было с девочками?
— Нормально. Когда у нас было немного денег, мы снимали одну, иногда двух. Но не таких, как потом Генри… — Он быстро провел пальцем по горлу.
— Слу-ушай… — медленно сказал я. — Если бы я тебе сказал, что это был не Генри Луппо, а кто-то очень на него похожий? Ты мог бы с этим согласиться?
Он удивленно смотрел на меня, нахмурив лоб. Даже в царившем вокруг полумраке я видел на его лице напряженную работу мысли. Наконец он поднял голову:
— Вряд ли… У него был шрам на спине, и у него не хватало мизинца на правой ноге, он говорил, что таким родился. Все совпадало — нет, не может быть.
Я вздохнул и отступил назад.
— Ладно. Это все. Иди вперед. — Я кивнул в сторону выхода на улицу.
Он поколебался, но пошел — причем сразу же сделал несколько быстрых длинных шагов и опередил меня, так что, если бы даже я захотел, не смог бы дотянуться до него руками. Он шел, все время чуть повернув голову назад, а перед самым выходом метнулся вперед и исчез за углом. Когда я вышел, его даже уже не было видно. Я побрел к машине.
Два темных пятна, прилепившихся к стене, я заметил, когда начал переходить улицу. Свернув, я пошел по проезжей части. Тени отделились от стены и побежали в мою сторону. Повернувшись, я внимательнее присмотрелся к нападающим и увидел, что руки у них пусты. Сердце забилось сильнее, словно я услышал, что на мой билет выпал главный — или один из главных — выигрыш. Пятясь, я сделал два шага в сторону. Первый, как я и хотел, заслонил меня от своего товарища; я повернулся к нему боком и ударил каблуком правой ноги в грудь. Что-то хрустнуло, тип схватился за грудную клетку и рухнул на асфальт. Второй замедлил шаг, полез в карман и вытащил нечто, щелкнувшее и блеснувшее длинным острием. Обычный пружинный нож, так что я вынул руку без пистолета и встал к нему лицом. Он шел медленно, боком, вертя рукой с ножом. Его товарищ пытался подняться на ноги, стеная и отплевываясь.
— Прибей его… — прохрипел он.
— Сейчас… — прошипел тип с ножом, намереваясь прыгнуть вперед.
Когда он выставил вперед ногу, я в прыжке подсек ее. Он взмахнул руками и свалился метрах в двух от своего дружка. Я пинком выбил из его руки нож и, убедившись, что тот отлетел достаточно далеко, стал ждать, чуть отойдя от парочки. Так быстро заканчивать развлечение я не собирался. Оба поднялись почти одновременно, я позволил им встать на ноги и радостно бросился к стоявшему слева. Когда оба отшатнулись, я сменил направление и сперва врезал в брюхо первому, и лишь потом мой кулак соприкоснулся с носом второго. Первый протяжно застонал, второй же просто взвыл и присел, прижимая ладони к лицу и всхлипывая, как ребенок, его приятель шатался, согнувшись и прижав локти к животу. Халтурщики. Я глубоко вздохнул.
— Парни, это только в кино убивают быстро и приятно, — назидательно произнес я. — В жизни же не всегда… — Я замолчал, поскольку бывший владелец ножа выпрямился и сделал шаг в мою сторону. Одновременно я заметил какое-то движение справа.
Я слегка повернулся, чтобы иметь обоих в поле зрения. Нападающий смотрел только на меня и не видел, что слева к нему приближается какой-то незнакомец. В его облике не было ничего угрожающего, он шел медленно, но решительно. Неожиданно он метнулся вперед и ударил носком ботинка в пах нападавшему. Тот удивленно вытаращил глаза и со стоном рухнул лицом вниз. Мой союзник посмотрел на второго, который все еще стоял на коленях, закрыв лицо руками. Делать было уже больше нечего. Новый участник схватки шагнул ко мне и улыбнулся.
— Я немного опоздал. Но не всегда все столь хорошо выходит. Эти скоты редко получают такой урок, как сегодня. Чаще всего им попадается какой-нибудь недотепа, у которого они все отбирают и в придачу бьют для забавы.
— Вряд ли это те, они вообще ничего не умеют. — Я кивнул в сторону обоих корчившихся на земле дружков. — А вы тут часто помогаете прохожим?
— Довольно часто. Я… — Он полез в карман и, достав что-то блестящее, протянул мне ладонь с каким-то значком. Я наклонился, и тут он, извернувшись, ударил ногой мне в лицо. Движение оказалось для меня слишком быстрым. Пятка угодила в подбородок, лязгнули зубы, а из глаз посыпались искры. Я успел еще подумать, что у этого типа чертовски твердая пятка, он мог бы ею шлифовать алмазы. А потом я потерял сознание.
Сперва мне показалось, будто кто-то удалил мозг из моего черепа. Ощущение было такое, будто одинокие мысли мечутся по пустой черепной коробке, ударяются о кость и тут же гаснут, уступая место новым. Так продолжалось довольно долго, прежде чем появилась первая разумная мысль: раз я думаю, значит, мозг у меня есть. Я мыслю, следовательно, существую. В ушах у меня гудело, глаза под веками жгло. Многовато для обычного пинка в черепушку.
Я слегка повращал глазами и приоткрыл веки: передо мной, покачиваясь, поплыла какая-то серая плоскость, но вскоре она застыла неподвижно, и я увидел бетонную стену. В то же мгновение я ощутил рывок, и перед глазами у меня снова все закружилось. Я уже знал, что сижу привязанный к стулу — опустив голову, я увидел веревку, опоясывавшую бедра. Я поднял голову, хотя это движение вызвало очередную волну грохота в ушах, и огляделся.
Передо мной стоял тот самый маленький и худой самозванец-помощник с улицы, глядя на меня с безразличным видом. Позади него находилась стена с какими-то трубами и большим краном. Потолок был поделен на несколько квадратов решеткой из натриевых ламп. Пол был тоже бетонным. Подвал. Где-то сзади должна была быть дверь. Еще раз взглянув вверх, я увидел кроме ламп несколько тонких трубок, торчавших из стыка стены и потолка. Я снова перевел взгляд на охранника. Тот поднял бровь и улыбнулся. Улыбка у него была липкая и скользкая.
— Не надо было лезть куда не надо, рыбка, — сказал он.
— И долго ты над этим думал? — Я говорил несколько неразборчиво — челюсть чертовски болела.
— Шутник, — заметил он. — Ничего так не люблю, как дать в рожу какому-нибудь шутнику. — Он прикусил губу, словно размышляя, как получше нанести удар.
Я пошевелил руками за спиной. Кто-то сплел их друг с другом и связал веревкой, ногами я не двигал, пока этот тип стоял надо мной. Я опустил голову и зашипел — не слишком громко, но так, чтобы дошло до охранника. В ответ я услышал фырканье и короткий смешок.
— Думаю… — услышал я и стиснул зубы, чтобы хотя бы немного смягчить удар. Охранник шагнул ко мне, я увидел его ноги, как вдруг сзади раздался короткий скрежет. Я поднял голову. Алмазная Пятка смотрел на что-то за моей спиной. Это продолжалось некоторое время — видимо, кто-то сзади что-то показывал ему жестами. Охранник кивнул и сказал: — Хорошо. Если можно, скажите, чтобы мне принесли что-нибудь от зубной боли.
Снова раздался тот же скрежет. Алмазная Пятка отошел к стене и схватился за щеку. Я снова опустил голову и попробовал пошевелить ногами. Веревки на бедрах перекрывали кровообращение, ниже колен я ничего не чувствовал. Я начал напрягать лодыжки и осторожно шевелить пальцами ног. Прошло несколько минут, прежде чем я почувствовал, что уже могу двигать ногами, по крайней мере от колен и ниже. Когда охранник на мгновение отвернулся, я быстро пошевелил ногами и сразу же замер. Потом сказал:
— Ты не мог бы дать мне сигарету? Они у меня в кармане. После того пинка у меня дрянной вкус во рту.
— Что ты говоришь? — притворно удивился он. Потом подошел ко мне, полез в карман, достал сигареты и отошел.
— Дай одну, — попросил я.
— Курить вредно, — сказал он, снова улыбаясь так, что мухи приклеились бы к его улыбке не хуже, чем к липучке. Он встал передо мной и, сунув сигарету в рот, медленно, словно наслаждаясь выражением моего лица, поднес к ней зажигалку и нажал на кнопку. Закурив, он выпустил длинный шлейф дыма в мою сторону, затем снова поднес руку ко рту, и тут один из огнетушителей наконец среагировал. Тонкая мощная струя противопожарной смеси ударила его прямо в лицо. Он заорал и, схватившись за физиономию, шагнул ко мне; я рванулся вверх всем телом, оттолкнулся ногами от пола и, падая назад, со всей силы ударил его каблуками в нижние ребра. В следующее мгновение я грохнулся спиной о пол и перевалился на бок. Я не видел, как он летел к стене, увидел лишь, как он осел на пол, ударившись затылком о торчавший из труб кран. Как можно быстрее доковыляв до него, я на всякий случай со всей силы пнул его пяткой в шею. Потом поднял, поерзав по полу, свою зажигалку и принялся пережигать веревки на запястьях. Я очень спешил, помня о втором охраннике и о нескольких еще действующих огнетушителях, но лишь через пятнадцать минут сумел освободить руки и встать с пола. Обыскав карманы трупа, я нашел все, что он забрал из моих, то есть деньги и «биффакс». Больше при нем ничего не было. Проверив обойму, я подошел к двери и, прислушавшись, открыл. Я увидел коридор и кого-то, кто выстрелил, едва я успел поднять руку с оружием. Я тоже выстрелил, но промахнулся, во всяком случае, фигура скрылась за поворотом, за которым находился следующий отрезок коридора, завершавшийся дверью;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31