А я просто пытаюсь выглядеть хорошо, ну, насколько это вообще возможно. И я вздрогнул под пальцами, гладящими мою голову. Отъебитесь от меня! И только потом до меня дошло, что это была моя собственная рука. Да, вот именно. Моя собственная рука; она прорвалась сквозь туман, чтобы погладить меня по голове.
– Ой! Посмотри на малыша!
– Он дрожит.
– Он гладит себя по волосам.
– Он такой нервный.
– Просто он больше ничего не знает.
Голоса звали меня, сквозь туман...
Мир превратился в Дымку.
– Что она со мной делает?! – закричал я. – Остановите ее!
И голоса тут же умолкли, и все глаза впились в меня, и Тристан сказал Сьюз, чтобы она прекратила со мной играть. Сьюз сказала, что у меня внутри был сон, но я уже приходил в себя, и ощущение блаженства исчезло, когда она устранила себя из моего тела.
Кто она, эта женщина?
– Рассказывай дальше, Скрибб.
Голос Битла.
Она вышла полностью, и я снова стал самим собой, и только пустое пространство осталось в душе, и история, которую я рассказывал.
Когда я в последний раз видел сестру в реале, она сидела напротив меня за столом, пахнущим яблочным джемом, с пером во рту в ожидании полета. Это я, ее брат, держал перо у нее во рту, поворачивая его так и сяк. Потом я сам заглотил перо, а глаза Дездемоны уже светились Виртом, когда я протолкнул перо еще глубже, чтобы сопровождать ее вниз. Куда бы она ни ушла, я пойду вместе с ней. Я действительно в это верил.
Мы ринулись вниз вместе, брат и сестра, падая в Вирт, наблюдая за начальными титрами: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АНГЛИЙСКИЙ ВУДУ. ВЫ ПОЛУЧИТЕ УДОВОЛЬСТВИЕ. ЗНАНИЕ – СЕКСУАЛЬНО. ВЫ ИСПЫТАЕТЕ БОЛЬ. ЗНАНИЕ – ЭТО ПЫТКА.
В последний раз я видел сестру в мире Вирта. Она падала в яму-дыру в каком-то саду, цепляясь за желтые сорняки, царапаясь о колючки, громко выкрикивая мое имя. Маленькое желтое перо трепетало у нее на губах.
Я ей говорил не ходить в эту дверь. Эта была дверь с табличкой: «НЕТ ХОДУ». Но она не послушалась.
Я ей говорил не ходить. Но она не послушалась.
Вы меня слушаете, мои судьи?
– Я хочу туда, Скриббл. Я хочу, чтобы ты пошел со мной. Ты пойдешь? – Последние слова моей сестры, обращенные ко мне в реале, перед тем, как ей вставило желтое, и она стала падать, выкрикивая мое имя.
Кое-кто умирает, но не в мире живых, а в мире снов. Но это неважно – где. Смерть всегда одинаковая. Есть сны, от которых ты никогда не проснешься.
Дездемона...
Комната, погруженная в тишину.
В тот же день, но чуть позже. Часы, проведенные в дымке, не поддаются счету, но теперь дым рассеивался, обнажая крошечные фрагменты реального мира. Эти отблески реальности кололи глаза, как иглы. Я больше не мог продолжать; для меня это было уже чересчур. Меня трясло от воспоминаний. Дездемона отзывалась в сердце мучительной болью.
Тристан нарушил гнетущую тишину.
– Ты нашел другое перо там, в Вирте? – спросил он. – Я правильно понял?
Я только молча кивнул.
Сквозь слезы я видел, что Сьюз сидит за маленьким столиком и гадает. Она трясла кружку с костями и выбрасывала их на стол. На скатерти лежали в ряд карты с рисунками. Она сделала заметку, какие кости коснулись каких карт, и бросила кости еще раз. Карли, рободог, лизала мне лицо, как будто она любила меня или что-нибудь в этом роде. Язык у нее был длинный и мокрый, скользкий от нано. Клянусь, я чувствовал, как они чистят мое лицо, вытирая соленые слезы.
– Перо было желтое? – уточнил Тристан.
– Да. Маленькое и желтое. Полностью желтое, – выдавил я. – Замечательное перо.
– Расскажешь, как ты его нашел? И что случилось потом?
Я не мог. Тристан просто кивнул.
– Понимаю, – сказал он.
Неужели?
– Я там был, – добавил он.
– Что?
– Я был в Английском Вуду.
– Расскажи.
Я отчаянно жаждал знаний.
Тристан взглянул на Сьюз, которая занималась картами и костями. Потом опять посмотрел на меня.
– Ты потерял сестру там?
– Да.
– И что получил взамен?
– Я не знаю, что это. Типа инопланетянин Вирта. Мы назвали его Существом.
Снова нахлынули воспоминания. Я проснулся от пера Английского Вуду, весь в густой слизи. Существо извивалось на мне. А я материл его, толкал со всей силы, чтобы выбраться из-под него, со слезами, льющимися из глаз, с криком, застрявшим в горле. Сестра ушла навсегда, и ее заменила вот эта склизкая туша. Мой мир разлетелся вдребезги.
Тристан кивнул.
– Коэффициенты обмена – сложная штука. Никто не знает, как они действуют. Известно только, что должен сохраняться постоянный баланс между нашим миром и миром Вирта. Ценность в обоих мирах должна быть одинаковой.
– Существо не стоит Дез. Просто не может быть, чтобы...
– В мире этого Существа кто-то любит его не меньше, чем ты любишь свою сестру. Все взаимодополняется. Так говорит Кот Игрун. И поверь мне, Кот Игрун знает.
– А что знаешь ты? – спросил я.
Перед тем, как ответить, Тристан снова взглянул на Сьюз.
– Твоя сестра приняла Изысканное Желтое.
О Боже!
Даже Битл подскочил, вырвавшись из дремоты Дымка.
– Изысканное Желтое! – заорал он. – Срань Господня! Нам пиздец, Скриббл, детка!
– Вполне вероятно, – сказал Тристан. – Изысканное Желтое существует внутри Английского Вуду. Это мета-перо.
О Изысканном Желтом много говорят, но никто его не видел, никто не ощущал. Оно – для высших эшелонов, где живут демоны и боги. Никто из чистых никогда даже не прикасался к нему, но Дездемона коснулась его, попробовала, и ее больше нет в этом мире, и шансы вернуть ее стремительно падали до нуля.
– Что это за Изысканное Желтое? – спросил я. – Как мне его найти?
– Его невозможно найти, Скриббл, – ответил Тристан. – Его можно только заслужить. Или украсть.
– Там Дездемона. Я знаю, что она там.
– Скорее всего, она мертва.
Его слова резанули меня по сердцу, но я не сдавался.
– Нет. Она говорила со мной. Она жива! Она где-то там, внутри... Она зовет меня. Что мне делать, Тристан?
– Сдаться.
– Как ты, в свое время? – сказал я наугад, и, кажется, попал в точку. Он тоже кого-то потерял! Он был там, в Вуду, и потерял кого-то в Изысканном Желтом. Я видел боль у него в глазах, как в зеркале.
– Здесь нет надежды, – ответил он. – Поверь мне. Я пытался.
– То есть, ты нам не поможешь? – спросил Битл.
Тристан уставился на Битла. Потом повернулся к Сьюз. Он запустил руки в их общие волосы, словно хотел убедиться, что она по-прежнему здесь, рядом с ним, в безопасности. Сьюз взяла карту со стола и протянула ее мне.
– Это твоя карта, Скриббл, – сказала она.
– Нет. Нет, не моя.
– Твоя. Ты просто еще этого не знаешь.
За окнами уже смеркалось, и я подумал о Бриджит и о Существе, и о том, что мне нужно спуститься к ним и посмотреть, как у них там дела. И еще я думал о том, что теперь все кончено, и что впереди еще одна ночь без любви.
– Ладно, спасибо, приятель, – сказал Битл с горечью в голосе.
Наверное, он искренне переживал за меня.
– Карли вас проводит, – сказал Тристан.
– А тебе не страшно будет без собаки? – спросил Битл.
Тристан открыл дверь в стене, и я почувставал запах кала, скверного дыхания, мяса и мочи. Я заглянул в темноту. Стены были покрыты царапинами и укусами. Там, в тенях были другие тени, еще темнее. Спящие тени, шевелящиеся и дышащие в медленном ритме. Тристан включил тусклый свет, раздалось глухое рычание, и я увидел собак – ощетинившийся металлом дуэт. Потрясающие зверюги. Пластиковые кости и синтетика.
– Робо-хаунды, – прошептал Тристан. – Мама и папа Карли. Осторожно. Они кусаются.
И вот тогда я разглядел что-то такое в Тристане... что-то собако-подобное.
– С такими красавцами мы в безопасности, – сказал он.
– Боже!
– Воистину. Низкий поклон собакам.
Факельщики
Идем по сходням, словно на корабле, на корабле из бетона, высоко над морем стекла. Я, Битл, Мэнди, Тристан и Сьюз. Ах да, и собака. Карли. Монстроидный слюнявый шкуро-металлический зверь, на туго натянутом поводке. Псину ведет Сьюз. Тристан прихватил свой дробовик, на самом деле, просто для показухи. Кто в здравом уме его тронет? Никто. Потому что они знают, что за этим последует. И два рободога оставались в квартире присматривать за домом. Близилась ночь. Никто особенно не разговаривал, мы просто спускались по лестнице, и каждый думал о своем. Мы все еще были убиты дымком травы, и этого было вполне достаточно, чтобы мир казался прекрасным, даже это мрачное место. Пустота у меня внутри отражалась в осколках стекла. Так что с каждым шагом я становился тысячу раз печальнее. Иногда даже разбитое стекло, потрескавшийся цемент, печальные жизни воспринимаются как хорошие сны о плохом.
И я думал: ладно, может быть, все хорошо, и Брид с Существом будут рады нашему возвращению, и нам, в любом случае, не нужен этот старый бродяга. Мы – Тайные Райдеры, и Дездемона была с нами, и мы опять будем вместе, как только я соображу, что делать. Черт, это же просто! Все, что мне нужно сделать, так это найти перо Английского Вуду и войти в него, взяв с собой Существо. Отыскать там то самое мета-перо, Изысканное Желтое, самое знаменитое перо в мире, и еще раз погрузиться. Найти Дездемону, обменять ее обратно на Существо, нарушить все известные правила Вирта и вычислить путь наружу. Да, блядь, замечательный план. Замечательный, как дерьмо.
Теперь мы спускались по лестнице.
– Извини, что не смог вам помочь, – сказал Тристан Битлу.
Битл пожал плечами.
– Я просто пытаюсь предупредить тебя, мой друг.
В голосе Тристана была печаль, но я не обратил на это внимания.
– Но вечер же был хороший, несмотря ни на что? – спросила Сьюз.
– Отличный вечер, – сказал Битл. Может быть, он не соврал.
Мы спустились до самого низа. В воздухе пахло огнем. По всему Боттлтауну выли собаки.
– Что это? – спросила Мэнди.
– Да есть тут одни придурки, – ответила Сьюз. – Не беспокойся.
– У нас это каждую ночь, – добавил Тристан.
– Им нравится все поджигать.
– Называют себя Факельщиками, – сказал Тристан. – Законченные психопаты.
– О, черт! – это был я.
– Наверное, очередной мусорный бак подожгли, – сказала Сьюз.
Но я знал. Я, мать их, знал!
Мы завернули за угол шахты мертвого лифта и вышли на автостоянку, и там стоял наш любимый Тайномобиль, объятый пламенем. Он горел! Горел!
– Вот дерьмо! – голос Битла. И мир погрузился в холод вместе с фургоном в огне. Никто не смог бы в нем выжить. Никто. Низкого уровня теневая девушка и инопланетянин из Вирта. Исчезли в пламени.
Мы все пятеро и собака ошеломленно замерли на месте. А фургон полыхал, и вместе с ним полыхали тысячи отражений в стекле. Потом я ворвался в пламя и обжег руки о ручку двери.
О, черт! Существо и Брид!
И вся надежда вмиг улетучилась, вся надежда обменять Существо на сестру.
Моя единственная надежда...
Карли сорвалась с поводка и побежала вокруг фургона, лая на пламя. Битл присоединился ко мне, на мгновение мне показалось, что он мне поможет выломать дверь, но вместо этого он потащил меня назад. Я был вне себя, и дым разъедал глаза, и глаза слезились, но я плакал не из-за дыма, я плакал из-за утраты, из-за всех потерь и утрат.
Слишком много слез. Слишком много потерь.
Полночь. Клубы дыма. Фургон – груда металлических костей, покрытый пузырями ледерин, расплавленная резина. Мой разум сожжен. Я просто сижу на изуродованной скамейке и наблюдаю за тем, как труп фургона медленно затухает. Запах гари и пламени у меня в голове, раскаленные докрасна угольки. Зеваки, жители Боттлтауна, собрались посмотреть на пожар. Некоторые смеялись. Но мне было уже все равно. Ночь была оранжевой.
Тристан и Сьюз рванули назад, к себе в квартиру, за огнетушителем, но волосы изрядно их тормозили. Впрочем, это уже не имело значения, в любом случае. Там уже нечего было спасать.
Карли прижималась ко мне, терлась о мои ноги и все норовила меня облизать, чтобы хоть как-то утешить. Я отпихивал ее от себя, но она не отставала. Наконец, я смирился: пусть лижет. И, как ни странно, мне действительно стало легче.
Тристан и Сьюз вернулись с пенотушителем, но толку было, как лить воду в Ад. Фургон будет гореть, пока все не превратится в пепел. Пока плоть не станет костями.
И это тоже уже не имело значения.
Битл смазал свои водительские перчатки полным тюбиком Ваза. Затем подобрался к гаснущему пламени, схватился за ручку задней двери и с силой дернул. Дверь с лязгом открылась, выпустив густое облако дыма. Я наблюдал, как Битл смело сунулся в дым и жар, и думал о том, какой он все-таки хороший чувак. Он выскочил из фургона и подошел ко мне. Его лицо было черно от копоти.
– Их там нет, Скриббл.
Я взглянул на него.
– Их там нет. Он пустой.
Боттлтаунские дети смеялись и танцевали в оранжевой ночи, а я сидел на сломанной скамейке, размышляя о мире, а смешанная груда собачьей плоти и пластика по имени Карли все облизывала и облизывала меня – до озверения.
Кусочки стекла у меня под ногами, кусочки стекла цвета снов.
В Боттлтауне даже слезы блестят, как драгоценные камни.
День третий
«Все мы здесь – где-то и как-то – ждем, что же произойдет»
Грустная колыбельная
Я проснулся внутри сна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Ой! Посмотри на малыша!
– Он дрожит.
– Он гладит себя по волосам.
– Он такой нервный.
– Просто он больше ничего не знает.
Голоса звали меня, сквозь туман...
Мир превратился в Дымку.
– Что она со мной делает?! – закричал я. – Остановите ее!
И голоса тут же умолкли, и все глаза впились в меня, и Тристан сказал Сьюз, чтобы она прекратила со мной играть. Сьюз сказала, что у меня внутри был сон, но я уже приходил в себя, и ощущение блаженства исчезло, когда она устранила себя из моего тела.
Кто она, эта женщина?
– Рассказывай дальше, Скрибб.
Голос Битла.
Она вышла полностью, и я снова стал самим собой, и только пустое пространство осталось в душе, и история, которую я рассказывал.
Когда я в последний раз видел сестру в реале, она сидела напротив меня за столом, пахнущим яблочным джемом, с пером во рту в ожидании полета. Это я, ее брат, держал перо у нее во рту, поворачивая его так и сяк. Потом я сам заглотил перо, а глаза Дездемоны уже светились Виртом, когда я протолкнул перо еще глубже, чтобы сопровождать ее вниз. Куда бы она ни ушла, я пойду вместе с ней. Я действительно в это верил.
Мы ринулись вниз вместе, брат и сестра, падая в Вирт, наблюдая за начальными титрами: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АНГЛИЙСКИЙ ВУДУ. ВЫ ПОЛУЧИТЕ УДОВОЛЬСТВИЕ. ЗНАНИЕ – СЕКСУАЛЬНО. ВЫ ИСПЫТАЕТЕ БОЛЬ. ЗНАНИЕ – ЭТО ПЫТКА.
В последний раз я видел сестру в мире Вирта. Она падала в яму-дыру в каком-то саду, цепляясь за желтые сорняки, царапаясь о колючки, громко выкрикивая мое имя. Маленькое желтое перо трепетало у нее на губах.
Я ей говорил не ходить в эту дверь. Эта была дверь с табличкой: «НЕТ ХОДУ». Но она не послушалась.
Я ей говорил не ходить. Но она не послушалась.
Вы меня слушаете, мои судьи?
– Я хочу туда, Скриббл. Я хочу, чтобы ты пошел со мной. Ты пойдешь? – Последние слова моей сестры, обращенные ко мне в реале, перед тем, как ей вставило желтое, и она стала падать, выкрикивая мое имя.
Кое-кто умирает, но не в мире живых, а в мире снов. Но это неважно – где. Смерть всегда одинаковая. Есть сны, от которых ты никогда не проснешься.
Дездемона...
Комната, погруженная в тишину.
В тот же день, но чуть позже. Часы, проведенные в дымке, не поддаются счету, но теперь дым рассеивался, обнажая крошечные фрагменты реального мира. Эти отблески реальности кололи глаза, как иглы. Я больше не мог продолжать; для меня это было уже чересчур. Меня трясло от воспоминаний. Дездемона отзывалась в сердце мучительной болью.
Тристан нарушил гнетущую тишину.
– Ты нашел другое перо там, в Вирте? – спросил он. – Я правильно понял?
Я только молча кивнул.
Сквозь слезы я видел, что Сьюз сидит за маленьким столиком и гадает. Она трясла кружку с костями и выбрасывала их на стол. На скатерти лежали в ряд карты с рисунками. Она сделала заметку, какие кости коснулись каких карт, и бросила кости еще раз. Карли, рободог, лизала мне лицо, как будто она любила меня или что-нибудь в этом роде. Язык у нее был длинный и мокрый, скользкий от нано. Клянусь, я чувствовал, как они чистят мое лицо, вытирая соленые слезы.
– Перо было желтое? – уточнил Тристан.
– Да. Маленькое и желтое. Полностью желтое, – выдавил я. – Замечательное перо.
– Расскажешь, как ты его нашел? И что случилось потом?
Я не мог. Тристан просто кивнул.
– Понимаю, – сказал он.
Неужели?
– Я там был, – добавил он.
– Что?
– Я был в Английском Вуду.
– Расскажи.
Я отчаянно жаждал знаний.
Тристан взглянул на Сьюз, которая занималась картами и костями. Потом опять посмотрел на меня.
– Ты потерял сестру там?
– Да.
– И что получил взамен?
– Я не знаю, что это. Типа инопланетянин Вирта. Мы назвали его Существом.
Снова нахлынули воспоминания. Я проснулся от пера Английского Вуду, весь в густой слизи. Существо извивалось на мне. А я материл его, толкал со всей силы, чтобы выбраться из-под него, со слезами, льющимися из глаз, с криком, застрявшим в горле. Сестра ушла навсегда, и ее заменила вот эта склизкая туша. Мой мир разлетелся вдребезги.
Тристан кивнул.
– Коэффициенты обмена – сложная штука. Никто не знает, как они действуют. Известно только, что должен сохраняться постоянный баланс между нашим миром и миром Вирта. Ценность в обоих мирах должна быть одинаковой.
– Существо не стоит Дез. Просто не может быть, чтобы...
– В мире этого Существа кто-то любит его не меньше, чем ты любишь свою сестру. Все взаимодополняется. Так говорит Кот Игрун. И поверь мне, Кот Игрун знает.
– А что знаешь ты? – спросил я.
Перед тем, как ответить, Тристан снова взглянул на Сьюз.
– Твоя сестра приняла Изысканное Желтое.
О Боже!
Даже Битл подскочил, вырвавшись из дремоты Дымка.
– Изысканное Желтое! – заорал он. – Срань Господня! Нам пиздец, Скриббл, детка!
– Вполне вероятно, – сказал Тристан. – Изысканное Желтое существует внутри Английского Вуду. Это мета-перо.
О Изысканном Желтом много говорят, но никто его не видел, никто не ощущал. Оно – для высших эшелонов, где живут демоны и боги. Никто из чистых никогда даже не прикасался к нему, но Дездемона коснулась его, попробовала, и ее больше нет в этом мире, и шансы вернуть ее стремительно падали до нуля.
– Что это за Изысканное Желтое? – спросил я. – Как мне его найти?
– Его невозможно найти, Скриббл, – ответил Тристан. – Его можно только заслужить. Или украсть.
– Там Дездемона. Я знаю, что она там.
– Скорее всего, она мертва.
Его слова резанули меня по сердцу, но я не сдавался.
– Нет. Она говорила со мной. Она жива! Она где-то там, внутри... Она зовет меня. Что мне делать, Тристан?
– Сдаться.
– Как ты, в свое время? – сказал я наугад, и, кажется, попал в точку. Он тоже кого-то потерял! Он был там, в Вуду, и потерял кого-то в Изысканном Желтом. Я видел боль у него в глазах, как в зеркале.
– Здесь нет надежды, – ответил он. – Поверь мне. Я пытался.
– То есть, ты нам не поможешь? – спросил Битл.
Тристан уставился на Битла. Потом повернулся к Сьюз. Он запустил руки в их общие волосы, словно хотел убедиться, что она по-прежнему здесь, рядом с ним, в безопасности. Сьюз взяла карту со стола и протянула ее мне.
– Это твоя карта, Скриббл, – сказала она.
– Нет. Нет, не моя.
– Твоя. Ты просто еще этого не знаешь.
За окнами уже смеркалось, и я подумал о Бриджит и о Существе, и о том, что мне нужно спуститься к ним и посмотреть, как у них там дела. И еще я думал о том, что теперь все кончено, и что впереди еще одна ночь без любви.
– Ладно, спасибо, приятель, – сказал Битл с горечью в голосе.
Наверное, он искренне переживал за меня.
– Карли вас проводит, – сказал Тристан.
– А тебе не страшно будет без собаки? – спросил Битл.
Тристан открыл дверь в стене, и я почувставал запах кала, скверного дыхания, мяса и мочи. Я заглянул в темноту. Стены были покрыты царапинами и укусами. Там, в тенях были другие тени, еще темнее. Спящие тени, шевелящиеся и дышащие в медленном ритме. Тристан включил тусклый свет, раздалось глухое рычание, и я увидел собак – ощетинившийся металлом дуэт. Потрясающие зверюги. Пластиковые кости и синтетика.
– Робо-хаунды, – прошептал Тристан. – Мама и папа Карли. Осторожно. Они кусаются.
И вот тогда я разглядел что-то такое в Тристане... что-то собако-подобное.
– С такими красавцами мы в безопасности, – сказал он.
– Боже!
– Воистину. Низкий поклон собакам.
Факельщики
Идем по сходням, словно на корабле, на корабле из бетона, высоко над морем стекла. Я, Битл, Мэнди, Тристан и Сьюз. Ах да, и собака. Карли. Монстроидный слюнявый шкуро-металлический зверь, на туго натянутом поводке. Псину ведет Сьюз. Тристан прихватил свой дробовик, на самом деле, просто для показухи. Кто в здравом уме его тронет? Никто. Потому что они знают, что за этим последует. И два рободога оставались в квартире присматривать за домом. Близилась ночь. Никто особенно не разговаривал, мы просто спускались по лестнице, и каждый думал о своем. Мы все еще были убиты дымком травы, и этого было вполне достаточно, чтобы мир казался прекрасным, даже это мрачное место. Пустота у меня внутри отражалась в осколках стекла. Так что с каждым шагом я становился тысячу раз печальнее. Иногда даже разбитое стекло, потрескавшийся цемент, печальные жизни воспринимаются как хорошие сны о плохом.
И я думал: ладно, может быть, все хорошо, и Брид с Существом будут рады нашему возвращению, и нам, в любом случае, не нужен этот старый бродяга. Мы – Тайные Райдеры, и Дездемона была с нами, и мы опять будем вместе, как только я соображу, что делать. Черт, это же просто! Все, что мне нужно сделать, так это найти перо Английского Вуду и войти в него, взяв с собой Существо. Отыскать там то самое мета-перо, Изысканное Желтое, самое знаменитое перо в мире, и еще раз погрузиться. Найти Дездемону, обменять ее обратно на Существо, нарушить все известные правила Вирта и вычислить путь наружу. Да, блядь, замечательный план. Замечательный, как дерьмо.
Теперь мы спускались по лестнице.
– Извини, что не смог вам помочь, – сказал Тристан Битлу.
Битл пожал плечами.
– Я просто пытаюсь предупредить тебя, мой друг.
В голосе Тристана была печаль, но я не обратил на это внимания.
– Но вечер же был хороший, несмотря ни на что? – спросила Сьюз.
– Отличный вечер, – сказал Битл. Может быть, он не соврал.
Мы спустились до самого низа. В воздухе пахло огнем. По всему Боттлтауну выли собаки.
– Что это? – спросила Мэнди.
– Да есть тут одни придурки, – ответила Сьюз. – Не беспокойся.
– У нас это каждую ночь, – добавил Тристан.
– Им нравится все поджигать.
– Называют себя Факельщиками, – сказал Тристан. – Законченные психопаты.
– О, черт! – это был я.
– Наверное, очередной мусорный бак подожгли, – сказала Сьюз.
Но я знал. Я, мать их, знал!
Мы завернули за угол шахты мертвого лифта и вышли на автостоянку, и там стоял наш любимый Тайномобиль, объятый пламенем. Он горел! Горел!
– Вот дерьмо! – голос Битла. И мир погрузился в холод вместе с фургоном в огне. Никто не смог бы в нем выжить. Никто. Низкого уровня теневая девушка и инопланетянин из Вирта. Исчезли в пламени.
Мы все пятеро и собака ошеломленно замерли на месте. А фургон полыхал, и вместе с ним полыхали тысячи отражений в стекле. Потом я ворвался в пламя и обжег руки о ручку двери.
О, черт! Существо и Брид!
И вся надежда вмиг улетучилась, вся надежда обменять Существо на сестру.
Моя единственная надежда...
Карли сорвалась с поводка и побежала вокруг фургона, лая на пламя. Битл присоединился ко мне, на мгновение мне показалось, что он мне поможет выломать дверь, но вместо этого он потащил меня назад. Я был вне себя, и дым разъедал глаза, и глаза слезились, но я плакал не из-за дыма, я плакал из-за утраты, из-за всех потерь и утрат.
Слишком много слез. Слишком много потерь.
Полночь. Клубы дыма. Фургон – груда металлических костей, покрытый пузырями ледерин, расплавленная резина. Мой разум сожжен. Я просто сижу на изуродованной скамейке и наблюдаю за тем, как труп фургона медленно затухает. Запах гари и пламени у меня в голове, раскаленные докрасна угольки. Зеваки, жители Боттлтауна, собрались посмотреть на пожар. Некоторые смеялись. Но мне было уже все равно. Ночь была оранжевой.
Тристан и Сьюз рванули назад, к себе в квартиру, за огнетушителем, но волосы изрядно их тормозили. Впрочем, это уже не имело значения, в любом случае. Там уже нечего было спасать.
Карли прижималась ко мне, терлась о мои ноги и все норовила меня облизать, чтобы хоть как-то утешить. Я отпихивал ее от себя, но она не отставала. Наконец, я смирился: пусть лижет. И, как ни странно, мне действительно стало легче.
Тристан и Сьюз вернулись с пенотушителем, но толку было, как лить воду в Ад. Фургон будет гореть, пока все не превратится в пепел. Пока плоть не станет костями.
И это тоже уже не имело значения.
Битл смазал свои водительские перчатки полным тюбиком Ваза. Затем подобрался к гаснущему пламени, схватился за ручку задней двери и с силой дернул. Дверь с лязгом открылась, выпустив густое облако дыма. Я наблюдал, как Битл смело сунулся в дым и жар, и думал о том, какой он все-таки хороший чувак. Он выскочил из фургона и подошел ко мне. Его лицо было черно от копоти.
– Их там нет, Скриббл.
Я взглянул на него.
– Их там нет. Он пустой.
Боттлтаунские дети смеялись и танцевали в оранжевой ночи, а я сидел на сломанной скамейке, размышляя о мире, а смешанная груда собачьей плоти и пластика по имени Карли все облизывала и облизывала меня – до озверения.
Кусочки стекла у меня под ногами, кусочки стекла цвета снов.
В Боттлтауне даже слезы блестят, как драгоценные камни.
День третий
«Все мы здесь – где-то и как-то – ждем, что же произойдет»
Грустная колыбельная
Я проснулся внутри сна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37