любой данный срез реальности может быть заменен только эквивалентным по ценности срезом Вира, плюс-минус 0,267125 оригинальной ценности. Да, мои котятки, речь идет не о весе, или объеме, или площади поверхности. Речь идет о ценности, о том, как много стоит потерянный в высшей схеме вещей. Обратная перекачка возможна, но обмен совершается только тогда, когда разница в ценности обмениваемых объектов лежит в пределах постоянной Хобарта. Око за око, если берешь, то отдай те же 0,267125.
Мы пали ниц у ног богини Вирта, и мы должны быть готовы совершить жертвоприношение. Вы, разумеется, захотите вернуть их обратно, ваших потерянных и одиноких. Вы будете плакать по ним в темные и пустые ночи. Обратная перекачка возможна, но этот путь сложен из острых ножей, запечатанных дверей и тропок, усыпанных битым стеклом. Только сильный способен ее совершить. Слушайте. Будьте осторожны. Будьте очень-очень осторожны. Я вас предупредил.
И это предупреждение исходит из самого сердца.
Промывая дреды
Брат и сестра возвращаются из клуба домой пешком: без машины, последний автобус давно ушел, на Икс-кэб денег нет. Мы были на полпути вниз по Уимслоу-роуд, когда услышали крик. Кричала женщина, и мы рванули туда, прямиком в драку.
Какой-то черный парень схватил женщину и тряс ее. Она истошно кричала, обратив перекошенное лицо в сторону потока безразличного транспорта.
– Отстань от меня! Мне больно! Он меня бьет! Уберите его от меня!
– Надо это остановить, – сказала Дездемона.
– Что?
– Я думаю, мы должны что-то сделать.
Вот, черт, ну и удружила, сестренка.
– Что здесь происходит? – спросил я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал холодно и тяжело. Старания успехом не увенчались.
– Мы нашли эту женщину в невменяемом состоянии, приятель, – сказал черный парень. – Мы просто проезжали мимо.
Его машина была припаркована чуть впереди, на въезде на маленькую дорожку, одно колесо возвышалось над тротуаром. Другой чувак, белый, сидел, сгорбившись, на водительском сиденье. На заднем сидела какая-то женщина, и она, похоже, тащилась под наркотой, ну вы просекаете: раскачивалась взад– вперед, как жертва, загипнотизированная змеей.
– Она вопила у дороги, – сказал черный. – Просто вопила... вы понимаете?
– Он врет, – заявила Дездемона, и это точно был не комплимент.
– Я, мать твою, не вру!
– Так что здесь все-таки происходит? – спросил я, по-прежнему дрожа. Я не хотел ни во что ввязываться, я спросил, чтобы как-то поддержать сестру.
– Я всего лишь пытался помочь, – начал он, но, похоже, мы уже довели его до белого каления, потому что именно в этот момент женщина вырвалась у него из рук. Она выбежала на дорогу, прямо под колеса приближающейся машины. Машина резко затормозила, колеса с визгом заскользили по мостовой. Хорошее вождение, но не настолько хорошее. Машина все-таки сбила женщину. Даже не так: на самом деле, женщина ударилась о машину, бросившись на нее всем телом. Она упала лицом на дегтебетон и пролежала так, может быть, две секунды. Потом она распрямилась, как пружина, и принялась стучать кулаками по медленно проезжавшим мимо другим автомобилям, из которых выглядывали испуганные лица.
– Помогите мне! Помогите! – вопила она.
Никто не остановился. Да кто, черт возьми, остановится в наше время?
Водители проезжавших мимо автомобилей смотрели на меня так, как будто я был тут главным злодеем. Я себя чувствовал как-то странно. Бывают такие моменты, и когда ты их переживаешь, ты думаешь, что запомнишь их навсегда, но потом они ускользают из памяти, и ты про них даже не вспоминаешь. Пока не настанет такой день, когда тебе ничего не останется делать, кроме как копаться в своих воспоминаниях, потому что тебе больше негде жить, как только в этих воспоминаниях.
Было раннее утро, воздух был прозрачный и влажный, и до восхода солнца оставались считанные часы.
Кричащая женщина была уже довольно далеко, она почти исчезла в следующем потоке огней. Я слышал, как тормозят машины, перекрывая ее истошные крики.
Черный так и стоял на месте, переминаясь с ноги на ногу, накапливая нарастающий гнев. Белый парень невозмутимо сидел в машине, жуя жевачку.
Дездемона открыла заднюю дверь и залезла в машину. Теперь она решила помочь раскачивающейся девице.
– Мне кажется, надо вызвать полицию, Скрибб, – сказала Дездемона с заднего сиденья. – Девушке совсем плохо. Она обдолбалась какими-то перьями. Я не могу ее сдвинуть с места.
Полицию? Я никогда в жизни не вызывал полицию.
– Не надо нам никаких копов, – вмешался черный, двинувшись в мою сторону. Он сжимал кулаки, и у него был тот самый взгляд, который бывает у человека, уверенного, что причинить боль другому – это удовольствие.
Я подался назад к машине.
– Эти парни плохо с тобой обращаются? – услышал я вопрос Дездемоны.
Никакого ответа от девушки в коматозном состоянии. Но та, другая, что на дороге, в любом случае, орала за них обоих.
– Дез? – прошептал я, пытаясь привлечь ее внимание. Сестра не отвечала, поэтому я быстро повернулся, намереваясь вытащить ее из машины. Но она не обращала на меня внимания; она была занята – обыскивала сумочку той девушки.
– Что ты делаешь, сестренка? – спросил я.
– Ищу адрес. По-моему, эти парни ее используют.
– Эка важность, сестренка. Тут уже есть один плохой парень.
– Не подпускай его, Скрибб! – закричала сестра.
Ну, спасибо тебе большое. И как я должен его удерживать?
Черный парень приблизился уже практически вплотную, размахивая кулаками в опасной близости от моего беззащитного лица.
В отдалении послышался вой полицейской сирены.
Кулаки тут же разжались.
Иногда бывают такие моменты, когда ты прямо обожаешь копов, несмотря на тот факт, что они повредили некоторым из твоих друзей. Потому что иногда, по чистой случайности, они появляются в нужном месте и в нужное время. И вот тогда ты готов их возлюбить всей душой.
Сирена пронзительно завывала. И черный шагнул назад. Всего лишь маленький шажок. Но потом – еще шаг, и еще.
А потом он побежал. Прочь!
Белый парень завел двигатель.
Дездемона была наполовину внутри, наполовину снаружи машины.
– Я кое-что нашла! – закричала она.
Машина рванулась с места, и Дез швырнуло на тротуар. Сирена разорвала мой мозг на части, когда полицейский фургон резко, с пронзительным визгом, затормозил напротив этой тачки, перекрыв ей дорогу к бегству.
И хотя сестра лежала на земле, и ей, очевидно, было очень больно, и солнце еще не взошло и не думало всходить, я все-таки разглядел, что она что-то сжимает в руке. Мертвой хваткой. Это было перо, мелькнувшее в воздухе желтым, когда Дез убирала его в карман.
Что ты нашла? Что ты нашла, дорогая сестренка? Наверное, что-нибудь по-настоящему замечательное.
Если бы я тогда знал. Если бы только я знал.
Сьюз и Тристан мыли волосы – свои общие спутанные волосы. И слушали мой рассказ.
Мэнди снова проснулась и сидела на полу, играя с большим щенком. Меня кое-что смущало в теле этого рободога; а именно – то, как его пластиковые кости просвечивали сквозь туго натянутую плоть, выпирая из грудной клетки. Сьюз называла собаку Карли и говорила, что это «она».
Битл посасывал демоническую бонг-трубку, его взгляд уносило к другим мирам, а вода лопалась пузырьками в Дымке.
Я застыл в кресле, словно в ловушке, убитый дымом, очарованный ритуалом.
Сьюз лила воду на их перепутанные косички. Добавляла в воду какие-то травы, смешивала скользкую мыльную пену с крепким запахом, который блестел на свету. Впечатление было как раз такое, что его можно увидеть – запах, – и он блестит. Этим мыльным раствором она промывала все косы по очереди, от корней ее собственных волос до корней волос Тристана, так что их волосы сливались в единый поток. На них было приятно глядеть, и Тристан улыбался на протяжении всей этой процедуры.
– Далеко не каждому разрешается это увидеть, – сказала Сьюз шепотом. – Так что можете считать, что попали в круг избранных.
– Хорошая история, Скриббл, – одобрил Тристан. – Продолжение будет?
Их глаза чуть припухли от наслаждения ароматным шампунем, и это было, как будто ты наблюдаешь за кем-то, кто занимается сексом. Уторчанным сексом.
– Очень красиво, – прошептала Мэнди.
Сквозь стены я слышал, как воют собаки.
– Не беспокойся за них, Скриббл, – сказал Тристан мечтательно.
Мы с Дездемоной сидели дома в Расхолм-Гарденз и рассматривали перо.
Битл с Бриджит уехали еще вечером и пока не вернулись. Они отправились на юг, на Вирт-Фестиваль, чтобы познакомиться там с людьми и обзавестись новыми связями и поставщиками. Копы взяли у нас какие-то показания и отпустили, объявив невиновными. Мы вернулись домой, и все было только наше; квартира, перо и любовь.
– Интересно, а как оно называется? – сказала Дездемона, вертя перо в руках, так что желтые отблески мерцали под лампой на столе. Перо было на 70% черным, на 20% – розовым, и на 10% -желтым. На том месте, где отодрали этикетку, оставалось бледное пятнышко.
– Давай вставимся, Дез, – предложил я.
– Не пойдет! – возразила она. – Только вдвоем нельзя.
Она соблюдала правила Битла. Никто не ходит туда в одиночку. На случай, если вдруг станет по-настоящему плохо.
– Да ладно тебе! – сказал я. – Нас же двое. Что может случиться?
Этого я себе никогда не прощу.
– Битл сейчас тоже трипует, – сказал я ей. – Прямо сейчас. Там на Юге. Ну, давай же, сестра! Он на Вирт-Фестивале! С Бриджит! Конечно, он в трипе. Он в Виртландии, прямо сейчас!
– Мы никогда раньше не употребляли желтое, Скрибб.
Это правда. Желтые встречаются крайне редко. Маргиналам они не доступны вообще.
– Оно не полностью желтое, – убеждал ее я. – Желтого в нем всего ничего. Сама посмотри, совсем мало. Оно безопасно.
– Мы даже не знаем, как оно называется!
– Давай!
Она пристально посмотрела на перо. Смотрела на него целую минуту, ничего не говорила, просто смотрела, купаясь в радуге цветов. И потом, наконец, сказала:
– Хорошо, Скрибб, давай. – Сказала очень тихо и посмотрела на меня этими своими глазами, которые были как сливы, сочные сливы, когда я выхватил перо у нее из рук.
Есть вещи, которые неизбежны. Которые предрешены.
Она открыла рот, моя сестра, в ожидании перьевого причащения. Она не могла со мной спорить, она слишком меня любила, и я вставил перо ей в рот, глубоко-глубоко, а потом – себе, и вот как мы и потеряли мою сестру. Дездемона приняла его целиком.
Тристан откупорил новую банку и залез в нее всей рукой. Когда он вытащил руку, она была вся покрыта густой зеленой слизью, похожей на Ваз для волос, но живой. Наношам! Читал про него в «Коте», но никогда раньше не видел. Масса этих минускульных механических образований сочилась у него между пальцами. <(примечание: Наношам – слово из робо-слэнга. Шампунь на основе электронных микромеханизмов – по аналогии с микроорганизмами, – которые питаются грязью и вырабатывают вещество из пластического металла. Данное вещество используется как фиксатор для закрепления дредов или прядей волос>).
– Смотри, – сказал он и широким, почти сексуальным взмахом он отправил эти крошечные микромеханизмы заниматься его волосами и волосами Сьюз. Было почти что слышно, как они едят грязь и сало. Наношам делается на основе желе из сотен крошечных компьютеров, которые называются бэби-компами. Они обращают грязь в информацию, оставляя волосы чистыми, и вырабатывают фиксатор для дредов – очень жестких косичек.
– Моя дорогая, – прошептал Тристан своей любимой. – Это истинное удовольствие.
Сьюз повернулась ко мне, держа в руке пригорошню нано.
– Не хочешь попробовать? – спросила она. Ее глаза знали все мои тайны. Я чувствовал ее у себя внутри, и впечатление было такое, как будто она ласкает меня. Может быть, Сьюз была теневой. Но нет, не похоже, ощущения совершенно другие. Не так, как будто она в меня проникает, а как будто она становится мной.
– У юноши все равно нет волос, – рассмеялся Тристан.
Я не мог ничего ответить. Не мог даже тряхнуть головой. Весь воздух в комнате обратился в дым. Наверное, из-за травяного варева у меня начались виденья. Я видел толстую змею из волос, которая извивалась между голов мужчины и женщины. И еще я слышал голоса, что прорывались ко мне дождевыми каплями и клочьями тумана, как волны чистого знания. И я не знал, где я...
Вокруг меня были люди, люди что-то говорили, может быть, обо мне, но это были какие-то бессмысленные обрывки фраз; я чувствовал только тело Сьюз внутри моего тела. Она прикасалась ко мне изнутри. И у меня встало! Что это было? Голоса...
– Ты должен...
– Маленький мальчик.
– Зато экономия на шампуне.
– У него нет волос.
– Назовешь это стрижкой?
– Это стрижка под ежик.
Кто это говорит? И когда? И кому?
Я вдруг почувствовал руку – холодную и влажную руку, которая гладила мои короткие светлые волосы. Ладно, пусть коротко. Ну и кого это ебет?! Есть люди, которым вообще не идут длинные волосы. Красивые люди этого никогда не поймут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Мы пали ниц у ног богини Вирта, и мы должны быть готовы совершить жертвоприношение. Вы, разумеется, захотите вернуть их обратно, ваших потерянных и одиноких. Вы будете плакать по ним в темные и пустые ночи. Обратная перекачка возможна, но этот путь сложен из острых ножей, запечатанных дверей и тропок, усыпанных битым стеклом. Только сильный способен ее совершить. Слушайте. Будьте осторожны. Будьте очень-очень осторожны. Я вас предупредил.
И это предупреждение исходит из самого сердца.
Промывая дреды
Брат и сестра возвращаются из клуба домой пешком: без машины, последний автобус давно ушел, на Икс-кэб денег нет. Мы были на полпути вниз по Уимслоу-роуд, когда услышали крик. Кричала женщина, и мы рванули туда, прямиком в драку.
Какой-то черный парень схватил женщину и тряс ее. Она истошно кричала, обратив перекошенное лицо в сторону потока безразличного транспорта.
– Отстань от меня! Мне больно! Он меня бьет! Уберите его от меня!
– Надо это остановить, – сказала Дездемона.
– Что?
– Я думаю, мы должны что-то сделать.
Вот, черт, ну и удружила, сестренка.
– Что здесь происходит? – спросил я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал холодно и тяжело. Старания успехом не увенчались.
– Мы нашли эту женщину в невменяемом состоянии, приятель, – сказал черный парень. – Мы просто проезжали мимо.
Его машина была припаркована чуть впереди, на въезде на маленькую дорожку, одно колесо возвышалось над тротуаром. Другой чувак, белый, сидел, сгорбившись, на водительском сиденье. На заднем сидела какая-то женщина, и она, похоже, тащилась под наркотой, ну вы просекаете: раскачивалась взад– вперед, как жертва, загипнотизированная змеей.
– Она вопила у дороги, – сказал черный. – Просто вопила... вы понимаете?
– Он врет, – заявила Дездемона, и это точно был не комплимент.
– Я, мать твою, не вру!
– Так что здесь все-таки происходит? – спросил я, по-прежнему дрожа. Я не хотел ни во что ввязываться, я спросил, чтобы как-то поддержать сестру.
– Я всего лишь пытался помочь, – начал он, но, похоже, мы уже довели его до белого каления, потому что именно в этот момент женщина вырвалась у него из рук. Она выбежала на дорогу, прямо под колеса приближающейся машины. Машина резко затормозила, колеса с визгом заскользили по мостовой. Хорошее вождение, но не настолько хорошее. Машина все-таки сбила женщину. Даже не так: на самом деле, женщина ударилась о машину, бросившись на нее всем телом. Она упала лицом на дегтебетон и пролежала так, может быть, две секунды. Потом она распрямилась, как пружина, и принялась стучать кулаками по медленно проезжавшим мимо другим автомобилям, из которых выглядывали испуганные лица.
– Помогите мне! Помогите! – вопила она.
Никто не остановился. Да кто, черт возьми, остановится в наше время?
Водители проезжавших мимо автомобилей смотрели на меня так, как будто я был тут главным злодеем. Я себя чувствовал как-то странно. Бывают такие моменты, и когда ты их переживаешь, ты думаешь, что запомнишь их навсегда, но потом они ускользают из памяти, и ты про них даже не вспоминаешь. Пока не настанет такой день, когда тебе ничего не останется делать, кроме как копаться в своих воспоминаниях, потому что тебе больше негде жить, как только в этих воспоминаниях.
Было раннее утро, воздух был прозрачный и влажный, и до восхода солнца оставались считанные часы.
Кричащая женщина была уже довольно далеко, она почти исчезла в следующем потоке огней. Я слышал, как тормозят машины, перекрывая ее истошные крики.
Черный так и стоял на месте, переминаясь с ноги на ногу, накапливая нарастающий гнев. Белый парень невозмутимо сидел в машине, жуя жевачку.
Дездемона открыла заднюю дверь и залезла в машину. Теперь она решила помочь раскачивающейся девице.
– Мне кажется, надо вызвать полицию, Скрибб, – сказала Дездемона с заднего сиденья. – Девушке совсем плохо. Она обдолбалась какими-то перьями. Я не могу ее сдвинуть с места.
Полицию? Я никогда в жизни не вызывал полицию.
– Не надо нам никаких копов, – вмешался черный, двинувшись в мою сторону. Он сжимал кулаки, и у него был тот самый взгляд, который бывает у человека, уверенного, что причинить боль другому – это удовольствие.
Я подался назад к машине.
– Эти парни плохо с тобой обращаются? – услышал я вопрос Дездемоны.
Никакого ответа от девушки в коматозном состоянии. Но та, другая, что на дороге, в любом случае, орала за них обоих.
– Дез? – прошептал я, пытаясь привлечь ее внимание. Сестра не отвечала, поэтому я быстро повернулся, намереваясь вытащить ее из машины. Но она не обращала на меня внимания; она была занята – обыскивала сумочку той девушки.
– Что ты делаешь, сестренка? – спросил я.
– Ищу адрес. По-моему, эти парни ее используют.
– Эка важность, сестренка. Тут уже есть один плохой парень.
– Не подпускай его, Скрибб! – закричала сестра.
Ну, спасибо тебе большое. И как я должен его удерживать?
Черный парень приблизился уже практически вплотную, размахивая кулаками в опасной близости от моего беззащитного лица.
В отдалении послышался вой полицейской сирены.
Кулаки тут же разжались.
Иногда бывают такие моменты, когда ты прямо обожаешь копов, несмотря на тот факт, что они повредили некоторым из твоих друзей. Потому что иногда, по чистой случайности, они появляются в нужном месте и в нужное время. И вот тогда ты готов их возлюбить всей душой.
Сирена пронзительно завывала. И черный шагнул назад. Всего лишь маленький шажок. Но потом – еще шаг, и еще.
А потом он побежал. Прочь!
Белый парень завел двигатель.
Дездемона была наполовину внутри, наполовину снаружи машины.
– Я кое-что нашла! – закричала она.
Машина рванулась с места, и Дез швырнуло на тротуар. Сирена разорвала мой мозг на части, когда полицейский фургон резко, с пронзительным визгом, затормозил напротив этой тачки, перекрыв ей дорогу к бегству.
И хотя сестра лежала на земле, и ей, очевидно, было очень больно, и солнце еще не взошло и не думало всходить, я все-таки разглядел, что она что-то сжимает в руке. Мертвой хваткой. Это было перо, мелькнувшее в воздухе желтым, когда Дез убирала его в карман.
Что ты нашла? Что ты нашла, дорогая сестренка? Наверное, что-нибудь по-настоящему замечательное.
Если бы я тогда знал. Если бы только я знал.
Сьюз и Тристан мыли волосы – свои общие спутанные волосы. И слушали мой рассказ.
Мэнди снова проснулась и сидела на полу, играя с большим щенком. Меня кое-что смущало в теле этого рободога; а именно – то, как его пластиковые кости просвечивали сквозь туго натянутую плоть, выпирая из грудной клетки. Сьюз называла собаку Карли и говорила, что это «она».
Битл посасывал демоническую бонг-трубку, его взгляд уносило к другим мирам, а вода лопалась пузырьками в Дымке.
Я застыл в кресле, словно в ловушке, убитый дымом, очарованный ритуалом.
Сьюз лила воду на их перепутанные косички. Добавляла в воду какие-то травы, смешивала скользкую мыльную пену с крепким запахом, который блестел на свету. Впечатление было как раз такое, что его можно увидеть – запах, – и он блестит. Этим мыльным раствором она промывала все косы по очереди, от корней ее собственных волос до корней волос Тристана, так что их волосы сливались в единый поток. На них было приятно глядеть, и Тристан улыбался на протяжении всей этой процедуры.
– Далеко не каждому разрешается это увидеть, – сказала Сьюз шепотом. – Так что можете считать, что попали в круг избранных.
– Хорошая история, Скриббл, – одобрил Тристан. – Продолжение будет?
Их глаза чуть припухли от наслаждения ароматным шампунем, и это было, как будто ты наблюдаешь за кем-то, кто занимается сексом. Уторчанным сексом.
– Очень красиво, – прошептала Мэнди.
Сквозь стены я слышал, как воют собаки.
– Не беспокойся за них, Скриббл, – сказал Тристан мечтательно.
Мы с Дездемоной сидели дома в Расхолм-Гарденз и рассматривали перо.
Битл с Бриджит уехали еще вечером и пока не вернулись. Они отправились на юг, на Вирт-Фестиваль, чтобы познакомиться там с людьми и обзавестись новыми связями и поставщиками. Копы взяли у нас какие-то показания и отпустили, объявив невиновными. Мы вернулись домой, и все было только наше; квартира, перо и любовь.
– Интересно, а как оно называется? – сказала Дездемона, вертя перо в руках, так что желтые отблески мерцали под лампой на столе. Перо было на 70% черным, на 20% – розовым, и на 10% -желтым. На том месте, где отодрали этикетку, оставалось бледное пятнышко.
– Давай вставимся, Дез, – предложил я.
– Не пойдет! – возразила она. – Только вдвоем нельзя.
Она соблюдала правила Битла. Никто не ходит туда в одиночку. На случай, если вдруг станет по-настоящему плохо.
– Да ладно тебе! – сказал я. – Нас же двое. Что может случиться?
Этого я себе никогда не прощу.
– Битл сейчас тоже трипует, – сказал я ей. – Прямо сейчас. Там на Юге. Ну, давай же, сестра! Он на Вирт-Фестивале! С Бриджит! Конечно, он в трипе. Он в Виртландии, прямо сейчас!
– Мы никогда раньше не употребляли желтое, Скрибб.
Это правда. Желтые встречаются крайне редко. Маргиналам они не доступны вообще.
– Оно не полностью желтое, – убеждал ее я. – Желтого в нем всего ничего. Сама посмотри, совсем мало. Оно безопасно.
– Мы даже не знаем, как оно называется!
– Давай!
Она пристально посмотрела на перо. Смотрела на него целую минуту, ничего не говорила, просто смотрела, купаясь в радуге цветов. И потом, наконец, сказала:
– Хорошо, Скрибб, давай. – Сказала очень тихо и посмотрела на меня этими своими глазами, которые были как сливы, сочные сливы, когда я выхватил перо у нее из рук.
Есть вещи, которые неизбежны. Которые предрешены.
Она открыла рот, моя сестра, в ожидании перьевого причащения. Она не могла со мной спорить, она слишком меня любила, и я вставил перо ей в рот, глубоко-глубоко, а потом – себе, и вот как мы и потеряли мою сестру. Дездемона приняла его целиком.
Тристан откупорил новую банку и залез в нее всей рукой. Когда он вытащил руку, она была вся покрыта густой зеленой слизью, похожей на Ваз для волос, но живой. Наношам! Читал про него в «Коте», но никогда раньше не видел. Масса этих минускульных механических образований сочилась у него между пальцами. <(примечание: Наношам – слово из робо-слэнга. Шампунь на основе электронных микромеханизмов – по аналогии с микроорганизмами, – которые питаются грязью и вырабатывают вещество из пластического металла. Данное вещество используется как фиксатор для закрепления дредов или прядей волос>).
– Смотри, – сказал он и широким, почти сексуальным взмахом он отправил эти крошечные микромеханизмы заниматься его волосами и волосами Сьюз. Было почти что слышно, как они едят грязь и сало. Наношам делается на основе желе из сотен крошечных компьютеров, которые называются бэби-компами. Они обращают грязь в информацию, оставляя волосы чистыми, и вырабатывают фиксатор для дредов – очень жестких косичек.
– Моя дорогая, – прошептал Тристан своей любимой. – Это истинное удовольствие.
Сьюз повернулась ко мне, держа в руке пригорошню нано.
– Не хочешь попробовать? – спросила она. Ее глаза знали все мои тайны. Я чувствовал ее у себя внутри, и впечатление было такое, как будто она ласкает меня. Может быть, Сьюз была теневой. Но нет, не похоже, ощущения совершенно другие. Не так, как будто она в меня проникает, а как будто она становится мной.
– У юноши все равно нет волос, – рассмеялся Тристан.
Я не мог ничего ответить. Не мог даже тряхнуть головой. Весь воздух в комнате обратился в дым. Наверное, из-за травяного варева у меня начались виденья. Я видел толстую змею из волос, которая извивалась между голов мужчины и женщины. И еще я слышал голоса, что прорывались ко мне дождевыми каплями и клочьями тумана, как волны чистого знания. И я не знал, где я...
Вокруг меня были люди, люди что-то говорили, может быть, обо мне, но это были какие-то бессмысленные обрывки фраз; я чувствовал только тело Сьюз внутри моего тела. Она прикасалась ко мне изнутри. И у меня встало! Что это было? Голоса...
– Ты должен...
– Маленький мальчик.
– Зато экономия на шампуне.
– У него нет волос.
– Назовешь это стрижкой?
– Это стрижка под ежик.
Кто это говорит? И когда? И кому?
Я вдруг почувствовал руку – холодную и влажную руку, которая гладила мои короткие светлые волосы. Ладно, пусть коротко. Ну и кого это ебет?! Есть люди, которым вообще не идут длинные волосы. Красивые люди этого никогда не поймут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37