Что тут еще скажешь?
Она целовалась очень хорошо, подходя к этому с горячей решимостью, без спешки и без заигрывания. У него мелькнула мысль о том, почему поцелуи эльфов так похожи на человеческие. Интересно, все эльфы и феи целуются так, будто это самая важная вещь во вселенной, или это личная особенность Поппи Дурман? Тот факт, что она еще школьница, беспокоивший его с тех пор, как она открыла ему свои чувства, больше не казался таким уж тревожным. Какое бы место она ни занимала в своем обществе, по его отсчету она родилась еще до того, как Тедди Рузвельт стал президентом, – если кого-то из них считать малолеткой, так только его, Тео. По здешним понятиям он еще в детский садик должен ходить или там в первый класс.
Сближающая деятельность Поппи осуществлялась успешно: они сплелись, как два дружно растущих стебля, и каждое ее движение затрагивало его сразу в нескольких местах Похоже, тот единственный бокал вина начисто лишил его разума: в голове все плыло, в теле ощущалось тепло и приятное покалывание. Может, это любовь? Эта мысль его поразила. Страсть присутствовала определенно, но ею объяснялось не все.
На секунду он отстранился и прижался лицом к ее виску. Ее волосы пахли ванилью, жимолостью и еще чем-то, чего он не знал, но хотел бы вдыхать всю свою жизнь. Полчаса назад он корил себя за то, что морочит девушке голову, теперь начинал понимать, что сам вот-вот втюрится по самые уши. Может, она приворожила его? Он не верил в это после ультиматума, который она ему предъявила... ну а вдруг все-таки?
«Господи, никак это то самое, настоящее!»
Затерянный в теплой ночи, он прислонился к стене. Поппи была так близко, что сбивала ему все ориентиры, и он не сразу заметил фигуру в дальнем конце улицы. Поппи дышала ему в ухо и целовала мочку, одновременно покусывая ее, – таких чудес с ним давно уже не случалось, однако что-то в этой фигуре, переходящей из света фонарей в тень и опять выходящей на свет, не давало ему покоя. Вот она снова вошла в пятно света в сотне футов от них, и Тео разглядел на ней доспехи констебля.
Сердце в груди застыло ледяным комом. Тео отделился от стены, чуть не опрокинув Поппи, схватил ее за руку и быстро повел прочь.
– В чем дело? – спотыкаясь, спрашивала она.
– Там сзади. Констебль. Можешь посмотреть, только ради Бога не останавливайся.
– Но мы навлечем на себя подозрение, если будем от него убегать...
– Да, если констебль настоящий, – но я так не думаю. Я тебе рассказывал про мертвяка, который меня преследует. В последний раз, у дома Нарцисса, он занял тело констебля. Шагай быстрей. Когда завернем за угол, побежим.
– Очень мне нужно бегать от какого-то буки. У меня в сумочке защитные чары.
– Ты не понимаешь, Поппи. От него защититься нельзя. Если твои чары уступают мощью атомной бомбе, лучше поскорей смыться отсюда. Как он там, не бежит?
– Идет. Быстрым шагом. – В голосе Поппи появились тревожные ноты. – Походка у него действительно странная.
– Наверное, кое-какие детали уже отвалились. Как ты сюда добиралась? Хорошо бы на машине.
– Я одолжила у Друзиллы ее драндулетик. Ночью на Восточном Берегу такси поймать сложно.
– Далеко он стоит? Хотя выбора все равно нет. Думаю, что это чудо даже толпы народа не испугается. Все, поворачиваем. – Тео сжал руку Поппи. – Показывай дорогу. Теперь он нас не видит... ну, побежали!
И они помчались обратно к ресторану. Несколько эльфов постарше, вышедших из какого-то дома, отскочили с дороги и добродушно заругались им вслед, но у них не было времени на извинения.
Поппи поставила свой «драндулетик» на боковой улочке, за углом от «Палаты собраний». Тео в панике переминался с ноги на ногу, пока она возилась с незнакомыми дверными чарами. На третьей безуспешной попытке из-за угла вывалился грузный силуэт. Он постоял, вертя во все стороны головой в шлеме, – ни дать ни взять радарная установка. Теперь у Тео не осталось никаких сомнений насчет того, кто преследует их. Это существо двигалось не как эльф и не как человек. Руки свисали по бокам, а голова вертелась на шее, как заведенная.
– Есть! – Поппи распахнула дверцу, Тео обежал машину и сел. Сиденье охватило его, как живое, но он слишком перепугался, чтобы беспокоиться по этому поводу.
– Поезжай, – сказал он. – Надо от него оторваться. – Он оглянулся посмотреть. Упырь шел теперь к ним – на негнущихся ногах, но ужасно быстро. Лицо под шлемом не выражало никаких эмоций, если мнимый констебль вообще знал, что это такое. – Трогай!
Автомобиль, зажужжав, чуть ли не отпрыгнул от тротуара. Тео еле успел помолиться, чтобы улица не упиралась в тупик. С этим все оказалось в порядке, и он опять оглянулся. Упырь смотрел им вслед, и ничто в его позе не говорило о досаде или отчаянии. Теперь он просто начнет все сызнова – он уже шел за ними, уменьшаясь на каждом шагу. «Большая удача, что ему не подвернулся кто-нибудь с крыльями», – подумал вдруг Тео. Его целеустремленность имеет и хорошие стороны, поскольку планировать он, как видно, не способен.
Тео, конечно, предпочел бы, чтобы этот монстр, даже имея некоторые дефекты, вообще не гонялся за ним – но его, к сожалению, никто не спрашивал.
Полчаса спустя Поппи свернула на дорогу к Замковому мосту, остановилась и выключила фары. Тео взял ее за руку.
– Интересное получилось свидание, правда? – Попытка засмеяться ему не совсем удалась – юмор, заключенный в этой ситуации, был слишком уж черным.
– Что ты теперь будешь делать?
– Ты про Кочерыжку? Или... про нас с тобой?
Она, грустно улыбаясь, пожала плечами.
– Наверное, про то и другое. Мы не слишком удачно выбрали время, да?
– Не знаю Я вообще мало что знаю. Но исчезать я не собираюсь, если ты об этом. То есть могу, но не по собственной воле.
– Не говори так, Тео. Мы что-нибудь придумаем. У меня есть друзья, а у них – влиятельные знакомства...
– Чемерицу даже самые влиятельные не остановят, а я по какой-то необъяснимой причине позарез ему нужен. – У него в голове вертелись десятки вопросов, на которые дочь партнера Чемерицы в отличие от других могла знать ответ, но час был поздний, и он совсем выбился из сил. – Мы ведь увидимся еще, да?
– Ну конечно. – Она поднесла его руку к губам, прижала к щеке. Он погладил ее черные волосы. – Конечно.
– Мне надо подумать. Выяснить пару вопросов. Я тоже кое-кого знаю. Я позвоню тебе, если сумею – может быть, даже сам, без посредника.
Их поцелуй снова чуть было не перешел в нечто куда более глубокое. Здравый смысл Тео с трудом собрал кворум, чтобы оторваться от Поппи. Его ноги после целого дня ходьбы и бега хотели спать, но все остальное считало ноги идиотами, а то, что помещалось между ними, грозило устроить настоящий бунт. Тео все-таки освободился, пока еще мог, поцеловал Поппи еще пару раз и неуклюже вылез из маленького автомобильчика. Он не то чтобы полагал, что развивать их роман пока что рано, – на то и война, в конце-то концов! – просто для нее в его жизни не было места, а без этой ниши чувства, неожиданно сильные и серьезные, могли попросту разорвать его пополам.
– Тео, – сказала она, когда он подошел к окну со стороны водительского места, чтобы поцеловать ее на прощание, – ты правда живешь в одной палатке с гоблинами? И поёшь с ними вместе?
– Ну да. – Он боялся, что она скажет что-нибудь гадкое, вроде того, что они грязные люмпены, и он почувствует себя нехорошо из-за того, что она ему так нравится.
– Вот здорово! Всегда мечтала познакомиться с гоблином. Отец меня к ним и близко не подпускал.
Тео подумал о революционных планах Пуговицы.
– Скоро у многих появится шанс узнать их получше, – сказал он и поцеловал ее. – Спокойной ночи, Поппи. Спасибо тебе... за все.
– Не хотела говорить, но скажу: позвони мне. Обязательно.
Она лихо развернулась на трех колесах и покатила обратно в Город. Тео помахал ей вслед. Давно уже он не чувствовал себя таким подростком. Точно, так все и было – в мире нет никакого смысла, взрослые дяди предъявляют тебе претензии, и железы внутренней секреции берут над тобой верх.
В лагерь он возвращался с ощущением тех времен: пробраться бы потихоньку, чтобы родителей не разбудить.
33
ПОСЛЕДНИЙ ВЗДОХ
– Рад, что ты пришел ко мне, Тео Вильмос.
Тео сел на циновку против Чумазого Козявки Пуговицы. Гоблин налил ему в чашку кипяток из сосуда, напоминавшего чайник, – но Тео постепенно учился не делать поспешных выводов.
– Спасибо, а что это?
– Чай.
– Отлично. – Тео подул и отпил глоток. Чай напоминал не то корневое пиво, не то чилантро, но был, в общем, неплох, и никакие зверюшки в нем не плавали – поэтому Тео решил не вдаваться в подробности. Некоторое время он молчал, позволяя мыслям осесть и успокоиться, как чаинкам. В этом ему мешало громкое кряхтенье – двое огров в этой же комнате поочередно поднимали над головой гранитную глыбу величиной с домашний кинотеатр.
– Почему они всегда парные, огры? – спросил он. – Телохранителей-одиночек ни у кого нет.
Гоблин показал в улыбке свои острые зубы.
– Ты пришел спросить меня именно об этом? Такая пара обычно – брат и сестра, особенно в хороших, иначе говоря, богатых, домах. У Цветов распространено суеверие, что такие близнецы работают лучше других. У огров такого рода двойняшки рождаются часто, а поскольку огры традиционно поступают в охрану, как феришеры – в домашнюю прислугу, а хоббани – в домоправители, то найти требуемую пару не так уж сложно, тем более за хорошее жалованье. – Бросив взгляд на Чу-Чу и Топси, Пуговица понизил голос. – Это суеверие так укоренилось, что в случае, когда один близнец погибает – даже спасая жизнь своему хозяину, – другого обычно увольняют. Можешь представить, какой это жестокий удар – потерять и своего близнеца, и работу? Однако предрассудок этот, как и большинство других, просто глуп. Оставшийся в живых близнец, именуемый «вдовой» или «вдовцом», зачастую очень преданно защищает нового хозяина – ведь ему некого больше любить, кроме него. Цветы не понимают этого или просто не хотят в это верить – вот и цепляются за старый фетиш парных телохранителей. Желая оскорбить кого-то, они говорят: «Телохранители такого-то никогда не встречались, пока не начали у него работать», – это значит, что такой-то слишком беден, чтобы позволить себе нанять близнецов. Тео покосился на громадные, блестящие от пота тела.
– Твои телохранители – тоже брат с сестрой?
– Они-то? Да, – засмеялся Пуговица. – Но спешу тебя заверить, что я не раб цветочных традиций. Это телохранители Караденуса Примулы. Они пришли сюда вместе с ним, а он, хм, предоставил их мне. По-моему, он опасается за мою жизнь. Он хороший мальчик.
– В первый вечер я с тобой, пожалуй, не согласился бы, а теперь согласен. Как он к вам попал? Он мне ничего не говорил об этом.
Пуговица налил себе еще чаю.
– Мне кажется, ты избегаешь разговора о том, что привело тебя сюда, Тео Вильмос. Но я не спешу, а к высокой горе ведет много дорог. – Он задумчиво отхлебнул из чашки. – К тому же история Примулы тесно связана с тем, как я сам оказался здесь.
– Это меня тоже интересовало, но я думал, что спрашивать невежливо...
– К гоблинам это не относится, мы ведь любим рассказывать истории, но ты уже знаешь, что моя история будет с недомолвками.
Ты, должно быть, уже думал об этом, Тео Вильмос, и говорил себе: «Пуговица, наверное, немало претерпел от Цветов, если он так на них зол». Ты, возможно, воображал себе сцены зверской расправы над моей семьей или надругательства, учиненного Цветками над моей подругой. Но все далеко не так просто. Не знаю даже, способны ли те, кто действительно претерпел такое, работать над переменами, о которых мечтаю я. Мне думается, что если лепить горшок на покривившемся кругу, то он тоже выйдет кривым, какого бы высокого мнения о себе ни был горшечник. И чем горшок больше, тем больше будет изъян. Если сосуд достаточно велик, он треснет, как только ты поставишь его на огонь.
Вот какого образа мыслей я придерживаюсь. Я чувствую, что перемены в нашей жизни назревают сами собой. Оглядываясь назад, я вижу, что прошел долгий путь, а некоторые из нас пережили тяжелые времена, но ни одну судьбу нельзя свести к простому случаю наподобие «они перебили мою семью и потому должны пасть». Мои родители живы и проживают здесь, в этом городе. Отец мой – садовник, имеющий свое дело: теперь он ухаживает за подворьем одного из знатнейших домов. Он счастлив – или полагает себя счастливым. И мать, после долгих лет мытья полов и окон, тоже получила досуг, который проводит с внуками. У меня есть братья и сестры, Тео, которых государственное устройство Эльфландии волнует не так, как меня. Их жизнь больше «удалась», поэтому мать тоже полагает себя счастливой – а может, и вправду счастлива.
Мне, видишь ли, не повезло: я получил некоторое образование. Я самый младший, и пока я рос, родители сумели наскрести денег, чтобы послать меня в одну из гоблинских школ. Ты удивлен? Да, есть у нас и такие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96