— Ну что, отвел душу? — Бэрк беззлобно усмехнулся. — Пошли дальше.
И они пошли дальше.
— Слушай, — догнал Ренкра Мнмэрд, — ты мне расскажешь когда-нибудь, как это ты дракона?.. А?
— Когда-нибудь расскажу, — буркнул долинщик.
Он не хотел возвращаться к этому событию — воспоминание было не из приятных. В селении как-то тему дракона не затрагивали, а здесь, гляди ж ты, вспомнилось.
— Да что ты, в самом деле, прицепился к человеку! — приструнил молодого горянина Свэд. Он дернул себя за правый ус и хмыкнул: — Нашел о чем спрашивать! Лучше б поинтересовался, как им в долине живется.
— И в самом деле, — подхватил молчавший до сих пор Азл. — Как?
— Отставить болтовню! — обернувшись, рявкнул на них Одинокий. — Берегите дыхание, молодцы! Нам еще топать и топать. Вот когда вечером сделаем привал, тогда и станете спрашивать Ренкра обо всем, что пожелаете. А пока — вперед!
— Эй, эй! — воскликнул ему вдогонку Мнмэрд. — Как это так — «привал вечером»?! А днем? Ты что-то перепутал.
— Ничего я не перепутал, — отрезал Одмассэн. — Мы, между прочим, не на прогулку вышли, Жизнерадостный. У нас время строго ограничено — нам нужно за Теплынь вверх подняться, змей найти и еще обратно вернуться. Живыми, а никак не в желудках льдистых тварей! Так что готовься — впереди тебя ожидает несколько интересных деньков. И весьма насыщенных.
— А?.. — начал было Мнмэрд, но Свэд положил ему руку на плечо и довольно заявил:
— Ну теперь-то ты, шалопай, возьмешься за ум.
— Насчет ума не знаю, но за голову я уже хватаюсь. Это ж надо — привал вечером! — пожаловался несчастный.
Одмассэн многозначительно откашлялся, и они замолчали.
Когда небо стало понемногу сереть, а туман из праздничного принял угрюмое и таинственное обличье, Ренкр в который уже раз за сегодняшний день подумал, мрачно глядя себе под ноги: «Да уж, пожалел, как же! Он что, камней мне в мешок напихал?» Одмассэн словно услышал его слова и решил опровергнуть это подозрение. Он объявил привал и приказал распаковывать мешки и ставить палатку. А сам отозвал Бэрка и ушел с ним за дичью.
— Они что, каменные? — простонал в пространство Ренкр, подразумевая двух охотников.
— Может статься, ты прав, — пожал плечами Мнмэрд, извлекая из чехла маленький топорик для рубки дров. — Пошли, Вопрошающий, или ты не хочешь этой ночью греться у костра?
Ренкр хотел. Правда, он сильно сомневался, что тем жалким кустарником, который им встретился на всем сегодняшнем пути, можно поддерживать огонь хотя бы в течение часа, не говоря уже о том, что, как ему казалось, он и просто стоять на ногах — и то не сможет. Однако встал. И пошел за молодым горянином. Они, как и Одмассэн с Бэр ком, стали подниматься вверх. Скоро Мнмэрд остановился и принялся отчаянно колошматить топориком по каменной стене, возвышавшейся справа от дороги. «Ну вот, один уже свихнулся», — с некоторым злорадством подумал Ренкр. Оказалось, все не так просто. Мнмэрд уже отколол от скалы хороший кусок серого с золотистыми вкраплениями камня и отложил в сторону. Такую породу долинщик часто видел во время сегодняшнего восхождения, и, хотя она сначала заинтересовала его своим необычным видом, потом Ренкр привык к ней, как привыкают ко всему, что встречается слишком часто, и не обращал на нее внимания. Мнмэрд отколол топориком еще один «скромный кусочек» размером с добрый стулище и обернулся:
— Ты чего? А! — До молодого горянина дошло, что Ренкр не знает, в чем дело. — Это горюн-камень, — объяснил Мнмэрд. — Он хорошо горит, даже лучше, чем дерево, но только жутко смердит. Впрочем, в горах, когда под рукой нет ничего другого, это отличное сырье для костра. Так что бери и тащи в лагерь.
Ренкр уже устал удивляться — взял да потащил. И пока тащил, по достоинству оценил точность Мнмэрдовых слов — камень был тяжелым, его на самом деле приходилось чуть ли не волочить по земле. В лагере уже поставили палатку (для этого Азлу пришлось вбивать в щели меж камней металлические крюки) и набрали хурры. Бэрк резал грибы на мелкие кусочки и раскладывал порциями. Появление Ренкра было встречено довольным ворчанием Свэда:
— Ну-ка, ну-ка, тащи его сюда, паренек. Та-ак, а теперь клади на это место. Отлично! Бэрк, выдай Вопрошающему кусочек хурры в виде поощрения, и пускай отправляется дальше.
Бородатый горянин протянул Ренкру увесистый и не слишком аппетитный на вид шмат желто-коричневого гриба. Честно говоря, живой и целой хурра была более привлекательной, чем сейчас. Но не отказываться же! Ренкр отряхнул ладони, испачканные в крохком горюн-камне, и двумя пальцами принял угощение. В отличие от своего внешнего вида, гриб не утратил вкуса из-за того, что побывал под ножом Бэрка. Сладковатый кусок будто по волшебству исчез во рту, и Ренкру только оставалось сожалеть, что «поощрение» оказалось таким маленьким. Он взял кусочек для Мнмэрда и пошел к горянину. Возле того уже лежала груда нарубленных обломков, а сам Мнмэрд восседал на огромном камне и зачехлял топорик.
— На вот, угощайся. — Ренкр протянул ему хурру.
Мнмэрд благодарственно кивнул, угостился и ухватился за обломок горюн-камня:
— Давай-ка перетащим все это в лагерь, да поскорее, а то уже темнеет.
Они управились вовремя. Груду «топлива» сложили в специально отведенном месте, охотники вернулись с тушей горного диадекта, и Азл принялся готовить мясо. Бэрк тем временем управился с хуррой и пошел искать воду, прихватив с собой Мнмэрда, а Одмассэн, Свэд и Ренкр сели у костра и тихо переговаривались. Вернее, переговаривались Свэд и Одмассэн, а Ренкр просто сидел, устало глядя в витое пламя костра и вдыхая его неприятный запах. Единственное, чего сейчас юноше действительно хотелось, — закрыть, нет — уронить веки, отгораживаясь от окружающего, и заснуть. Желательно ткарнов на десять. Но судьба в лице Азла не позволила этому произойти. Горянин заскучал, поджаривая над огнем кусочки диадектового мяса, насаженные на вертел, и решил пообщаться с молодым долинщиком.
— Послушай, Вопрошающий, — обратился к нему Азл, — расскажи, как вам живется в долине. А то ведь у нас слухи ходят разные, но, глядя на тебя, я что-то начинаю в них сомневаться.
Ренкр поднял голову и посмотрел в раскосые глаза седеющего горянина. «Рассказать ему, что ли?» И спросил:
— Что же ты хочешь от меня услышать?
Азл неопределенно помахал в воздухе левой рукой, правой медленно вращая вертел с насаженными кусками диадекта:
— А правда, что у вас нет льдистых змей?
Так ребенок спрашивает о том, что на самом деле считает сказкой, но во что очень хочет верить.
— Правда, — ответил Ренкр. — Змей у нас нету. У нас есть драконы.
И его словно прорвало. Ренкр начал рассказывать, и постепенно, пока он говорил, куда-то исчезли усталость и сонливость. Упершись тяжелым взглядом в огонь, как опираются спиной о стену, он рассказывал, рассказывал, рассказывал… Он и не заметил, как подсели к ним с Азлом Свэд и Одмассэн, как откуда-то из темноты вышли Бэрк и Мнмэрд и тоже присоединились к слушающим. Он говорил долго, очень долго, выплескивая свою горечь, боль, обиду и отчаяние. Казалось, это могло продолжаться вечно, но к неприятному запаху костра внезапно примешался еще один, не менее противный, и Одмассэн вдруг заорал:
— Мясо! Мясо ж подгорает!
Чары повествования развеялись, все дружно посмотрели на Азла и сгорающие куски диадекта. Заслушавшись, Азл забыл, что вертел необходимо вращать, и мясо чуть было не оказалось бесповоротно испорченным. Наконец ошибку устранили, и кто-то, кажется Свэд, протянул задумчиво:
— Н-да-а, дела…
И путешественники сели ужинать. Уже не было пяти горян и одного долинщика, было только шесть человек, идущих навстречу Неизвестности, чтобы сразиться с нею — и победить… Костер плевался во тьму огненной слюной, шипел, вонял, а к утру и вовсе потух, обиженный тем, что на него не обращают внимания. Никто не стал заботиться о поддержании огня — здесь еще было достаточно тепло и безопасно, и устраивать ночных дежурств тоже не стали. Утром, отдохнувшие и позавтракавшие, люди отправились дальше.
Несколько следующих дней остались в памяти Ренкра туманной серо-черной полосой. Одмассэн не сбавлял взятого в начале пути ускоренного темпа передвижения, и к вечеру парни просто валились с ног, да и их старшие спутники выглядели не слишком бодро. Дорога все карабкалась вверх, отчаянно цепляясь за шершавый величественный бок каменного великана. Если раньше она была и широкой, и более или менее ровной, то теперь ее тело стало похоже на узкую искореженную полоску, кое-как прилепленную к Горе и грозящую вот-вот рухнуть вниз. Тот край тропки, который обрывался в туманную бездну, стал все больше склоняться в сторону пропасти, и тут уже приходилось уповать на крепость чешуек на костюмах из шкур льдистых змей да передвигаться с особой осторожностью. Все реже и реже появлялись какие-либо съедобные растения; иногда путники оставались на ночь без костра из-за того, что поблизости не оказывалось горюн-камня; все чаще приходилось ложиться спать полуголодными, — но никто не жаловался. Горяне изначально знали, на что шли, а Ренкр, хотя и не подозревал, что все будет настолько плохо, и думать не думал о том, чтобы повернуть назад. Это был его шанс, его идея, — и он не собирался от них отказываться. В те дни люди перестали быть просто спутниками, а превратились в членов некоего братства, спаянных общей целью, общими переживаниями и лишениями. Они делились одним куском подмерзшей хурры, сообща пытались отыскать жилку горюн-камня, поддерживали падающего товарища — и стремились все выше и выше, туда, куда уползли льдистые змеи.
…Утро, день, вечер, ночь, утро, день, вечер, ночь, утро…
…А потом они вошли в полосу снегов…
С вечера все было как обычно: сообща вбили крючья для палатки в промерзшую и покрывшуюся тонким коварным ледком скалу, развели небольшой костерок, поджарили пойманного страйца — маленькое, размером с руку, толстое насекомое, — вскипятили остатки воды и растопили вырубленные пласты грязного льда. Улеглись спать. А поутру, разбуженные громким «Подъем!» Одмассэна, выбрались из палатки и увидели, что все вокруг покрыто тонкой тканью свежевыпавшего снежка. Гора выглядела так празднично, что у Ренкра невольно поднялось настроение, но вот остальные путники сильно помрачнели. Вначале он удивился: с чего бы это? Но потом, когда, поскользнувшись, чуть было не свалился в пропасть, казавшуюся бездонной из-за постоянно висевшей над нею плотной дымки тумана, юноша понял, что снег не только придал праздничный вид окружающему, но и скрыл под собою обледеневшие участки тропинки. Ну что же, они стали вести себя еще осторожнее и даже обвязались канатом. Это не спасало от неприятностей — пару раз, не удержавшись, чуть было не упал в пропасть Ренкр, однажды еле-еле успели вытащить Мнмэрда, — но, по крайней мере, избавляло от смертельных ошибок. Теперь, связанные воедино, они все внимательнее смотрели по сторонам в надежде, что цель их путешествия близка.
На двадцать шестой день восхождения Мнмэрд вдруг коротко охнул, и его левая нога с хрустом провалилась в снег. Здесь он уже лежал плотным и толстым слоем, ослепительно белый и необычайно коварный, скрывавший под собою… что на сей раз? Одмассэн и Бэрк мгновенно подхватили Мнмэрда под руки и выдернули из ямы. К счастью, их опасения, что нога парня сломана, не подтвердились. Хрустела вовсе не кость, а смерзшаяся корка снега. А под ней, под коркой, чернела шахта отвесно спускавшегося вниз колодца. Ренкр при виде этого отверстия вспомнил другое, на безымянной площадке, словно острая игла торчащей где-то в боку Горы. Вспомнил и содрогнулся. Одмассэн тем временем рукоятью секиры уже расширял отверстие хода, сбивая основательно намерзший снег. Снизу на них пахнуло влажной застоявшейся вонью, и путники, склонившиеся над колодцем, отпрянули.
— Н-да, — подытожил увиденное Свэд, резко дергая свой правый ус, — если на что-нибудь эта дыра и похожа, то как раз на вход в место спячки льдистых змей. Предлагаю поставить палатку и устроить небольшой привал с совещанием.
Так они и сделали. Примерно через полчаса, справившись со шкурами, рвущимися в разные стороны под порывами разбуянившегося ветра, все устроились на мягких подстилках и развели снаружи небольшой костер. Он хоть немного, но все же согревал озябшие тела.
— Ну что, — прервал затянувшееся молчание Одмассэн, — думаю, всем понятно, что нужно спускаться в колодец.
И правда, идти дальше по становящейся все более опасной тропке, не проверив этого отверстия, было бы глупо, особенно если учесть, что скоро Теплынь должен закончиться, а они и так задержались дольше, чем планировали. Одмассэн выдрал из своей бороды шесть волосинок, три из них укоротил, потом сунул и короткие, и длинные в кулак и предложил тянуть жребий. Троим предстояло спуститься вниз, а троим — остаться наверху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57