На столе лежали полураскрытый дорожный мешок и секира в чехле. Оказалось, «хозяином» был гном — широкоплечий, коренастый, ростом Ренкру по плечо; он был в кольчуге из неизвестного долинщику темного металла, под нею виднелась полотняная рубаха с искусно вышитым узором. Широкие штаны были подвязаны крепким кожаным поясом с причудливой золотистой бляхой, сапоги — заляпаны свежей дорожной грязью с налипшими поверх листьями и щепками. С круглого гномьего лица на вошедших настороженно смотрели широко расставленные голубые глаза. Вьющиеся, изрядно тронутые сединой волосы были коротко острижены. Сейчас они выглядели растрепанными и неухоженными.
— Ну что же, здравствуй, Свиллин, — молвил Черный, отстраняя лезвие меча от своей шеи. — Или ты до сих пор меня не узнал?
Гном внимательно всмотрелся в лицо бессмертного и кивнул, откладывая меч на столешницу дряхлого, подгнившего стола:
— Прости, Ищущий, таки не признал поначалу. А кто это с тобой?
Иномирянин познакомил гнома с Ренкром, после чего удивленно спросил:
— А что же ты делаешь в здешних краях, Доблестный?
Гном замялся.
— Позже расскажу, — пробурчал он. — Не знаю, как вы, а я жрать хочу до смерти. За целый день во рту крошки не держал.
— Что ж так? Нечего?
— Некогда, — отрывисто бросил Свиллин, распаковывая свой мешок. — Хватит болтать, давайте-ка к столу.
Ренкр и Черный присоединились к гному, доставая собственные припасы.
Ел гном торопливо. Не жадно, а именно торопливо, будто боялся куда-то опоздать. И Ренкр и Черный заметили это, но промолчали — только переглянулись между собой.
Свиллин доел, встал из-за стола и поспешил к двери. Распахнул ее, долго всматривался и вслушивался в ночь, потом захлопнул и запер на прочный с виду засов.
— Что стряслось? — поинтересовался бессмертный.
Гном обернулся и нахмурился:
— Подожди.
Он вернулся к столу, убрал с него все, что там лежало, сваливая оружие и вещи прямо на пол, затем кивнул «гостям», чтобы помогли. Втроем они придвинули стол к двери, и только после этого Свиллин, казалось, немного успокоился. Он опустился на табурет, расчехлил секиру и стал править лезвие, в этот момент очень напоминая Ренкру Одмассэна.
Бросив косой взгляд на парня и его спутника, Свиллин заметил:
— Вы бы тоже лишний раз проверили свое оружие. Не помешает.
Черный весь подобрался, как это бывало с ним перед боем, подошел вплотную к гному и спросил:
— В чем дело, Свиллин?
— Во мне дело, — угрюмо ответил гном. — Погоня за мной, дней десять по пятам шли, в затылок дышали, а сегодня, видать, достанут.
— Кто такие? Сколько? И с какой стати ты им понадобился?
Гном ответил. В кратком его ответе, исключавшем многочисленные междометия, местоимения и анатомические подробности, содержалось следующее: Свиллин и сам толком не знает, сколько врагов, зато уж кто они такие и зачем он им нужен — здесь сомнений нет.
— Поподробнее, — потребовал иномирянин. — Очень мне это, прости, любопытно.
Гном хмыкнул:
— Слушай, ваше любопытство. Было у меня на востоке одно «дельце», я как раз возвращаюсь. Ну, и по дороге наткнулся на мантикорку одну. Тварь засела под одной деревушкой, в лесу, и всякого, кто рисковал нос за ворота высунуть, норовила схарчить. Я, ты знаешь, себя никогда героем не считал, просто так уж вышло: и селяне просили, и дорога моя через тот лес пролегала — совпало, одним словом. Ну и я ее зарубил к… Н-да, зарубил, стал быть. Ну а зарубимши, дальше отправился.
— Награду хоть взял или за так старался? — подначил Черный.
— Да ну тебя в пень! Взял бы, так деревня бедная была, что мне, деньги на себе переть прикажешь? А самоцветов или других камушков у них не нашлось. Понял? И вообще, что за манера дур-рацкая, перебивать гнома! Дело не в награде, дело в выродках мантикорочьих. Иду, значит, себе по лесу, никого не трогаю… не лыбься ты, Ищущий, не лыбься, Создателем заклинаю!
— иду, а тут грифон какой-то шалый подлетает. Так, мол, и так, говорит, ты б поспешал, Доблестный. Я: с какой стати? Он: дык погоня за тобой, дружище. Оказалось, мантикора попусту время не теряла, успела детишек нарожать, и те детишки меня по всему лесу ищут. Само собой, не спасибо сказать за смерть мамашкину. Ну, грифон мне подсобил, до гор подвез (нам как раз по пути было), а потом уж я своим ходом. Только выродки мантикорочьи не отстают, я знаю. Думаю, этой ночью до нас доберутся.
— Доберутся, — подтвердил Черный. — Мы сегодня их хохот слышали. Веселые они у тебя.
Гном сплюнул:
— Скажешь тоже — «у меня»!
— Ладно, не обижайся, — махнул рукой бессмертный. — Лучше вот что объясни: какого черта ты мне у двери клинок к горлу приставлял?
— Ты это брось — по-иномирянски ругаться, — ответил гном. — А касательно…
В дверь постучали.
Свиллин вздрогнул.
— А вот, похоже, тот, с кем ты меня перепутал, пожаловал, — заметил бессмертный, доставая из ножен свой черный клинок.
Стук повторился. Вместе с ним раздался уже знакомый хохот. Одновременно в то окно, у которого раньше стоял стол, ударилось что-то массивное, ударилось так, что даже вздрогнули бревенчатые стены хижины. Еще удар — и ставни исчезли. Громадная коричневая клешня, сорвавшая их с петель, принадлежала гигантскому скорпиону с лицом, удивительным образом напоминавшим одновременно альвское и тролличье.
СТРАННИК
Вообще-то меньше всего мантикоры имеют отношение к скорпионам. Ну, телом похожи, так ведь голова у них альвская — что теперь, будем родословную от альвов выводить? Тварь эта, как правило, имеет еще и крылья, как у стрекозы, но детишки убитой Свиллином матери-героини их еще не отрастили. И ума, похоже, не нажили… Нет, я лично ничего против мантикор не имею. Жизнь — борьба, и так уж получилось, что твари сии питаются разумными двуногими существами. Сами разумные двуногие их постепенно и выбьют, я же в Гераклы никогда не записывался. Но в данный момент детеныши угрожали жизни моих друзей, так что пришлось вмешаться.
Свиллин с Ренкром уже готовились геройски пасть в бою, но, по правде говоря, в мои планы это не входило. Поэтому я попросил их остаться в домике, а сам вышел к гостям — через развороченное тварями окно.
Мантикор было пять штук, и все норовили ударить меня хвостами со скорпионьими жалами на конце. Один я успел отсечь, потом все-таки пришлось заняться регенерацией (вернее, это регенерация мной занялась, поскольку штуку сию я контролировать неспособен — а жаль). Разумеется, после того, как я восстановился, мантикоры немного обалдели от подобной живучести и замешкались, чем я и воспользовался (подло)… И все-таки еще дважды приходилось выбывать из боя, пусть и ненадолго. Словом, было в меру весело. Вернулся я так же — через окно, весь измазанный зеленовато-бурой кровью мантикор, в изорванной одежде и с несколькими новыми шрамами. В общих чертах ознакомил ребят с происшедшим и предложил:
— Ну что, вернем стол на место?
Свиллин отрицательно покачал головой. Примерно такой реакции я и ожидал. В противном случае все было бы слишком просто. Я медленно присел на табурет рядом с ним:
— Так кого же ты ждешь в гости, гном?
Переход был мучительный. Как и всегда. Но он был вызван необходимостью. Как всегда.
Человек с бледным узким лицом, больше напоминающим посмертную гипсовую маску, осмотрелся и пошел по тракту, морщась при виде царившего вокруг запустения. Скоро впереди показалась хижина с выдернутыми ставнями и дымком над крышей. В хижине горел огонь, бросая пляшущие отблески на туши мантикор, живописно разбросанные снаружи.
Человек мысленно поаплодировал победителю и направился к зарослям напротив выбитого окна, прилаживая арбалетный болт в ровный паз оружия.
После вопроса Черного Свиллин долго молчал, потом поднялся и извлек из дорожного мешка карту. Гном расстелил ее на полу, придавив края поленьями, извлеченными из общей кучи. Потом подозвал к себе Ренкра и Черного:
— Смотрите.
Карта отображала крайний запад Ивла, в том числе и район, где они сейчас находились. Дальше, на северо-западе от хижины, была обозначена огромная территория, именуемая Брарт-О-Дейном, страной гномов. А еще дальше лежал Эхрр-Ноом-Дил-Вубэк.
— В Свакр-Рогге, столице моей родины, — заговорил Свиллин спокойным, ровным голосом, — находится предмет, который я создал. Вернее, подделка, подобие того, что я создал на самом деле. Истинное творение со мной, и за ним сейчас охотятся. Это — то, что позволяет гномам не давать живой подати драконам, то, что может расколоть Камень их жизни, тем самым разрушив чары Темного бога. Я знаю сие, потому что три ткарна назад тайком пробрался в Эндоллон-Дотт-Вэндр и отколол кусочек Камня. Тем самым я посягнул на чары Темного бога, создал угрозу его власти — и теперь он ищет меня.
Ренкр удивленно наблюдал за переменой в речи Доблестного. Черный же только усмехнулся и деловито спросил:
— Означает ли существование предмета, о котором ты говоришь, то, что драконы могут больше не пить крови; что они освобождены от чар Темного бога?
— Нет, увы, нет. Это значит, что Камень можно уничтожить, освободив их от жизни — но и от ежеткарных мучений. К сожалению, я не успел это свершить. Меня заметили, и я едва спасся. Драконы знали о силе моего творения и перестали брать с нас подати-жертвы. Но о предмете узнал и Темный бог. Когда он начал за мной охотиться с тем, чтобы отобрать предмет, я бежал на восток, подменив свое изделие безобидной копией; но и на востоке не смог прятаться — Темный бог нашел меня. Я попытался пробраться тайком обратно, но и на этот раз случай с мантикорой, боюсь, раскрыл мое местоположение. Возможно, скоро я умру. На всякий случай я хочу сказать тебе, Ищущий, что это за предмет, чтобы ты мог завершить начатое мной. Слушай же.
Человек с лицом, похожим на гипсовую маску, скривился. Жертва все не подходила к окну, и он не мог прицелиться как следует. Переход черпал из организма силы, время играло против него. Это было даже тяжелее, чем тогда, в котловане, когда пришлось усмирять самонадеянного альва-горянина. Нужно было что-то делать, и человек сотворил простенькое заклятьице.
В дверь постучали.
Свиллин оборвал рассказ и обернулся в поисках своей секиры. Она лежала там, где он ее оставил, — под окном, рядом с другими вещами. Пока гном шел к ней, Черный вскочил и мягким пружинистым шагом направился к двери. Ренкр обнажил меч и стоял, ожидая дальнейшего развития событий. Именно он первый понял, что произошло. Доблестный, подошедший к окну, внезапно охнул и начал медленно опускаться на пол, схватившись за шею. Черный резко обернулся, ожидая увидеть все, что угодно /ТОЛЬКО НЕ ЭТО!/, но даже он не думал о таком.
Бессмертный прыгнул к окну и тут же отлетел к стене. В его груди тяжело покачивался арбалетный болт.
СТРАННИК
Когда я пришел в себя после регенерации, было уже слишком поздно. Я вытащил из тела болт, выскочил через окно в густую вязкую ночь и бросился на поиски убийцы, почти наверняка зная, что они окажутся безрезультатными. Но я не мог оставаться в этом домике, насквозь пропитавшемся страхом и смертью, рядом с погибшим отчасти по моей вине другом, — просто не мог; и поэтому брел по лесу, продираясь сквозь густые заросли, не чувствуя, как в тело впиваются сотни колючек и тысячи сучков рассыпаются под ногами. Я просто шел. В конце концов я обнаружил место, откуда убийца стрелял по Свиллину: прямо напротив окна — кусты там были изломаны, трава помята, на мягкой земле неподалеку отчетливо проступал след от подошвы. Странный, замечу, след, никто здесь таких подошв вроде не делает. Но интереснее всего то, что он никуда не вел — просто внезапно обрывался, будто стрелок вдруг взял да исчез, просто перестал существовать для всего мира. Этого мира.
Делать здесь больше было нечего, и я вернулся в хижину. Честно говоря, мне стало стыдно перед Ренкром: оставил его одного, с умирающим гномом вместо того, чтобы помочь. Он, правда, держался молодцом: уложил Свиллина на стол, вытащил из шеи гнома арбалетный болт и сидел у очага, время от времени подбрасывая в огонь дрова. В ответ на его вопросительный взгляд я только развел руками: «Не нашел», — и спросил, как тут, ничего не случилось, пока меня не было?
— Ничего. Вот только…
— Что?
— Когда Доблестный умирал, он из последних сил вытянул руку в сторону окна, вон туда. Как будто на что-то намекал.
Я посмотрел, куда показывал парень. Это было прямехонько под окном. «Дорожный мешок Доблестного, его меч и секира. Странно, что гном хотел этим сказать?»
Покойный лежал на столе, глядя широко раскрытыми глазами в потолок. В последнем взгляде Свиллина читалось отчаяние, но не от сознания собственной гибели, нет — здесь было что-то другое.
Я закрыл ему глаза. «Ты, как всегда, поторопился, гном. Ты же забыл мне сказать, что ты нес с собой! Ты же забыл…»
Я повернулся и пристально посмотрел туда, куда указывал перед смертью Доблестный.
Вернувшись, человек с лицом гипсовой маски вздохнул с облегчением и сел в свое любимое кресло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Ну что же, здравствуй, Свиллин, — молвил Черный, отстраняя лезвие меча от своей шеи. — Или ты до сих пор меня не узнал?
Гном внимательно всмотрелся в лицо бессмертного и кивнул, откладывая меч на столешницу дряхлого, подгнившего стола:
— Прости, Ищущий, таки не признал поначалу. А кто это с тобой?
Иномирянин познакомил гнома с Ренкром, после чего удивленно спросил:
— А что же ты делаешь в здешних краях, Доблестный?
Гном замялся.
— Позже расскажу, — пробурчал он. — Не знаю, как вы, а я жрать хочу до смерти. За целый день во рту крошки не держал.
— Что ж так? Нечего?
— Некогда, — отрывисто бросил Свиллин, распаковывая свой мешок. — Хватит болтать, давайте-ка к столу.
Ренкр и Черный присоединились к гному, доставая собственные припасы.
Ел гном торопливо. Не жадно, а именно торопливо, будто боялся куда-то опоздать. И Ренкр и Черный заметили это, но промолчали — только переглянулись между собой.
Свиллин доел, встал из-за стола и поспешил к двери. Распахнул ее, долго всматривался и вслушивался в ночь, потом захлопнул и запер на прочный с виду засов.
— Что стряслось? — поинтересовался бессмертный.
Гном обернулся и нахмурился:
— Подожди.
Он вернулся к столу, убрал с него все, что там лежало, сваливая оружие и вещи прямо на пол, затем кивнул «гостям», чтобы помогли. Втроем они придвинули стол к двери, и только после этого Свиллин, казалось, немного успокоился. Он опустился на табурет, расчехлил секиру и стал править лезвие, в этот момент очень напоминая Ренкру Одмассэна.
Бросив косой взгляд на парня и его спутника, Свиллин заметил:
— Вы бы тоже лишний раз проверили свое оружие. Не помешает.
Черный весь подобрался, как это бывало с ним перед боем, подошел вплотную к гному и спросил:
— В чем дело, Свиллин?
— Во мне дело, — угрюмо ответил гном. — Погоня за мной, дней десять по пятам шли, в затылок дышали, а сегодня, видать, достанут.
— Кто такие? Сколько? И с какой стати ты им понадобился?
Гном ответил. В кратком его ответе, исключавшем многочисленные междометия, местоимения и анатомические подробности, содержалось следующее: Свиллин и сам толком не знает, сколько врагов, зато уж кто они такие и зачем он им нужен — здесь сомнений нет.
— Поподробнее, — потребовал иномирянин. — Очень мне это, прости, любопытно.
Гном хмыкнул:
— Слушай, ваше любопытство. Было у меня на востоке одно «дельце», я как раз возвращаюсь. Ну, и по дороге наткнулся на мантикорку одну. Тварь засела под одной деревушкой, в лесу, и всякого, кто рисковал нос за ворота высунуть, норовила схарчить. Я, ты знаешь, себя никогда героем не считал, просто так уж вышло: и селяне просили, и дорога моя через тот лес пролегала — совпало, одним словом. Ну и я ее зарубил к… Н-да, зарубил, стал быть. Ну а зарубимши, дальше отправился.
— Награду хоть взял или за так старался? — подначил Черный.
— Да ну тебя в пень! Взял бы, так деревня бедная была, что мне, деньги на себе переть прикажешь? А самоцветов или других камушков у них не нашлось. Понял? И вообще, что за манера дур-рацкая, перебивать гнома! Дело не в награде, дело в выродках мантикорочьих. Иду, значит, себе по лесу, никого не трогаю… не лыбься ты, Ищущий, не лыбься, Создателем заклинаю!
— иду, а тут грифон какой-то шалый подлетает. Так, мол, и так, говорит, ты б поспешал, Доблестный. Я: с какой стати? Он: дык погоня за тобой, дружище. Оказалось, мантикора попусту время не теряла, успела детишек нарожать, и те детишки меня по всему лесу ищут. Само собой, не спасибо сказать за смерть мамашкину. Ну, грифон мне подсобил, до гор подвез (нам как раз по пути было), а потом уж я своим ходом. Только выродки мантикорочьи не отстают, я знаю. Думаю, этой ночью до нас доберутся.
— Доберутся, — подтвердил Черный. — Мы сегодня их хохот слышали. Веселые они у тебя.
Гном сплюнул:
— Скажешь тоже — «у меня»!
— Ладно, не обижайся, — махнул рукой бессмертный. — Лучше вот что объясни: какого черта ты мне у двери клинок к горлу приставлял?
— Ты это брось — по-иномирянски ругаться, — ответил гном. — А касательно…
В дверь постучали.
Свиллин вздрогнул.
— А вот, похоже, тот, с кем ты меня перепутал, пожаловал, — заметил бессмертный, доставая из ножен свой черный клинок.
Стук повторился. Вместе с ним раздался уже знакомый хохот. Одновременно в то окно, у которого раньше стоял стол, ударилось что-то массивное, ударилось так, что даже вздрогнули бревенчатые стены хижины. Еще удар — и ставни исчезли. Громадная коричневая клешня, сорвавшая их с петель, принадлежала гигантскому скорпиону с лицом, удивительным образом напоминавшим одновременно альвское и тролличье.
СТРАННИК
Вообще-то меньше всего мантикоры имеют отношение к скорпионам. Ну, телом похожи, так ведь голова у них альвская — что теперь, будем родословную от альвов выводить? Тварь эта, как правило, имеет еще и крылья, как у стрекозы, но детишки убитой Свиллином матери-героини их еще не отрастили. И ума, похоже, не нажили… Нет, я лично ничего против мантикор не имею. Жизнь — борьба, и так уж получилось, что твари сии питаются разумными двуногими существами. Сами разумные двуногие их постепенно и выбьют, я же в Гераклы никогда не записывался. Но в данный момент детеныши угрожали жизни моих друзей, так что пришлось вмешаться.
Свиллин с Ренкром уже готовились геройски пасть в бою, но, по правде говоря, в мои планы это не входило. Поэтому я попросил их остаться в домике, а сам вышел к гостям — через развороченное тварями окно.
Мантикор было пять штук, и все норовили ударить меня хвостами со скорпионьими жалами на конце. Один я успел отсечь, потом все-таки пришлось заняться регенерацией (вернее, это регенерация мной занялась, поскольку штуку сию я контролировать неспособен — а жаль). Разумеется, после того, как я восстановился, мантикоры немного обалдели от подобной живучести и замешкались, чем я и воспользовался (подло)… И все-таки еще дважды приходилось выбывать из боя, пусть и ненадолго. Словом, было в меру весело. Вернулся я так же — через окно, весь измазанный зеленовато-бурой кровью мантикор, в изорванной одежде и с несколькими новыми шрамами. В общих чертах ознакомил ребят с происшедшим и предложил:
— Ну что, вернем стол на место?
Свиллин отрицательно покачал головой. Примерно такой реакции я и ожидал. В противном случае все было бы слишком просто. Я медленно присел на табурет рядом с ним:
— Так кого же ты ждешь в гости, гном?
Переход был мучительный. Как и всегда. Но он был вызван необходимостью. Как всегда.
Человек с бледным узким лицом, больше напоминающим посмертную гипсовую маску, осмотрелся и пошел по тракту, морщась при виде царившего вокруг запустения. Скоро впереди показалась хижина с выдернутыми ставнями и дымком над крышей. В хижине горел огонь, бросая пляшущие отблески на туши мантикор, живописно разбросанные снаружи.
Человек мысленно поаплодировал победителю и направился к зарослям напротив выбитого окна, прилаживая арбалетный болт в ровный паз оружия.
После вопроса Черного Свиллин долго молчал, потом поднялся и извлек из дорожного мешка карту. Гном расстелил ее на полу, придавив края поленьями, извлеченными из общей кучи. Потом подозвал к себе Ренкра и Черного:
— Смотрите.
Карта отображала крайний запад Ивла, в том числе и район, где они сейчас находились. Дальше, на северо-западе от хижины, была обозначена огромная территория, именуемая Брарт-О-Дейном, страной гномов. А еще дальше лежал Эхрр-Ноом-Дил-Вубэк.
— В Свакр-Рогге, столице моей родины, — заговорил Свиллин спокойным, ровным голосом, — находится предмет, который я создал. Вернее, подделка, подобие того, что я создал на самом деле. Истинное творение со мной, и за ним сейчас охотятся. Это — то, что позволяет гномам не давать живой подати драконам, то, что может расколоть Камень их жизни, тем самым разрушив чары Темного бога. Я знаю сие, потому что три ткарна назад тайком пробрался в Эндоллон-Дотт-Вэндр и отколол кусочек Камня. Тем самым я посягнул на чары Темного бога, создал угрозу его власти — и теперь он ищет меня.
Ренкр удивленно наблюдал за переменой в речи Доблестного. Черный же только усмехнулся и деловито спросил:
— Означает ли существование предмета, о котором ты говоришь, то, что драконы могут больше не пить крови; что они освобождены от чар Темного бога?
— Нет, увы, нет. Это значит, что Камень можно уничтожить, освободив их от жизни — но и от ежеткарных мучений. К сожалению, я не успел это свершить. Меня заметили, и я едва спасся. Драконы знали о силе моего творения и перестали брать с нас подати-жертвы. Но о предмете узнал и Темный бог. Когда он начал за мной охотиться с тем, чтобы отобрать предмет, я бежал на восток, подменив свое изделие безобидной копией; но и на востоке не смог прятаться — Темный бог нашел меня. Я попытался пробраться тайком обратно, но и на этот раз случай с мантикорой, боюсь, раскрыл мое местоположение. Возможно, скоро я умру. На всякий случай я хочу сказать тебе, Ищущий, что это за предмет, чтобы ты мог завершить начатое мной. Слушай же.
Человек с лицом, похожим на гипсовую маску, скривился. Жертва все не подходила к окну, и он не мог прицелиться как следует. Переход черпал из организма силы, время играло против него. Это было даже тяжелее, чем тогда, в котловане, когда пришлось усмирять самонадеянного альва-горянина. Нужно было что-то делать, и человек сотворил простенькое заклятьице.
В дверь постучали.
Свиллин оборвал рассказ и обернулся в поисках своей секиры. Она лежала там, где он ее оставил, — под окном, рядом с другими вещами. Пока гном шел к ней, Черный вскочил и мягким пружинистым шагом направился к двери. Ренкр обнажил меч и стоял, ожидая дальнейшего развития событий. Именно он первый понял, что произошло. Доблестный, подошедший к окну, внезапно охнул и начал медленно опускаться на пол, схватившись за шею. Черный резко обернулся, ожидая увидеть все, что угодно /ТОЛЬКО НЕ ЭТО!/, но даже он не думал о таком.
Бессмертный прыгнул к окну и тут же отлетел к стене. В его груди тяжело покачивался арбалетный болт.
СТРАННИК
Когда я пришел в себя после регенерации, было уже слишком поздно. Я вытащил из тела болт, выскочил через окно в густую вязкую ночь и бросился на поиски убийцы, почти наверняка зная, что они окажутся безрезультатными. Но я не мог оставаться в этом домике, насквозь пропитавшемся страхом и смертью, рядом с погибшим отчасти по моей вине другом, — просто не мог; и поэтому брел по лесу, продираясь сквозь густые заросли, не чувствуя, как в тело впиваются сотни колючек и тысячи сучков рассыпаются под ногами. Я просто шел. В конце концов я обнаружил место, откуда убийца стрелял по Свиллину: прямо напротив окна — кусты там были изломаны, трава помята, на мягкой земле неподалеку отчетливо проступал след от подошвы. Странный, замечу, след, никто здесь таких подошв вроде не делает. Но интереснее всего то, что он никуда не вел — просто внезапно обрывался, будто стрелок вдруг взял да исчез, просто перестал существовать для всего мира. Этого мира.
Делать здесь больше было нечего, и я вернулся в хижину. Честно говоря, мне стало стыдно перед Ренкром: оставил его одного, с умирающим гномом вместо того, чтобы помочь. Он, правда, держался молодцом: уложил Свиллина на стол, вытащил из шеи гнома арбалетный болт и сидел у очага, время от времени подбрасывая в огонь дрова. В ответ на его вопросительный взгляд я только развел руками: «Не нашел», — и спросил, как тут, ничего не случилось, пока меня не было?
— Ничего. Вот только…
— Что?
— Когда Доблестный умирал, он из последних сил вытянул руку в сторону окна, вон туда. Как будто на что-то намекал.
Я посмотрел, куда показывал парень. Это было прямехонько под окном. «Дорожный мешок Доблестного, его меч и секира. Странно, что гном хотел этим сказать?»
Покойный лежал на столе, глядя широко раскрытыми глазами в потолок. В последнем взгляде Свиллина читалось отчаяние, но не от сознания собственной гибели, нет — здесь было что-то другое.
Я закрыл ему глаза. «Ты, как всегда, поторопился, гном. Ты же забыл мне сказать, что ты нес с собой! Ты же забыл…»
Я повернулся и пристально посмотрел туда, куда указывал перед смертью Доблестный.
Вернувшись, человек с лицом гипсовой маски вздохнул с облегчением и сел в свое любимое кресло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57