Но как бы то ни было, юноше было все равно. Он знал только, что оказался в этой жуткой, холодной глухомани, где вечно задували ветры и земля ничего не родила. До недавнего времени единственное преимущество этого места заключалось в том, что его унылый вид развивал поэтическую натуру юноши. Хоть Яка и представлял себя этаким романтическим героем, но ему уже исполнилось семнадцать, и он частенько подумывал, не увязаться ли с одним из нечасто бывавших здесь купцов и отправиться в большой мир. Может, вернуться в Лускан, а может, пойти даже дальше, до великолепного Глубоководья, Он надеялся, что как-нибудь устроит там свою жизнь или даже возвратится на родину, в Королевство Мечей.
Но пока эти планы были отложены на потом, поскольку кроме поэтичных пейзажей парень обнаружил в Аукни кое-что хорошее. Определенно, он чувствовал влечение к юной девице Гандерлей.
Само собой, он не признается в этом ни ей, ни кому бы то ни было еще, пока не убедится, что Меральда готова целиком и полностью отдаться ему.

* * *
Промчавшись мимо экипажа, Дони узнал кучера — седобородого гнома по имени Лайам Вудгейт. Лайам улыбнулся, кивком поприветствовал его, и Дони облегченно вздохнул и поспешил войти в дом. У маленького кухонного стола сидел управляющий замка Аук. Напротив него сидела больная жена Дони, Биаста, и бедный крестьянин не мог припомнить, когда в последний раз ее лицо так светилось радостью.
— Господин Гандерлей, — почтительно обратился к нему Темигаст. — Меня зовут Темигаст, я служу в замке Аук, и послал меня к вам лорд Ферингал.
— Я знаю, — настороженно ответил Дони. Не сводя со старика глаз, он обошел стол и встал рядом с женой, положив руки ей на плечи.
— Я только что объяснял вашей жене, что мой и ваш хозяин просит вашего согласия на присутствие вашей дочери на ужине сегодня в замке, — сказал управляющий.
Дони был бы ошеломлен меньше, если бы с размаху получил дубиной по голове, но виду не подал. Он заглянул в умные серые глаза Темигаста.
— Само собой, подходящая случаю одежда для мисс Меральды лежит в карете, если вы, конечно, согласны, — договорил Темигаст, ободряюще улыбнувшись.
Однако гордого и проницательного Дони не могли сбить с толку ни лучезарная улыбка, ни почтительное поведение. Он чувствовал снисходительные потки в голосе Темигаста, видел, как тот уверенно держится. Ну конечно, он уверен, что эти грязные крестьяне не посмеют отказать. Лорд Ферингал поманил, и Гандерлей побегут на его зов как собачонки.
— Где Меральда? — спросил он свою жену.
— Они с Тори пошли в лавку, — ответила она. Дони подметил, что голос ее слегка дрожит. — Купить несколько яиц к ужину.
— Меральда может отужинать сегодня в замке, и, возможно, не только сегодня, — вставил Темигаст.
Дони опять ясно расслышал снисходительные нотки, которые красноречивее всяких слов напоминали о том, какой жребий в этой жизни выпал ему и его детям.
— Что ж, она придет? — поторопил с ответом Темигаст, прерывая неловкое молчание.
— Пусть Меральда сама решает, — несколько резко отозвался Дони.
— Да-да, — сказал управляющий. Улыбка не сходила с его лица. Он встал и жестами попросил Биасту не беспокоиться и не провожать его. — Конечно, конечно, но прошу вас, господин Гандерлей, пойдемте, вы возьмете платье. Если вы решите отпустить девушку, будет намного удобнее и проще, если оно уже будет у нее.
— А если она не захочет туда идти?
Темигаст удивленно вскинул бровь, как будто такая мысль даже не приходила ему в голову.
— Тогда завтра возница заедет и заберет платье, само собой, — ответил он.
Дони взглянул на больную жену: ее лицо исхудало, а в глазах застыла мольба.
— Господин Гандерлей? — вопросительно обратился к нему Темигаст, поджидая у дверей. Дони нежно погладил жену по плечу и пошел за управляющим к карете. Кучер-гном ждал их, держа платье в высоко поднятых руках, чтобы не запачкать его в дорожной пыли.
— Было бы очень хорошо, если бы вы убедили свою дочь пожаловать в замок, — посоветовал Темигаст, протягивая ему платье; лицо Дони словно окаменело. — Ваша жена больна, — продолжал Темигаст. — Несомненно, ей не пойдет на пользу предстоящая зимовка в ветхом доме.
— Вы говорите так, будто у нас есть выбор, — ответил Дони.
— Лорд Ферингал — человек с большими возможностями, — сказал Темигаст. — Ему не составит труда достать чудодейственные травы, теплые постели и обратиться за помощью к могущественным чародеям. Вашей жене нет нужды так страдать. — Он провел рукой по материи платья. — Ужин будет подан сразу после захода солнца. Незадолго до этого я пришлю карету к вашему дому. — Сказав это, Темигаст сел в экипаж и закрыл дверцу. Возница сразу хлестнул лошадей, и они помчали карету прочь.
Дони Гандерлей еще долго стоял в облаке пыли, держа в руках платье и невидящим взором глядя перед собой. Ему хотелось крикнуть вслед, что, если уж лорд Ферингал так щедр и обладает такими большими возможностями, он мог бы воспользоваться ими на благо своих людей. Чтобы семейство Гандерлей могло получить необходимую помощь, не торгуя при этом своими дочерьми. Ведь Темигаст только что предложил ему продать дочь и купить благосостояние семьи! Продать собственную дочь!
Но, как ни бушевали его уязвленные гордость и достоинство, Дони Гандерлей все же раздумывал над внезапно появившимися возможностями.

* * *
— Это была господская коляска, — говорил Яка Скули Меральде, перехватив ее на полпути к дому. — У самой вашей двери, — добавил он с заметным акцентом, обильно сдабривая речь вздохами и драматическими паузами.
Тори Гандерлей захихикала. Меральда дернула ее за руку и подтолкнула к дому.
— Но я тоже хочу знать, — захныкала младшая сестра.
— Сейчас ты узнаешь, какова земля на вкус, — пригрозила Меральда. Она двинулась к сестре, но остановилась и заставила себя успокоиться, вспомнив, кто стоит рядом с ней. Изобразив на лице сладчайшую улыбку, Меральда обернулась к Яке, успев все-таки искоса бросить грозный взгляд на Тори.
Тори помчалась по тропинке.
— Я только хотела посмотреть, как ты его поцелуешь! — восторженно выкрикнула она, отбежав подальше.
— Ты уверен насчет кареты? — обратилась Меральда к Яке, изо всех сил делая вид, что не слышала неуместного вопля младшей сестренки.
Молодой человек только преувеличенно драматично вздохнул.
— Но что за дело может быть у лорда Ферингала к моим родителям? — спросила девушка.
Яка, стоя с руками в карманах, склонил набок голову и только пожал плечами.
— Ну что ж, тогда я пойду, — сказала Меральда и сделала шаг, но Яка преградил ей дорогу. — Чего ты?
Яка посмотрел на нее ясными голубыми глазами, провел рукой по вьющимся темным волосам и приблизил к ней лицо.
Меральде казалось, что она сейчас задохнется, — горло перехватило, а сердце колотилось так, словно готово было выскочить из груди.
— Чего ты? — слабым голосом повторила она. Яка придвинулся к ней. Она вспомнила, как сама поучала Тори о том, что юноша должен умолять. Она уговаривала себя, что не должна этого делать, что еще рано. Мысленно она упорно твердила себе об этом, но не делала попыток уклониться. Он придвинулся еще ближе, она ощутила тепло его дыхания и тоже потянулась к нему. Яка лишь коснулся губами ее губ и сразу же отодвинулся, смутившись.
— Что? — снова спросила Меральда, уже с нетерпением.
Яка вздохнул, а девушка снова подалась к нему, чтобы поцеловать. Она дрожала всем телом, просившим, молившим ответить на ее поцелуй. Он надолго приник к ней мягкими губами и отстранился.
— Буду ждать тебя после ужина, — сказал он и, передернув плечами, медленно пошел прочь.
Сердце Меральды учащенно билось — наяву этот поцелуй оказался даже лучше, чем в мечтах. Где-то в животе разливалось тепло, колени подгибались, а тело била мелкая дрожь. Какая разница, что Яка, лишь чуть поколебавшись, сделал то, что, как она учила Тори, должна сделать женщина с мужчиной. Сейчас Меральда даже думать об этом не могла, настолько ее опьянило то, что случилось.
Она пошла по той же тропинке, что и Тори, но в ее походке не было ребяческого задора, потому что одним поцелуем Яка пробудил в ней сдержанность и достоинство, свойственные женщине.
Улыбаясь, Меральда вошла в дом. К своему изумлению, она увидела больную мать стоящей у стола, да еще с таким счастливым лицом, какого она давно у нее не видела. Биаста держала великолепное платье глубокого зеленого цвета, расшитое мерцающими драгоценными камнями.
— Ты его наденешь, и Ауки поймут, что красивее тебя никого на свете нет, — сказала Биаста Гандерлей, а стоявшая рядом Тори захихикала.
Меральда недоуменно глядела на платье, потом обернулась к отцу, стоявшему чуть поодаль и тоже улыбавшемуся, однако несколько натянуто.
— Но, мам, у нас же нет денег, — сказала девушка, не в силах отвести глаз от платья. Она подошла и осторожно провела ладонью по мягкой ткани, воображая, что покорила бы Яку, если бы предстала перед ним в нем.
— Это подарок, за него не надо платить, — объяснила Биаста, а Тори снова захихикала.
Меральда с любопытством посмотрела на отца, но он почему-то отвернулся.
— Да в чем дело, мам?
— У тебя появился поклонник, девочка моя, — радостно объявила мать, обнимая девушку. — Боже, сам господин хочет ухаживать за тобой!
Меральда предпочитала во всем соглашаться с матерью, особенно сейчас, когда та сильно болела, поэтому радовалась, что мать положила голову ей на плечо и не видит, насколько ее дочь ошарашена и расстроена. Зато Тори хорошо это видела, но вредная девчонка только дразнила ее, складывая губки как для поцелуя. Меральда взглянула на отца, и тот сдержанно кивнул.
Биаста отодвинулась, держа руки на ее плечах.
— Моя малышка! — воскликнула она. — И в кого ты уродилась такой красавицей? Подумать только, ты пленила сердце самого лорда Ферингала!
Лорд Ферингал! У Меральды перехватило дыхание, но отнюдь не от радости. Она почти не знала хозяина замка Аук, хотя и много раз видела его издали, в дни праздничных гуляний на главной площади — обычно он занимался своими ногтями, испытывая, очевидно, смертельную скуку.
— Он к тебе неровно дышит, — продолжала Биаста, — и это серьезно, если верить тому, что говорит господин Темигаст, его управляющий.
Меральда через силу улыбнулась матери.
— За тобой скоро приедут, — сказала Биаста. — Помойся быстренько. А потом, — многозначительно добавила она, — ты наденешь это великолепное одеяние, и тогда… о, тогда все мужчины будут лежать у твоих ног!
Меральда машинально взяла платье и скрылась в комнате, за занавеской, служившей спальней двум сестрам. Тори увязалась за ней. Меральде казалось, что она видит сон, причем далеко не из приятных.
Отец подошел к матери. Они заговорили о чем-то вполголоса, стали спорить, хотя слов Меральда не разобрала. Единственное, что она услышала ясно, — это как мать воскликнула:
— Знатный господин для моей девочки!

* * *
Деревня Аукни была небольшой, и хотя дома не лепились друг к другу, соседям не приходилось напрягать ни слух, ни голос, чтобы услышать друг друга. Так что неудивительно, что весть о предложении, сделанном лордом Ферингалом Меральде Гандерлей, распространилась очень быстра
Яка Скули узнал, зачем управляющий приходил в дом Дони, в тот же вечер, еще до ужина.
— Только подумать, чтобы человек его положения снизошел до какой-то крестьянки, — заметила вечно унылая мать Яки. Она до сих пор говорила с сильным акцентом уроженки Королевства Мечей. — Мир перевернулся!
— Ужасные времена, — подхватил дядя Яки, седой человек, много повидавший на своем веку.
Яке такой поворот тоже казался ужасным, но совсем по другой причине. И он на самом деле не понимал, почему мать и дядю так расстроило это известие, и его замешательство ясно отражалось у него на лице.
— У каждого — свое место, — веско сказал дядя. — Существуют четкие границы, и преступать их нельзя.
— Лорд Ферингал опозорит свой род, — добавила мать.
— Но Меральда — чудесная девушка, — возразил Яка, прежде чем подумал о том, что стоило бы придержать язык.
— Она — крестьянка, как и все мы, — оборвала его мать. — У нас свое место, а у лорда Ферингала — свое. Хотя, конечно, народ-то обрадуется, когда узнает об этом. Они думают, раз Меральде повезло, это и для них обернется чем-то хорошим, но не понимают, что будет на самом деле.
— А что на самом деле?
— Ничего хорошего, — уверенно заявила мать. — Выставит себя дураком и девчонке жизнь испортит.
— Да, в конце концов, он ее затиранит, когда лишится уважения своего круга, — поддакнул дядя. — Ужасные времена.
— А почему вы решили, что она ему уступит? — спросил юноша, стараясь не выдать своего подавленного состояния.
Мать и дядя только рассмеялись. Яка слишком хорошо понял, что это значит. Ведь Ферингал — хозяин Аукни. Разве Меральда сможет отказать ему?
Чувствительный юноша не мог этого вынести. Он стукнул кулаком по столу и отшвырнул стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46