Наземный транспорт сменился лошадьми. Однако это была скорее причуда, своего рода демонстрация возвращения к природе, что позволяло Дойлам вместе с их гостями изображать наслаждение окружающим миром, не принося при этом в жертву свои комфортабельные дома. На Кауаи было все. Целый подземный город подобно раковой опухоли пронзал кости острова. Там жили тщательно скрытые тысячи слуг и техников, обеспечивавших любую вообразимую роскошь.
Пока кабина неслась туда, где их ждала Дойл, Хэри пытался немного успокоиться, наблюдая за Вило. Тучный бизнесмен ерзал туда-сюда в кресле, жевал незажженную сигару, посматривал на Хэри уголком глаза и снова отводил взгляд. Он явно начал думать о том, что зря привез сюда Хэри, однако понимал, что ничего не может сказать об этом в присутствии слуги, — после этого неизбежны самые разнообразные слухи.
Когда кабина, вздрогнув, остановилась и двери открылись, Вило притиснулся к Хэри и посмотрел на него с угрозой. Очень тихо, почти шепотом он проворчал:
— Веди себя как следует, Хэри. Я не шучу.
После этого он встал и вышел из кабины, надев на лицо привычную улыбочку. Хэри пожал плечами, вздохнул и пошел следом.
Он вышел в радугу.
Дверь открылась в массивной каменной скале, находившейся в двух третях высоты над дном затянутого туманом каньона. Противоположная стена была рядом, казалось, до нее можно дотронуться. Радовали глаз леса всеми оттенками зеленого; в их гуще прятались яркие цветы, порхали прелестные тропические птички.
Высоко над уступом, на котором они стояли, еще один лес делил пополам водопад, и по обе стороны от него текли ручейки, наполнявшие воздух водяной пылью.
Лишь когда Дойл в свободной одежде в зеленых и коричневых тонах остановилась у изогнутого ствола можжевельника высотой ей по колени и ласково произнесла: «Марк, я тут!» — Хэри заметил, что весь уступ стилизован под японский сад. Аккуратные невысокие кустики росли среди цветных камней; еще большую живописность придавал этой картине причудливый ручеек, бивший, вероятно, из подземных труб. Доил помахала им садовыми ножницами.
— Это один из моих проектов. — Она обвела рукой окружающее пространство. — Нравится?
Хэри снова следовал за Вило, двигаясь неловко из-за многочисленных ран. Он молча выслушал восторги бизнесмена по поводу садика. Наконец Вило уселся на камень, а Дойл продолжала подрезать кустарник. Бизнесмен устроился в пикантной близости от нее, не боясь оскорбить ее неожиданным прикосновением. Хэри почтительно встал поодаль, ожидая, когда его заметят.
Дойл покраснела от похвалы Вило и пустилась в объяснения.
— Понимаете, человек должен работать. Именно работа делает его счастливым. Я никогда не понимала, почему нашим рабочим это не нравится. Профессионал, — обратилась она к Хэри, жестом подзывая его поближе, — как вам нравится мой садик?
«Он здесь уместен, как седло на корове», — подумал про себя Хэри. Вслух же почтительно произнес:
— Ваш дом сам по себе прекрасный сад, праздноледи.
— Ах ты, дипломат! Иди, садись рядышком. Пока Хэри, превозмогая боль, усаживался рядом с Вило, Дойл не переставала щебетать:
— Мне так понравилось ваше Приключение, профессионал! Вы ведь снова уходите завтра утром? Ах, надеюсь, Маркус опять пригласит меня в свою кабину; я так жду счастливого завершения. Знаете, я ужасно волнуюсь за Шенну.. — Да, мэм, — поддакнул Хэри. — Я тоже.
«По шажку в день», — вспомнилось ему.
— Я не уверен, что мне позволят победить, — добавил он. — Э-э… именно поэтому я и попросил разрешения поговорить с вами.
— О? — Она вежливо приподняла брови.
— Да, тут у нас проблема, — встрял Вило. — Особенно теперь, когда у Берна есть магическая сила, и меч, ну, и вообще все. Как ты собираешься поступить с ним?
Хэри покачал головой.
— Я не о Берне. Я вообще надеюсь обойти его. Дело в Студии. Они хотят, чтобы Шенна умерла. Тогда история станет интереснее.
— Хэри! Господи!.. — Вило поперхнулся.
— Профессионал, — сурово произнесла Дойл, — это серьезное обвинение. Если ему поверят, это может повредить Студии; если вы повторите его публично, вас могут понизить в касте за клевету на корпорацию.
— Даже если это правда?
— Особенно если это правда. При клевете на корпорацию правда не может защитить. К тому же я не думаю…
— Сбой в программе, — отчаянно прервал ее Хэри, — тот, из-за которого меня отозвали прошлой ночью, — был вовсе не сбоем. Я слышал это от самого Коллберга. Я почти спас Шенну — и меня отозвали. Коллберг сам нажал на выключатель.
— Не могу этого слышать, — вскочил на ноги Вило, — Ты что, не понимаешь, что выдал секрет корпорации? Ты хоть можешь осознать, как компрометируешь ее? Теперь я должен либо пожаловаться куда следует, либо стать соучастником…
— Да сядь ты, Маркус, — поморщилась Дойл. — Не мельтеши. Ничто из сказанного здесь никуда не просочится.
— Я заметил, — произнес Хэри, — вы не сказали, что не верите мне.
— Я… э-э… — поерзал Вило, но наконец откинулся на скалу. — Черт… прошу прощения. Майя. Все знают, что Студия мухлюет, лишь бы добавить остроты Приключениям.
— И это обычная, вполне легальная практика, — подтвердила Дойл. — Так же, как и вы, Шенна подписала контракт со Студией. Если ради блага Студии необходимо послать вас на смерть, они имеют на то оговоренное контрактом право. Это все равно что я прикажу своему пилоту вылететь в шторм. Если он погибнет, это будет всего лишь издержкой его профессии. Обвинить в этом меня невозможно. Все жалобы направляются в гражданский суд.
— Я знаю, — кивнул Хэри. — Я знаю, что никаким законным способом не могу помешать им сделать с Шенной все, что они захотят. Именно поэтому я пришел к вам. Мне известно, что вас волнует судьба Шенны. Я пришел просить вас — умолять, если это необходимо — вмешаться в события ради нее.
— Господи, — ввернул Вило, — думаешь, у праздноледи нет других забот?
— Маркус, прошу тебя. — Дойл повернулась к Хэри с наигранной беспомощностью на лице. — Прошу прощения, профессионал, но я не думаю, что смогу что-то сделать.
— Он — Коллберг — послал Ламорака, приказав ему предать Шенну. Он знал, что Шенна доверяет ему. Ламорак доносил обо всем Серым Котам. И знаете почему? Потому что у Шенны все слишком хорошо получалось. Она чересчур умна и ловка. Она уже почти спасла этих людей, ничем особо не рискуя, обошлась без схваток, без невинных жертв — и Коллберг решил, что не сможет продать достаточное количество своих треклятых записей!
Хэри дрожал, силясь унять свою ярость.
— Он обложил ее: послал Ламорака на предательство ради нескольких лишних марок!
— Что ж, это, безусловно, достойно порицания, однако… Ах, так вот в чем дело! Вот почему вас отозвали?
Она наклонилась вперед с таким интересом, какого он еще не видел на ее лице.
— Вы поняли, что Ламорак — предатель, и хотели убить его! Господи! Это был бы нечестный бой.
— Мне плевать на честные бои, — отрезал Майклсон. — С Ламораком я разберусь позже. Сейчас меня волнует жизнь Шенны.
— О, меня, конечно, тоже, но я все еще не понимаю, каким образом могу помочь. Студия не совершила ничего нехорошего.
— Не совершила ничего противозаконного, — поправил ее Хэри. — А уж нехорошего они наделали дай бог!
— С вашей точки зрения. Что ж, понимаю.
— Вы не могли бы просто надавить на него посильнее?
— Прошу прощения?
— Надавить на Коллберга. Заставить его изменить политику. Дойл развела руками.
— Не думаю. Я вообще не могу ни на кого надавить. Студия — государственное предприятие, на которое невозможно повлиять со стороны. Мне очень жаль.
Актер повесил голову, но руки сами сжались в кулаки. Кейн ревел в его груди, и какой-то миг Хэри боролся сам с собой, чтобы не избить своих собеседников.
Он заскрежетал зубами, пытаясь напомнить себе, что они ему не враги. В груди горело; он не мог забыть, что, окажись он сейчас в «Свежем Приключении», он увидел бы, как кончаются секунды на Часах Жизни Пэллес Рил.
Должен быть какой-то выход, должен…
— Минутку, — сказал он, поднимая голову. — Вы ведь покровительница Шенны. А Шенна — представитель трех или четырех ваших компаний. То есть она становится чем-то вроде символа корпорации…
— Ну да, — растерянно промолвила Доил. Вило покачал головой.
— Не понимаю, при чем тут это.
Хэри рывком вскочил с горящими глазами, кулаки разжались.
— Но неужели вы не понимаете? Таким образом для компаний она обладает некой внутренней стоимостью, которая может быть легально отделена от ее актерской работы.
Вило скептически нахмурился.
— Ты что, собираешься подвести все под закон о торговой марке?
— А почему бы и нет? — воскликнул Майклсон. — Почему бы и нет? Запланировав ее смерть, Коллберг посягает на ее ценность как представителя компаний, так? Потеря символа вкупе с необходимостью назначить нового представителя может привести к проблемам…
— Это смешно, — хмыкнул Вило. — Так никто никогда не делал. Черт, да если б это даже и сработало, такой прецедент мог бы уничтожить всю систему Студии — любой актер в течение самых спокойных Приключений снизит свою ценность в качестве представителя компании и ее символа…
Но Хэри уже было не до бизнесмена Марка Вило. С замирающим сердцем он следил за сменой выражений на гладком добром лице Дойл. На нем отражалось сомнение, но она явно обдумывала план — и склонялась к тому же решению.
— Это великолепно, — внезапно произнесла она, коснувшись руки Хэри. — Что с того, что так никогда не делалось? Артуро Коллберг явно снижает доход не конкурирующей с ним корпорации, пользуясь тем, что является представителем государственного предприятия. Я могу добиться приказа о запрещении продолжения противоправного действия еще до исхода сегодняшнего рабочего дня.
Она встала и на долю секунды накрыла ладонью свою руку, лежавшую на груди Хэри, и вдруг обняла его.
Хэри и Вило в изумлении воззрились друг на друга поверх плеча Дойл. Когда женщина отпустила актера, на глазах у нее выступили слезы.
— Я знала, что вы и вправду любите ее, — молвила она. — Я знала, что вы не притворяетесь. Я чувствовала. Спасибо вам огромное за вашу заботу, за то, что нашли способ спасти ее.
Хэри охватила дрожь, отчасти от того, что Дойл снизошла до него с невообразимых высот — праздножительница обняла бывшего рабочего, — отчасти от предчувствия победы.
Лицо Дойл стало серьезным.
— Скажу вам еще кое-что: если мы сможем отыскать какие-либо убедительные доказательства, которые можно представить в суде, то, клянусь вам, я не успокоюсь, пока этот подлец не будет сокрушен. Он никогда больше не сможет проделать ничего подобного. Это будет не просто — сами знаете, все их файлы и данные засекречены…
— Я знаю, — прошептал Хэри, не доверяя своему голосу. «По шажку в день».
— Я что-нибудь придумаю, вот увидите. Я любыми способами достану все необходимое.
— Я знаю. Дойл отвернулась и обронила в пространство:
— Роберт:
Из скрытых отверстий в скале потек туман, и во вспыхнувших лазерных лучах возникла голограмма мажордома в полный рост.
— Мадам?
Хозяйка стала отдавать приказания связаться с адвокатами, которых у Семьи Дойлов была целая армия. Гости терпеливо дожидались, пока она закончит со всеми делами. За это время Хэри пару раз заметил, что Вило, прищурившись, смотрит на него с каким-то новым интересом, как будто пытается соотнести увиденное с тем, что ожидал увидеть.
Хэри ответил на его взгляд выразительным пожатием плеч.
«Отец был прав, — подумал он. — Необязательно решать всякую проблему кулаками».
Отец велел ему делать по шажку в день; что ж, одни шаги бывают больше других.
День шестой
— Хэри, Хэри, проснись же!
— М-м?
— Хэри, я тут все думала… Я больше не могу.
— Шен… ну что ты не можешь? Господи, четыре ночи! Неужели нельзя подождать до утра?
— Мне не нравится, кем я становлюсь с тобой, Хэри. Понимаешь? Можешь понять?
— Ничего я не понимаю в такую рань…
— Хэри, я хочу развестись.
1
Анхана ложилась спать в страхе и неуверенности, однако неуверенность за ночь исчезла, и утром остался только страх — медленный страх, вгрызающийся в тело ледяными зубами.
В городе не было ни одного человека, который не знал бы о бое в доках, ни одного, у кого не оказалось бы там друга или родственника, видевшего все собственными глазами. Кое-кто связывал это с недавними взрывами в Рабочем парке; казалось, на улицах столицы не может пройти ни дня без боя.
Горожане, достаточно храбрые или отчаянные, чтобы рискнуть выйти на эти самые улицы утром, постоянно оглядывались. Они либо шли неторопливо, либо спешили, рассчитывая скрыться в случае внезапной схватки в ближайшей двери дома или узком переулке.
Анхана была городом жестоким, но даже здесь существовали границы; уличная драка могла перейти в поножовщину, а констебли нередко схватывались с гномьей бандой в Городе Чужаков, но бой на городских улицах был явлением из ряда вон выходящим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Пока кабина неслась туда, где их ждала Дойл, Хэри пытался немного успокоиться, наблюдая за Вило. Тучный бизнесмен ерзал туда-сюда в кресле, жевал незажженную сигару, посматривал на Хэри уголком глаза и снова отводил взгляд. Он явно начал думать о том, что зря привез сюда Хэри, однако понимал, что ничего не может сказать об этом в присутствии слуги, — после этого неизбежны самые разнообразные слухи.
Когда кабина, вздрогнув, остановилась и двери открылись, Вило притиснулся к Хэри и посмотрел на него с угрозой. Очень тихо, почти шепотом он проворчал:
— Веди себя как следует, Хэри. Я не шучу.
После этого он встал и вышел из кабины, надев на лицо привычную улыбочку. Хэри пожал плечами, вздохнул и пошел следом.
Он вышел в радугу.
Дверь открылась в массивной каменной скале, находившейся в двух третях высоты над дном затянутого туманом каньона. Противоположная стена была рядом, казалось, до нее можно дотронуться. Радовали глаз леса всеми оттенками зеленого; в их гуще прятались яркие цветы, порхали прелестные тропические птички.
Высоко над уступом, на котором они стояли, еще один лес делил пополам водопад, и по обе стороны от него текли ручейки, наполнявшие воздух водяной пылью.
Лишь когда Дойл в свободной одежде в зеленых и коричневых тонах остановилась у изогнутого ствола можжевельника высотой ей по колени и ласково произнесла: «Марк, я тут!» — Хэри заметил, что весь уступ стилизован под японский сад. Аккуратные невысокие кустики росли среди цветных камней; еще большую живописность придавал этой картине причудливый ручеек, бивший, вероятно, из подземных труб. Доил помахала им садовыми ножницами.
— Это один из моих проектов. — Она обвела рукой окружающее пространство. — Нравится?
Хэри снова следовал за Вило, двигаясь неловко из-за многочисленных ран. Он молча выслушал восторги бизнесмена по поводу садика. Наконец Вило уселся на камень, а Дойл продолжала подрезать кустарник. Бизнесмен устроился в пикантной близости от нее, не боясь оскорбить ее неожиданным прикосновением. Хэри почтительно встал поодаль, ожидая, когда его заметят.
Дойл покраснела от похвалы Вило и пустилась в объяснения.
— Понимаете, человек должен работать. Именно работа делает его счастливым. Я никогда не понимала, почему нашим рабочим это не нравится. Профессионал, — обратилась она к Хэри, жестом подзывая его поближе, — как вам нравится мой садик?
«Он здесь уместен, как седло на корове», — подумал про себя Хэри. Вслух же почтительно произнес:
— Ваш дом сам по себе прекрасный сад, праздноледи.
— Ах ты, дипломат! Иди, садись рядышком. Пока Хэри, превозмогая боль, усаживался рядом с Вило, Дойл не переставала щебетать:
— Мне так понравилось ваше Приключение, профессионал! Вы ведь снова уходите завтра утром? Ах, надеюсь, Маркус опять пригласит меня в свою кабину; я так жду счастливого завершения. Знаете, я ужасно волнуюсь за Шенну.. — Да, мэм, — поддакнул Хэри. — Я тоже.
«По шажку в день», — вспомнилось ему.
— Я не уверен, что мне позволят победить, — добавил он. — Э-э… именно поэтому я и попросил разрешения поговорить с вами.
— О? — Она вежливо приподняла брови.
— Да, тут у нас проблема, — встрял Вило. — Особенно теперь, когда у Берна есть магическая сила, и меч, ну, и вообще все. Как ты собираешься поступить с ним?
Хэри покачал головой.
— Я не о Берне. Я вообще надеюсь обойти его. Дело в Студии. Они хотят, чтобы Шенна умерла. Тогда история станет интереснее.
— Хэри! Господи!.. — Вило поперхнулся.
— Профессионал, — сурово произнесла Дойл, — это серьезное обвинение. Если ему поверят, это может повредить Студии; если вы повторите его публично, вас могут понизить в касте за клевету на корпорацию.
— Даже если это правда?
— Особенно если это правда. При клевете на корпорацию правда не может защитить. К тому же я не думаю…
— Сбой в программе, — отчаянно прервал ее Хэри, — тот, из-за которого меня отозвали прошлой ночью, — был вовсе не сбоем. Я слышал это от самого Коллберга. Я почти спас Шенну — и меня отозвали. Коллберг сам нажал на выключатель.
— Не могу этого слышать, — вскочил на ноги Вило, — Ты что, не понимаешь, что выдал секрет корпорации? Ты хоть можешь осознать, как компрометируешь ее? Теперь я должен либо пожаловаться куда следует, либо стать соучастником…
— Да сядь ты, Маркус, — поморщилась Дойл. — Не мельтеши. Ничто из сказанного здесь никуда не просочится.
— Я заметил, — произнес Хэри, — вы не сказали, что не верите мне.
— Я… э-э… — поерзал Вило, но наконец откинулся на скалу. — Черт… прошу прощения. Майя. Все знают, что Студия мухлюет, лишь бы добавить остроты Приключениям.
— И это обычная, вполне легальная практика, — подтвердила Дойл. — Так же, как и вы, Шенна подписала контракт со Студией. Если ради блага Студии необходимо послать вас на смерть, они имеют на то оговоренное контрактом право. Это все равно что я прикажу своему пилоту вылететь в шторм. Если он погибнет, это будет всего лишь издержкой его профессии. Обвинить в этом меня невозможно. Все жалобы направляются в гражданский суд.
— Я знаю, — кивнул Хэри. — Я знаю, что никаким законным способом не могу помешать им сделать с Шенной все, что они захотят. Именно поэтому я пришел к вам. Мне известно, что вас волнует судьба Шенны. Я пришел просить вас — умолять, если это необходимо — вмешаться в события ради нее.
— Господи, — ввернул Вило, — думаешь, у праздноледи нет других забот?
— Маркус, прошу тебя. — Дойл повернулась к Хэри с наигранной беспомощностью на лице. — Прошу прощения, профессионал, но я не думаю, что смогу что-то сделать.
— Он — Коллберг — послал Ламорака, приказав ему предать Шенну. Он знал, что Шенна доверяет ему. Ламорак доносил обо всем Серым Котам. И знаете почему? Потому что у Шенны все слишком хорошо получалось. Она чересчур умна и ловка. Она уже почти спасла этих людей, ничем особо не рискуя, обошлась без схваток, без невинных жертв — и Коллберг решил, что не сможет продать достаточное количество своих треклятых записей!
Хэри дрожал, силясь унять свою ярость.
— Он обложил ее: послал Ламорака на предательство ради нескольких лишних марок!
— Что ж, это, безусловно, достойно порицания, однако… Ах, так вот в чем дело! Вот почему вас отозвали?
Она наклонилась вперед с таким интересом, какого он еще не видел на ее лице.
— Вы поняли, что Ламорак — предатель, и хотели убить его! Господи! Это был бы нечестный бой.
— Мне плевать на честные бои, — отрезал Майклсон. — С Ламораком я разберусь позже. Сейчас меня волнует жизнь Шенны.
— О, меня, конечно, тоже, но я все еще не понимаю, каким образом могу помочь. Студия не совершила ничего нехорошего.
— Не совершила ничего противозаконного, — поправил ее Хэри. — А уж нехорошего они наделали дай бог!
— С вашей точки зрения. Что ж, понимаю.
— Вы не могли бы просто надавить на него посильнее?
— Прошу прощения?
— Надавить на Коллберга. Заставить его изменить политику. Дойл развела руками.
— Не думаю. Я вообще не могу ни на кого надавить. Студия — государственное предприятие, на которое невозможно повлиять со стороны. Мне очень жаль.
Актер повесил голову, но руки сами сжались в кулаки. Кейн ревел в его груди, и какой-то миг Хэри боролся сам с собой, чтобы не избить своих собеседников.
Он заскрежетал зубами, пытаясь напомнить себе, что они ему не враги. В груди горело; он не мог забыть, что, окажись он сейчас в «Свежем Приключении», он увидел бы, как кончаются секунды на Часах Жизни Пэллес Рил.
Должен быть какой-то выход, должен…
— Минутку, — сказал он, поднимая голову. — Вы ведь покровительница Шенны. А Шенна — представитель трех или четырех ваших компаний. То есть она становится чем-то вроде символа корпорации…
— Ну да, — растерянно промолвила Доил. Вило покачал головой.
— Не понимаю, при чем тут это.
Хэри рывком вскочил с горящими глазами, кулаки разжались.
— Но неужели вы не понимаете? Таким образом для компаний она обладает некой внутренней стоимостью, которая может быть легально отделена от ее актерской работы.
Вило скептически нахмурился.
— Ты что, собираешься подвести все под закон о торговой марке?
— А почему бы и нет? — воскликнул Майклсон. — Почему бы и нет? Запланировав ее смерть, Коллберг посягает на ее ценность как представителя компаний, так? Потеря символа вкупе с необходимостью назначить нового представителя может привести к проблемам…
— Это смешно, — хмыкнул Вило. — Так никто никогда не делал. Черт, да если б это даже и сработало, такой прецедент мог бы уничтожить всю систему Студии — любой актер в течение самых спокойных Приключений снизит свою ценность в качестве представителя компании и ее символа…
Но Хэри уже было не до бизнесмена Марка Вило. С замирающим сердцем он следил за сменой выражений на гладком добром лице Дойл. На нем отражалось сомнение, но она явно обдумывала план — и склонялась к тому же решению.
— Это великолепно, — внезапно произнесла она, коснувшись руки Хэри. — Что с того, что так никогда не делалось? Артуро Коллберг явно снижает доход не конкурирующей с ним корпорации, пользуясь тем, что является представителем государственного предприятия. Я могу добиться приказа о запрещении продолжения противоправного действия еще до исхода сегодняшнего рабочего дня.
Она встала и на долю секунды накрыла ладонью свою руку, лежавшую на груди Хэри, и вдруг обняла его.
Хэри и Вило в изумлении воззрились друг на друга поверх плеча Дойл. Когда женщина отпустила актера, на глазах у нее выступили слезы.
— Я знала, что вы и вправду любите ее, — молвила она. — Я знала, что вы не притворяетесь. Я чувствовала. Спасибо вам огромное за вашу заботу, за то, что нашли способ спасти ее.
Хэри охватила дрожь, отчасти от того, что Дойл снизошла до него с невообразимых высот — праздножительница обняла бывшего рабочего, — отчасти от предчувствия победы.
Лицо Дойл стало серьезным.
— Скажу вам еще кое-что: если мы сможем отыскать какие-либо убедительные доказательства, которые можно представить в суде, то, клянусь вам, я не успокоюсь, пока этот подлец не будет сокрушен. Он никогда больше не сможет проделать ничего подобного. Это будет не просто — сами знаете, все их файлы и данные засекречены…
— Я знаю, — прошептал Хэри, не доверяя своему голосу. «По шажку в день».
— Я что-нибудь придумаю, вот увидите. Я любыми способами достану все необходимое.
— Я знаю. Дойл отвернулась и обронила в пространство:
— Роберт:
Из скрытых отверстий в скале потек туман, и во вспыхнувших лазерных лучах возникла голограмма мажордома в полный рост.
— Мадам?
Хозяйка стала отдавать приказания связаться с адвокатами, которых у Семьи Дойлов была целая армия. Гости терпеливо дожидались, пока она закончит со всеми делами. За это время Хэри пару раз заметил, что Вило, прищурившись, смотрит на него с каким-то новым интересом, как будто пытается соотнести увиденное с тем, что ожидал увидеть.
Хэри ответил на его взгляд выразительным пожатием плеч.
«Отец был прав, — подумал он. — Необязательно решать всякую проблему кулаками».
Отец велел ему делать по шажку в день; что ж, одни шаги бывают больше других.
День шестой
— Хэри, Хэри, проснись же!
— М-м?
— Хэри, я тут все думала… Я больше не могу.
— Шен… ну что ты не можешь? Господи, четыре ночи! Неужели нельзя подождать до утра?
— Мне не нравится, кем я становлюсь с тобой, Хэри. Понимаешь? Можешь понять?
— Ничего я не понимаю в такую рань…
— Хэри, я хочу развестись.
1
Анхана ложилась спать в страхе и неуверенности, однако неуверенность за ночь исчезла, и утром остался только страх — медленный страх, вгрызающийся в тело ледяными зубами.
В городе не было ни одного человека, который не знал бы о бое в доках, ни одного, у кого не оказалось бы там друга или родственника, видевшего все собственными глазами. Кое-кто связывал это с недавними взрывами в Рабочем парке; казалось, на улицах столицы не может пройти ни дня без боя.
Горожане, достаточно храбрые или отчаянные, чтобы рискнуть выйти на эти самые улицы утром, постоянно оглядывались. Они либо шли неторопливо, либо спешили, рассчитывая скрыться в случае внезапной схватки в ближайшей двери дома или узком переулке.
Анхана была городом жестоким, но даже здесь существовали границы; уличная драка могла перейти в поножовщину, а констебли нередко схватывались с гномьей бандой в Городе Чужаков, но бой на городских улицах был явлением из ряда вон выходящим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86