Отвечай, голозадый бюрократ! — Голос Гая Филиппа зазвучал еще громче, хотя Марк не думал, что такое возможно. — А если бы сюда пришли мои солдаты?.. Уж они-то вовсе не такие мягкосердечные добряки, как я, не думай! Знаешь, что бы они с тобой сделали? Они оторвали бы твою ослиную башку и помочились на нее! Будешь знать, как задерживать их деньги!
Казалось, Итзалин с минуты на минуту потеряет сознание. Решив, что с несчастного чиновника, пожалуй, хватит, Марк вмешался:
— Ну, раз уж ты у нас такой мягкосердечный добряк, Гай, то скажи: что же ты с ним сделаешь? Ну коли не станешь отрывать ему голову и мочиться на нее?
— Э? Я? Хм… — Старший центурион на мгновение смешался, но почти сразу же великолепно пришел в себя. Придвинувшись к бедняге Итзалину вплотную, он прошипел тому прямо в глаза: — Даю тебе четыре дня! Ты отправишь нам все до последнего золотого! И в старых монетах, а не в том мусоре, который чеканил Ортайяс! Иначе я забуду дорожку в уборную и все свои струйки солью на тебя. Ты меня понял?
После третьей попытки Итзалин выдавил:
— Да.
— Вот так-то оно лучше. — Гай Филипп сурово огляделся по сторонам. -А вы, паршивые бездельники, почему не работаете? — зарычал он на ошеломленных бюрократов и скорым шагом покинул комнату.
— Всего вам доброго, господа! — любезно сказал Марк чиновникам, следуя за Гаем Филиппом. Уже в коридоре трибуна посетила удачная мысль. Он снова заглянул в комнату и добавил: — Наемники — ужасные люди. Иметь дело с видессианскими аристократами было куда приятнее, не так ли?

* * *
Алипия Гавра весело смеялась, когда трибун рассказывал ей эту историю.
— И он получил жалованье?
— До последнего медяка. Оплата была выслана в Гарсавру специальным курьером дней десять назад. Гай Филипп решил остаться в Видессе и дождаться известия от Муниция о том, что деньги получены. Если произойдет задержка или Муниций недосчитается хотя бы одной монетки… ох, не хотел бы я в таком случае оказаться на месте Итзалина.
— Совсем неплохо время от времени устраивать бюрократам хорошую взбучку, — серьезно отозвалась Алипия. — Чиновники необходимы, чтобы Империя оставалась могущественной. Но иногда они начинают думать, будто жизнь сводится к бухгалтерским книгам. Столкнуться с реальностью лицом к лицу… Полезный урок.
Марк усмехнулся:
— Да уж. Думаю, Гай Филипп — воплощенная реальность. Во всяком случае, он куда реальнее, чем хотелось бы Итзалину.
Алипия поднялась с постели. Прошла несколько шагов до столика, где стоял кувшин вина. Налила себе и Марку. Это было лучшее вино, какое нашлось в таверне. Правда, и оно оказалось не слишком хорошим.
По сравнению с постоялым двором Аэция этот был маленьким и грязным. В узкое окно врывался непрестанный звон молотков — в этом квартале жили медники.
Отставив кружку — безобразный на вид предмет желтого цвета, кое-как приспособленный для питья, — трибун поймал взгляд Алипии. Принцесса смотрела на него с любопытством.
Марк свел брови в дугу. «Что?» Помедлив, Алипия нерешительно спросила:
— Ты говорил Гаю Филиппу… о нас?
— Нет, — тут же ответил Скавр. — Чем меньше людей знает, тем лучше.
— Это так, — кивнула принцесса. — И все же, если даже половина того, что говорит о Гае мой дядя, — правда, то он никогда тебя не предаст. Он верный соратник и добрый твой друг. Об этом можно судить хотя бы по тому, как слаженно вы работаете в паре.
— Ты права. Гай никогда не предаст меня, — согласился Марк. — Но если я ему откроюсь, моя жизнь легче не станет. Зато его — существенно осложнится. Он увидит только риск. Он никогда не поймет, что ты стоишь любого риска.
— Никогда не говори, что не рожден быть придворным, милый Марк, -прошептала Алипия. Ее глаза засияли.
Марк крепко обнял ее. Кожа Алипии, как теплый шелк, коснулась его щеки.
С улицы донесся грубый голос:
— Прочь с дороги!
По каменной мостовой процокали подкованные копыта. Алипия еще оставалась в объятиях трибуна; все, что происходило за окном, ее не интересовало. Однако трибун почему-то отметил этот шум. Квартал медников был небогатым. Всадники нечасто появлялись здесь.
Спустя короткое время весь второй этаж таверны задрожал от грохота. Несколько человек в тяжелых сапогах затопали по деревянным ступеням.
Марк нахмурился.
— Что за чушь? — пробормотал он, скорее раздраженный, нежели испуганный. Лучше заранее подготовиться — вдруг это бандиты или…
Марк вскочил на ноги, вырвал меч из ножен и обмотал тунику вокруг левой руки.
Дверь с треском рухнула. Алипия вскрикнула. Скавр бросился было вперед… и вдруг замер. В коридоре стояли четыре лучника. Стрелы были нацелены Скавру в живот. Позади ждали копейщики — их оказалось не меньше полудюжины.
С широкой улыбкой вперед выступил Провк Марзофл:
— Ну, еще шаг, чужеземец! Давай!
Трибун оцепенел. Он перестал что-либо чувствовать, пораженный страшным несчастьем. Медленно Марк опустил меч.
— Не хочешь? — спросил Марзофл, видя, что Марк не двигается. — Тем хуже для тебя. Тогда — прочь с дороги!
Римлянин повиновался.
— Всемогущий Юпитер, — проговорил он, — Юпитер, Юпитер, Юпитер…
Это не было ни молитвой, ни проклятием. Просто первым словом, которое он смог произнести.
Лучники вошли в комнату. Трое наставили луки на Марка, четвертый — на Алипию. Принцесса замерла на постели, как изваяние. Скрывая наготу, она натянула на себя одеяло. Ее расширенные глаза стали дикими, как у пойманного в ловушку зверька.
— Нет необходимости целиться в нее, — мягко сказал Марк.
Лучник — судя по горбатому носу и влажным карим глазам, это был васпураканин, — кивнул и опустил лук.
— Заткнись! — бросил Марку Марзофл, стоявший у двери. Внезапно он заметил, что трибун все еще держит в руке меч. — Брось! — приказал он и зло рявкнул на васпураканского лучника: — А ты, Артаваст, подбери этот меч, если уж тебе больше нечем заняться.
Глаза Марзофла скользили по лицу Марка.
— Что, продолжаешь каждый день скрести физиономию бритвой? -Видессианин почесал бородку и неприятно усмехнулся. — Ничего! Когда Туризин закончит с тобой разбираться, тебе уже не придется срезать щетину со щек. Будешь гла-аденьким и пу-ухленьким…
Голос Марзофла тоненько задребезжал, как у евнуха. Он размашисто хлопнул себя между ног в очень понятном жесте. У Марка кровь застыла в жилах. Инстинктивно он прикрылся рукой. Один из копейщиков позади Марзофла засмеялся.
Парализующий страх вдруг отпустил Алипию.
— Нет! — крикнула она в ужасе. — Это я виновата, не он!
— А тебя никто не спрашивает, шлюха! — холодно произнес Марзофл. -Давай, щебечи. Сперва валялась в постельке у обоих Сфранцезов, теперь стала подстилкой варвара.
Алипия побелела как полотно.
— Закрой свой грязный рот, Марзофл, — проговорил Скавр. — Ты заплатишь за все, обещаю.
— Чего стоят твои обещания? — Кавалерист подошел к трибуну и сильно ударил его по лицу.
Марк тряхнул головой, отгоняя слабость. В ушах у него звенело.
— Со мной можешь делать что угодно, но относись с уважением к ее высочеству. Туризин тебя не похвалит, если она пожалуется.
— Да? Не похвалит? — Но в голосе Марзофла послышалось легкое сомнение. Лучники, которым напомнили о титуле Алипии, быстро переглянулись.
Однако Марзофл очень скоро пришел в себя:
— Жаль, у меня нет времени поступать с тобой так, как мне бы хотелось. Давай, натягивай штаны.
Скавр подавил нервный смешок. Он знал, что, начав смеяться, уже не остановится.
Марзофл повернулся к Алипии.
— А ты, моя госпожа, — молвил он, превращая вежливое обращение в оскорбительное, — вылезай из тепленького гнездышка. Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя здесь дожидаться следующего клиента?
— Будь ты проклят, Провк, — сказал Скавр.
Алипия стояла неподвижно, кутаясь в одеяло. На ее лице застыл ужас. Марк знал, что новое унижение может сломать Алипию навсегда. Когда Марзофл протянул руку, желая сорвать с нее одеяло, трибун крикнул:
— Стой!
— С какой стати?
— Она все еще племянница Императора! Что бы Туризин ни сделал со мной, он не отблагодарит тебя за громкий скандал с его родственницей.
Выпад попал в цель. Римлянин видел, как в голове негодяя вихрем проносятся различные доводы. Получив крошечное преимущество, Марк тут же принялся развивать его:
— Пусть она оденется без свидетелей. Куда она отсюда выйдет, подумай?
Марзофл поскреб подбородок, размышляя над услышанным. Наконец он резко ткнул в Скавра пальцем.
— Выведите его в коридор. — Когда лучники повиновались приказу, добавил, обращаясь к Алипии: — Поторопись.
— Благодарю, — сказала Алипия — Марзофлу и Марку одновременно.
Марзофл захлопнул дверь и закричал на своих солдат:
— Что вы тут торчите, как болваны? Свяжите этого ублюдка!
Прежде чем последний узел был затянут на руках Марка, Алипия вышла из комнаты. На ней было длинное льняное платье золотистого цвета. На лице принцессы застыла маска спокойствия. Но Марк видел, как дрожала ее рука, когда Алипия закрывала за собой дверь.
— Делай, что собирался, — обратилась она к Марзофлу. Ее голос прозвучал невозмутимо.
Скавр споткнулся на ступеньках и чуть не упал, но лучник, который нес его меч, поддержал трибуна за плечо.
Посетители, потягивавшие в пивной эль, уставились на солдат и пленников. Марзофл, веселый и оживленный, сунул в руку хозяина несколько серебряных монет.
— Пусть это окупит причиненное мною беспокойство.
Хозяин таверны жадно схватил монеты.
Лошади стояли во дворе. За ними присматривало еще двое копейщиков.
— В седло! — распорядился Марзофл и издевательски поклонился Скавру. — На этот раз поскачешь на жеребце, а не на своей шлюхе. Как тебе такая идея?
— Ты давно знал!.. — вырвалось у Марка.
— Вот именно, — ответил Марзофл самодовольно. — У Сабория отменный слух. Я потратил некоторое время, чтобы убедиться в его правоте, но дело того стоило.
— Саборий! — одновременно воскликнули Скавр и Алипия, обменявшись взглядом.
— Фос! Что же теперь мой дядя сделает с Бальзамоном?
— К сожалению, черт возьми, ничего! — сказал Марзофл. — Увы. Ссора с Патриархом может стоить его величеству бунта. — С гнусной улыбкой Марзофл повернулся к Скавру: — К тебе это, разумеется, не относится. Хотел бы я, чтобы всех жадных наемников в Видессе можно было скрутить так же легко. Поехали.
Один из солдат помог Скавру сесть в седло. Неопытный наездник, римлянин не мог править лошадью без узды.
По злой насмешке судьбы, Марк, в принципе, понимал имперца и даже соглашался с ним. Видессу лучше бы опираться не на наемников, а на местных солдат.
Но Алипия возразила:
— Значит, ты хотел бы избавить Империю от наемников, Марзофл? Тогда скажи мне, что никогда не превращал крестьян из своих владений в воинов личной гвардии. Скажи, что ни разу не скрывал доходов от налогового департамента!
В ее голосе звучало ледяное презрение. Грациозная, как кошка, принцесса вскочила в седло позади Скавра.
Аристократ покраснел, однако тут же нашелся:
— И зачем это я стану отдавать проклятым чинушам мое золото? Они ведь потратят его на новых наемников!
Марзофл ударил шпорами свою лошадь. Она двинулась вперед и потащила за собой коня, на котором сидел Марк. Трибун чуть не свалился; только быстрое движение коленями помогло ему не упасть. Марзофл, разумеется, ничего не имел бы против, если бы Марк рухнул на землю.
— С дороги! Именем Императора, с дороги! — снова и снова кричал видессианский офицер, пробиваясь к дворцу по забитым людьми улицам. Некоторые горожане отходили в сторону, пропуская процессию. Многие останавливались и глазели. Марзофл мог бы продвигаться гораздо быстрее, если бы не поднимал шума, но видессианин не мог не кукарекать во всю глотку о своей победе.
Марк по возможности мужественно переносил этот печальный путь. От невеселых дум его отвлекала попытка удержаться в седле. По правде говоря, у него не хватало сил даже смотреть на Алипию.
Принцесса держалась прямо, не мигая глядя перед собой. Казалось, ни толпа, ни стражи не имеют к ней ни малейшего отношения. Только один раз она быстро и испуганно улыбнулась Марку. Лошадь оступилась, и Марк подпрыгнул в седле, так и не успев ответить Алипии.
После суматохи площади Паламы тихие просторные кварталы дворцового комплекса всегда казались трибуну облегчением. Так случилось бы и сегодня, если бы Марзофл не погнал свой отряд почти галопом.
Толстый евнух, спешивший куда-то с серебряным блюдом в руках, отошел в сторону, на край газона, когда всадники с шумом проносились мимо. Поднос, звеня, упал на дорожку сада — евнух узнал пленников Марзофла…
Они проскакали мимо вишневых деревьев, уже покрывшихся душистыми розовыми цветами, и остановились перед большим одноэтажным зданием, облицованным мрамором. Это были личные покои императорской семьи.
Часовые замерли, увидев Марзофла… а может быть, — при виде Алипии?
Еще один евнух, слуга в красном шелковом халате, расшитом золотыми птицами, показался у двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73