еще да того, как Динак узнала, что у Птардака на уме, она уже позаботилась о благе Век-Руда. Он продолжил:
— Мы получили много жалоб от тех, кому трудно было выплатить царским казначеям то, чего потребовал от них Смердис, Царь Царей.
— Бьюсь об заклад, что один из жалобщиков — твой новый зять, не я, другой, — сказал Птардак. По-своему он был проницателен. — Ведь он совсем молодой парнишка и не знает, каковы обязанности дихгана перед монархом.
— Многие из имен удивят тебя, — отозвался Абивард. — С приходом весны поднимется большая часть северо-запада. Поскольку ты так четко заявил мне о своей верности Смердису, Царю Царей, я знал, что ты поможешь мне придумать, как лучше всего противостоять мятежникам, если они перейдут к действиям.
— Ты правильно поступил, приехав ко мне, — сказал Птардак. — У меня есть кое-какие связи при дворе Царя Царей, и я… — Он осекся. Как ни хотелось ему похвастаться, у него хватило ума понять, что это было бы неблагоразумно. Почти без паузы он продолжил; — Но это неважно. Я счастлив, что ты приехал, и мы…
Он вновь прервался, на сей раз из-за того, что в дверь, ведущую на женскую половину, постучали. Он проковылял к двери, поглядел через ажурную решетку, кто там, с той стороны, и отпер дверь. Вошла Динак с серебряным подносом.
— Умоляю простить меня, о муж мой, — начала она. — Я не знала… — Она просияла. — Абивард! И Таншар с тобой!
Птардак хмыкнул:
— Хочешь сказать, что не знала, будто они здесь? С трудом верится. Ладно, пусть так. Я все равно скоро послал бы за тобой, потому что у твоего брата и его лекаря есть для тебя известия от твоей матери, которые, по их словам, ты должна выслушать.
— От матери? Что же это такое может быть? — спросила Динак. Ее вид поверг Абиварда в ужас. Казалось, за те несколько месяцев, что она провела в крепости Налгис-Краг, она состарилась на пять, а то и на десять лет. По обе стороны рта пролегли резкие морщины, под глазами черные круги. Абиварду хотелось схватить Птардака и трясти его до тех пор, пока не сознается, что он с ней сделал, чтобы довести до такого состояния.
Птардак сказал:
— Почему бы тебе не отнести ужин нашему… гостю? А освободившись, вернешься и услышишь это столь важное известие.
— Как тебе будет угодно, — ответила Динак. Казалось, эта фраза витает над всем Налгис-Крагом. Таншар поднял бровь:
— Такой высокий гость, что ему прислуживает сама жена дихгана? Определенно, в таком случае он достоин вина к ужину. — Он достал с комода чашку, поднес ее к кувшину и наполнил.
— Благодарю тебя, добрый человек, но за этой дверью ждут двое.
— Тогда пусть выпьют оба, — великодушно произнес Таншар и налил еще одну чашку. Он поставил ее на поднос, будто сам был дихганом, и постучал по ней пальцем, показывая, насколько замечательно вино.
Динак посмотрела на Птардака. Тот пожал плечами и снял засов с недавно врезанной двери. Динак прошла в нее. Птардак запер за ней дверь.
— И тебе еще вина, о великодушный повелитель? — Таншар подхватил чашу из руки Птардака, изображая теперь фокусника, как прежде изображал знатного господина. Он вернул ее дихгану полной до краев.
Птардак пригубил вино, Абивард метнул быстрый взгляд в сторону Таншара, который незаметно кивнул. Абивард поднял чашу.
— Дай нам Господь положить конец всем заговорам против Царя Царей, да продлятся его дни и прирастет его царство. — Он выпил вино, еще остававшееся в его чаше. Таншар тоже осушил свою. Птардак последовал примеру гостей, выпив до дна.
Он причмокнул губами, чуть нахмурившись:
— Надеюсь, вино в кувшине не застоялось. — Он пошатнулся. Рот его раскрылся в неимоверном зевке. — Что со мной такое? — спросил он заплетающимся языком, закатил глаза и сполз на пол, словно лишившись кистей. Красивая чаша вывалилась из его руки и разбилась вдребезги. Абиварду стало жалко чаши.
Он обернулся к Таншару и поклонился с глубоким уважением.
— Что ты намешал в свое сонное зелье? — спросил он.
— Маковый эликсир, белену и еще кое-что, о чем я не хотел бы говорить, ответил Таншар. — Понадобилось всего несколько капель на чашку. Главное было встать между Птардаком и вином, чтобы он не увидел, как я капну зелья в его чашку — и в ту, которая предназначена для охранника. — Говоря почти шепотом, он показал на дверь, в которую вышла Динак.
Абивард вытащил из ножен меч. Если Динак подала охраннику не ту чашу или если тот не выпил ее до дна, то сейчас придется драться. Его охватил страх: если по какой-то роковой ошибке Динак дала вино с зельем Шарбаразу, то весь их хитроумный план полетит прямо в Бездну.
Он подошел к двери, снял засов и выскочил в коридор, готовый поразить охранника прежде, чем тот успеет обнажить меч. К его огромному облегчению, охранник валялся у стены и храпел. Вторая дверь в конце короткого коридора была заложена снаружи. Абивард отворил ее. Вышла Динак, а с ней — широкоплечий мужчина чуть старше Абиварда.
— О величайший… — Абивард начал опускаться на пол.
— Не время, не до этого, — резко произнес Шарбараз. Глаза его блестели от возбуждения: наконец-то он вырвался на волю. — Пока я не выбрался из этой крепости, никакой я не величайший. Церемониями займемся, когда будет время.
Он поспешил мимо усыпленного охранника в опочивальню Птардака, Динак на мгновение задержалась в коридоре. Со всей силы она пнула охранника в живот. Тот крякнул и дернулся, но не проснулся. Абивард в изумлении посмотрел на сестру.
Она ответила ему негодующим взглядом:
— Я бы всех троих избила, если бы могла. Вообще убила бы. — И она разрыдалась.
— Пошли, — настойчиво сказал Таншар. — Как нам напомнил величайший, времени у нас мало.
Абивард вошел в опочивальню, за ним, всхлипывая, последовала Динак. Увидев ее слезы, Таншар воскликнул:
— Госпожа, мужайся! Если тебя увидят в слезах, все пропало.
— Я… знаю. — Динак закусила губу, вытерла глаза парчовым шелком своего платья, вздрогнула всем телом и наконец кивнула Таншару:
— Приступай. Я не выдам нас.
— Замечательно, — сказал Таншар.
Все происходило слишком быстро, так что Абивард не мог уследить за происходящим, но медлить никто не собирался.
Таншар подозвал Шарбараза:
— О величайший, теперь мне требуется твоя помощь. Возьми в свои руки руки Птардака.
— Если так надо… — Шарбараз склонился над бесчувственным дихганом.
Таншар осыпал обоих красноватым порошком.
— Толченый кровавик, — пояснил он и начал нараспев произносить заклинание.
Абивард знал, что чародейство — вещь реально существующая и без него нечего даже надеяться выбраться из крепости Налгис-Краг. Но как оно творится, он видел впервые и смотрел на это с благоговейным страхом. На его глазах Шарбараз приобрел облик Птардака, включая и одежду, — и наоборот.
Когда изменение завершилось, Абивард и Шарбараз, временно ставший Птардаком, оттащили изменившего облик Птардака в темницу, в которой держали Шарбараза, и заложили дверь на засов. Таншар сказал Динак:
— Теперь, госпожа, мы придадим тебе облик этого охранника и можем идти.
Она вытаращила глаза до предела:
— Я знала, что так будет, но мне этого не вынести! Я и сама себя буду видеть так, будто это он?
— Нет. — Шарбараз вытянул руку и посмотрел на нее. — В своих глазах я остаюсь самим собой. — Однако голос его был голосом Птардака.
— Да, это действует так, — согласился Таншар. — Твоя сущность остается неизменной, и перемена для тебя невидима.
Динак резко кивнула:
— Тогда я готова, только… должна ли я касаться его?
Таншар покачал головой:
— Здесь ритуал несколько иной, поскольку вы не будете меняться, обликами, скорее ты позаимствуешь его облик. Встань, пожалуйста, вон там, поближе к нему.
Даже это оказалось больше того, на что была готова Динак, но она подчинилась. Таншар поставил между ней и охранником хрустальный диск. Когда он выпустил его из рук, диск завис в воздухе. Таншар снова принялся говорить нараспев, на сей раз в ином ритме, и вновь и вновь называл имя Пророчицы, преподобной Шивини. Хрусталь светился с полминуты. Когда свет померк, в коридоре оказалось двое охранников, похожих как близнецы.
— Позволь мне отойти от него, — сказала Динак хриплым мужским голосом.
Абивард закрыл дверь, ведущую в коридор, оставив за ней бесчувственного охранника, и заложил ее снаружи засовом. Он ухмылялся от уха до уха: все прошло лучше, чем он смел надеяться.
— Да, сбили мы их с толку! — радостно сказал он. — Они не только ничего не поймут, но и не смогут ничего сообразить на протяжении… Как долго длятся зрительные заклятия, Таншар?
— Несколько дней, если для их снятия не использовать магию. — У Таншара был усталый голос. — Однако, если чародей использует против них свою силу, он проткнет их, как иголка шелк. А потому нам следует поспешить.
— Ну, не знаю, — сказал Шарбараз голосом Птардака. — Когда дихган перестанет выглядеть, как я, и снова станет самим собой, они вполне могут посчитать, что он — это я, принявший его облик с помощью волшебства и пытающийся убежать. Хороший вы завязали узелок! — Он засмеялся радостным смехом человека, который давно не смеялся. — Но мудрый Таншар прав: не следует подвергать его волшебство излишним испытаниям. — Он подбежал к двери, ведущей из опочивальни.
— Величайший… то есть временно муж мой, помни о своей хромоте, — сказала Динак. — Не надо забывать о ней, иначе наш замысел могут раскрыть.
Шарбараз поклонился.
— Госпожа, ты права, — сказал он, хотя обликом своим Динак в данный момент менее всего походила на госпожу. — Я запомню. — Он подобрал с пола палку Птардака и весьма убедительно изобразил человека со сломанной лодыжкой. — А теперь прочь отсюда!
Шарбараз не забыл закрыть дверь опочивальни Птардака на наружный засов, Абивард одобрительно кивнул; теперь, когда опочивальня фактически стала выходом с женской половины, ни один дихган не оставил бы ее открытой, чтобы женщины как-нибудь не выбрались наружу без его ведома.
— Куда теперь? — вполголоса спросил Шарбараз, со стуком опустив засов.
— На конюшню, — так же тихо ответил Абивард. — Встаньте рядом со мной и делайте вид, будто вы ведете меня, а не наоборот. Таншар, Динак, идите позади: вы все же наши вассалы.
Домочадцы Птардака приняли беглецов за тех, кем они выглядели. Одного напоминания Шарбаразу оказалось достаточно: хромал он вполне убедительно. Он дружески приветствовал родственников и слуг Птардака; если он никого из них не назвал по имени, то в кратком разговоре это было вполне уместно — а все разговоры он делал очень краткими.
Однако на конюшне один из конюхов, занимавшийся лошадьми Абиварда, удивленно поднял голову:
— Ты редко появляешься здесь без лука и охотничьего копья, о повелитель. Разве ты не едешь на охоту?
Абивард застыл, последними словами ругая себя за глупость. Так тщательно готовились — и из-за мелкого просчета все пропало! Но Шарбараз спокойно ответил:
— Нет, мы отправляемся в деревню Гайи, на восток. Дихган Абивард спрашивал о тамошней системе ганатов, поскольку она далеко отстоит от реки Хьюджа, а он хочет сделать такую же вдоль Век-Руда. Я решил, что проще показать ему, чем рассказывать. Что скажешь?
— Я? — Конюх сначала опешил, а потом улыбнулся:
— О повелитель, я мало что смыслю в ганатах, поэтому не могу сказать ничего. — Он посмотрел на Абиварда: Седлать коней, повелитель?
— Да, и вьючных мы тоже возьмем, — ответил Абивард, чувствуя огромное облегчение от того, что Шарбараз оказался сообразительнее его. И на него произвело сильное впечатление столь хорошее знакомство Шарбараза с наделом Птардака. Он продолжил:
— Возможно, мне придется заночевать в этом, как его, Гайи, а утром еще раз взглянуть на ганаты.
— Там есть караван-сарай, повелитель, — с легким упреком произнес конюх.
Абивард сложил руки на груди. Конюх вопросительно посмотрел на того, кого считал Птардаком.
— Как ему будет угодно, — ответил Шарбараз; именно так ответил бы и Птардак. Абиварду стоило больших усилий не рассмеяться.
Конюх покорно кивнул и обратился к Динак:
— А ты будешь из тех, что прискакали ночью много дней назад? Извини, но с тех пор я тебя почти не видел и забыл, который из тех коней твой. — Он показал на три стойла в конце ряда.
Динак не успела — точнее, не успел — ответить (или впасть в панику и не ответить). На выручку вновь пришел Шарбараз:
— Это не тот ли гнедой мерин со шрамом на боку?
— Так точно, о повелитель! — ответила Динак мужским голосом, добытым волшебным путем.
Конюх окинул Шарбараза взглядом, полным восхищения:
— О повелитель, никто не скажет, что у тебя плохая память на лошадей.
Птардак-Шарбараз принял чрезвычайно самодовольный вид.
Конь, принадлежавший человеку Смердиса, слегка фыркнул, когда Динак взобралась на него. Так же поступил и конь Птардака, когда его оседлал Шарбараз. Если люди были введены в заблуждение, то лошади понимали все.
Шарбараз без труда успокоил своего коня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
— Мы получили много жалоб от тех, кому трудно было выплатить царским казначеям то, чего потребовал от них Смердис, Царь Царей.
— Бьюсь об заклад, что один из жалобщиков — твой новый зять, не я, другой, — сказал Птардак. По-своему он был проницателен. — Ведь он совсем молодой парнишка и не знает, каковы обязанности дихгана перед монархом.
— Многие из имен удивят тебя, — отозвался Абивард. — С приходом весны поднимется большая часть северо-запада. Поскольку ты так четко заявил мне о своей верности Смердису, Царю Царей, я знал, что ты поможешь мне придумать, как лучше всего противостоять мятежникам, если они перейдут к действиям.
— Ты правильно поступил, приехав ко мне, — сказал Птардак. — У меня есть кое-какие связи при дворе Царя Царей, и я… — Он осекся. Как ни хотелось ему похвастаться, у него хватило ума понять, что это было бы неблагоразумно. Почти без паузы он продолжил; — Но это неважно. Я счастлив, что ты приехал, и мы…
Он вновь прервался, на сей раз из-за того, что в дверь, ведущую на женскую половину, постучали. Он проковылял к двери, поглядел через ажурную решетку, кто там, с той стороны, и отпер дверь. Вошла Динак с серебряным подносом.
— Умоляю простить меня, о муж мой, — начала она. — Я не знала… — Она просияла. — Абивард! И Таншар с тобой!
Птардак хмыкнул:
— Хочешь сказать, что не знала, будто они здесь? С трудом верится. Ладно, пусть так. Я все равно скоро послал бы за тобой, потому что у твоего брата и его лекаря есть для тебя известия от твоей матери, которые, по их словам, ты должна выслушать.
— От матери? Что же это такое может быть? — спросила Динак. Ее вид поверг Абиварда в ужас. Казалось, за те несколько месяцев, что она провела в крепости Налгис-Краг, она состарилась на пять, а то и на десять лет. По обе стороны рта пролегли резкие морщины, под глазами черные круги. Абиварду хотелось схватить Птардака и трясти его до тех пор, пока не сознается, что он с ней сделал, чтобы довести до такого состояния.
Птардак сказал:
— Почему бы тебе не отнести ужин нашему… гостю? А освободившись, вернешься и услышишь это столь важное известие.
— Как тебе будет угодно, — ответила Динак. Казалось, эта фраза витает над всем Налгис-Крагом. Таншар поднял бровь:
— Такой высокий гость, что ему прислуживает сама жена дихгана? Определенно, в таком случае он достоин вина к ужину. — Он достал с комода чашку, поднес ее к кувшину и наполнил.
— Благодарю тебя, добрый человек, но за этой дверью ждут двое.
— Тогда пусть выпьют оба, — великодушно произнес Таншар и налил еще одну чашку. Он поставил ее на поднос, будто сам был дихганом, и постучал по ней пальцем, показывая, насколько замечательно вино.
Динак посмотрела на Птардака. Тот пожал плечами и снял засов с недавно врезанной двери. Динак прошла в нее. Птардак запер за ней дверь.
— И тебе еще вина, о великодушный повелитель? — Таншар подхватил чашу из руки Птардака, изображая теперь фокусника, как прежде изображал знатного господина. Он вернул ее дихгану полной до краев.
Птардак пригубил вино, Абивард метнул быстрый взгляд в сторону Таншара, который незаметно кивнул. Абивард поднял чашу.
— Дай нам Господь положить конец всем заговорам против Царя Царей, да продлятся его дни и прирастет его царство. — Он выпил вино, еще остававшееся в его чаше. Таншар тоже осушил свою. Птардак последовал примеру гостей, выпив до дна.
Он причмокнул губами, чуть нахмурившись:
— Надеюсь, вино в кувшине не застоялось. — Он пошатнулся. Рот его раскрылся в неимоверном зевке. — Что со мной такое? — спросил он заплетающимся языком, закатил глаза и сполз на пол, словно лишившись кистей. Красивая чаша вывалилась из его руки и разбилась вдребезги. Абиварду стало жалко чаши.
Он обернулся к Таншару и поклонился с глубоким уважением.
— Что ты намешал в свое сонное зелье? — спросил он.
— Маковый эликсир, белену и еще кое-что, о чем я не хотел бы говорить, ответил Таншар. — Понадобилось всего несколько капель на чашку. Главное было встать между Птардаком и вином, чтобы он не увидел, как я капну зелья в его чашку — и в ту, которая предназначена для охранника. — Говоря почти шепотом, он показал на дверь, в которую вышла Динак.
Абивард вытащил из ножен меч. Если Динак подала охраннику не ту чашу или если тот не выпил ее до дна, то сейчас придется драться. Его охватил страх: если по какой-то роковой ошибке Динак дала вино с зельем Шарбаразу, то весь их хитроумный план полетит прямо в Бездну.
Он подошел к двери, снял засов и выскочил в коридор, готовый поразить охранника прежде, чем тот успеет обнажить меч. К его огромному облегчению, охранник валялся у стены и храпел. Вторая дверь в конце короткого коридора была заложена снаружи. Абивард отворил ее. Вышла Динак, а с ней — широкоплечий мужчина чуть старше Абиварда.
— О величайший… — Абивард начал опускаться на пол.
— Не время, не до этого, — резко произнес Шарбараз. Глаза его блестели от возбуждения: наконец-то он вырвался на волю. — Пока я не выбрался из этой крепости, никакой я не величайший. Церемониями займемся, когда будет время.
Он поспешил мимо усыпленного охранника в опочивальню Птардака, Динак на мгновение задержалась в коридоре. Со всей силы она пнула охранника в живот. Тот крякнул и дернулся, но не проснулся. Абивард в изумлении посмотрел на сестру.
Она ответила ему негодующим взглядом:
— Я бы всех троих избила, если бы могла. Вообще убила бы. — И она разрыдалась.
— Пошли, — настойчиво сказал Таншар. — Как нам напомнил величайший, времени у нас мало.
Абивард вошел в опочивальню, за ним, всхлипывая, последовала Динак. Увидев ее слезы, Таншар воскликнул:
— Госпожа, мужайся! Если тебя увидят в слезах, все пропало.
— Я… знаю. — Динак закусила губу, вытерла глаза парчовым шелком своего платья, вздрогнула всем телом и наконец кивнула Таншару:
— Приступай. Я не выдам нас.
— Замечательно, — сказал Таншар.
Все происходило слишком быстро, так что Абивард не мог уследить за происходящим, но медлить никто не собирался.
Таншар подозвал Шарбараза:
— О величайший, теперь мне требуется твоя помощь. Возьми в свои руки руки Птардака.
— Если так надо… — Шарбараз склонился над бесчувственным дихганом.
Таншар осыпал обоих красноватым порошком.
— Толченый кровавик, — пояснил он и начал нараспев произносить заклинание.
Абивард знал, что чародейство — вещь реально существующая и без него нечего даже надеяться выбраться из крепости Налгис-Краг. Но как оно творится, он видел впервые и смотрел на это с благоговейным страхом. На его глазах Шарбараз приобрел облик Птардака, включая и одежду, — и наоборот.
Когда изменение завершилось, Абивард и Шарбараз, временно ставший Птардаком, оттащили изменившего облик Птардака в темницу, в которой держали Шарбараза, и заложили дверь на засов. Таншар сказал Динак:
— Теперь, госпожа, мы придадим тебе облик этого охранника и можем идти.
Она вытаращила глаза до предела:
— Я знала, что так будет, но мне этого не вынести! Я и сама себя буду видеть так, будто это он?
— Нет. — Шарбараз вытянул руку и посмотрел на нее. — В своих глазах я остаюсь самим собой. — Однако голос его был голосом Птардака.
— Да, это действует так, — согласился Таншар. — Твоя сущность остается неизменной, и перемена для тебя невидима.
Динак резко кивнула:
— Тогда я готова, только… должна ли я касаться его?
Таншар покачал головой:
— Здесь ритуал несколько иной, поскольку вы не будете меняться, обликами, скорее ты позаимствуешь его облик. Встань, пожалуйста, вон там, поближе к нему.
Даже это оказалось больше того, на что была готова Динак, но она подчинилась. Таншар поставил между ней и охранником хрустальный диск. Когда он выпустил его из рук, диск завис в воздухе. Таншар снова принялся говорить нараспев, на сей раз в ином ритме, и вновь и вновь называл имя Пророчицы, преподобной Шивини. Хрусталь светился с полминуты. Когда свет померк, в коридоре оказалось двое охранников, похожих как близнецы.
— Позволь мне отойти от него, — сказала Динак хриплым мужским голосом.
Абивард закрыл дверь, ведущую в коридор, оставив за ней бесчувственного охранника, и заложил ее снаружи засовом. Он ухмылялся от уха до уха: все прошло лучше, чем он смел надеяться.
— Да, сбили мы их с толку! — радостно сказал он. — Они не только ничего не поймут, но и не смогут ничего сообразить на протяжении… Как долго длятся зрительные заклятия, Таншар?
— Несколько дней, если для их снятия не использовать магию. — У Таншара был усталый голос. — Однако, если чародей использует против них свою силу, он проткнет их, как иголка шелк. А потому нам следует поспешить.
— Ну, не знаю, — сказал Шарбараз голосом Птардака. — Когда дихган перестанет выглядеть, как я, и снова станет самим собой, они вполне могут посчитать, что он — это я, принявший его облик с помощью волшебства и пытающийся убежать. Хороший вы завязали узелок! — Он засмеялся радостным смехом человека, который давно не смеялся. — Но мудрый Таншар прав: не следует подвергать его волшебство излишним испытаниям. — Он подбежал к двери, ведущей из опочивальни.
— Величайший… то есть временно муж мой, помни о своей хромоте, — сказала Динак. — Не надо забывать о ней, иначе наш замысел могут раскрыть.
Шарбараз поклонился.
— Госпожа, ты права, — сказал он, хотя обликом своим Динак в данный момент менее всего походила на госпожу. — Я запомню. — Он подобрал с пола палку Птардака и весьма убедительно изобразил человека со сломанной лодыжкой. — А теперь прочь отсюда!
Шарбараз не забыл закрыть дверь опочивальни Птардака на наружный засов, Абивард одобрительно кивнул; теперь, когда опочивальня фактически стала выходом с женской половины, ни один дихган не оставил бы ее открытой, чтобы женщины как-нибудь не выбрались наружу без его ведома.
— Куда теперь? — вполголоса спросил Шарбараз, со стуком опустив засов.
— На конюшню, — так же тихо ответил Абивард. — Встаньте рядом со мной и делайте вид, будто вы ведете меня, а не наоборот. Таншар, Динак, идите позади: вы все же наши вассалы.
Домочадцы Птардака приняли беглецов за тех, кем они выглядели. Одного напоминания Шарбаразу оказалось достаточно: хромал он вполне убедительно. Он дружески приветствовал родственников и слуг Птардака; если он никого из них не назвал по имени, то в кратком разговоре это было вполне уместно — а все разговоры он делал очень краткими.
Однако на конюшне один из конюхов, занимавшийся лошадьми Абиварда, удивленно поднял голову:
— Ты редко появляешься здесь без лука и охотничьего копья, о повелитель. Разве ты не едешь на охоту?
Абивард застыл, последними словами ругая себя за глупость. Так тщательно готовились — и из-за мелкого просчета все пропало! Но Шарбараз спокойно ответил:
— Нет, мы отправляемся в деревню Гайи, на восток. Дихган Абивард спрашивал о тамошней системе ганатов, поскольку она далеко отстоит от реки Хьюджа, а он хочет сделать такую же вдоль Век-Руда. Я решил, что проще показать ему, чем рассказывать. Что скажешь?
— Я? — Конюх сначала опешил, а потом улыбнулся:
— О повелитель, я мало что смыслю в ганатах, поэтому не могу сказать ничего. — Он посмотрел на Абиварда: Седлать коней, повелитель?
— Да, и вьючных мы тоже возьмем, — ответил Абивард, чувствуя огромное облегчение от того, что Шарбараз оказался сообразительнее его. И на него произвело сильное впечатление столь хорошее знакомство Шарбараза с наделом Птардака. Он продолжил:
— Возможно, мне придется заночевать в этом, как его, Гайи, а утром еще раз взглянуть на ганаты.
— Там есть караван-сарай, повелитель, — с легким упреком произнес конюх.
Абивард сложил руки на груди. Конюх вопросительно посмотрел на того, кого считал Птардаком.
— Как ему будет угодно, — ответил Шарбараз; именно так ответил бы и Птардак. Абиварду стоило больших усилий не рассмеяться.
Конюх покорно кивнул и обратился к Динак:
— А ты будешь из тех, что прискакали ночью много дней назад? Извини, но с тех пор я тебя почти не видел и забыл, который из тех коней твой. — Он показал на три стойла в конце ряда.
Динак не успела — точнее, не успел — ответить (или впасть в панику и не ответить). На выручку вновь пришел Шарбараз:
— Это не тот ли гнедой мерин со шрамом на боку?
— Так точно, о повелитель! — ответила Динак мужским голосом, добытым волшебным путем.
Конюх окинул Шарбараза взглядом, полным восхищения:
— О повелитель, никто не скажет, что у тебя плохая память на лошадей.
Птардак-Шарбараз принял чрезвычайно самодовольный вид.
Конь, принадлежавший человеку Смердиса, слегка фыркнул, когда Динак взобралась на него. Так же поступил и конь Птардака, когда его оседлал Шарбараз. Если люди были введены в заблуждение, то лошади понимали все.
Шарбараз без труда успокоил своего коня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65