А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Она что-то шептала ему на ухо, и это было самым лучшим, что она могла сделать.
Ее чистый, нежный голос не позволял Денису забыть, что в мире существует что-то еще, помимо мрачных полузатопленных тоннелей, набитых мертвецами. Что-то еще, ради чего стоит жить и биться.
Он тяжело дышал, но ноги не чувствовали усталости; Денис был готов прошагать с Алисой на руках хоть всю Таганско-Краснопресненскую линию — туда и обратно.
Когда впереди забрезжил слабый свет, Алиса радостно воскликнула:
— Вижу свет в конце тонне-е-еля!!!
И Денис зашагал быстрее. Он уже почти бежал, расталкивая трупы. Он знал, что там, впереди, их ждет избавление от липкого холодного ужаса — пустынный бетонный островок, где, по его уверениям, ночуют подземные красавицы, вылупившиеся из зеленых кожистых яиц.
Все его мысли, чувства и силы полностью переключились на одну-единственную цель: поскорее добежать до заброшенной станции. Там можно будет перевести дух.
Поэтому он не сразу услышал слова, которые произнесла Алиса. А когда услышал, до него не сразу дошел их смысл. А когда дошел, он чуть было не повалился от смеха в черную воду.
Алиса сказала:
— Знаешь что, красавчик? Ты у меня пойдешь в институт. Я тебя заставлю. Фазер подарит новую машину, и это будет очень кстати, потому что я никогда больше не спущусь в метро! — Она выдержала паузу и добавила: — На твоем месте я бы согласилась даже на «Запорожец».
А потом она оглушительно завизжала и впилась острыми зубами в мочку его уха.
Наверное, вовсе не ее незамысловатая шутка заставила Дениса рассмеяться. Если честно, она была не такой уж и смешной.
Но здесь, где каждый шаг вел в пугающую неизвестность, где само время застыло и не было слышно ничего, кроме гула воды, эта шутка показалась Денису восхитительной.
Он уже знал, что так и поступит. Он вернется в институт и вовсе не из-за машины; просто теперь он боялся хоть что-нибудь упустить, даже самую незначительную мелочь.
Алиса… Она, как всегда, была великолепна. Она была самым значительным событием в его жизни; да что там событием? Она и была самой жизнью. Денис не представлял, как он сможет провести без нее хотя бы минуту.
До выхода из тоннеля оставалось всего несколько шагов. Они громко смеялись только оттого, что были живы.
Внезапно Денис насторожился. Ему показалось, что в смехе Алисы он уловил тревожные свистящие хрипы — предвестники скорого приступа.
Четырьмя огромными скачками он преодолел расстояние, отделявшее их от края платформы. В неверном свете тусклых электрических ламп Денис разглядел две мужские фигуры, стоявшие ближе к середине станции, между колоннами.
Мужчины стояли так, будто собирались наброситься друг на друга.
«Боже мой! Что они задумали? Здесь, под землей, на заброшенной станции? Сейчас, когда Алиса вот-вот начнет задыхаться?»
Пораженный нелепостью этой картины, Денис завопил первое, что пришло на ум:
— Помогите!
Тот мужчина, что был повыше (он был бы еще выше, если бы не сутулился), неохотно повернул голову в его сторону.
Денис подкинул Алису и перехватил ее ноги под коленными сгибами. Девушка замерла у него на руках, и это еще больше встревожило Дениса.
— Помогите! — снова закричал он.
Высокий повернулся и что-то сказал девочке, которая пряталась у него за спиной. Затем он подбежал к Денису, свесился с края платформы и принял Алису.
Денис снял с шеи папку, ловко вскарабкался на платформу и стал рядом с мужчиной.
— У вас случайно нет ингалятора? Что-нибудь от астмы?
Истомин понимал, насколько глупо звучит его вопрос. Можно подумать, все нормальные люди разгуливают по улицам с карманами, туго набитыми ингаляторами, а уж в метро без них и вовсе не спускаются. Однако сейчас он ожидал услышать какой угодно ответ, вплоть до: «Конечно, у меня тут завалялась парочка… Какой предпочитаете?» Сегодняшний день был так богат на сюрпризы, что он бы не удивился.
Но чуда не произошло. Мужчина покачал головой. Он взял Алису за руку и помял ей ладошку. Потом заглянул в ее глаза и спросил:
— Ты как? Дышать можешь?
— Все в порядке, — ответила Алиса.
Но то, как она это сказала, свидетельствовало об обратном. Ничего не было в порядке.
Ее дыхание участилось, черты лица заострились, губы и кончик носа покрыла синева.
Алиса растерянно улыбнулась, словно хотела сказать: «Да ладно, чего вы со мной возитесь? Все нормально. Не отвлекайтесь. Решили бить друг другу морду — пожалуйста. А я уж как-нибудь сама».
Мужчина выглядел озабоченным. Он и не скрывал этого. Было видно, что ему не терпится поскорее вернуться к своим проблемам. Он словно боялся утратить решимость и не хотел отвлекаться на всякую ерунду.
— Ничего, ничего, все пройдет, — рассеянно сказал он.
Денис заметил, что мужчина говорил с Алисой как-то второпях, поспешно, как это делают врачи на обязательной диспансеризации. Он был настолько погружен в свои мысли, что вздрогнул, когда за его спиной неожиданно раздался шорох.
Мужчина резко обернулся; в резком повороте проявилась скрываемая до поры агрессия.
— Что это?
Папка, которую Денис положил на бетонный пол, медленно шевелилась. Алиса улыбнулась.
— Собака. Просто несчастная собака. Можно сказать, собака нелегкой судьбы.
Мужчина усмехнулся и взял папку. Он развязал тесемки и выпустил испуганное существо наружу.
Собачонка тявкнула и тут же напустила лужу.
— Ого! — мужчина заглянул в рисунки. — Вы художница, да?
— Нет, я только учусь… — начала было Алиса.
Денис почти физически ощущал, как нервное напряжение (которое также могло послужить причиной внезапного приступа) постепенно отпускает Алису. Такое с ней бывало. Когда она нервничала, то сразу тянулась за ингалятором. Но, наверное, так же верно было и обратное: стоило Алисе немного расслабиться, забыть о существовании своей астмы, как та, обиженная, отступала.
— Домашнее задание, — продолжала Алиса. — В выходные рисовала на Арбате… Не очень хорошо, но… — она осеклась и посмотрела на Дениса. — Вспомнила, где я его видела.
— Кого? — Денис пытался смотреть на Алису, и не мог отвести глаза от высокого мужчины.
Его лицо менялось, словно он увидел нечто кошмарное. Странно. Денис заглянул в папку. Ватман, лежавший вторым, выглядел вполне невинно: типичная влюбленная парочка, оба улыбаются.
Денис даже вспомнил, когда Алиса нарисовала этот рисунок. Сам он бегал в «Макдоналдс»: себе — за чизбургером, Алисе — за филе-о-фиш. Еще он взял две кружки горячего кофе, а когда вернулся, Алиса похвасталась, что заработала двести рублей.
— Странные какие-то, — с обидой добавила она. — Деньги дали, а портрет забирать не захотели. Наверное, не понравился.
Именно портрет влюбленной парочки произвел на мужчину такое впечатление. Он будто окаменел. Но его большие красные руки тряслись так, что лист ватмана того и гляди грозил лопнуть.
— Да-да, — говорила Алиса. — Это его ты толкнул. Там, на станции. Как тесен мир! Точно. Это он.
— Это он, — словно эхо, отозвался мужчина.
Папка выпала у него из рук, и мокрые листы ватмана разлетелись, но пальцы продолжали сжимать тот самый рисунок.
Мужчина повернулся всем телом — как робот из «Звездных войн» — и, сказав что-то, пошел обратно.
— Что он сказал? Я не расслышала, — спросила Алиса.
Денис и сам не был уверен, что правильно понял слова мужчины. Но если он все-таки правильно его понял, то это было настолько ужасно, что он отказывался верить.
— Кажется… Кажется, что-то вроде… — он пожал плечами, — «Я убью его».
Гарин едва ли отдавал себе отчет в том, что делает. Все вокруг задрожало и поплыло, а блаженное ощущение твердой опоры под ногами исчезло без следа.
Он не замечал, что по-прежнему держит в руках ватман. Он смотрел куда-то между руками, сквозь и за бумагу, но их улыбающиеся лица намертво отпечатались на сетчатке. Даже если бы он закрыл сейчас глаза, он все равно видел бы их.
Размеренные шаги по бетону гулким эхом отдавались в ушах. Из глубин подсознания одна за другой всплывали различные картинки.
Лицо Ирины, когда они в последний раз (это было так давно, что он и не мог вспомнить, когда именно) занимались сексом.
— Ты все делаешь не так, — со злобой и брезгливостью говорит она.
Утро. Восемь утра. Начало девятого. Он ждет Ксюшу, и наконец она выходит из подъезда.
— Выслушивала подробные инструкции от маман. Сегодня она познакомит меня со своим сказочным принцем…
— Как я должна его называть? «Новым папой»?
Его ироничный ответ, сейчас казавшийся не лишенным некоторого смысла. Более того, почти пророческим.
— Если ничего не путаю, папа у тебя один — это я. Хотя… Надо уточнить у мамы. Она наверняка знает лучше.
«Она, сука, знает лучше! Она ЗНАЕТ!»
«Он ее трахал! Трахал!!! И она наверняка не кривила рот, наоборот, она кричала от удовольствия! Тварь!» Еще одна картинка, яркая до боли. Момент удара. Все летит к чертям. Люди валятся друг на друга, а он думает только об одном: где Ксюша? Что с ней? Не задавят ли ее в этой свалке из человеческих тел?
— Что за плебейская привычка — пить растворимый кофе?
— Что за плебейская привычка? Что за блядская привычка — раздвигать ноги перед первым встречным?!
Ватман в его руках лопнул. Гарин судорожно шевелил пальцами, сминая обрывки бумаги. В правом кулаке он комкал лицо Ирины, а в левой — его. Этого самого… этого.
Гарин и не заметил, как ускорил шаги.
Хвостовой вагон. Испуганное лицо толстяка. Дрожащий свет факела.
— Я — первый! — говорит мужчина со сломанной ногой, и Гарин уступает.
— Ты — первый?! Это мы сейчас посмотрим.
«Вот оно что! Он дважды назвал меня Гариным, а я почему-то не придал этому значения. Оказывается, он меня знает. Ну да, конечно, знает». Это было так нечестно… Так подло, что он едва не задохнулся от обиды.
Одно дело — открытая борьба, и совсем другое — удары, нанесенные исподтишка, со спины.
«Как они, наверное, смеялись надо мной. Смеялись, да? Ну ничего. Он первым прыгнул в тоннель, а я последним посмеюсь. Никто не против такого расклада?»
Незнакомец сидит рядом с Ксюшей.
— Похожа на маму? — спрашивает он.
— Я тоже похож на маму. Мы все похожи на маму, — режет Гарин.
— Ну-у-у в общем, да, — соглашается незнакомец. — И на папу тоже.
«На папу? Уж не хочешь ли ты сказать?.. »
Гарин разжал руки. Комки смятого ватмана упали на бетонный пол. Он сплел пальцы и с наслаждением хрустнул ими. Это было непередаваемое, почти сладострастное ощущение — готовить кулаки для самой примитивной и честной работы. Он почувствовал, как все тело задрожало, и в штанах что-то напряглось. Гарин даже подумал, что еще немного — и он кончит, настолько велико было возбуждение.
Последняя картинка, самая выпуклая и яркая. Лицо мужчины, наполовину скрытое водой. Гарин прыгает из разбитого окна в черный тоннель и подставляет свою сигну, позволяя несчастному дышать.
«Несчастному?»
Картинка дрожит, и на нее наслаивается другая. Два голых тела — мужское и женское — ударяющиеся и отталкивающиеся друг от друга.
Два тела…
ЭТОТ — на Ирине. ЭТОТ — у него на спине. ЭТОТ переворачивает Ирину и пристраивается сзади. ЭТОТ — на его спине. ЭТОТ на Ирине! ЭТОТ — на его спине!!! ЭТОТнаИринеЭТОТнаегоспине…
Больше Гарин не видит ничего. Глаза его застилает дрожащая пелена: от обиды и осознания того, что все могло быть гораздо проще, если бы он не прыгнул в тоннель, а оставил его там, под водой.
«Значит, надо исправить эту ошибку! Еще не поздно все исправить! Здесь полно трупов, и если одним станет больше… »
Он плачет, но ничуть не стесняется своих слез.
Он бежит и видит перед собой только одно: побелевшее лицо этого. Но он остается на месте, и в его глазах Гарин читает понимание.
«Ну что же? Тем лучше!»
Гарин подбегает и врубается в него.
Дежурный по спецобъекту ходил перед пультом, ловя каждый звук. Десять минут назад с центрального поступила команда: «Готовить к запуску!»
Голос дежурного по метрополитену немного дрожал, но тем не менее команда была четкой и ясной: «Готовить к запуску!»
Дежурный по спецобъекту положил трубку и посмотрел на инструкцию, хотя давно уже знал ее наизусть. «Первое — сообщить диспетчеру Мосэнерго о подключении потребителя. Второе — проинструктировать механиков о соблюдении техники безопасности. Третье — лично проверить техническое состояние спецобъекта и его готовность. Четвертое — включить электродвигатели первой очереди и проконтролировать их выход на рабочий режим. Пятое…»
Было еще шестое, седьмое, восьмое и так далее, вплоть до шестнадцатого пункта.
Соблюдение многих из них было чистой формальностью — спецобъект всегда находился в идеальном техническом состоянии.
Дежурный спустился по металлической лестнице, уходящей вниз на глубину, равную пяти этажам.
В первый год работы эта лестница казалась ему чрезвычайно хлипкой и ненадежной. Поручни из труб, отполированных множеством мозолистых рук до такой степени, что в них можно было смотреться, как в маленькое кривое зеркало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов