Правда, это было там, дома. Здесь же, где бы ни находилось это "здесь", все должно было быть как-то иначе. Странно, но от усталости она вовсе не потеряла способность соображать быстро и четко.
– Думаю, здесь это не совсем то же самое, что дома.
– Ну да? Скажи еще что-нибудь, твоя последняя мысль была просто блестящей?
– Да я вовсе не собираюсь призывать бурю; подозреваю, что это верный способ дать знать Старому Рогачу, где меня искать. Но, если бы он мог достать меня здесь так же легко, как дома, какой смысл было посылать меня сюда, изменять твой голос и все такое? Нет, он не знает, где нас вытряхнул Щекастый.
– Да, пожалуй. Но твой щекастый приятель знает, где он нас сбросил и даже кто из нас кто. Это хорошо для тебя – зачем-то ты ему нужна живая, – но я точно превращаюсь в ходячую мишень. Хоть приклеивайся к тебе! Ведь стоит мне отстать, твой любезный избавитель запросто позволит кому-нибудь из помощников Рогатого прикончить меня, а пока тот сообразит, что к чему, ты успеешь смотаться.
Сэм вздохнула:
– Мне очень жаль, Чарли, что из-за меня ты влипла в эту историю, правда, жаль. Но ведь это была твоя идея, призвать ту проклятую бурю.
– Ну да, но я же была уверена, что это невозможно! Потому что этого не может быть! Просто не может быть! – И Чарли залилась слезами.
Сэм и сама была в полной растерянности и только пыталась утешить подругу. Надо было переждать ночь. Если уйти с этого места, они могут разминуться с тем, кого Щекастый послал подобрать их. А это не годится. Одни они пропадут здесь.
Вокруг было так темно, а девочки так измучились, что даже не пытались устроиться как-нибудь поудобнее. Они так и сидели – только головы и плечи виднелись над пеленой тумана, – мучительно пытаясь разгадать, что скрывается под этим летающим пологом. Наконец они заснули, прижавшись друг к другу.
Сэм проснулась внезапно, вздрогнула и села. Было все еще темно и тихо, и туман по-прежнему висел над землей – казалось, он даже стал еще плотнее. Она услышала какой-то странный шум, кто-то или что-то приближалось к ним сквозь туман.
Немного фальшиво, но отчетливо и громко, этот кто-то, кто бы он ни был, насвистывал веселую песенку – она узнала "Янки Дудл"!
Сэм насторожилась, осторожно выглядывая из тумана, и тихонько тронула спящую Чарли. Та пробормотала что-то спросонок, но внезапно проснулась и резко села.
– Так это был не сон. – Чарли сказала это скорее удивленно.
– Ш-ш-ш! Прислушайся и не вставай. Свист приближался, теперь стал слышен звук шагов, похожий на удары копыт о скалу, словно сквозь туман медленно брела лошадь. Наконец из мерцающего тумана показались двое; была видна только верхняя часть их тел. Одна была женщина, совершенно обнаженная, со светло-коричневой кожей и невероятной величины грудями.
У ее спутника было совершенно гладкое, без малейших следов растительности лицо, копна волос вздымалась вверх, а потом ниспадала ниже плеч, так что Сэм и его сперва приняла за женщину. Это он насвистывал. Внезапно оборвав мелодию, он огляделся, а потом позвал негромко – голос у него был обычный, мужской.
– Выходи, выходи, где ты там. – Говорил он с сильным акцентом, вроде восточно-европейского, но английские фразы строил правильно – Я знаю, что ты сейчас смотришь на нас. Не бойся, я Зенчер, а это Ладаи. Нам сказали, что ты будешь нас ждать.
– Можно ему верить? – нервно прошептала Чарли.
– Может, и нет, только нам выбирать не приходится. – Сэм встала, и странная пара сразу заметила ее. – Эй, вы от того щекастого малого в зеленом?
Длинноволосый вздрогнул и явно смутился.
– Что значит "щекастый"? Меня наняли, чтобы я провел тебя в безопасное место и позаботился о тебе. Или предпочитаешь остаться здесь?
Чарли тоже встала. Увидев ее, казалось, мужчина удивился, а взгляд женщины стал подозрительным. Он нахмурился;
– Так вас двое! Тогда и плата должна быть двойной. Ну, пошли. Надо уйти отсюда до рассвета, а то вас будут искать и те, с кем, я думаю, вам не хочется встречаться.
Чарли и Сэм нерешительно тронулись с места, но внезапно остановились и уставились на женщину. Вблизи было видно, что она вовсе не человек.
Ее темно-каштановые волосы немного свисали вперед, а сзади пышной гривой сбегали по спине. Уши,
Покрытые снаружи бурой шерстью, заострялись кверху. Они стояли торчком и, похоже, могли двигаться независимо друг от друга. Глаза были очень большие, чуть навыкате, с коричневым белком. На руках по три толстых, очень длинных пальца. Огромные, тяжелые груди – хотя сама женщина была скорее худенькой – свисали до того места, где полагалось быть пупку, если бы он у нее был. От бедер ее туловище становилось горизонтальным. Из тумана выступала только спина. Она казалась меньше мужчины. Тот был среднего роста, всего на пять-шесть дюймов выше девочек.
– Это… она кентавр? – тихонько спросила Чарли.
– А! – отозвался мужчина. – Да, по-английски – кентавр. Сами они называют себя "ба-ахдон", на их языке это означает примерно то же самое, что "человек". – Он помолчал. – Она не говорит по-английски, но она хороший друг. Ба-ахдоны не понимают, как это мы ухитряемся ходить, не падая.
У мужчины было решительное, с крупными чертами лицо, серые, как сталь, глаза, оливково-смуглая, как дубленая, кожа. Морщинки вокруг глаз говорили, что она знакома и с солнцем, и с ветром. Но было в этом лице и что-то неуловимо женственное, и это подчеркивали серьги, каждая из которых заканчивалась медным овалом с мальтийским крестом внутри. На мужчине была одежда из оленьей замши, украшенная бахромой, – так обычно одеваются герои вестернов, – завязки на куртке были немного распущены и открывали обильно заросшую грудь.
Зенчер что-то сказал кентаврессе на певучем языке, звучавшем похоже на китайский; она кивнула.
– Пошли. Это не так уж далеко, но чем скорее мы уйдем, тем лучше. Хоть и маловероятно, что вас удалось выследить, но тот, кто пренебрегает очень маловероятными вещами, долго не живет.
Они двинулись – кентавресса впереди, они трое следом.
– Если позволите, сэр, – робко спросила Чарли, – не могли бы вы сказать, где мы находимся? Зенчер хмыкнул:
– Вы в Акахларе. Так обычно называют этот мир. Здесь, видите ли, больше шести тысяч языков, так что приходится как-то договариваться.
– Да, но где это – Акахлар? Это иной мир, чем наш?
– И да, и нет. Вы пришли из Внешних Слоев. Это – как у вас rоnорm? – вроде слоеного пирога. Сотни. Тысячи слоев. Может, вы упали с самого верха, а может, из середины пирога – на самое дно. Это свалка творения. Люди и вещи постоянно падают сюда и остаются, потому что дальше падать некуда: это последний слой, где еще могут жить люди. Во время больших бурь сюда до сих пор иногда кое-что падает, но уже не так часто, как в прежние времена.
– А вы – вы туземец? Вы родом отсюда?
– Да, только в Акахларе нет туземцев. Все наши прародители давным-давно пришли откуда-то. Раньше были великие бури, которые проникали высоко во Внешние Слои, потом они стали реже. Там, снаружи, сейчас чересчур много всего, от столкновений бури слабеют. Вот и падают – один здесь, двое там – как вы, например, – но не целые племена или города, как в стародавнее время.
– Вы хорошо говорите по-английски, – заметила Сэм. – Это здесь везде?
– В некоторых местах. В немногих. Акхарские волшебники говорят на нем. Очень полезно знать их язык. Они любят английский за то, что его так трудно выучить, Я очень хорошо знаю шестнадцать языков и еще на десяти могу объясняться, но английским я овладел недавно. Ладаи тоже знает не меньше десяти. К счастью, есть язык, который знаем мы оба и можем на нем разговаривать друг с другом. Она говорит и на таких языках, звуки которых я не способен воспроизвести. Благодаря нашему общему языку мы так хорошо работаем вместе.
Сэм подумала, что в школе с нее и английского хватало.
– И нам придется учить все эти языки? Зенчер рассмеялся:
– О, конечно, нет, но чем больше их знаешь, тем лучше. Я получил эту работу потому, что знаю английский. Ладаи и мне языки нужны для работы.
– А чем вы занимаетесь? – спросила Чарли.
– Вроде… как бы это сказать? Мне платят за то, чтобы я делал такие дела, которые кто-то не желает или не может сделать, хотя ему это и нужно. Когда работы нет, я… Ну например, я могу освободить кого-нибудь от лишних ценностей, которых он не скоро хватится, или найти что-нибудь такое, чего никто не терял, или что-нибудь вроде. Но лучше работать па кого-то. Риск тот же, трудности те же, но, если попадешься, ты по крайней мере не один.
Сэм подумала, что занятия у него довольно странные.
– А Ладаи – она делает то же самое? Вы с ней партнеры?
Зенчер ухмыльнулся:
– Да, пожалуй, это слово подходит. Видите ли, наш род занятий требует, чтобы мы жили подальше от цивилизации. Мы приходим в города или деревни только для того, чтобы потратить деньги или получить работу. Затем уходим, а то и бежим туда, где нас труднее заметить. Никогда не знаешь, куда попадешь завтра. Я акхарец. И вы обе – тоже. Акхарцев не слишком любят. А сами акхарцы не любят тех, кто не принадлежит к их расе, как Ладаи, например. Акхарские законы плохие. Однако вся власть принадлежит акхарцам. Другие расы они и за людей не считают. Акхарские волшебники – они вроде богов.
– Но вы ведь сами акхарец, – заметила Чарли. Она очень устала, а они все брели и брели в темноте и тумане.
– Я иногда стыжусь этого. Много лет назад буря застигла меня в пустыне. Два ба-ахдона подобрали меня, раненого, полумертвого принесли в свое селение, выходили меня. Я долго жил вместе с ними и хорошо узнал их. После этого я уже не мог вернуться, не мог снова стать акхарцем.
– А вы не могли убедить своих, что те, другие, тоже хорошие люди? – Чарли подумала, что все это похоже на отношения белых и индейцев в ее родных местах во времена Дикого Запада.
Зенчер посмотрел на нее странным взглядом:
– Должно быть, интересный у вас Слой… Здесь, если кто-нибудь попробует сказать такое, его сочтут предателем и, если он будет стоять на своем, будут публично пытать, изувечат, а потом либо казнят, либо отдадут колдунам, чтобы те превратили его в чудовище. Акхарские короли и королевы не потерпят никаких разногласий.
Внезапно туман рассеялся, стал виден травянистый склон, деревья, кусты и скалистая стена, уходившая ввысь, в темноту. Путники прошли еще немного вдоль подножия утеса. Расщелина, изгибающаяся зигзагом назад и вниз, расширяясь, то ли вела в пещеру, то ли сама превращалась в пещеру. В глубине горы был большой грот, освещенный факелами, посреди которой стояло чистое небольшое озерко.
В стороне был разбит настоящий лагерь, с двумя палатками и очагом, над которым висел котелок, прикрытые ковриками охапки, соломы были приготовлены, наверное, для защиты от холода и сырости, которыми веяло от каменного пола. По-видимому, это и было то самое "одно безопасное место".
При свете факелов стало видно, что ноги у Ладаи намного массивнее лошадиных и заканчиваются – широкой ступней с копытами. Они скорее были похожи на слоновьи, только гораздо меньше, причем задние – на несколько дюймов короче передних. Грива продолжалась вдоль всей спины и у основания позвоночника сливалась с хвостом, образуя пышную массу прямых, похожих на человеческие волос, почти достигавших земли. Она была каким-то особым существом, вполне законченным, не похожим ни на человека, ни на лошадь, ни на кентавра. Ростом Ладаи была с шотландского пони.
Зенчер и Ладаи перекинулись несколькими словами, и она зажгла от одного из факелов огонь в очаге. Вскоре он хорошо разгорелся, дым тянулся наискосок к потолку грота и там пропадал неизвестно куда. Здесь явно все было продумано. Чарли готова была поспорить, что дым не заметен снаружи.
Ладаи принесла ковригу пышного черного хлеба, амфору и несколько чаш ручной лепки. Она налила из амфоры в каждую чашу, затем разломила хлеб.
И Сэм, и Чарли проголодались, а хлеб был свежий, с незнакомым, но очень приятным ароматом. Напиток отличался тонким вкусом, освежал и больше походил на виноградный сок, чем на вино, хотя скорее всего это было какое-то вино. После него оставался привкус меда.
Когда они поели, Чарли подошла к краю озерка, встала на колени и опустила руки в воду.
– Вы можете помыться, – сказал Зенчер. – Только держитесь поближе к краю. Шагах в шести.там крутой скат.
Им действительно очень хотелось выкупаться, но при Зенчере… Ладаи, видно, догадалась и что-то сказала на своем языке Зенчеру. Тот хмыкнул.
– Аrа – благопристойность. Боюсь, здесь вам придется от этого избавляться, хотя это и характерная черта акхарцев. Ладно, я пойду в палатку. Все равно мне нужно – как это сказать? – нужно сделать междугородный звонок.
С этим загадочным замечанием Зенчер повернулся и скрылся в ближайшей палатке.
Вместо мыла Ладаи предложила какую-то грубую, бесформенную массу, которая и пахла не так, как мыло, и плохо пенилась. Но помыться в теплой воде было все равно очень приятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42