Таким себе грозным боевым линкором «Императрица Мария» или «Новороссийск», случайным образом занесенным в центр пустыни сахара. Мощь есть, баки полны, команда на борту, а толку никакого. Интересовало его и Кольцо, и Лимп, и другие мои «безделушки», что были заготовлены для последней битвы, битвы, где суждено встретится войскам людей, марионеток Черноречья и чертей из Ада.
Кольцо я с пальца так и не снял, так что его силу и сродство Некрону и арбалетам Вечеж не заметил. Лимп притворился бесполезной золотой штуковиной, снаряжение витязя заставило его присвистнуть, но было мне возвращено. Вершитель Реальности, к счастью, замечен не был, а угроза со стороны силовых щитов, ледяных заморозок, огненных шаров и прочих песчаных ураганов была сочтена Золотым хоть и значительной, но не критичной. Он просто объективно оценил свои и мои силы, и пришел к абсолютно верному заключению. Даже со всем своим магическим арсеналом, очень серьезным и невиданным для этого мира, я для него угрозы не представляю. Так, продержаться часик-другой, а то и сутки даже, смогу. Но потом все равно буду повержен, а что при этом я смогу унести с собой несколько десятков тысяч жителей Черноречья, Вечежа не волновало. Меня, впрочем, тоже.
Но центром всего того, что происходило в доме Алисы, было не наше незримое противостояние с Золотым Чародеем, а его отношения со Сташей.
Если быть предельно кратким – ведьма, жестко отшившая неудавшегося кавалера при первой встрече, лишь на третий день соизволила снизойти до его ухаживаний. Да и то, она лишь потребовала больше ей не докучать, но и это уже было определенным достижением! На пятый день, наконец-то, были приняты извинения, и лишь вчера Вечежу удалось уговорить ведьму отужинать не в общем зале, а в его комнате.
Судя по угрюмой физиономии Золотого Чародея сегодня утром, дальше ужина дело так и не пошло. Но, от достоверных источников информации, а именно от Бесса, которому поведала по секрету Лерка, которой на ухо рассказала Сташа, мне стало известно – вчера вечером Вечежу все же удалось уговорить ведьму «познакомиться с ним поближе». И сегодня за обедом нам предстоит услышать торжественную новость – мы покидаем гостеприимный дом Алисы и направляемся в Золотую (ранее Хельмецкую) провинцию Чернореченской Империи, в «родовой» замок Золотого Чародея. Ранее – королевский замок.
Ну и, конечно же, я не мог не «порадовать» этой новостью Била с Тагреем. Тем более им, судя по всему, придется добираться туда же, но другими путями – взять с собой мы их, естественно, не могли.
– Хорошо, Бил. Я понял.
– А что ты раньше не приходил?
– Потому что с вами встречался Бесс, и я знал, что у вас, вроде как, все нормально. Рисковать не стоило. Но я сейчас по другому поводу. У меня есть для вас новость.
– Хорошая? Или плохая? – Бил еще не превратился в того, кем ему предстояло стать. Для него еще были абсолютные категории «хорошая» и «плохая», их еще не заместили относительные «хорошая для Била» и «плохая для Била». Ничего, мальчик! Тебе испортиться еще только предстоит!
– Не могу сказать. Я думаю, лучше подняться сейчас в вашу комнату и сразу же все рассказать тебе и Тагрею.
– Я не думаю, что так будет лучш… – замялся Бил.
– Будет! – заверил его я, и пошел наверх.
Кто ж мог знать, что Тагрей не только скрывается в своей комнате от преследователей? Помимо этого, он отдавал дань уважения своей безвременно почившей в бозе супруге, достопочтимой герцогине Архас, и помогали в этом пожилому воину две молоденькие, явно несовершеннолетние, но весьма и весьма смазливые служанки.
Впрочем, кто я такой, чтоб судить еще не старого и полного сил мужчину? Пару недель скорби – для траура по любимой спутнице жизни вполне достаточно, а перед решающим боем настоящий мужчина должен не о гормонах думать, а о мечах и магии. Тем более, Тагрей на нашей стороне, да и вообще он хороший мужик, не погнал служанок, а и предложил мне одной, той, что помоложе да посмазливей, лет двенадцать дай бог будет, а то и меньше, попользоваться. И очень удивился, когда я отказался и погнал их взашей, к мамкам в куклы играть. Удивился, но, как порядочный мужчина, расплатился за полный спектр услуг, хоть оказать ему успели чуть больше половины. Ну и напоследок попросил подружек с собой сегодня ночью звать, мол, золото есть, никого не обделю. Да чтоб еще моложе, мол, старые ему уже надоели…
Да, Тагрей хороший и на нашей стороне. Да, это все – лишь для пользы дела, золота у нас много и мы можем позволить себе сорить им почем зря. Да, Тагрей Тореа – настоящий герцог, уже оклемался от недавнего нищенствования и снова стал аристократом. Да, может быть, скоро его ждет мучительная смерть, и надо напоследок хотя бы надкусить все запретные плоды. Все хорошо, герцог.
И незачем тебе знать, что я дал сам себе слово – даже если ты и переживешь возвращение в Хельмецк, неизбежную битву с Золотым Чародеем и не менее неизбежную победу, хоть я пока и не знаю, какой ценой, то обязательно найдется у тебя хоть один враг, который предательски всадит в спину кинжал. Или, что более вероятно, арбалетный болт.
Меня может и можно назвать кем угодно, убийцей и отморозком, расистом и ксенофобом, но тех, кто покупает за золото юных девочек… Ты знаешь, Тагрей, что они сейчас ревут на чердаке? Ты знаешь, что твое, что мое!, золото сейчас уже не у них, а у хозяина таверны, с которым ты, через Била, и договорился об услугах? Ты можешь читать его мысли, где он уже подыскивает еще нескольких сирот для тебя, не среди бездушных марионеток Черноречья, а среди гостей Города Славы, обладающих душой? Нет, герцог Тагрей Тореа. Не можешь.
А я могу.
Средневековье, приключения, романтика… Да, это все есть. Но еще есть и грязь этого времени, беззаконие. И хоть 21й век не менее циничен и жесток, но…
Но там, в Киеве, я инший, я обхожу, как и другие люди, эту грязь стороной. Делаю вид, что ее нет – расследую козни иных, ищу вражеских агентов и прочие подрывные элементы. А тут я не искал грязь – она сама меня нашла.
Одна из девочек была близка к тому, чтоб покончить с собой – об этом тоже никто не знал. Я рискнул, я совершил колдовство, я успокоил ее. Надолго ли? Не знаю, но хотя бы сегодня она не умрет.
В отличие от хозяина таверны, примерного семьянина и уважаемого человека. Что-то мне подсказывает, что уже этим вечером его жена станет вдовой. Пророческий дар, что ли, у меня открылся? Не может же быть такого, чтоб это все было лишь из жалости к людишкам, существам, по определению низшим по сравнению с нами, иншими? Не верю, что я становлюсь сентиментальным и человечным – я никогда не был борцом за всеобщее счастье, и, как и прежде, все, что я делаю, я делаю лишь для того, чтоб вернуться, наконец, домой!
Интересно, когда будут расследовать, отчего у здорового, как бык, трактирщика внезапно остановилось сердце, магию кто-то заподозрит? Я думаю, что нет – типичная сердечно-сосудочная недостаточность, у мужчин среднего и старшего возраста бывает сплошь да рядом. И я тут совершенно ни при чем!
***
– Тагрей, Бил?
– Но это невозможно, Михаил! – заверил меня герцог, – Как мы сможем последовать за вами? Все подъездные пути к Хельмецку закрыты, ты же видишь, с какими опасениями мы живем даже тут, в Городе Славы! А если я сам, или с Билом, попробуем пересечь границу Хельмецка – нас схватят и на месте казнят!
– Да, есть такие проблемы, – сделал вид, что задумался, я, – Впрочем, вы поедете не вдвоем – я как раз пришел вас порадовать, что я отправляюсь с вами.
– Но… – удивился Бил, – А Сташа? А Валерия с Федором и Бессом, они…
– А вот они, как раз, поедут с Золотым Чародеем – им ничего не грозит. Я же скажу, что у меня еще тут дела, что-нибудь придумаю, выпрошу у него пропуск, ну и переведу как-нибудь вас через границу. Прорвемся, опера!
***
– Я не хочу давать тебе такой «пропуск», Михаил.
Вот и все – никаких объяснений, никаких аргументов. Не «не могу», он – Золотой Чародей, он все может. Просто «не хочу», без лишних слов. Мол, решил остаться тут – твои проблемы, мол я и так одолжение делаю, раз беру с собой Федю, Леру и Бесса, а без тебя даже лучше будет, спокойнее. Ладно.
– Значит, мне нельзя посетить твою… «страну»?
– Почему же нельзя, можно. Приезжай, всегда буду рад тебя увидеть, друг Сташи – мой друг. Если ты доберешься до моего замка, то я тебя с радостью приму в гостях, но «пропуск» я тебе давать не хочу, и не дам.
– Ладно, тогда я как-нибудь своим ходом, когда с местными делами разберусь…
Вечеж пожал плечами. Мол, это твои проблемы, границы закрыты, комендантский час и военное положение никто ради тебя не будет отменять, не хочешь с нами сейчас ехать – разбирайся дальше сам. Причем понимает же колдун, не может не понимать, что если я захочу силой пройти, то не остановят меня его кордоны. Но жизнь собственных людей для таких личностей безразлична, помогать же мне претит его моральным установкам «классического злодея».
Ладно, счастливой дороги. Проводив своих спутников и чародея до его кареты, не менее золотой, чем он сам, я пронаблюдал, как в сопровождении почетного эскорта из пяти десятков великолепно выдрессированных истуканов они поехали на восток. Еще денек пожил у Алисы, она своего любимого «Михаильчика» отпускать не хотела, после чего попрощался с этой двухметровой старухой, забрал Била с Тагреем и мы поехали в Хельмецк.
План у меня, конечно же, был готов заранее.
***
– Лимп, ты уверен, что это сработает?
– Конечно, хозяин! Я пока с Алвитом был – все их привычки выучил! Это только непосвященным они дикарями кажутся, которые готовы своего начальника за неудачный набег съесть! На самом деле они обладают интереснейшей самобытной культурой, их жизнь полна определенных норм и императивов, в подчинении которым они находят…
– Только не надо сейчас теорию этногенеза зыкрудов! Довольно! Я тебя что спросил?
– Хозяин, я ж тебе и говорю – сработает! Ты, главное, повторяй все за мной, даже со своим заклинанием «мемори» ты вряд ли все это сможешь запомнить. Я же буду тебе все пояснять, ты только нигде не ошибись, и тогда точно все выйдет!
– Лимп! Я похож на человека, который «ошибается»?
– Нет, хозяин! Это я так, на всякий случай!
***
Арлин, Велар, Смират и Инвен, заместители угрыка тринадцатого отряда шестого вольнического батальона армии свободных зыкрудов, обходили патрулем территории своего будущего независимого государства, выискивая, с кем бы поиграть, когда их внимание внезапно привлек какой-то шум. «Беззубые!», – подумал Арлин; «Безбородые!», – подумал Велар; «Закутанные в тряпки!», – подумал Смират, и только их младший товарищ, Инвен, подумал правильно – «Люди!». «Играться!», – подумали они, и, выломав на ходу себе по дубине, четверка зыкрудов бросилась к лесной поляне, откуда и раздавались привлекшие их голоса. И кто знает, как бы повернулась дальше судьба мальчишки и воина с мечом, отдыхающих у костра, но их третий спутник, рыжебородый с двумя стрелялками за спиной, увешанный всякими висюльками, глаголил ИСТИНУ.
О том, что это именно ИСТИНА, знал от рождения каждый зыкруд – ИСТИНА была первым, что им говорила мать, отрывая палкой от своей груди. ИСТИНА была тем, чему их учили старейшины, избивая палками во времена веселой и беззаботной юности. ИСТИНУ вещали шаманы, наставляя на путь ИСТИННЫЙ перед очередной игрой с людьми. И даже новая истина, совсем недавно пришедшая с далекого севера, говорящая, что зыкруды «заслуживают лучшего» и обязаны «бороться за свою независимость», лишь дополняла ИСТИНУ, вписывала, фигурально выражаясь, в нее новые страницы.
Ни один зыкруд за всю историю этой расы так и не смог понять, что такое «письмо» и «чтение», до лесных дикарей не доходило, что звуки можно представить значками, как не доходит это до рычащего царя зверей и воркующих весною рекхтаров. Однако память у каждого зыкруда была идеальной, и теперь Арлин, Велар, Смират и Инвен слышали – бородатый человек глаголит именно ИСТИНУ, в ее ИСТИННОМ, неискаженном виде! Пусть иногда своими, примитивными человеческими словами, не избивая своих собеседников в нужные моменты палками, но «что взять эти глупых-глыпых человек, которые вешать тело тряпки и смешно-смешно бегать и шуметь лес!». Зыкруды были очень толерантным народам, и к более примитивным расам, вроде людей, относились с пониманием. Ведь только те, кого уважаешь, заслуживают быть избитыми за независимость зыкрудов…
***
– И был звук удара, и появился под этот звук Илюр, первый зыкруд, – специально для ушей четверки дикарей под диктовку Лимпа рассказывал я эту «великолепную» историю, – Родились у Илюра Менике, Моргна и Алавара, и были они столь же велики, как и отец их, Илюр. У Менике родились Ронша, Силе и Канва. У Моргна родились Тира и Казаба. У Алавара же родились Финова, Акорфе и Валтаара. То были дни рассвета мира, но зло уже прошло в леса первого зыкруда Илюра, и погиб во младенчестве Силе, второй сын Менике, внук Илюра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Кольцо я с пальца так и не снял, так что его силу и сродство Некрону и арбалетам Вечеж не заметил. Лимп притворился бесполезной золотой штуковиной, снаряжение витязя заставило его присвистнуть, но было мне возвращено. Вершитель Реальности, к счастью, замечен не был, а угроза со стороны силовых щитов, ледяных заморозок, огненных шаров и прочих песчаных ураганов была сочтена Золотым хоть и значительной, но не критичной. Он просто объективно оценил свои и мои силы, и пришел к абсолютно верному заключению. Даже со всем своим магическим арсеналом, очень серьезным и невиданным для этого мира, я для него угрозы не представляю. Так, продержаться часик-другой, а то и сутки даже, смогу. Но потом все равно буду повержен, а что при этом я смогу унести с собой несколько десятков тысяч жителей Черноречья, Вечежа не волновало. Меня, впрочем, тоже.
Но центром всего того, что происходило в доме Алисы, было не наше незримое противостояние с Золотым Чародеем, а его отношения со Сташей.
Если быть предельно кратким – ведьма, жестко отшившая неудавшегося кавалера при первой встрече, лишь на третий день соизволила снизойти до его ухаживаний. Да и то, она лишь потребовала больше ей не докучать, но и это уже было определенным достижением! На пятый день, наконец-то, были приняты извинения, и лишь вчера Вечежу удалось уговорить ведьму отужинать не в общем зале, а в его комнате.
Судя по угрюмой физиономии Золотого Чародея сегодня утром, дальше ужина дело так и не пошло. Но, от достоверных источников информации, а именно от Бесса, которому поведала по секрету Лерка, которой на ухо рассказала Сташа, мне стало известно – вчера вечером Вечежу все же удалось уговорить ведьму «познакомиться с ним поближе». И сегодня за обедом нам предстоит услышать торжественную новость – мы покидаем гостеприимный дом Алисы и направляемся в Золотую (ранее Хельмецкую) провинцию Чернореченской Империи, в «родовой» замок Золотого Чародея. Ранее – королевский замок.
Ну и, конечно же, я не мог не «порадовать» этой новостью Била с Тагреем. Тем более им, судя по всему, придется добираться туда же, но другими путями – взять с собой мы их, естественно, не могли.
– Хорошо, Бил. Я понял.
– А что ты раньше не приходил?
– Потому что с вами встречался Бесс, и я знал, что у вас, вроде как, все нормально. Рисковать не стоило. Но я сейчас по другому поводу. У меня есть для вас новость.
– Хорошая? Или плохая? – Бил еще не превратился в того, кем ему предстояло стать. Для него еще были абсолютные категории «хорошая» и «плохая», их еще не заместили относительные «хорошая для Била» и «плохая для Била». Ничего, мальчик! Тебе испортиться еще только предстоит!
– Не могу сказать. Я думаю, лучше подняться сейчас в вашу комнату и сразу же все рассказать тебе и Тагрею.
– Я не думаю, что так будет лучш… – замялся Бил.
– Будет! – заверил его я, и пошел наверх.
Кто ж мог знать, что Тагрей не только скрывается в своей комнате от преследователей? Помимо этого, он отдавал дань уважения своей безвременно почившей в бозе супруге, достопочтимой герцогине Архас, и помогали в этом пожилому воину две молоденькие, явно несовершеннолетние, но весьма и весьма смазливые служанки.
Впрочем, кто я такой, чтоб судить еще не старого и полного сил мужчину? Пару недель скорби – для траура по любимой спутнице жизни вполне достаточно, а перед решающим боем настоящий мужчина должен не о гормонах думать, а о мечах и магии. Тем более, Тагрей на нашей стороне, да и вообще он хороший мужик, не погнал служанок, а и предложил мне одной, той, что помоложе да посмазливей, лет двенадцать дай бог будет, а то и меньше, попользоваться. И очень удивился, когда я отказался и погнал их взашей, к мамкам в куклы играть. Удивился, но, как порядочный мужчина, расплатился за полный спектр услуг, хоть оказать ему успели чуть больше половины. Ну и напоследок попросил подружек с собой сегодня ночью звать, мол, золото есть, никого не обделю. Да чтоб еще моложе, мол, старые ему уже надоели…
Да, Тагрей хороший и на нашей стороне. Да, это все – лишь для пользы дела, золота у нас много и мы можем позволить себе сорить им почем зря. Да, Тагрей Тореа – настоящий герцог, уже оклемался от недавнего нищенствования и снова стал аристократом. Да, может быть, скоро его ждет мучительная смерть, и надо напоследок хотя бы надкусить все запретные плоды. Все хорошо, герцог.
И незачем тебе знать, что я дал сам себе слово – даже если ты и переживешь возвращение в Хельмецк, неизбежную битву с Золотым Чародеем и не менее неизбежную победу, хоть я пока и не знаю, какой ценой, то обязательно найдется у тебя хоть один враг, который предательски всадит в спину кинжал. Или, что более вероятно, арбалетный болт.
Меня может и можно назвать кем угодно, убийцей и отморозком, расистом и ксенофобом, но тех, кто покупает за золото юных девочек… Ты знаешь, Тагрей, что они сейчас ревут на чердаке? Ты знаешь, что твое, что мое!, золото сейчас уже не у них, а у хозяина таверны, с которым ты, через Била, и договорился об услугах? Ты можешь читать его мысли, где он уже подыскивает еще нескольких сирот для тебя, не среди бездушных марионеток Черноречья, а среди гостей Города Славы, обладающих душой? Нет, герцог Тагрей Тореа. Не можешь.
А я могу.
Средневековье, приключения, романтика… Да, это все есть. Но еще есть и грязь этого времени, беззаконие. И хоть 21й век не менее циничен и жесток, но…
Но там, в Киеве, я инший, я обхожу, как и другие люди, эту грязь стороной. Делаю вид, что ее нет – расследую козни иных, ищу вражеских агентов и прочие подрывные элементы. А тут я не искал грязь – она сама меня нашла.
Одна из девочек была близка к тому, чтоб покончить с собой – об этом тоже никто не знал. Я рискнул, я совершил колдовство, я успокоил ее. Надолго ли? Не знаю, но хотя бы сегодня она не умрет.
В отличие от хозяина таверны, примерного семьянина и уважаемого человека. Что-то мне подсказывает, что уже этим вечером его жена станет вдовой. Пророческий дар, что ли, у меня открылся? Не может же быть такого, чтоб это все было лишь из жалости к людишкам, существам, по определению низшим по сравнению с нами, иншими? Не верю, что я становлюсь сентиментальным и человечным – я никогда не был борцом за всеобщее счастье, и, как и прежде, все, что я делаю, я делаю лишь для того, чтоб вернуться, наконец, домой!
Интересно, когда будут расследовать, отчего у здорового, как бык, трактирщика внезапно остановилось сердце, магию кто-то заподозрит? Я думаю, что нет – типичная сердечно-сосудочная недостаточность, у мужчин среднего и старшего возраста бывает сплошь да рядом. И я тут совершенно ни при чем!
***
– Тагрей, Бил?
– Но это невозможно, Михаил! – заверил меня герцог, – Как мы сможем последовать за вами? Все подъездные пути к Хельмецку закрыты, ты же видишь, с какими опасениями мы живем даже тут, в Городе Славы! А если я сам, или с Билом, попробуем пересечь границу Хельмецка – нас схватят и на месте казнят!
– Да, есть такие проблемы, – сделал вид, что задумался, я, – Впрочем, вы поедете не вдвоем – я как раз пришел вас порадовать, что я отправляюсь с вами.
– Но… – удивился Бил, – А Сташа? А Валерия с Федором и Бессом, они…
– А вот они, как раз, поедут с Золотым Чародеем – им ничего не грозит. Я же скажу, что у меня еще тут дела, что-нибудь придумаю, выпрошу у него пропуск, ну и переведу как-нибудь вас через границу. Прорвемся, опера!
***
– Я не хочу давать тебе такой «пропуск», Михаил.
Вот и все – никаких объяснений, никаких аргументов. Не «не могу», он – Золотой Чародей, он все может. Просто «не хочу», без лишних слов. Мол, решил остаться тут – твои проблемы, мол я и так одолжение делаю, раз беру с собой Федю, Леру и Бесса, а без тебя даже лучше будет, спокойнее. Ладно.
– Значит, мне нельзя посетить твою… «страну»?
– Почему же нельзя, можно. Приезжай, всегда буду рад тебя увидеть, друг Сташи – мой друг. Если ты доберешься до моего замка, то я тебя с радостью приму в гостях, но «пропуск» я тебе давать не хочу, и не дам.
– Ладно, тогда я как-нибудь своим ходом, когда с местными делами разберусь…
Вечеж пожал плечами. Мол, это твои проблемы, границы закрыты, комендантский час и военное положение никто ради тебя не будет отменять, не хочешь с нами сейчас ехать – разбирайся дальше сам. Причем понимает же колдун, не может не понимать, что если я захочу силой пройти, то не остановят меня его кордоны. Но жизнь собственных людей для таких личностей безразлична, помогать же мне претит его моральным установкам «классического злодея».
Ладно, счастливой дороги. Проводив своих спутников и чародея до его кареты, не менее золотой, чем он сам, я пронаблюдал, как в сопровождении почетного эскорта из пяти десятков великолепно выдрессированных истуканов они поехали на восток. Еще денек пожил у Алисы, она своего любимого «Михаильчика» отпускать не хотела, после чего попрощался с этой двухметровой старухой, забрал Била с Тагреем и мы поехали в Хельмецк.
План у меня, конечно же, был готов заранее.
***
– Лимп, ты уверен, что это сработает?
– Конечно, хозяин! Я пока с Алвитом был – все их привычки выучил! Это только непосвященным они дикарями кажутся, которые готовы своего начальника за неудачный набег съесть! На самом деле они обладают интереснейшей самобытной культурой, их жизнь полна определенных норм и императивов, в подчинении которым они находят…
– Только не надо сейчас теорию этногенеза зыкрудов! Довольно! Я тебя что спросил?
– Хозяин, я ж тебе и говорю – сработает! Ты, главное, повторяй все за мной, даже со своим заклинанием «мемори» ты вряд ли все это сможешь запомнить. Я же буду тебе все пояснять, ты только нигде не ошибись, и тогда точно все выйдет!
– Лимп! Я похож на человека, который «ошибается»?
– Нет, хозяин! Это я так, на всякий случай!
***
Арлин, Велар, Смират и Инвен, заместители угрыка тринадцатого отряда шестого вольнического батальона армии свободных зыкрудов, обходили патрулем территории своего будущего независимого государства, выискивая, с кем бы поиграть, когда их внимание внезапно привлек какой-то шум. «Беззубые!», – подумал Арлин; «Безбородые!», – подумал Велар; «Закутанные в тряпки!», – подумал Смират, и только их младший товарищ, Инвен, подумал правильно – «Люди!». «Играться!», – подумали они, и, выломав на ходу себе по дубине, четверка зыкрудов бросилась к лесной поляне, откуда и раздавались привлекшие их голоса. И кто знает, как бы повернулась дальше судьба мальчишки и воина с мечом, отдыхающих у костра, но их третий спутник, рыжебородый с двумя стрелялками за спиной, увешанный всякими висюльками, глаголил ИСТИНУ.
О том, что это именно ИСТИНА, знал от рождения каждый зыкруд – ИСТИНА была первым, что им говорила мать, отрывая палкой от своей груди. ИСТИНА была тем, чему их учили старейшины, избивая палками во времена веселой и беззаботной юности. ИСТИНУ вещали шаманы, наставляя на путь ИСТИННЫЙ перед очередной игрой с людьми. И даже новая истина, совсем недавно пришедшая с далекого севера, говорящая, что зыкруды «заслуживают лучшего» и обязаны «бороться за свою независимость», лишь дополняла ИСТИНУ, вписывала, фигурально выражаясь, в нее новые страницы.
Ни один зыкруд за всю историю этой расы так и не смог понять, что такое «письмо» и «чтение», до лесных дикарей не доходило, что звуки можно представить значками, как не доходит это до рычащего царя зверей и воркующих весною рекхтаров. Однако память у каждого зыкруда была идеальной, и теперь Арлин, Велар, Смират и Инвен слышали – бородатый человек глаголит именно ИСТИНУ, в ее ИСТИННОМ, неискаженном виде! Пусть иногда своими, примитивными человеческими словами, не избивая своих собеседников в нужные моменты палками, но «что взять эти глупых-глыпых человек, которые вешать тело тряпки и смешно-смешно бегать и шуметь лес!». Зыкруды были очень толерантным народам, и к более примитивным расам, вроде людей, относились с пониманием. Ведь только те, кого уважаешь, заслуживают быть избитыми за независимость зыкрудов…
***
– И был звук удара, и появился под этот звук Илюр, первый зыкруд, – специально для ушей четверки дикарей под диктовку Лимпа рассказывал я эту «великолепную» историю, – Родились у Илюра Менике, Моргна и Алавара, и были они столь же велики, как и отец их, Илюр. У Менике родились Ронша, Силе и Канва. У Моргна родились Тира и Казаба. У Алавара же родились Финова, Акорфе и Валтаара. То были дни рассвета мира, но зло уже прошло в леса первого зыкруда Илюра, и погиб во младенчестве Силе, второй сын Менике, внук Илюра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105