— Слушай, Макс, я давно хочу спросить тебя... О Дэз... — Он замялся и покраснел. — Ты... Тебе...
— Что? — непонимающе переспросил Громов.
— Ладно. Ничего. Извини.
Чарли смешался и сделал шаг назад.
— Точно? — переспросил Максим.
— Да. А вот и Барроуз, — Спаркл показал на машину, что приехала за ним. — Еще увидимся сегодня.
Громов пожал плечами, и они со Спарклом стали спускаться, двигаясь в разные стороны. Чарли — к роскошной черной машине, на которой его возил дворецкий, а Максим направился на платформу скоростных поездов.
Остановившись у предпоследней скамейки, он поправил рюкзак, сунул руки в карманы и глубоко вздохнул. Во рту тут же появился легкий привкус гари. К вечеру концентрация смога в городе увеличивается в десять раз. Во всех медиа советуют как можно реже бывать на открытом воздухе.
Неожиданно кто-то тронул его за плечо.
Макс обернулся.
— Митцу! — радостно воскликнул он.
Тот виновато опустил голову.
— Прости меня, Макс... — тихо сказал он. — Я... я... я должен тебе кое в чем признаться. Понимаешь... Я... я... только прикидывался вашим другом. На самом деле я страшно завидовал тебе, что ты такой умный, что у тебя такая способность к концентрации. Я ночами не мог спать — все думал: ну почему так несправедливо? Если бы у меня были твои способности, я бы уж точно попал в Эден, стал бы известным инженером, всю жизнь отдал бы работе. Мне это нужно! А тебе ведь нет... Я видел, что ты даже не стараешься, чтобы получать такие оценки! Сидишь ночами в Сети, возишься со своим роботом... Таски делаешь на переменах или по дороге. Тебе достаточно просто сконцентрироваться на уроке — и ты все понимаешь. Тебе все так легко! И Дэз тоже! А Чарли... Видишь, ему вообще ничего делать не пришлось! Его отцу ничего не стоило отдать миллиард, чтобы еще один Спаркл поступил в Эден. Как же! Все Спарклы должны закончить Эден.
— Митцу... — сердце Громова съежилось от жалости.
— Не перебивай, — жестом остановил его тот. — Я должен рассказать тебе все как есть. Чтобы попасть в Накатоми, я, сколько себя помню, занимался с учителями. У меня всегда были уроки. Вы приходите домой и играете, а у меня есть полчаса, чтобы поесть, принять душ и переодеться, потому что начинают приходить домашние учителя, чтобы делать со мной таски! Ты даже представить себе не можешь, как много для меня значит Эден. Для всей моей семьи это была бы огромная честь. А ты... ты же лотек!
Макс вздрогнул, словно его обожгло лазерным хлыстом.
— Твоя семья не будет тобой гордиться, — продолжил Токахаши, — скорее наоборот. Они тебя еще больше возненавидят! И про Дэз я все знаю. Ее отец тоже лотек... Он работает на заводе «Морган Стил». Я узнавал. Вам обоим не нужен Эден! Просто по этому дурацкому квантовому закону случайностей вам достались способности, которые вам даже не нужны! Это так несправедливо, Макс! Это ужасно несправедливо!
Лицо Митцу покраснело и исказилось от боли. В глазах выступили слезы.
Хотя у Громова в этот момент было ощущение, что он вампир из игры «Ночной охотник», которому в грудь вонзили осиновый кол и поворачивают, Максим ответил спокойно:
— По квантовому закону то, что ты видишь, чувствуешь и знаешь, — всего лишь картинка в твоем сознании. Изменится сознание — изменится все остальное.
Токахаши опустил голову. Потом сделал шаг назад, развернулся и медленно побрел прочь. Пройдя метра полтора, остановился. Задумался. Потом вернулся.
— Прости, что я назвал тебя лотеком, Макс, — сказал он тихим дрожащим голосом. — Я... просто я так завидовал тебе. Иногда даже мечтал в тебя превратиться. Знаешь, как в «Похитителях душ»? Чтобы обрести чьи-то свойства, например мага, надо его сначала убить. Я... я часто... часто стрелял в тебя на Сетевых аренах. Почти всегда, когда ты не мог понять, кто в тебя попал и откуда был выстрел, — это был я.
Громов крепко сжал челюсти.
— Уходи, Митцу, — процедил он. — Уходи сейчас.
— Я подумал, что должен сказать тебе правду, — попытался оправдаться Токахаши.
Макс уставился на него своими черными, вспыхнувшими, как угли, глазами:
— Зачем? Я все больше убеждаюсь, что о тех, с кем сблизился, правды лучше не знать!
На платформе поднялся сильный ветер. В мгновение ока серебристый поезд подлетел к станции и замер. Двери открылись. Громов пошел в дальний конец вагона, ни разу не обернувшись. Только он сел — двери закрылись. Макс несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь сдержать дрожь в руках и предательское пощипывание в глазах и носу. Подавив наконец желание заплакать, он вынул из рюкзака домашний ноут, открыл его и принялся усердно изучать неизвестный вирус, атаковавший Образца.
* * *
До выхода осталось не больше часа.
Максим сложил в отдельную коробку все, что осталось от робота. Потом начал вытаскивать один за другим ящики стола и вываливать их содержимое прямо на пол.
Затем Громов вытащил из-под стола мусорное ведро и уничтожитель дисков, поставил рядом с горой имущества, сел рядом и занялся сортировкой.
Глубоко вздохнув, отправил в пасть уничтожителя все диски с «кряк-кодами». Следом полетели архив и весь хакерский софт личного изготовления.
Несколько дисков с игровыми настройками, архив школьных работ, электронные энциклопедии, цифровые книги — заняли место в четырех больших пластиковых боксах.
Сверху Громов положил свой личный ноут и все «железки» от него — внешние приводы, смарт-карты, антенны, сенсорные перчатки, видеоочки и так далее.
Личные вещи Максима, вроде белья и зубной щетки, уместились в одном из карманов рюкзака.
Кроме школьной формы у него были пара джинсов, одна рубашка, серая спортивная куртка на молнии и с капюшоном да короткий черный плащ. Все это он надел на себя. Убрал документы, кредитку и уведомление из Эдена во внутренний карман, застегнул его.
Потом сел за опустевший стол, взял лист бумаги и конверт.
Я перевелся из Накатоми в школу технопарка Эден. Не могу дать адрес. Вы, наверное, знаете почему. Но все же на всякий случай напомню. В целях безопасности местоположение технопарка Эден тщательно скрывается. В данный момент я даже не имею представления, на каком он континенте. Как только узнаю, каким образом там осуществляется связь с внешним миром, — сразу сообщу. У меня все хорошо.
Ваш сын Макс.
Шлепнув сверху международную марку, Громов запечатал конверт. Его родители не пользуются электронной почтой. Поэтому когда письмо найдет родителей в лотек-пространстве, Максим уже, скорее всего, начнет учиться в новой школе.
Оставался последний шаг — попрощаться с ненавистной темно-синей формой Накатоми. Громов аккуратно повесил ее на штатную вешалку со штрих-кодом. Брюки, обе рубашки, сверху пиджак и галстук. Аккуратно положил все в черный чехол. Затем быстро и с наслаждением закрыл молнию. Сверху прикрепил наклейку с адресом и несколько марок для городских бандеролей.
Как только Громов сдаст ключ и подпишет отказ от дальнейшего найма, сюда придет робот-уборщик. Он выбросит мусор, все помоет, пропылесосит и продезинфицирует, затем отнесет в почтовый пункт оставленные письма и бандероли. Скорее всего, завтра же утром квартирку займет другой жилец.
Максим взял сумку, подошел к двери. Последний раз обернулся на пороге, посмотреть, не забыл ли чего.
— Вот и все, — тихо сказал он сам себе.
Сделав глубокий вдох, словно собирался нырять, открыл дверь и вышел в коридор.
Еще одна дверь в его жизни закрылась навсегда.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЭДЕН
Закон квантовой подлости
— Где гараж? — спросила я, глядя на пустой прямоугольник меж старых бетонных высоток в центре города. — Где само здание?!
Вместо дома, где был гараж Дэз, мы нашли пустоту. Совершенно пустое и весьма ценное место под застройку! О чем уже успели вывесить объявление. Мэрия Токио проводит аукцион послезавтра.
Инспектор Идзуми нервно моргал. Похоже, он не мог поверить своим глазам.
— Что вы молчите?
На секунду у меня возникло чувство, что мы проспали выход в Сеть и теперь стоим на одной из арен.
— Я не знаю! — крикнул в ответ инспектор.
Он вызвал кого-то из своего управления.
Не буду пересказывать его монолог. Идзуми использовал такие слова и выражения, что ни один протокол их не выдержал бы. Коротко — инспектор поинтересовался, как здание в сорок этажей высотой могло исчезнуть полностью, оставив после себя только светлый прямоугольник на асфальте.
— Вы там здания недосчитались? — поинтересовался Лунатик у меня в «ухе». — Ничего себе! У нас тут тоже кое-что пропало...
— Что? — крикнула я.
— Время, — последовал загадочный ответ.
— Что? — не поняла я.
— Время. Со всех видеоархивов исчезли даты и время. Мы не сразу заметили. Их не было еще вчера...
— То есть ты хочешь сказать, что теперь нам могут сунуть любой видеоотчет в середину тома и мы не будем знать, оттуда он или нет?!
— Именно. Теперь Громов может снять художественный фильм о себе, порезать на куски, смешать с нашими базами, и мы ни в жизнь не разберем, где архив, а где комиксы.
— А что технический отдел?
— Отправлен под трибунал в полном составе пять минут назад.
Не знаю, сколько я молчала, тупо глядя на зияющую пустоту перед собой. Потом спросила упавшим голосом:
— Еще новости есть?
— Сплетни скорее.
«Сплетнями» Лунатик называет выводы других аналитиков на основе чьих-то тестов.
— Вот послушай! — Тень начал читать: — «Ученик Громов страдает распространенным „синдромом дикобраза“. Это синдром назван так в честь вымерших зверьков. Они были защищены от всех видов хищников длинными твердыми иглами. Но из-за этих игл дикобразы оставались совершенно беззащитными перед холодом. Если температура их среды обитания падала ниже допустимого для них предела — дикобразы из-за игл не могли прижаться друг к другу и согреться, как это делали другие животные, и погибали от переохлаждения. Люди, страдающие синдромом дикобраза, остро нуждаются в межличностном контакте, но ни с кем не могут сблизиться»...
— И что это нам дает? — перебила я.
— Ничего, — последовал гениальный ответ, — просто любопытный штрих к портрету...
— Супер, — зло ответила я и отключилась.
Может, и я тоже, как весь остальной улей, делаю вид, что все в порядке? Будто бы маниакально гоняюсь за Громовым, закачивая в свою память октобайты видеоархивов, но на самом деле просто боюсь признаться себе, что нам его никогда не поймать.
Лунатик вызвал меня снова, словно почувствовал мое уныние.
— Не отчаивайся раньше времени, Алиса, — сказал он. — Ты сможешь его найти. Кстати, только что получили результат спектрального анализа записи из гостиницы. Там действительно был человек. Он воспользовался фотонным отражателем, поэтому камеры и не смогли его засечь.
«Роджер, я тебя убью!» — подумала я, но, по счастью, удержалась от гневного возгласа.
Как-нибудь, когда будет время, я расскажу вам печальную историю своих отношений с Роджером. Скажу только, что однажды я нашла на столике записку: «Мы могли быть счастливы вместе, но ты все испортила. Ты такая упрямая, Алиса. Твои амбиции тебе дороже всего на свете». Благородный пафос не помешал Роджеру украсть кое-что из моего личного оборудования. В том числе фотонный отражатель. Редкая штука контрабандного происхождения. Я не могла заявить, что у меня ее украли, потому что пришлось бы рассказывать, где я ее взяла. Было бы довольно трудно объяснить, почему правительственный агент по охоте на людей встретилась с Ченгом Паяльником и не задержала его...
Кстати, о Ченге. Кое-что из его игрушек мне бы сейчас очень помогло. Я огляделась в поисках общественного портала — биофона-автомата с функцией выхода в Сеть. Не при инспекторе же звонить Ченгу!
Тем временем Лунатик вызвал меня еще раз:
— Посмотри, Алиса, здесь у нас начинается первая путаница. Записи Эдена перетасованы, как игральные карты. Метасканер же упрямо выдает отчет, что по косвенным признакам — одежда людей, даты на журналах, время года, время суток, часы, случайно попадающие в кадр, — хронология соблюдена.
— Ясно, — кивнула я. — Так что со зданием? Вы узнали, куда мог деться небоскреб довоенной постройки?
— Мы над этим работаем, не все сразу. Поезжай пока в Накатоми.
Я медленно обходила периметр, очерченный мелом. Когда дом был здесь, на этом самом месте находился гараж Дэз. Гладкие серые бетонные плиты... и больше ничего.
— Бред какой-то! Лунатик, направь сюда группу со всеми анализаторами, какие у нас только есть! Пусть ищут!
— Что? — последовал вполне резонный вопрос.
— Все! — огрызнулась я. — Любую подозрительную молекулу нездешнего происхождения! Что-то, чего тут быть не должно!
— Хорошо. Пока вы едете в Накатоми, я начну передачу тебе архивов с потерянным временем. Пусть Идзуми следит за твоим состоянием. Подключайся к нейролингве. Ох... мне тебя жаль!
Чарли и Дэз стояли у регистрационной стойки. Кемпински, увидев Максима, помахала ему рукой. Громов подошел и поставил сумку на пол.
— Никак не могла решить, без чего не смогу жить, — сказала Дэз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47