День их прибытия. Чарли сказал, что Дебрикассар «пристала» к Максу. Первый раз вспышка враждебности у Дэз случилась именно после этого. После случая с Тайни, когда Бэнкс застрял в кресле и Макс ругался с Паолой, Кемпински ненадолго оттаяла. Затем... После Посвящения у Громова совсем не стало времени. Он не пошел с Дэз смотреть развлекательный комплекс.
Макс вдруг вспомнил, что поначалу Кемпински звонила ему почти каждый вечер — а он был занят то Образцом, то «Моцартом».
— Мы собираемся пойти... — начинала она.
— Извини, мне некогда, — был его обычный ответ.
Громов упрямо тряхнул головой.
— Нет, не может быть, — сказал он, отправляя остатки монитора в отверстие для пластика.
Дэз не такая, как все девчонки. Она умная. Она умеет логично и здраво мыслить. Кемпински никогда не станет вести себя, как дурочки из девчоночьих медиасериалов...
— Должно быть другое объяснение, и точка, — Макс решительно прекратил свои сомнения.
Чтобы больше не думать о Дэз, Громов стал перебирать в памяти типы нейровирусов — тех, что поражают центральную нервную систему. Теоретически вирус, поразивший Образца, изначально, до мутации, должен был быть именно таким.
Тринадцатый ученик доктора Синклера
Утром в дверь постучала Дэз.
— Макс, ты спишь?
Сам по себе факт, что Кемпински стучится, говорил о многом. Обычно она просто открывала дверь и влетала внутрь, как к себе домой. Значит, ей все-таки стало стыдно за свою вчерашнюю выходку.
Громов открыл дверь.
— Входи, — он потянулся, разминая затекшую спину.
Вид у Кемпински был странный.
— Если ты извиняться — не парься, — сказал Громов, усаживаясь в кресло и включая ноут. — Извинения приняты.
Феникс Дрэдд младший только что запел «У меня растут крылья». Это значило, что есть как минимум минут десять, чтобы получить сообщения, уточнить расписание, почитать на новостной странице, что в Эдене делается. За неимением других новостей Громов внимательно следил за здоровьем морской свинки Мортимера. Сбежавший из клетки грызун попал в один из экспериментальных квантовых передатчиков, проще говоря, телепортаторов, и распался на фотоны, превратился в поток света. В таком нановиде он прошел сквозь стену и снова материализовался в соседней лаборатории квантового генеза. Обратно он сложился не слишком удачно, в лучших традициях сюрреализма, но «жизненной функции не утратил». Вопрос, выживет ли Мортимер, занимал жителей Эдена настолько сильно, что бюллетень его состояния каждое утро вывешивали на главной странице эденского медиапортала.
— Слушай, я, конечно, понимаю, что здоровье морской свинки — самое важное для тебя в данный момент, — сказала Дэз, — но выслушай, что я тебе скажу. Пожалуйста, это важно.
Громов обернулся. Сложил руки на животе.
— Я слушаю, Дэз, — сказал он.
Тут Кемпински сделала нечто странное. Она подошла к Максу, сняла биофон с его уха и выключила. Положила на стол. Выдернула провод питания из ноута и быстро закрыла его. После этого обесточила переговорник для экстренной связи с Дженни. Громов заметил, что на самой Дэз тоже нет никаких цифровых устройств.
— Что ты делаешь? — спросил он с любопытством.
— Тихо, есть всего несколько секунд, — лицо Дэз стало таким серьезным, спокойным и сосредоточенным, каким Макс никогда его не видел. Она неотрывно следила за хронометром на своей руке. — Слушай, все не так, как тебе кажется.
— Я не могу объяснить почему, но, пожалуйста, Макс, верь мне. Ты не должен участвовать в «Моцарте». Откажись, пока... Пока не поздно.
Громов нахмурился:
— Что с тобой, Дэз? Ты хоть понимаешь...
Кемпински, не отрывая глаз от бегущих цифр на своих часах, быстро перебила его.
— Следи за тенью молниевой мачты, — произнесла она скороговоркой, а потом быстро схватила со стола его биофон и включила обратно.
Затем, ни слова не говоря, выскочила из комнаты.
Громов почти минуту смотрел на закрывшуюся дверь, пытаясь хоть что-нибудь понять.
— У меня растут крылья, когда я верю... у меня растут крылья, и я лечу... Прямо в небо, выше и выше... Я не сошел с ума, я просто прозрел... — неслось из санузла.
Макс глубоко вздохнул и снова включил ноут. В сложившейся ситуации оставалось только прочесть комментарий доктора Льюиса к бюллетеню Мортимера.
Дэз проверяла пространство вокруг выхода волновым сканером. Примитивное, но эффективное устройство.
— Люди есть, но без оружия. Скорее всего случайные прохожие. Приготовьтесь выходить. Нам надо быстро вылезти из коллектора, незаметно войти в здание и подняться на крышу. Наш вертолет будет замаскирован под транспортный.
Кемпински осторожно, двумя руками приподняла люк.
— Выходим, — коротко бросила она.
— Почему ты помогаешь нам? — спросил Тень.
— Ты же сам попросил, — последовал ответ.
— Я серьезно, — мы выбирались из темного подземелья, Лунатик поддерживал меня.
Кто бы мог подумать, что подземные коммуникации прошлых веков — это целый мир!
— Не хочу, чтобы твоей подруге отрезали голову, — сказала Дэз.
— И зачем же тебе самой ее голова? — спросил Лунатик.
— Хочу кое в чем разобраться, — последовал уклончивый ответ. — Идем!
Тень не двинулся с места.
— Я не сделаю ни шагу, пока ты не скажешь, какого черта мы тебе понадобились.
— Прекрасно, — спокойно ответила Кемпински, — прощайте.
Она быстро пошла к зданию, не оборачиваясь.
— Что ты делаешь? — едва смогла выговорить я. — Как мы теперь выберемся?
— Я все меньше доверяю ей. Мне не ясны ее мотивы, — последовал ответ.
— Ты же сам ее позвал!
— Тогда мне показалось, что это единственный шанс выбраться. Я был в отчаянии и совершил необдуманный поступок. Меня подвел ее имидж альтруистки...
Неожиданно сзади раздался рев мотоцикла, а в следующее мгновение прямо перед нами грохнулась бронированная черная «Ямаха». Водитель поднял защитный экран с криком:
— Быстро за ней!
Это был Роджер!
Тень попытался закрыть меня и отступил назад, нащупывая электрошок в кармане куртки.
— Уходите, или будет поздно! — кричал Роджер. — Сюда едет полиция и...
Он не успел закончить фразу. Она потонула в реве моторов.
— Черт! — выпалил Подлюга. — Уходите! Дэз! Выводи их!
Я ничего не могла понять. Из белого химического дыма, который ел глаза и мешал дышать, вынырнула Кемпински.
Мы куда-то бежали... Точнее, меня тащили... Кругом грохотали взрывы. Я слышала голос Роджера и характерный звук его стрельбы — выстрел шрапнелью, всяким мусором из помпового ружья, если говорить проще, и два-три точных снайперских... Казалось, нас осаждает целая армия.
Подул сильный ветер.
Нет, это не ветер. Это воздух от вертолетного винта...
— Я не сяду, пока ты не скажешь, куда и зачем мы летим! — донесся крик Лунной Тени. — Зачем тебе память Алисы?!
— Это личное! — прокричала Кемпински, пытаясь перекрыть шум винта и выстрелов.
Потом откуда-то из темноты выплыло лицо Роджера. Он склонился надо мной.
— На кого ты работаешь? — едва слышно спросила я. — Кто твой заказчик?
— Макс Громов, — с улыбкой ответил Подлюга и подмигнул.
— Стой! — крикнула я. — Объясни...
Но Роджер уже исчез. Смертельная, вязкая, как болотная грязь, дремота побеждала меня. Адская усталость...
«У меня шок...» — мысли едва шевелились. — «Неконтролируемая реакция торможения... Естественная защита... Нельзя сопротивляться... Я сойду с ума...»
Мы оказались в вертолете. Пули отлетали от винта. Якудза, хакеры, полиция...
Машина пошла на взлет.
— Ты знала, что он работает на Громова?! — выкрикнул Лунатик, обращаясь к Дэз.
— Нет! Но это он послал тебе ключ!
— Зачем?!
Кажется, мы оторвались. В воздухе нас уже не преследовали. Хорошо, что в мире так мало горючего...
Кемпински молчала.
С трудом повернув голову, я спросила:
— Может, Макс Громов хочет снова встретиться с тобой? Может, Роджер охотился не на нас? Просто нашел способ выманить тебя, зная твой характер. Он мог стать отличным личностным аналитиком.
Дэз не ответила. Только нахмурилась и уставилась в иллюминатор.
Судя по компасу, пилот держал курс на запад.
— Там не будет лабораторий по декодировке биологической памяти, — заметила я, сообразив, что мы летим в сторону лотек-пространства.
— Значит, придется все записать, пока не забыла! — добродушно бросил мне через плечо пилот.
В этот день Макс едва смог дожить до обеда.
— Учась в Накатоми, я нейролингвистику ненавидел, — пожаловался он Бэнксу.
Тайни был единственный человек за столом, настроенный более-менее дружелюбно. Хмурые Дэз и Чарли глядели в мониторы своих персоналок. Макс решил не обращать на их странности особого внимания до тех пор, пока хоть кто-нибудь не соизволит разъяснить ему, что происходит.
— А теперь я бы просто прыгал от восторга, если бы увидел ее в своем расписании, — продолжал Громов. — Всю неделю один софт! Один софт!
— Полное погружение полезно, концентрация на одном предмете дает больше, чем окрошка из многих, — успокоил его Тайни, придвигая к себе миску с дымящимся мясным рагу.
Тарелки Бэнкса занимали большую часть стола. Тайни только что умял огромную плошку пасты с соусом, заедая ее хрустящей пиццей. От лепешки размером с велосипедное колесо уже осталось меньше половины, а Бэнкс еще даже до супа не дошел. Ударял по закускам.
Время от времени «ухо» Тайни оживало. Бэнкс быстро и по-деловому разъяснял кому-то, что надо поставить ультрафиолетовые датчики, дать в биомассу еще азот, нельзя избежать кратного деления клеток и так далее. Доктору Льюису непостижимым образом удалось заставить Тайни поверить в себя.
— Слушай... — Макс замялся, думая, стоит ли посвящать Тайни в свои дела с вирусом Образца.
— Теоретически, так, в качестве предположения, биологический вирус может прижиться в цифровой среде?
— Вирус может все, — последовал краткий ответ.
Бэнкс откусил огромный кусок пиццы.
— А кто-нибудь проводил такие эксперименты — по слиянию цифровых вирусов и биологических? — Макс старался придать своему голосу почти безразличный тон, будто спрашивал только для поддержания беседы.
— Угу, — кивнул Бэнкс, — все кому не лень. Дальше всех продвинулся Хьюго Хрейдмар...
— Хрейдмар? — переспросил Макс, сморщив лоб. — Кто это? Никогда не слышал.
— Был у доктора Синклера ученик такой, потом куда-то делся. Исчез. Говорили, что сошел с ума и примкнул к лотекам.
— Кто говорит-то? — насмешливо спросила Дэз. — Я, например, тоже никогда про Хре... X... как там его, не слышала. И в Сети, могу спорить, этого не найдешь.
— Говорю же, он исчез, — упрямо повторил Бэнкс. — Я читал в нашей местной газете про него статью. Называлась «Прозревший техно-апостол». Там говорилось, будто известны двенадцать великих учеников доктора Синклера, а на самом деле их было тринадцать. Последнего предали забвению.
— Как можно было «предать забвению» ученика доктора Синклера? — недоверчиво хмыкнула Дэз. — Если бы попытались это сделать — поднялся бы такой шум, что уж точно все до конца дней помнили бы эту фамилию. Ты что, не знаешь Сеть? Если туда что-то попало — все. Считай, будет жить вечно.
— Вы тут все такие наивные, я просто поражаюсь, — Тайни закатил глаза. — Вот, к примеру, громкое дело было — генерала Самойлова, который отпустил лотека-террориста. Через полгода в вашей Сети уже ничего нельзя было по этому поводу найти. Сколько ни ищи — нигде ни статьи, ни фотографии, ни тем более уж фильмов и программ.
— Да, — неуверенно подал голос Чарли, — кажется, припоминаю что-то, но ничего конкретного. Может, это просто фильм был? Не могу о деталях сказать ничего.
Дэз еще больше нахмурилась.
— Это и называется «предать забвению», — торжествующе заявил Тайни. — Когда у вас кто-то делает что-то странное, не укладывающееся в рамки легенды о самом лучшем из возможны миров — хайтек-цивилизации, его просто вычеркивают отовсюду. Стирают информацию о нем из Сети, со всех серверов, из кредитной системы — будто человека и не было никогда. Не знали?
— Ты шутишь? — спросил Чарли, не отрывая глаз от монитора.
— Нет! Просто эти люди в лотекских газетах и журналах интервью потом дают. Я читал.
— Не всему, что пишут в лотекских журналах, можно верить, — с усмешкой заметила Дэз. — А насчет неизвестных учеников Синклера — вообще старая «утка». Каждый год такие сплетни появляются. Пока что ни одна не подтвердилась.
Бэнкс посмотрел на нее и тяжело вздохнул.
— Тому, что пишут в Сети, можно верить еще меньше, — сказал он.
— Сеть дает достоверную информацию, потому что тысячи людей пишут об одном и том же — очевидцы, репортеры, аналитики. Всегда можно проверить, — вступился Чарли. — Я слышал, что в лотекских странах очень распространены всякие теории заговора. Будто в хайтек-мире все на контроле и сплошная диктатура. Это не так. Это от дефицита информации.
Тайни только поморщился и принялся обгладывать копченые ребрышки.
«Хьюго Хрейдмар», — отметил про себя Макс.
Громов задумался. Двенадцать учеников доктор Синклера не менее знамениты, чем их учитель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47