Пусть были бы карие, но темные, как у Ричи.
Ну и ладно. Она будет великой ученой, медар. Микробиологом. Или иммунологом каким-нибудь. Сделает великое открытие. Никто не упрекнет ее за то, что она не замужем, ну и что - она полностью отдала себя науке.
Ричи уже где-то гулял, мама на кухне мыла посуду. Соседка тетя Чесси шинковала капусту для супа.
— Доброе утро, доченька. Поешь каши, возьми там в кастрюле.
Ивик навалила себе на тарелку риса. Села за стол. Положила в кашу ложку варенья, праздник же сегодня, в конце-то концов, или нет? Ивик быстро перекрестилась.
Мама вытирала руки. Ее голова была замотана платком, явно скрывающим бигуди.
— Мам, можно я погуляю?
— Конечно. С Диссе пойдете гулять?
— Ну да, наверное.
Чесси свалила нашинкованную капусту в большую кастрюлю и вышла из кухни. Мама с неприязнью посмотрела ей вслед. Ивик вздохнула - мама не очень-то любила Чесси. Та работала всего лишь мастером на холодильном комбинате, а гонору, говорила мама, у нее было сколько угодно. Один из сыновей Чесси - священник, хойта. Еще бы.
— Как успехи в школе?
Ивик вздохнула. Мама всегда устраивала ей форменный допрос. Отвечать почему-то не хотелось.
— Нормально все, - вяло сказала она.
— Оценки как? По дарайскому, по математике? А что со спортом? У Диссе, конечно, все только высшие баллы? - мама забрасывала ее вопросами. Ивик ответила, что да, Диссе опять первая в рейтинге, и конечно, на распределении получит очень хорошее место. Мать вздохнула.
— А ведь ты гораздо умнее Диссе. Она же попой все высиживает. Если бы ты чуть-чуть старалась…
— Я стараюсь, - обреченно сказала Ивик. Мама и Диссе тоже недолюбливала. Вообще иногда складывалось ощущение, что маме не нравится ничего из того, что любит Ивик.
Например, маме ни в коем случае нельзя было показывать сочиненные стихи или рассказывать про истории, или о том, какие игры она придумывает. А так хотелось иногда! Но мама почему-то приходила буквально в ярость и начинала кричать на Ивик, что та занимается ерундой, что ей уже пора прекратить играть, а надо подумать о жизни! Сейчас это было еще понятно, но когда Ивик было всего лет восемь - неужели она и тогда должна была думать только о жизни? Мама приводила в пример себя, вот она выросла еще тогда, когда у Дейтроса не было своего мира, выросла в чужом, в Лайсе, и вот там они должны были бороться за существование, и у них не было времени на глупости. А они теперь тут разбаловались, все для них, все ради них, а они…
В общем, сочинять было нельзя. Ни в коем случае. И то, что творится у Ивик в душе, маму интересовало только с практической точки зрения. Например, однажды Ивик увлеклась фильмом про хойта-миссионеров в Килне, и мама с тех пор с большим подозрением выспрашивала, не собирается ли она стать хойта, и даже в церковь стала запрещать ходить. И книгу о Килне, которую Ивик подарили на Рождество, куда-то выкинула.
Ивик и не думала становиться хойта, но мама все равно боялась. Да и кто возьмет Ивик в хойта?
Иногда ей хотелось, чтобы мама спросила, а почему ей нравится тот или иной фильм, что интересного в этой книге? Но вопрос "почему" маму не интересовал. Самое главное - чтобы она хорошо училась и хорошо "устроилась в жизни".
— Вы так и дружите с Теном и Шагином?
— Да.
— Смотри, Ивик, осторожнее! Мальчики же знаешь о чем думают все время? Я боюсь, тебя пошлют в профессиональную школу, и ты там через год забеременеешь.
Ивик с тоской вздохнула. Захотелось плакать. Хоть лбом в стену бейся - ну почему она не понимает ничего?
— Нет, мам. Я все равно никому не нужна. Я некрасивая.
— Тебе вообще рано дружить с мальчиками, понимаешь?
— Да мы же просто играем.
— Эти игры знаешь чем могут кончиться?
Ивик встала. Поставила тарелку в раковину. Сполоснула.
— Я пойду, мам?
Мама Ивик была интеллигентной женщиной. И всего в жизни добилась. Она была в касте медар, преподаватель профессиональной школы лингвистики - в Академии Шим-Варта. Не просто преподаватель, а руководитель отдела. Ее называли не хета, а хесса - начальница. Три комнаты в блоке - а семья совсем небольшая. Папа Ивик тоже был медар, рангом ниже мамы, преподаватель той же Академии, но в планетографии, занимался немного и научной работой. Жили они неплохо, мебель на заказ, собственный мотоскар, на курорты каждый год ездили.
Детей в семье было всего трое. Редкость. Но никто не подумал бы осудить маму Ивик, ведь она хесса и занята серьезной работой. Так же, как гэйну никто не осудит, если та родит немного детей. Да и дети-то очень отличались по возрасту. Старшая, Ана, от другого отца, давно работала и жила далеко. Ивик - в тоорсене, и тоже вот-вот уйдет в профессиональную школу и отдалится от семьи. Сейчас мама занималась в основном Ричи, который еще учился в младшей школе, вирсене, и каждый вечер возвращался домой. Ивик, можно сказать, выросла одна. Это имело свои преимущества. Ее одевали только в новое и хорошее. Ей покупали собственные игрушки, а не одну куклу на троих, как в семье Диссе. Ее возили на курорты и в путешествия.
Но часто Ивик в душе завидовала Диссе.
Та была шестой в семье, шестой из одиннадцати детей. Отец Диссе был геологом и подолгу пропадал в экспедициях. А мать - аслен-оператор на фабрике, ничего особенного, совершенно простая женщина, не такая, как мама Ивик. Естественно, думала все больше о детях. "Самореализовалась в детях", как говорила мать Ивик с легким оттенком презрения. Семья Диссе жила в таких же трех комнатах - только не 4 человека, а 13. Одна спальня для девочек, другая для мальчиков. Хотя постоянно дома жили только младшие - уходя в тоорсен в семь лет, дети переселялись в школу. И лишь на праздники и часть каникул собирались дома, но это уже можно было потерпеть.
Нравы в семье Диссе царили простые. Одежду носили в основном самосшитую, младшие донашивали за старшими. То есть, конечно, в распределителе им полагалась собственная одежда, но как и всегда в таких случаях, мать экономила и тратила талоны на что-нибудь другое. В тонкости воспитания никто не вникал, за шалости могли просто выдрать. Ивик дома никогда не били. Но иногда она думала, что в семье Диссе жить куда проще. Как в школе. Никто на тебя не обращает внимания, что хочешь, то и делай. Мама не сходит с ума из-за твоего распределения, в какую ты академию попадешь… Лучше бы Диссе была на месте Ивик. Вот она нашла бы с ее мамой общий язык. Вот такой дочерью мама Ивик гордилась бы.
Диссе способная, мама неправа. Ведь ее братья и сестры не достигли таких успехов. Просто она способная и упорная, любит и умеет трудиться, много тренируется в своей гимнастике, много занимается. Или это и называется "высиживать попой"? Да, но без ума тоже ничего не достигнешь. Диссе все-таки умная.
Но маме Диссе все равно, куда та попадет. Совершенно безразлично. У нее 11 детей, кто-нибудь один добьется успехов, и то уже хорошо. А может, она вообще об успехах не думает, что ей, какой-то рабочей на фабрике, эти успехи? Лишь бы девочки хорошо вышли замуж, и мальчики нашли себе пару, завели счастливые семьи и жили благополучно. Лишь бы дарайцы не напали, и не было бы войны. Вот и все ее стремления и мечты.
Диссе пришлось ждать - она вместе с сестрой домывала посуду за всеми. Ее очередь. Сегодня хоть праздник, а вчера Диссе вместе с остальными занималась генеральной уборкой, ее вообще было не дождаться.
Ивик пока сидела на качелях во дворе. Медленно раскачивалась. Несколько малышей уже играли в песочнице под присмотром двух девочек постарше. Ричи играл с мальчишками в сетран на специально отгороженном поле. Пушистый белый пес лежал в тени, вывалив язык. В соседнем дворе радостно-тягуче играла гармонь.
Здесь все свое, родное.
Привычное, подумала Ивик. Здесь хорошо. Она чувствовала себя неловко, неудобно - вот всегда так с Диссе. Ивик вечно ощущала себя виноватой. Диссе приходится много работать по дому.От нее дома много требуют. А Ивик живет, как говорит Диссе, "как у Христа за пазухой". Она в свои 12 лет - все еще маленький ребенок, балованная аристократка. У нее новенькое красивое платье с базы. "Мажорка", называла ее Диссе. Хотя разве ее родители какие-нибудь шишки? Просто в семье всего двое детей, и естественно, Ивик больше достается разных благ и меньше работы.
Так всегда. "Тебе как будто специально везде соломкой постилают", ворчала иногда Диссе. Ивик вспомнила последний случай с прыжком с моста и наказанием. "И опять ты выкрутилась", сказала Диссе, покачав головой.
"Ты вообще любишь выделяться", так говорила Диссе. Ивик часто болела. Простывала. В прошлом году было воспаление легких. И еще она часто подворачивала ноги, когда прыгала откуда-нибудь. Она же не просто так боялась прыгать с моста. Она и правда могла разбиться там, где другие прыгали благополучно. Уж очень она неловкая. То вывих, то растяжение, то руку сломает. А потом опять ей блага и удовольствия - можно пропустить спорт и вместо этого блаженствовать в библиотеке. Можно вообще не ходить в школу и лежать в изоляторе, грызя сухарики и читая книжку. В школьном походе она сломала руку, и хет Шани повез ее одну домой на мотоскаре. Тогда Диссе и сказала "ты любишь выделяться". Но ведь она не виновата, что сломала руку!
Она вообще не виновата, что такая. Неловкая, неумелая, больная. Некрасивая.
Но почему-то всегда получается, что виновата. Что другим - работа, учеба, наказания, а ей - отдых и удовольствия.
Может быть, конечно, я и правда виновата, размышляла Ивик, раскачиваясь потихоньку. Диссе ловкая, потому что ее с детства и дома заставляли работать, убирать, копать грядки. А Ивик ничего не заставляли, наоборот, ее баловали. Но не от этого же она стала такой неловкой и больной… И даже не скажешь, что уж очень больной, по-настоящему. Если бы она была просто инвалидом, тогда с нее и спроса никакого. А она…
Иногда она обижалась на Диссе - ну что за подруга, которая смотрит на нее так? Но беда в том, что больше у Ивик никаких подруг и не было. С Диссе они вместе были еще с марсена. Как сестры. У Диссе иногда появлялись и другие приятельницы - вот как Мара, а теперь и мальчишки. Но у Ивик никого не было. Только Диссе.
И потом, на самом деле их с Диссе многое связывало. И подруга видела и знала про Ивик то, чего больше не знал никто. И что еще важнее - ценила это. У них были удивительные игры. Они придумывали фантастические истории. Устраивали "ночные похождения" и "полеты привидений", дальние путешествия за пределы Шим-Варта. Мечтали, смотрели на звездное небо по ночам. Ивик - только это было большой тайной! - уже несколько раз выходила в Медиану и вытаскивала за собой и Диссе. Это было, наверное, единственное, что Диссе умела хуже Ивик, точнее - совсем никак.
Хотя нет, было еще одно. Ивик занималась музыкой, она неплохо пела, участвовала в церковном хоре (но потом мама это почему-то запретила - наверное, боялась, что Ивик захочет в хойта, в монахини). А у Диссе слуха совсем не было. По этому поводу Диссе подруге завидовала. Ивик не понимала, что уж такого прекрасного в умении петь… Гораздо полезнее для жизни уметь красиво двигаться и танцевать, как Диссе.
И все же, несмотря на неприятный разговор с мамой, на то, что Диссе работала, Ивик сейчас было хорошо. Она раскачивалась все выше, дух захватывало. Малыши галдели в песочнице, играла гармонь. Свиристели птицы вдали. Машин сегодня не слышно - праздник. Весенний ветер кидался ей навстречу, щекотал, весело обнимал и свистел в ушах. Здесь все свое, родное.
Длинный ряд примыкающих друг к другу одноэтажных бараков. Беленные стены, выметенный двор. Знакомый с детства куст рекеты, готовый взорваться сиреневым цветом. Классики, нарисованные на асфальтовом клочке. Лес за последним блоком, темный, дышащий влагой, и медленно встающее над лесом желтое солнце.
В этой песочнице Ивик строила замки и дороги. На этом рекетовом кусте искала цветочек с пятью лепестками, приносящий удачу, а под кустом они с девочками зарывали "секретики". На той лавочке раньше всегда сидела злобная баба Шери из пятого блока и ворчала на всех, проходящих мимо - теперь уже не сидит, видно, совсем слегла. А может, и умерла уже? Надо спросить маму.
Здесь все свое, родное
Мой дом, река и лес.
Ивик вдруг удивилась тому, что получилось. Получался стих. Кажется. Она уже не раскачивалась, качель с каждым махом уменьшала колебания. Зеркальца небес. Нет, осколочки небес. Что - осколочки? Лужи… И в лужах голубые осколочки небес. Но тогда что с первой строчкой? А, она все равно не звучит совсем. Лучше по-другому. Любимые, родные. Дома, дворы и лес, и в лужах голубые осколочки небес… Ивик с сомнением повертела в уме получившуюся строфу. Глупо как-то. Первую строчку все равно надо менять.
— Ивик!
Навстречу ей бежала Диссе, за ней - пятилетняя сестренка Альта.
— Ивик, может, в кино пойдем сегодня? Говорят, новый фильм.
Мама, конечно, разрешила Ивик пойти в кино, почему бы и нет. Не маленькие ведь уже. Прошли времена, когда смывались тайком, всем двором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Ну и ладно. Она будет великой ученой, медар. Микробиологом. Или иммунологом каким-нибудь. Сделает великое открытие. Никто не упрекнет ее за то, что она не замужем, ну и что - она полностью отдала себя науке.
Ричи уже где-то гулял, мама на кухне мыла посуду. Соседка тетя Чесси шинковала капусту для супа.
— Доброе утро, доченька. Поешь каши, возьми там в кастрюле.
Ивик навалила себе на тарелку риса. Села за стол. Положила в кашу ложку варенья, праздник же сегодня, в конце-то концов, или нет? Ивик быстро перекрестилась.
Мама вытирала руки. Ее голова была замотана платком, явно скрывающим бигуди.
— Мам, можно я погуляю?
— Конечно. С Диссе пойдете гулять?
— Ну да, наверное.
Чесси свалила нашинкованную капусту в большую кастрюлю и вышла из кухни. Мама с неприязнью посмотрела ей вслед. Ивик вздохнула - мама не очень-то любила Чесси. Та работала всего лишь мастером на холодильном комбинате, а гонору, говорила мама, у нее было сколько угодно. Один из сыновей Чесси - священник, хойта. Еще бы.
— Как успехи в школе?
Ивик вздохнула. Мама всегда устраивала ей форменный допрос. Отвечать почему-то не хотелось.
— Нормально все, - вяло сказала она.
— Оценки как? По дарайскому, по математике? А что со спортом? У Диссе, конечно, все только высшие баллы? - мама забрасывала ее вопросами. Ивик ответила, что да, Диссе опять первая в рейтинге, и конечно, на распределении получит очень хорошее место. Мать вздохнула.
— А ведь ты гораздо умнее Диссе. Она же попой все высиживает. Если бы ты чуть-чуть старалась…
— Я стараюсь, - обреченно сказала Ивик. Мама и Диссе тоже недолюбливала. Вообще иногда складывалось ощущение, что маме не нравится ничего из того, что любит Ивик.
Например, маме ни в коем случае нельзя было показывать сочиненные стихи или рассказывать про истории, или о том, какие игры она придумывает. А так хотелось иногда! Но мама почему-то приходила буквально в ярость и начинала кричать на Ивик, что та занимается ерундой, что ей уже пора прекратить играть, а надо подумать о жизни! Сейчас это было еще понятно, но когда Ивик было всего лет восемь - неужели она и тогда должна была думать только о жизни? Мама приводила в пример себя, вот она выросла еще тогда, когда у Дейтроса не было своего мира, выросла в чужом, в Лайсе, и вот там они должны были бороться за существование, и у них не было времени на глупости. А они теперь тут разбаловались, все для них, все ради них, а они…
В общем, сочинять было нельзя. Ни в коем случае. И то, что творится у Ивик в душе, маму интересовало только с практической точки зрения. Например, однажды Ивик увлеклась фильмом про хойта-миссионеров в Килне, и мама с тех пор с большим подозрением выспрашивала, не собирается ли она стать хойта, и даже в церковь стала запрещать ходить. И книгу о Килне, которую Ивик подарили на Рождество, куда-то выкинула.
Ивик и не думала становиться хойта, но мама все равно боялась. Да и кто возьмет Ивик в хойта?
Иногда ей хотелось, чтобы мама спросила, а почему ей нравится тот или иной фильм, что интересного в этой книге? Но вопрос "почему" маму не интересовал. Самое главное - чтобы она хорошо училась и хорошо "устроилась в жизни".
— Вы так и дружите с Теном и Шагином?
— Да.
— Смотри, Ивик, осторожнее! Мальчики же знаешь о чем думают все время? Я боюсь, тебя пошлют в профессиональную школу, и ты там через год забеременеешь.
Ивик с тоской вздохнула. Захотелось плакать. Хоть лбом в стену бейся - ну почему она не понимает ничего?
— Нет, мам. Я все равно никому не нужна. Я некрасивая.
— Тебе вообще рано дружить с мальчиками, понимаешь?
— Да мы же просто играем.
— Эти игры знаешь чем могут кончиться?
Ивик встала. Поставила тарелку в раковину. Сполоснула.
— Я пойду, мам?
Мама Ивик была интеллигентной женщиной. И всего в жизни добилась. Она была в касте медар, преподаватель профессиональной школы лингвистики - в Академии Шим-Варта. Не просто преподаватель, а руководитель отдела. Ее называли не хета, а хесса - начальница. Три комнаты в блоке - а семья совсем небольшая. Папа Ивик тоже был медар, рангом ниже мамы, преподаватель той же Академии, но в планетографии, занимался немного и научной работой. Жили они неплохо, мебель на заказ, собственный мотоскар, на курорты каждый год ездили.
Детей в семье было всего трое. Редкость. Но никто не подумал бы осудить маму Ивик, ведь она хесса и занята серьезной работой. Так же, как гэйну никто не осудит, если та родит немного детей. Да и дети-то очень отличались по возрасту. Старшая, Ана, от другого отца, давно работала и жила далеко. Ивик - в тоорсене, и тоже вот-вот уйдет в профессиональную школу и отдалится от семьи. Сейчас мама занималась в основном Ричи, который еще учился в младшей школе, вирсене, и каждый вечер возвращался домой. Ивик, можно сказать, выросла одна. Это имело свои преимущества. Ее одевали только в новое и хорошее. Ей покупали собственные игрушки, а не одну куклу на троих, как в семье Диссе. Ее возили на курорты и в путешествия.
Но часто Ивик в душе завидовала Диссе.
Та была шестой в семье, шестой из одиннадцати детей. Отец Диссе был геологом и подолгу пропадал в экспедициях. А мать - аслен-оператор на фабрике, ничего особенного, совершенно простая женщина, не такая, как мама Ивик. Естественно, думала все больше о детях. "Самореализовалась в детях", как говорила мать Ивик с легким оттенком презрения. Семья Диссе жила в таких же трех комнатах - только не 4 человека, а 13. Одна спальня для девочек, другая для мальчиков. Хотя постоянно дома жили только младшие - уходя в тоорсен в семь лет, дети переселялись в школу. И лишь на праздники и часть каникул собирались дома, но это уже можно было потерпеть.
Нравы в семье Диссе царили простые. Одежду носили в основном самосшитую, младшие донашивали за старшими. То есть, конечно, в распределителе им полагалась собственная одежда, но как и всегда в таких случаях, мать экономила и тратила талоны на что-нибудь другое. В тонкости воспитания никто не вникал, за шалости могли просто выдрать. Ивик дома никогда не били. Но иногда она думала, что в семье Диссе жить куда проще. Как в школе. Никто на тебя не обращает внимания, что хочешь, то и делай. Мама не сходит с ума из-за твоего распределения, в какую ты академию попадешь… Лучше бы Диссе была на месте Ивик. Вот она нашла бы с ее мамой общий язык. Вот такой дочерью мама Ивик гордилась бы.
Диссе способная, мама неправа. Ведь ее братья и сестры не достигли таких успехов. Просто она способная и упорная, любит и умеет трудиться, много тренируется в своей гимнастике, много занимается. Или это и называется "высиживать попой"? Да, но без ума тоже ничего не достигнешь. Диссе все-таки умная.
Но маме Диссе все равно, куда та попадет. Совершенно безразлично. У нее 11 детей, кто-нибудь один добьется успехов, и то уже хорошо. А может, она вообще об успехах не думает, что ей, какой-то рабочей на фабрике, эти успехи? Лишь бы девочки хорошо вышли замуж, и мальчики нашли себе пару, завели счастливые семьи и жили благополучно. Лишь бы дарайцы не напали, и не было бы войны. Вот и все ее стремления и мечты.
Диссе пришлось ждать - она вместе с сестрой домывала посуду за всеми. Ее очередь. Сегодня хоть праздник, а вчера Диссе вместе с остальными занималась генеральной уборкой, ее вообще было не дождаться.
Ивик пока сидела на качелях во дворе. Медленно раскачивалась. Несколько малышей уже играли в песочнице под присмотром двух девочек постарше. Ричи играл с мальчишками в сетран на специально отгороженном поле. Пушистый белый пес лежал в тени, вывалив язык. В соседнем дворе радостно-тягуче играла гармонь.
Здесь все свое, родное.
Привычное, подумала Ивик. Здесь хорошо. Она чувствовала себя неловко, неудобно - вот всегда так с Диссе. Ивик вечно ощущала себя виноватой. Диссе приходится много работать по дому.От нее дома много требуют. А Ивик живет, как говорит Диссе, "как у Христа за пазухой". Она в свои 12 лет - все еще маленький ребенок, балованная аристократка. У нее новенькое красивое платье с базы. "Мажорка", называла ее Диссе. Хотя разве ее родители какие-нибудь шишки? Просто в семье всего двое детей, и естественно, Ивик больше достается разных благ и меньше работы.
Так всегда. "Тебе как будто специально везде соломкой постилают", ворчала иногда Диссе. Ивик вспомнила последний случай с прыжком с моста и наказанием. "И опять ты выкрутилась", сказала Диссе, покачав головой.
"Ты вообще любишь выделяться", так говорила Диссе. Ивик часто болела. Простывала. В прошлом году было воспаление легких. И еще она часто подворачивала ноги, когда прыгала откуда-нибудь. Она же не просто так боялась прыгать с моста. Она и правда могла разбиться там, где другие прыгали благополучно. Уж очень она неловкая. То вывих, то растяжение, то руку сломает. А потом опять ей блага и удовольствия - можно пропустить спорт и вместо этого блаженствовать в библиотеке. Можно вообще не ходить в школу и лежать в изоляторе, грызя сухарики и читая книжку. В школьном походе она сломала руку, и хет Шани повез ее одну домой на мотоскаре. Тогда Диссе и сказала "ты любишь выделяться". Но ведь она не виновата, что сломала руку!
Она вообще не виновата, что такая. Неловкая, неумелая, больная. Некрасивая.
Но почему-то всегда получается, что виновата. Что другим - работа, учеба, наказания, а ей - отдых и удовольствия.
Может быть, конечно, я и правда виновата, размышляла Ивик, раскачиваясь потихоньку. Диссе ловкая, потому что ее с детства и дома заставляли работать, убирать, копать грядки. А Ивик ничего не заставляли, наоборот, ее баловали. Но не от этого же она стала такой неловкой и больной… И даже не скажешь, что уж очень больной, по-настоящему. Если бы она была просто инвалидом, тогда с нее и спроса никакого. А она…
Иногда она обижалась на Диссе - ну что за подруга, которая смотрит на нее так? Но беда в том, что больше у Ивик никаких подруг и не было. С Диссе они вместе были еще с марсена. Как сестры. У Диссе иногда появлялись и другие приятельницы - вот как Мара, а теперь и мальчишки. Но у Ивик никого не было. Только Диссе.
И потом, на самом деле их с Диссе многое связывало. И подруга видела и знала про Ивик то, чего больше не знал никто. И что еще важнее - ценила это. У них были удивительные игры. Они придумывали фантастические истории. Устраивали "ночные похождения" и "полеты привидений", дальние путешествия за пределы Шим-Варта. Мечтали, смотрели на звездное небо по ночам. Ивик - только это было большой тайной! - уже несколько раз выходила в Медиану и вытаскивала за собой и Диссе. Это было, наверное, единственное, что Диссе умела хуже Ивик, точнее - совсем никак.
Хотя нет, было еще одно. Ивик занималась музыкой, она неплохо пела, участвовала в церковном хоре (но потом мама это почему-то запретила - наверное, боялась, что Ивик захочет в хойта, в монахини). А у Диссе слуха совсем не было. По этому поводу Диссе подруге завидовала. Ивик не понимала, что уж такого прекрасного в умении петь… Гораздо полезнее для жизни уметь красиво двигаться и танцевать, как Диссе.
И все же, несмотря на неприятный разговор с мамой, на то, что Диссе работала, Ивик сейчас было хорошо. Она раскачивалась все выше, дух захватывало. Малыши галдели в песочнице, играла гармонь. Свиристели птицы вдали. Машин сегодня не слышно - праздник. Весенний ветер кидался ей навстречу, щекотал, весело обнимал и свистел в ушах. Здесь все свое, родное.
Длинный ряд примыкающих друг к другу одноэтажных бараков. Беленные стены, выметенный двор. Знакомый с детства куст рекеты, готовый взорваться сиреневым цветом. Классики, нарисованные на асфальтовом клочке. Лес за последним блоком, темный, дышащий влагой, и медленно встающее над лесом желтое солнце.
В этой песочнице Ивик строила замки и дороги. На этом рекетовом кусте искала цветочек с пятью лепестками, приносящий удачу, а под кустом они с девочками зарывали "секретики". На той лавочке раньше всегда сидела злобная баба Шери из пятого блока и ворчала на всех, проходящих мимо - теперь уже не сидит, видно, совсем слегла. А может, и умерла уже? Надо спросить маму.
Здесь все свое, родное
Мой дом, река и лес.
Ивик вдруг удивилась тому, что получилось. Получался стих. Кажется. Она уже не раскачивалась, качель с каждым махом уменьшала колебания. Зеркальца небес. Нет, осколочки небес. Что - осколочки? Лужи… И в лужах голубые осколочки небес. Но тогда что с первой строчкой? А, она все равно не звучит совсем. Лучше по-другому. Любимые, родные. Дома, дворы и лес, и в лужах голубые осколочки небес… Ивик с сомнением повертела в уме получившуюся строфу. Глупо как-то. Первую строчку все равно надо менять.
— Ивик!
Навстречу ей бежала Диссе, за ней - пятилетняя сестренка Альта.
— Ивик, может, в кино пойдем сегодня? Говорят, новый фильм.
Мама, конечно, разрешила Ивик пойти в кино, почему бы и нет. Не маленькие ведь уже. Прошли времена, когда смывались тайком, всем двором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55