Да и стая у нас подобралась та еще. Кто бы сказал, что я стану разговаривать с Медведем или Котом, не поверила бы. А уж идти с ними куда-то несколько ночей подряд... такое и в бреду не привидится! Про Ипшу и говорить нечего: вспоминать Длиннозубых – значит, не беречь свою шкуру. Ипши и Повелители не любят, когда о них много болтают.
Привал. Вчерашний день был жарким, сегодня еще жарче, а каким будет день завтрашний?
Что это со мной? Зачем мне нужен завтрашний день, если я не знаю, доживу ли до сегодняшней ночи. Воды нет, в горле сухо, песок блестит так, что больно глазам. Но слез нет, как нет слюны. А на треснувшей губе выступила капля крови, густая, как смола.
Привал. Мы сидим и лежим в тени большого камня. Молчим. Разговаривать не хочется, да и нет сил. А если бы и были, о чем говорить? Что нового случилось от восхода и до привала? Только чужаку не сидится. Ходит вокруг камня, что-то высматривает на нем, водит пальцем по трещинам. Или остановится, наклонит голову к плечу и к чему-то прислушивается. А к чему тут прислушиваться? Я вот ничего не слышу, другие тоже спокойны, даже Старший из Лохматых. А уж его врасплох не застанешь и со спины не нападешь – спит вполглаза, еще и за Младшим приглядывает. Они-то чего увязались за чужаком? Ну Младший понятно, пошел за Старшим, а Старший-то почему? Силы ему не занимать, сразу видно – битый зверь, травленный, не одну ловушку обошел, а все равно идет за чужаком. И не вместе с ним, не притворяется, что им по пути, а за ним, словно чужак единственный, кто знает правильную тропу. А может, и знает?.. И старый Медведь это чует лучше меня. Или Лохматого тоже заколдовали?
Ну вот, чужак перестал ковырять трещины и вышел из тени – посмотреть на свою работу издали. И долго он так будет стоять? Все равно ведь корни не пустит. Это в лесу сломанная ветка может пустить корни, если долго лежит на сыром месте. А на этой земле ничего не растет, кроме чахлой травы. Ее даже пожевать нельзя – колючая, горькая и ни капли сока.
Ну а теперь чужаку понадобилась компания – подозвал Кота. И оба смотрят на камень, и оба торчат под солнцем. Ну Коты к жаре привычные. Говорят, что Сухие Земли похожи на это место. А вот каково чужаку? Не знаю, откуда он, но уж точно не из пустыни. В пустынях живут Ипши... если Длиннозубая не последняя из своего рода.
А вот и она, Длиннозубая. Легла рядом с чужаком и тоже пялится на камень. Ну что они на нем такого увидели?! Встать, что ли, и самой посмотреть?.. Снизу видны только трещины, а издали? Но так не хочется шевелиться, выходить под солнце. В тени хоть немного прохладнее. Ладно, потом посмотрю, когда будем уходить.
Похоже, чужаку таки напекло голову. Он содрал с себя верхнюю часть одежды, оторвал от нее кусок и повязал на голову. А изодранную одежду натянул на себя. Все ущербные стыдятся своих уродливых тел и носят одежду. Хотя тело чужака не такое уж и уродливое.
А это уже интересно – у него тоже есть шрамы! Их не так много, как у Охотника или у Медведя, но среди шрамов чужака попадаются совсем уж незнакомые. Они маленькие, круглые, затянутые сморщенной кожицей. Один шрам на руке, два под левым плечом, еще один на животе, тоже слева. На животе чужака растет темная и редкая шерсть, на груди шерсть тоже есть, и она закручивается, а вот на руках и на животе – ровная и, похоже, жесткая.
Потрогала свою руку – мягкий короткий пушок. Он станет гуще и длиннее, когда я сниму ошейник и снова побегу на четырех лапах. Но моя шерсть никогда не завивалась колечками! Ни на руках, ни на груди. Там у меня меньше всего волос.
А это еще интереснее! У чужака след от зубов на правом плече. Какая-то Зовущая уже отметила нашего вожака. Интересно, очень интересно... надо подумать...
– Какой у тебя странный шрам. Откуда такой?
Кот прочитал мои мысли.
– Оставила на память одна киска, – ответил чужак, поправляя свою ободранную одежду.
– Слишком глубокий для кошки, – задумчиво сказал Кот, а чужак фыркнул. Наверное, что-то смешное вспомнил.
Медведь лежит на боку, прикрыл глаза, только узкие щелки поблескивают. Притворяется, что ему все едино, о чем болтают эти двое. Так я и поверила в это «все едино». А нос по ветру, а уши торчком зачем тогда держит? Вот младшему из Лохматых и впрямь все едино, его ничего, кроме больной ноги, не интересует. То гладит ее, то вылизывает.
– Так и киска большая была, вот и разодрала глубоко, – отозвался чужак, но настырный котейка не унимался:
– Если большая, то это была не Кошка, а Кугар. Или Ларувл.
– Ларувл? – Чужак будто попробовал на зуб незнакомую дичь. – А он больше нашего черного друга или меньше?
Оба посмотрели на Адри. Тот зашипел и дернул хвостом. Я бы удивилась, если бы Адри не злился: в друзья он никому не напрашивался, а тут еще сравнивают с каким-то рыбоедом.
– Меньше, – тихо сказал Кот.
Я так и не поняла, посмеялся над ним чужак или и впрямь не знает.
– И этот Ларувл... он желтый в черные пятна?
– Нет! Серый! – Кот рявкнул так, будто ему наступили на хвост. Кто-то большой и тяжелый, вроде Старшего Медведя. Оба Лохматых очень внимательно посмотрели на крикуна. Кот передернул плечами и уже тише сказал: – Он серый в темные полосы.
Чужак задумчиво кивнул. Похоже, он еще не встречался с кланом сумеречных. Кому-то очень повезло. Вот только кому?
– А ты видел желтого с черными пятнами? – настороженно спросил Кот.
Если бы он не спросил, спросила бы я. Желтые с черными пятнами – уродство какое!
– Видел, – уверенно сказал чужак.
Ответ не понравился Коту. Мне тоже не понравился.
– От черной матери и желтого отца? Полукровка?
Кот старался не смотреть на меня. А я не успела сказать, что думаю о наглом недомерке, – пришлось успокаивать Адри. Ему хотелось повалять Кота по песку. И за дело. Может, Зовущие из клана Кошек и рожают всяких полукровок, что позорят потом оба клана, но среди Кугаров такого нет и не будет.
– Почему полукровка? – удивился чужак. – Обычный леопард. У него и мать и отец в пятнах.
– Никогда не слышал о таком клане, – задумчиво сказал Кот и тут же добавил, пока чужак не решил, что его хотят оскорбить: – Я тебе верю! Я еще так мало знаю...
Я тоже ничего не знаю о леопардах и о пятнистых полукровках не слышала, но... о тхархе я тоже узнала совсем недавно. Может, чужак подрался с каким-то зверем или т'ангом из неизвестного нам клана?
Кот будто услышал мои мысли.
– А этот пятнистый... он ходил на четырех лапах или мог и на двух ногах?
– На двух? – Чужак удивился так, будто ему загадали загадку, у которой нет отгадки. – А, понял... – Он посмотрел на меня, потом на Адри и повторил: – Понял. Этот леопард не был оборотнем. Он был обычным зверем.
– Это хорошо.
Кот даже мурлыкнул от радости, а я смогла сдержаться.
– Конечно, хорошо, – согласился чужак. – Мне только леопарда-оборотня тогда не хватало. У меня как раз закончились серебряные пули...
От короткого злого смешка мне стало вдруг холодно.
– А зачем они нужны? – заинтересовался Кот, а старший из Лохматых шевельнул ушами.
– Как зачем? Оборотней убивать. Обычной пулей его не остановишь, это все знают.
Чужак говорил так, будто все остальные должны знать, кто эти оборотни и чем их надо останавливать. Интересно, а Медведь слышал о них или только Кугары не знают дальше своего леса?
– А этого пятнистого ты... убил? – спросил Кот.
Чужак молча кивнул.
– А зачем?
– Зачем, зачем... Есть хотел, вот и убил!
Кажется, чужаку не хотелось рассказывать об этой охоте.
– Так ты его съел?!
И чего это Кот так удивился? Ведь чужак охотился не на т'анга.
– Нет, не его, – буркнул чужак. – Только то, что он поймал.
– Ты убил его, чтобы отнять добычу?! – Охотник-Кугар удивился и разозлился так, что перестал притворяться спящим. Будь он в зверином теле, то дергал бы хвостом и выл, пугая соперника. Но Охотник только покачивался, топчась возле камня, да сжимал и разжимал кулаки. Будто когти втягивал и выпускал. Может, он знал того леопарда?
Думаю, напрасно Охотник напрашивается на поединок. Хотя... какое мне дело, кто и кому попортит шкуру или свернет шею.
– Ну убил. А поделился бы он со мной, остался бы живым. Мне и нужно-то было немного. Может, я и не стал бы его убивать, но он напал на меня. Вот и пришлось... А тебе-то что до этого?
Даже голос у чужака изменился, и глаза стали как у т'анга, готового убивать. Охотник вздрогнул, будто увидел двух крылатых арусг, и прижался спиной к камню.
– Мне? Ничего. Я так...
– Интересуешься, значит? Тогда и мне интересно, сколько мы пройдем до следующего привала. Все, хватит отдыхать! Подъем!
Не похоже, чтобы чужак страдал от жары. Может, его племя живет в землях, похожих на эту? И охотится на черно-желтых леопардов? У которых лапа не меньше, чем у Адри. Или у меня. Только драться с чужаком мне совсем не хочется. Это не он, а Охотник не дал нам отдохнуть. Вот и придется теперь идти и думать о шрамах на боку чужака. Шрамы у него старые, давно зажившие, а его память твердит, что леопарда он убил только вчера. И эти воспоминания почему-то злят чужака.
29
Симорли. Воин из клана Котов
Ипша! На камне был Ипша!
Другие тоже подошли, остановились возле моего наставника и стали смотреть на камень. А с камня на нас скалился Ипша. Как живой. Будто страшным колдовством его закрыли внутри камня. Давно. Очень давно. Но камень постарел, растрескался. Скоро он не сможет удерживать пленника. И тогда Ипша вырвется на волю. Будет ли он искать тех, кто его пленил, или станет убивать всех чужих, что встретятся на пути?
Я хотел спросить наставника, но рядом было много ушей и глаз, которым не надо знать, о чем мы говорим.
Потом старший Медведь сказал, что на камне что-то написано. Уверенно сказал, будто видел надпись или похожий камень.
– Написано, – подтвердил мой наставник.
Он тоже видел то, чего я не замечал. Может, и я когда-нибудь научусь замечать невидимое для других?
Наставник присел, провел рукой по мелким трещинам на камне; больше всего их было внизу, над самым песком.
– Здесь написано: «На этой земле живут Ипши. Ты стоишь на границе, путник. Подумай, прежде чем ступить за нее. Выбери другой путь, если тебе нужна твоя жизнь. Или ступай прямо, если...»
Наставник разогнулся, отряхнул руки.
– Вот и все, – сказал он и подошел к нам.
– Все? – не поверила Зовущая.
Будто любимое дело моего наставника – это обманывать т'ангай.
– Там еще что-то есть, – наставник словно бы не заметил оскорбления, – только затерто так, что не прочитаешь.
– Наверное, ветер испортил след, – отозвался вдруг Охотник.
А Зовущая фыркнула. Мне тоже стало смешно. Разве след может жить дольше, чем надпись на камне?
– Не понимаю, зачем Ипши поставили этот камень? И предупреждение это глупое. Все знали, что к Ипшам лучше не соваться. А теперь их и нет. Почти. – Зовущая посмотрела на лежащую Ипшу и отвернулась. Та притворялась спящей. – Глупый камень, и зачем мы возле него стоим?
От голоса Зовущей мне хотелось куда-то бежать, что-то делать. Не знаю куда, не знаю что... Никогда еще голоса т'ангай не действовали на меня так.
– Этот камень поставили Хранители. Очень давно, – сказал наставник, и я сразу поверил ему.
А кто еще, кроме Хранителей, мог сделать такое?
– Предупреждение тоже они сделали, – добавил старый Медведь.
Говорил он не так уверенно, как мой наставник. Воин скорее догадался, чем истинно знал.
Наверное, наставник подумал так же. Он внимательно посмотрел на Медведя. Тот опустил голову, слегка сгорбился.
– Я уже видел такие надписи, – пророкотал он, будто оправдываясь. – У нас в горах.
Наверное, мне показалось. С чего бы Медведю оправдываться?
– И у нас тоже есть такой камень, – неожиданно сказал Охотник. – Только он черный. И на нем Кугар нацарапан. И трещины внизу похожи на эти.
– А что на камне написано? – заинтересовался наставник.
Но Охотник почему-то не ответил. Он только сжимал и разжимал пальцы. Жаль, что у Кугара нет сейчас хвоста; не поймешь, злится Охотник или просто так молчит.
– Не помнишь? – спросил наставник.
– Я не воин и не чарутти! Мое дело – читать следы и охотиться. А всякими... – т'анг вдруг замолчал, покосился на Медведей, на моего наставника и сказал уже совсем тихо: – ...другими делами занимаются другие.
Медведь смотрел на Охотника так, будто хотел узнать, какой тот на вкус, но увидел, что мой наставник следит за ним, и извинился. Пальцами. Перед наставником, не перед Кугаром, тот и не заметил ничего.
Если Охотник и дальше будет дергать смерть за хвост, то останется без головы.
– Тогда вперед. Раньше выйдем, быстрее выйдем к Дороге.
Наставник сказал, и никто не стал спорить. Даже Зовущая, хотя у нее имелись зубастые словечки, готовые вцепиться в бок Охотнику. Или еще кому-нибудь. Но слово «дорога» отвлекло т'ангайю. Где дорога, там и колодец, а где колодец, там должна быть вода. Ради такого можно и помолчать немного. Много молчать т'ангайи не умеют.
А может, я напрасно подумал на Зовущую? Может, и не отвлеклась она, а просто не интересно ей стало разговаривать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54