Из чужака получился лучший вожак.
Когда я понял все это, то почему-то успокоился. А еще я удивился: почему не понимал этого раньше, как я мог быть таким глупым?
«Глупый не доживет до Испытания, а глупый воин никогда не станет вожаком. Когда-то это поучение наставника очень злило меня. Я так боялся оказаться глупым, что, наверное, был им. Теперь же, когда я знаю, что уже не стану вожаком и скоро сниму воинский пояс, мне почему-то все едино, какой я глупый, как мало я знаю и что об этом кто-то догадается. Многое стало неважным, и только одно занимало меня: понять, зрил я т'ангайю возле Ипши или болезнь еще не оставила моего тела?
Передо мной шел воин-Кот. Когда я смотрел вперед, то едва замечал его уши и шерсть на голове. Чтобы увидеть его всего, мне пришлось остановиться. Наставник ничего не спросил, он тоже остановился и стал ждать. А я целых четыре вдоха смотрел на воина-Кота, и тот недовольно дернул лопатками. Тогда я закрыл глаза...
...и опять стал зрящим!
Впереди, рядом с невысоким воином шел песчаный кот. Шерсть у Четырехлапого была короткой и рыжеватой, уши шевелились, кисточки на ушах смешно качались, и толстый, будто обрубленный, хвост слегка подрагивал. Оба – воин и кот – обернулись на ходу, посмотрели на меня одинаковыми зелеными глазами и отвернулись. Я еще успел почувствовать их досаду и удивление, а потом я открыл глаза.
Впереди шел воин-Кот. Опять один. Он переложил копье из левой руки в правую и убрал со лба растрепанные волосы, но те опять закрыли лицо. Через два шага воин опять пригладил волосы, но они снова упали на глаза.
Я смотрел, как он борется с непокорной гривой, и думал, на сколько же его хватит. А Кот то дергал головой, то отбрасывал волосы рукой и, кажется, не замечал, что делает. Наставник говорил, что ко всему можно привыкнуть. Может быть, это одна из привычек Кота?
– Свяжи их, – услышал я свой голос.
И удивился. У меня не было привычки раздавать советы.
Воин-Кот остановился так неожиданно, что я чуть не толкнул его.
– Что? – спросил он, задрав голову.
В его голосе и всей его позе угадывалось предупреждение: мы идем за одним вожаком и делим одну тропу, но если мне вздумалось понасмешничать...
– Свяжи их ремешком, – спокойно повторил я со всем дружелюбием и уважением, с каким бы я обратился к воину моего клана, что старше и опытнее меня.
Настороженность медленно уходила из тела Кота, даже пальцы уже не так сильно сжимали копье.
– У меня нет свободного шнура, – ответил воин-Кот.
– Он есть у меня. Если хочешь...
К этому ремешку я привешивал ножны с маленьким костяным ножом. Но где эти ножны и у кого теперь тот нож?..
Кот немного подумал и подвязал моим ремешком волосы. Только отошел подальше, чтобы я не смог дотянуться до него. При этом он следил за Ипшей и Мерантосом и не опасался вожака.
– А мне нравится, – одобрительно кивнул вожак. – С хвостом ты здорово смотришься. Спасибо, Игратос, от нас двоих спасибо. Всякий раз, когда Симорли возился со своей прической, я, честно говоря, начинал беспокоиться.
– Почему? – удивился воин-Кот.
Наставник за моей спиной тихонько хмыкнул. Вожак эхом повторил и усилил его веселье.
– Все ждал, когда же ты ткнешь мне в задницу копьем. А она мне дорога и нужна на каждом привале.
– Я бы никогда!.. – вскрикнул Кот, будто это его ткнули копьем, но стоило вожаку громко засмеяться, и обида воина куда-то подевалась.
– Не обижайся, Симорли, я пошутил. Кстати, ты стал таким красавчиком, что все девочки будут твои.
Воин шевельнул ушами, а потом опустил их вместе с копьем. Вид у т'анга стал очень удивленным. Будто Кот не играл еще ни с одной самкой.
– Отдохнули? – спросил вожак уже серьезным голосом. – Тогда вперед. Вода ждет нас!
Всего несколько слов, и мы опять готовы идти, забыв про усталость и жажду. Вот уж кто умеет смотреть и видеть. Совсем как чарутти. Еще никто не смог скрыть от них своего Зверя. Мудрейшие с первого взгляда могут понять, из какого клана заявился пришелец и с какими намерениями. Кажется, я узнал, как они это делают. Но я ведь не чарутти, и даже не ученик, тогда почему я могу зрить? Или уже не...
Я быстро закрыл глаза, страшась, что мое нежданное умение исчезло, и тихо выдохнул свой страх: рядом с невысоким воином опять шел короткохвостый кот. Я не стал оборачиваться, чтобы узнать, какой зверь идет рядом с наставником, – это я уже знал. Мы часто бродили по горам Четырехлапыми. А темнотелая т'ангайя так и осталась возле Ипши. Стены виднелись сквозь нее, как дно ручья сквозь тихую воду. И сквозь четырехлапого кота можно было заметить стены и плиты пола. Он, как и воин-Кот, не подходил близко к Ипшам.
А вот рядом с вожаком шел кто-то высокий, выше наставника, и очень худой. Его руки были короткими, как у вожака или Кота, а ноги длинными. Его тело тоже было прозрачным и светилось ярче остальных.
Несколько раз я открывал и закрывал глаза, чтобы поверить в то, что узрил. Высокий и прозрачный оставался возле вожака. Они разговаривали, даже спорили втайне от остальных, так и мы с наставником спорили иногда. Потом Высокий исчез.
Нет, я не разучился зрить, как вначале подумал: тех, кто шел с Ипшей и воином-Котом, я видел, а вот рядом с вожаком никого больше не было.
Усталость навалилась, как неподъемная глыба льда, и я сел на дорогу так быстро, что наставник не успел подхватить меня.
Вожак обернулся и посмотрел на нас. Я не чувствовал в нем злости или презрения. Точно так же наставник смотрел, бывало, на какой-нибудь камень, решая, пригодится тот мастерам по камню или им лучше сбить со скалы добычу.
– Пожалуй, мы устроим небольшой привал для осмотра достопримечательностей. Как скажешь, Мерантос? Эти стены тебе ничего не напоминают?
Мы стояли словно среди глыб льда. И эти глыбы были разного цвета: от бледно-голубого, почти белого, до темного, как снег в безлунную ночь. Солнце гладило ледяные стены, и по ним прыгали маленькие искорки. Дышать стало легко и вкусно, как рано утром в горах.
– Дом, – прошептал наставник.
То же самое сказал и я, только с закрытым ртом. Еще у меня хватило сил подняться и дойти до ближайшего входа. Идут за мной остальные или нет, об этом я даже не думал. В страшном и чужом городе нашелся кусок родных мест, и я хотел немного побыть почти как дома.
Я лег на каменную лежанку и заснул так хорошо, как не спал уже давно. Так же хорошо мне было в доме наставника, где он жил со своей т'ангайей. Я так и не узнал, почему он всегда возвращался к ней. Ведь были же т'ангайи моложе и дома больше...
Мне тут же расхотелось думать об этом, когда я открыл глаза и заглянул в глаза Ипше. Ее голова умостилась на животе вожака, а тот спокойно лежал и улыбался во сне.
Я быстро зажмурился и... узрил рядом с ним высокую светящуюся фигуру.
42
Крис и Хранитель
«Ты собираешься что-нибудь делать? – поинтересовался Хранитель, а мне, признаться, было лень отвечать, хоть для этого и не надо было открывать рот. – Только не делай вид, что устал и спишь. Я точно знаю, что ты не спишь».
Хранитель все не мог угомониться и дать мне спокойно отдохнуть. Ему не надо присматривать за четырьмя оборотнями, следить, чтобы они не вцепились в глотку мне или друг другу; он просто наслаждается поездкой и комментирует окрестные пейзажи, когда появляется настроение, или молчит, когда настроения нет. И вот, как только все успокоились, никто ни на кого не рычит и не пытается проткнуть копьем, когда все отдыхают, смертельно утомленный человек не может закрыть глаза без того, чтобы с ним тут же не начали общаться. Ну никакого тебе покоя! Ни во сне, ни наяву.
«Уставшему человеку лучше побыстрее ответить на мой вопрос, если он действительно так хочет покоя», – передразнил меня Хранитель.
«И чего тебе надобно, нарушитель-моего-покоя?» – мысленно стенаю, надеясь пристыдить нарушителя.
«Меня интересует только один вопрос: ты собираешься что-нибудь делать или нет?»
«Сейчас я собираюсь отдыхать, как все нормальные лю... то есть оборотни. А “что-нибудь делать” я буду потом, если ты не против».
«Против! Или ты собираешься отдыхать прямо вот так?! Между прочим, твоя грудь не подставка для головы Ипши», – напоминает Хранитель.
«Спасибо за совет, – искренне благодарю и сдвигаю тяжеленную голову себе на живот. – Так намного удобнее: и мне легче дышать, и девочке мягче».
«И никаких возражений?»
Легкая озадаченность мне, наверное, послышалась.
«Ну ты же видишь, девочка не возражает...»
«Я имел в виду тебя! – Потом я услышал несколько слов на незнакомом языке, сказанных очень эмоционально. – Ты, лично ты не собираешься возражать?» – спросил Хранитель после недолгого молчания.
Кажется, он уже почти успокоился. Жаль, что молчание было таким недолгим.
«Нет. А зачем?» – Я все еще не понимал, чего от меня хотят.
«Если ты помнишь, у нас одно тело на двоих, и я, естественно, волнуюсь за его сохранность».
«Как это мило с твоей стороны», – сонно пробормотал я.
«Не спи! – возмутился Хранитель. – Я тут беспокоюсь, что наше тело используют в особо извращенной форме, а ты не собираешься даже протестовать!»
«И зачем так шуметь? – зеваю я, чувствуя, что остатки сонливости медленно, но верно тают. Прощай, сон, а наша встреча была так возможна!.. – Из-за чего ты беспокоишься? Мне всегда нравились собаки, а я всегда нравился собакам моих знакомых. И чем больше была собака, тем больше мы нравились друг другу. Так что не надо волноваться, все в порядке. Просто когда собака таких размеров, как эта милашка, испытывает ко мне нежные чувства, у меня нет сил протестовать. Не хочу огорчать ее. Такое вот у меня доброе сердце».
Мне показалось, что Хранитель вздохнул с облегчением. Конечно, я понимал, что это невозможно, но ощущение было именно таким. Когда он опять заговорил его тревога куда-то подевалась, а вместо нее появилась веселая насмешка.
«Как же, как же, доброе сердце у него. Кто бы говорил! Счаз-з-з поверю и заплачу от умиления. – Хранитель использовал любимое словечко нашей общей знакомой, и я невольно фыркнул. – Сердце доброе? Как бы не так! Это в тебе сработал инстинкт самосохранения: лежи тихо, не дергайся, и тебя, может быть, не съедят на этот раз. “Не хочу огорчать”, ну-ну... – Он повторил мои слова так, будто каждое пробовал на зуб. – Я бы тоже не стал огорчать Ипшу, и совсем не по доброте душевной: народ т'анга – тот еще подарок, а Ипши – самые опасные среди них».
«Кто бы мог подумать?! А с виду такая милая... зверушка. Я только не могу понять, из собачьих она или из кошачьих. Какая-то помесь саблезубого тигра с пещерным медведем. И от доисторического волка что-то есть. А судя по шипам на спине, в ее роду и динозавры имелись. Не самый близкий предок, конечно, но все-таки были. Тебе случайно не известна ее родословная?»
«Не известна. Они пришли из другого мира. Как и ты».
«Вот как? Значит, они мои братья по несчастью... и сестры, конечно!» – быстро добавил я, когда тяжелая голова беспокойно зашевелилась на моем животе.
Голый бок слегка пощекотали длинные верхние клыки.
Не удивительно, что малышке потребовалась подставка под голову: с такими зубками лежать на ровном не очень-то просто.
«Ты все-таки поосторожней с ней, – предупредил Хранитель. – Она отличается от собак твоего мира. Даже от очень больших собак. Не забывай, она ИПША! Это во-первых. А во-вторых, она т'ангайя. Или, как ты говорил, оборотень. Так что внутри этой „зверушки“ скрывается женщина. В-третьих, судя по моим наблюдениям, этой женщине нужен мужчина. А это уже большая проблема!»
«Почему? Она что, последняя в своем роду? Извини, старик, не хотел тебя обидеть, – с небольшим опозданием вспоминаю проблему собеседника. Он промолчал на мое извинение. – Ведь не единственная же она?..»
«Нет».
«Вот и хорошо! – изображаю бурную радость. – Найдет себе кого-нибудь и...»
«Здесь? В убежище? Сомневаюсь. И потом... она, похоже, уже нашла. Кажется, Ипша выбрала тебя».
«ЧТО?!»
Сообщение Хранителя окончательно избавило меня от сонливости. Если бы не тяжесть на животе, я бы вскочил, заорав дурным голосом, и перепугал бы спящих попутчиков. А так я только дернулся и тут же затих, услышав недовольное ворчание. У моей соседки не было ни малейшего желания подниматься.
«Ну и шуточки у тебя, старик! Так и до инфаркта довести можно».
«Я не шутил», – ответил Хранитель.
И как после таких слов оставаться спокойным? К счастью, у меня на животе лежало сильное и очень весомое успокоительное.
«Ты хочешь сказать, что я... что она... что мы... что я должен буду...»
Если бы я попытался говорить вслух, то, наверное, заикался бы. А так я замолчал, не найдя подходящих слов. Кажется, я даже покраснел от тех сценок, что вообразились как бы сами собой. «Спешите видеть! На экранах страны новый эротический фильм! “Влюбленный собачник”. В главной роли...»
Особенно стеснительным я никогда не был, и некоторые вещи если и не делал, то воспринимаю довольно спокойно. Но никогда еще мои сексуальные фантазии не добирались до такого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Когда я понял все это, то почему-то успокоился. А еще я удивился: почему не понимал этого раньше, как я мог быть таким глупым?
«Глупый не доживет до Испытания, а глупый воин никогда не станет вожаком. Когда-то это поучение наставника очень злило меня. Я так боялся оказаться глупым, что, наверное, был им. Теперь же, когда я знаю, что уже не стану вожаком и скоро сниму воинский пояс, мне почему-то все едино, какой я глупый, как мало я знаю и что об этом кто-то догадается. Многое стало неважным, и только одно занимало меня: понять, зрил я т'ангайю возле Ипши или болезнь еще не оставила моего тела?
Передо мной шел воин-Кот. Когда я смотрел вперед, то едва замечал его уши и шерсть на голове. Чтобы увидеть его всего, мне пришлось остановиться. Наставник ничего не спросил, он тоже остановился и стал ждать. А я целых четыре вдоха смотрел на воина-Кота, и тот недовольно дернул лопатками. Тогда я закрыл глаза...
...и опять стал зрящим!
Впереди, рядом с невысоким воином шел песчаный кот. Шерсть у Четырехлапого была короткой и рыжеватой, уши шевелились, кисточки на ушах смешно качались, и толстый, будто обрубленный, хвост слегка подрагивал. Оба – воин и кот – обернулись на ходу, посмотрели на меня одинаковыми зелеными глазами и отвернулись. Я еще успел почувствовать их досаду и удивление, а потом я открыл глаза.
Впереди шел воин-Кот. Опять один. Он переложил копье из левой руки в правую и убрал со лба растрепанные волосы, но те опять закрыли лицо. Через два шага воин опять пригладил волосы, но они снова упали на глаза.
Я смотрел, как он борется с непокорной гривой, и думал, на сколько же его хватит. А Кот то дергал головой, то отбрасывал волосы рукой и, кажется, не замечал, что делает. Наставник говорил, что ко всему можно привыкнуть. Может быть, это одна из привычек Кота?
– Свяжи их, – услышал я свой голос.
И удивился. У меня не было привычки раздавать советы.
Воин-Кот остановился так неожиданно, что я чуть не толкнул его.
– Что? – спросил он, задрав голову.
В его голосе и всей его позе угадывалось предупреждение: мы идем за одним вожаком и делим одну тропу, но если мне вздумалось понасмешничать...
– Свяжи их ремешком, – спокойно повторил я со всем дружелюбием и уважением, с каким бы я обратился к воину моего клана, что старше и опытнее меня.
Настороженность медленно уходила из тела Кота, даже пальцы уже не так сильно сжимали копье.
– У меня нет свободного шнура, – ответил воин-Кот.
– Он есть у меня. Если хочешь...
К этому ремешку я привешивал ножны с маленьким костяным ножом. Но где эти ножны и у кого теперь тот нож?..
Кот немного подумал и подвязал моим ремешком волосы. Только отошел подальше, чтобы я не смог дотянуться до него. При этом он следил за Ипшей и Мерантосом и не опасался вожака.
– А мне нравится, – одобрительно кивнул вожак. – С хвостом ты здорово смотришься. Спасибо, Игратос, от нас двоих спасибо. Всякий раз, когда Симорли возился со своей прической, я, честно говоря, начинал беспокоиться.
– Почему? – удивился воин-Кот.
Наставник за моей спиной тихонько хмыкнул. Вожак эхом повторил и усилил его веселье.
– Все ждал, когда же ты ткнешь мне в задницу копьем. А она мне дорога и нужна на каждом привале.
– Я бы никогда!.. – вскрикнул Кот, будто это его ткнули копьем, но стоило вожаку громко засмеяться, и обида воина куда-то подевалась.
– Не обижайся, Симорли, я пошутил. Кстати, ты стал таким красавчиком, что все девочки будут твои.
Воин шевельнул ушами, а потом опустил их вместе с копьем. Вид у т'анга стал очень удивленным. Будто Кот не играл еще ни с одной самкой.
– Отдохнули? – спросил вожак уже серьезным голосом. – Тогда вперед. Вода ждет нас!
Всего несколько слов, и мы опять готовы идти, забыв про усталость и жажду. Вот уж кто умеет смотреть и видеть. Совсем как чарутти. Еще никто не смог скрыть от них своего Зверя. Мудрейшие с первого взгляда могут понять, из какого клана заявился пришелец и с какими намерениями. Кажется, я узнал, как они это делают. Но я ведь не чарутти, и даже не ученик, тогда почему я могу зрить? Или уже не...
Я быстро закрыл глаза, страшась, что мое нежданное умение исчезло, и тихо выдохнул свой страх: рядом с невысоким воином опять шел короткохвостый кот. Я не стал оборачиваться, чтобы узнать, какой зверь идет рядом с наставником, – это я уже знал. Мы часто бродили по горам Четырехлапыми. А темнотелая т'ангайя так и осталась возле Ипши. Стены виднелись сквозь нее, как дно ручья сквозь тихую воду. И сквозь четырехлапого кота можно было заметить стены и плиты пола. Он, как и воин-Кот, не подходил близко к Ипшам.
А вот рядом с вожаком шел кто-то высокий, выше наставника, и очень худой. Его руки были короткими, как у вожака или Кота, а ноги длинными. Его тело тоже было прозрачным и светилось ярче остальных.
Несколько раз я открывал и закрывал глаза, чтобы поверить в то, что узрил. Высокий и прозрачный оставался возле вожака. Они разговаривали, даже спорили втайне от остальных, так и мы с наставником спорили иногда. Потом Высокий исчез.
Нет, я не разучился зрить, как вначале подумал: тех, кто шел с Ипшей и воином-Котом, я видел, а вот рядом с вожаком никого больше не было.
Усталость навалилась, как неподъемная глыба льда, и я сел на дорогу так быстро, что наставник не успел подхватить меня.
Вожак обернулся и посмотрел на нас. Я не чувствовал в нем злости или презрения. Точно так же наставник смотрел, бывало, на какой-нибудь камень, решая, пригодится тот мастерам по камню или им лучше сбить со скалы добычу.
– Пожалуй, мы устроим небольшой привал для осмотра достопримечательностей. Как скажешь, Мерантос? Эти стены тебе ничего не напоминают?
Мы стояли словно среди глыб льда. И эти глыбы были разного цвета: от бледно-голубого, почти белого, до темного, как снег в безлунную ночь. Солнце гладило ледяные стены, и по ним прыгали маленькие искорки. Дышать стало легко и вкусно, как рано утром в горах.
– Дом, – прошептал наставник.
То же самое сказал и я, только с закрытым ртом. Еще у меня хватило сил подняться и дойти до ближайшего входа. Идут за мной остальные или нет, об этом я даже не думал. В страшном и чужом городе нашелся кусок родных мест, и я хотел немного побыть почти как дома.
Я лег на каменную лежанку и заснул так хорошо, как не спал уже давно. Так же хорошо мне было в доме наставника, где он жил со своей т'ангайей. Я так и не узнал, почему он всегда возвращался к ней. Ведь были же т'ангайи моложе и дома больше...
Мне тут же расхотелось думать об этом, когда я открыл глаза и заглянул в глаза Ипше. Ее голова умостилась на животе вожака, а тот спокойно лежал и улыбался во сне.
Я быстро зажмурился и... узрил рядом с ним высокую светящуюся фигуру.
42
Крис и Хранитель
«Ты собираешься что-нибудь делать? – поинтересовался Хранитель, а мне, признаться, было лень отвечать, хоть для этого и не надо было открывать рот. – Только не делай вид, что устал и спишь. Я точно знаю, что ты не спишь».
Хранитель все не мог угомониться и дать мне спокойно отдохнуть. Ему не надо присматривать за четырьмя оборотнями, следить, чтобы они не вцепились в глотку мне или друг другу; он просто наслаждается поездкой и комментирует окрестные пейзажи, когда появляется настроение, или молчит, когда настроения нет. И вот, как только все успокоились, никто ни на кого не рычит и не пытается проткнуть копьем, когда все отдыхают, смертельно утомленный человек не может закрыть глаза без того, чтобы с ним тут же не начали общаться. Ну никакого тебе покоя! Ни во сне, ни наяву.
«Уставшему человеку лучше побыстрее ответить на мой вопрос, если он действительно так хочет покоя», – передразнил меня Хранитель.
«И чего тебе надобно, нарушитель-моего-покоя?» – мысленно стенаю, надеясь пристыдить нарушителя.
«Меня интересует только один вопрос: ты собираешься что-нибудь делать или нет?»
«Сейчас я собираюсь отдыхать, как все нормальные лю... то есть оборотни. А “что-нибудь делать” я буду потом, если ты не против».
«Против! Или ты собираешься отдыхать прямо вот так?! Между прочим, твоя грудь не подставка для головы Ипши», – напоминает Хранитель.
«Спасибо за совет, – искренне благодарю и сдвигаю тяжеленную голову себе на живот. – Так намного удобнее: и мне легче дышать, и девочке мягче».
«И никаких возражений?»
Легкая озадаченность мне, наверное, послышалась.
«Ну ты же видишь, девочка не возражает...»
«Я имел в виду тебя! – Потом я услышал несколько слов на незнакомом языке, сказанных очень эмоционально. – Ты, лично ты не собираешься возражать?» – спросил Хранитель после недолгого молчания.
Кажется, он уже почти успокоился. Жаль, что молчание было таким недолгим.
«Нет. А зачем?» – Я все еще не понимал, чего от меня хотят.
«Если ты помнишь, у нас одно тело на двоих, и я, естественно, волнуюсь за его сохранность».
«Как это мило с твоей стороны», – сонно пробормотал я.
«Не спи! – возмутился Хранитель. – Я тут беспокоюсь, что наше тело используют в особо извращенной форме, а ты не собираешься даже протестовать!»
«И зачем так шуметь? – зеваю я, чувствуя, что остатки сонливости медленно, но верно тают. Прощай, сон, а наша встреча была так возможна!.. – Из-за чего ты беспокоишься? Мне всегда нравились собаки, а я всегда нравился собакам моих знакомых. И чем больше была собака, тем больше мы нравились друг другу. Так что не надо волноваться, все в порядке. Просто когда собака таких размеров, как эта милашка, испытывает ко мне нежные чувства, у меня нет сил протестовать. Не хочу огорчать ее. Такое вот у меня доброе сердце».
Мне показалось, что Хранитель вздохнул с облегчением. Конечно, я понимал, что это невозможно, но ощущение было именно таким. Когда он опять заговорил его тревога куда-то подевалась, а вместо нее появилась веселая насмешка.
«Как же, как же, доброе сердце у него. Кто бы говорил! Счаз-з-з поверю и заплачу от умиления. – Хранитель использовал любимое словечко нашей общей знакомой, и я невольно фыркнул. – Сердце доброе? Как бы не так! Это в тебе сработал инстинкт самосохранения: лежи тихо, не дергайся, и тебя, может быть, не съедят на этот раз. “Не хочу огорчать”, ну-ну... – Он повторил мои слова так, будто каждое пробовал на зуб. – Я бы тоже не стал огорчать Ипшу, и совсем не по доброте душевной: народ т'анга – тот еще подарок, а Ипши – самые опасные среди них».
«Кто бы мог подумать?! А с виду такая милая... зверушка. Я только не могу понять, из собачьих она или из кошачьих. Какая-то помесь саблезубого тигра с пещерным медведем. И от доисторического волка что-то есть. А судя по шипам на спине, в ее роду и динозавры имелись. Не самый близкий предок, конечно, но все-таки были. Тебе случайно не известна ее родословная?»
«Не известна. Они пришли из другого мира. Как и ты».
«Вот как? Значит, они мои братья по несчастью... и сестры, конечно!» – быстро добавил я, когда тяжелая голова беспокойно зашевелилась на моем животе.
Голый бок слегка пощекотали длинные верхние клыки.
Не удивительно, что малышке потребовалась подставка под голову: с такими зубками лежать на ровном не очень-то просто.
«Ты все-таки поосторожней с ней, – предупредил Хранитель. – Она отличается от собак твоего мира. Даже от очень больших собак. Не забывай, она ИПША! Это во-первых. А во-вторых, она т'ангайя. Или, как ты говорил, оборотень. Так что внутри этой „зверушки“ скрывается женщина. В-третьих, судя по моим наблюдениям, этой женщине нужен мужчина. А это уже большая проблема!»
«Почему? Она что, последняя в своем роду? Извини, старик, не хотел тебя обидеть, – с небольшим опозданием вспоминаю проблему собеседника. Он промолчал на мое извинение. – Ведь не единственная же она?..»
«Нет».
«Вот и хорошо! – изображаю бурную радость. – Найдет себе кого-нибудь и...»
«Здесь? В убежище? Сомневаюсь. И потом... она, похоже, уже нашла. Кажется, Ипша выбрала тебя».
«ЧТО?!»
Сообщение Хранителя окончательно избавило меня от сонливости. Если бы не тяжесть на животе, я бы вскочил, заорав дурным голосом, и перепугал бы спящих попутчиков. А так я только дернулся и тут же затих, услышав недовольное ворчание. У моей соседки не было ни малейшего желания подниматься.
«Ну и шуточки у тебя, старик! Так и до инфаркта довести можно».
«Я не шутил», – ответил Хранитель.
И как после таких слов оставаться спокойным? К счастью, у меня на животе лежало сильное и очень весомое успокоительное.
«Ты хочешь сказать, что я... что она... что мы... что я должен буду...»
Если бы я попытался говорить вслух, то, наверное, заикался бы. А так я замолчал, не найдя подходящих слов. Кажется, я даже покраснел от тех сценок, что вообразились как бы сами собой. «Спешите видеть! На экранах страны новый эротический фильм! “Влюбленный собачник”. В главной роли...»
Особенно стеснительным я никогда не был, и некоторые вещи если и не делал, то воспринимаю довольно спокойно. Но никогда еще мои сексуальные фантазии не добирались до такого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54