Ники растрогала ее наивность.
– Верно, но если мы вернемся на Землю, нас запрут вместе. Вот будет весело!
– Но почему нас должны куда-то запирать?
– Потому что рассказ о наших приключениях будет звучать невероятно, и мы тоже будем казаться землянам странными. Как вы на Пирре поступаете со странными людьми?
– У нас нет странных.
– О, тогда у вас безумная скучища, – засмеялся Ники. – Ладно, хватит болтать. Расспроси толстяка, много ли стражников охраняют тюрьму, где их посты и готов ли он бежать с нами.
Нуми заворковала с невидимым Короторо через решетку, но Николай не мог оставаться без дела и потому занялся цепью. Он коснулся лезвием режущего аппарата последнего ее звена и осторожно нажал на гашетку. На этот раз пришлось нажать посильнее, чем прежде, когда они резали дерн. Железо мгновенно нагрелось, и он отдернул руку, только сейчас вспомнив, что у него есть перчатки. Теперь его руки были защищены, а волшебное острие разрезало толстое железо мягко и бесшумно, как сыр. Цепь, глухо звякнув, сползла с решетки.
– Что случилось? – испуганно спросила Нуми, но он шикнул на нее, сам затаив дыхание.
Однако ничего не произошло. По-видимому, стража просто не услышала.
– А теперь будешь меня слушаться! Что скажу, то и станешь делать,
– приказал Ники, рассердившись на себя за неосторожность: нужно было придерживать цепь. – И никаких вопросов! – добавил он строго, боясь, как бы Нуми опять не полезла к нему со своими вопросами. Из опыта он уже знал, что она это делала в самый неподходящий момент. – Помоги толкнуть решетку!
Решетка была тяжелой, а петли, очевидно, ржавыми. Они долго возились, прежде чем им удалось приоткрыть ее. Петли противно заскрипели. Эхо в тишине подземелья превратило их скрип в пронзительный визг.
– Шлемы! – крикнул Николай и натянул шлем на голову с проворством истого пирранца.
Нуми еще возилась со своим шлемом, когда в коридоре послышалось шлепанье множества сандалий. Ники боком протиснулся в узкую щель, зажав в одной руке фонарик, а в другой газовый пистолет. А что, если осечка? Тогда – спиной к стене и – пинками их, пинками в звездные животы. А потом – сабельным ударом по шеям! Хоть бы они не порвали скафандр своими ножами! Жаль, что не смогли освободить Короторо, он бы им помог…
– А теперь, Нуми, держись! – крикнул он ей в шлемофон.
– За что держаться? – зазвенел ее вопрос у него в ушах.
Буф-ф! В который раз он убеждался, как нелегко общаться с чужой цивилизацией!
– Ты опять подумал обо мне плохо! – не замедлила отозваться она.
– Нашла время читать мои мысли, дура, – вскипел Ники. – Дай только освободиться, такую трепку тебе задам! Делай, что тебе говорят! Встань рядом и приготовь свой газовый пистолет…
Он не успел договорить, потому что прямо к нему метнулось несколько фигур. Ники хорошо видел на ночном визоре шлема блеск длинных ножей, кроваво-красных в свете ближайшего фонаря. Он отделился от стены, вытянул руку и нажал на кнопку фонарика.
Вспыхнувший свет произвел эффект бесшумного взрыва. Ослепленные стражники в ужасе заверещали. Вдохновленный результатом, Ники шагнул вперед и направил на них газовый пистолет. Тот, кому доводилось прыскать на себя или на кого-нибудь дезодорантом, или уничтожать мух аэрозольным препаратом, знает, как это делается.
Препарат пирранской цивилизации подействовал безупречно. Один за другим стражники валились на земляной пол. Некоторые сразу падали на спину, другие же, покачавшись как пьяные, бухались на колени, а потом уже ложились на свои звездные животы. Спустя какое-то мгновение все было кончено. Сейчас стражников можно было пересчитать. Их было пятеро.
Ники занял воинственную позу, гордясь своей невероятно легкой победой.
– Хоть бы ты им не причинил серьезного вреда, – услышал он взволнованный голосок Нуми. – Этот газ предназначен для зверей, а не для людей.
Действительно странная девочка! Они были готовы заколоть ее ножами, а она беспокоится об их здоровье!
Однако ее голос возвратил его к действительности.
– Включи фонарик!
На этот раз она послушалась, не задавая своих дурацких вопросов, и он, убрав фонарик, взял в руку волшебное лезвие. Вскоре цепь на решетке камеры Короторо со звоном упала на пол, чуть не до смерти напугав певца.
– Скажи ему, чтобы не трясся, а помогал! – крикнул Ники девочке, потому что Короторо, ослепленный ярким светом, забился от страха в дальний угол камеры.
– Он меня не услышит, я должна снять шлем.
– Не смей! – закричал Ники, увидев, что она пытается стащить с головы шлем. – Наверное, в воздухе еще много газа, не хватает, чтобы и ты заснула. Давай попробуем вместе!
Освободить Короторо оказалось трудной задачей, так как решетку пришлось тянуть на себя. Толстяк же продолжал трястись от страха в своем углу. После невероятных усилий им удалось отогнуть решетку ровно настолько, чтобы Ники смог проникнуть в камеру сквозь щель. Он с силой ухватил за локоть перепуганного толстяка и потащил за собой. Но щель оказалась слишком узкой для его живота.
– Поддерживай его, – приказал Ники девочке, потому что толстяк едва держался на ногах, а сам уперся плечом в решетку.
Им удалось сдвинуть ее еще на несколько сантиметров, и общими усилиями – Нуми изо всех сил тянула, а Ники толкал, – вывести Короторо из темницы.
В коридоре он как-то сразу обмяк – наверное, надышался газа. Тогда, по приказу Ники, ребята подставили ему свои плечи и, обхватив как больного, повели, еле переставляя ноги. Тот, кому доводилось тащить на себе больного, отлично знает, что обмякшее тело весит вдвое больше.
Ники пыхтел, как паровоз, мысленно осыпая певца самыми ужасными проклятиями, пока Нуми не остановила его:
– Почему ты так плохо о нем думаешь? Он не виноват.
– Мог бы быть и не таким толстым, правда?
– Возможно, он и в этом не виноват.
Ники был так зол, что непременно влепил бы ей пощечину, если бы его руки были свободны. И если бы имело смысл давать пощечину человеку, щеки которого скрывал шлем.
– Что такое «пощечина»? – спросила запыхавшаяся девочка с Пирры.
– Погоди! Сейчас узнаешь! – ответил Ники, вспомнив, что иногда пощечины раздают с лечебной целью, и влепил две звонкие затрещины певцу, толстые щеки которого будто специально предназначались для этой цели. Пощечины подействовали безупречно. Тот ожил и уверенно встал на ноги. А к Ники вернулось прежнее хладнокровие.
– Веди его и освещай путь фонариком, а мне дай свой пистолет. Кажется, в моем кончился газ!
Девочка послушно отдала свой пистолет и повела под руку Короторо, который шел, не соображая, куда его ведут и что с ним собираются делать.
Но использовать пистолет им не пришлось. Два охранника в коротких юбочках, стоявшие у выхода, при виде слепящего света пришли в такой ужас, что буквально окаменели как статуи. Конечно, можно было пустить немножко газа в их младенческие носики, но газ нужно беречь. Да к тому же эти двое вряд ли посмели бы их преследовать.
И стражники действительно остались на своих местах. Не решались напасть на них и те звездные, которые бродили с подзорными трубами по ночным улицам. Они или застывали при виде ребят, или мчались прочь, закрыв глаза. Их пугала не только звезда, упавшая с неба на ладонь Нуми, а сам вид необыкновенных существ с непомерно огромными из-за шлемов головами.
Вскоре ребята увидели пустую повозку – два звездных ездока бросили ее, чтобы побыстрее скрыться. Ники тук же сообразил, что повозку можно использовать, потому что толстяк вряд ли был способен бегать так быстро, как они.
– Сними шлем и вели ему сесть в повозку, самим нам его не поднять,
– приказал он Нуми.
Она послушно отстегнула шлем, а потом, помогая себе жестами, стала переводить беззвездному толстяку приказания Ники.
Ники тоже снял шлем и попросил выключить фонарик.
Свет погас, как внезапно гаснет падающая звезда и это вселило бодрость в Короторо. Окончательно придя в себя, он понял, что его хотят спасти, и с торопливой неуклюжестью взобрался на повозку. Двое друзей ловко прыгнули следом.
– Скажи ему, пусть правит, он наверняка знает как.
Нуми перевела приказ, и Короторо взял вожжи в свои короткопалые руки. Пара животных, которые тоже оцепенели от непривычного для них света, послушно тронулась с места.
– В какую сторону мы поедем? – спросила Нуми.
– К пирамидке, конечно. Скажи, чтобы пошевеливался, ежели ему жизнь дорога. А ты – зови Мало. Зови всеми своими мозгами. Если он нам не поможет – нам крышка. Наверное, нас будет преследовать целая армия.
Нуми взглянула на компас и рукой указала Короторо направление. Животные вытянули свои длинные шеи и повозка загрохотала по каменистой дороге. Тронулись вроде бодро, но какой скорости можно ждать от оранжево-зеленой помеси балканского мула и перуанской ламы! Такой, от которой лишь разгорается нетерпение, а раздражение переливается через край.
Но Николай не стал на них сердиться. Ему даже стало весело. От свежего ночного воздуха, от ощущения свободы, которую, казалось, он чувствовал на вкус (потому что подлинную свободу можно попробовать даже на вкус), от ровного мерцания звезд, из-за которых их троица попала в такой переплет.
11. Песни Короторо. Ники Буяну в конце концов становится по-настоящему стыдно
Через два часа они прибыли на место. Ламомулы, или мулоламы, наверное, думали, что неслись во весь опор, судя по их тяжелому дыханию и по оранжево-зеленому поту, выступившему на спинах. Воздух вырывался у них из ноздрей со свистом, как из лопнувшего паропровода. Но толстый Короторо, встав на цыпочки, благодарно потрепал их по холке.
Пирамидка из травяного дерна одиноко торчала среди поля, но Мало не было видно.
– Я чувствую, он вот-вот появится, – сказала Нуми, прислушавшись.
– Если бы мы во всем полагались на чувства… – пробормотал Николай, намекая на ее неуместные терзания во время битвы со звездными.
Он озирался, ожидая погони, но все же надеялся, что звездные достаточно напуганы светом фонарика и снотворным газом, чтобы преследовать их.
Нуми задел намек насчет ее чувств, тревожило ее и долгое отсутствие Мало.
– Я не уверена, слышала ли я его голос, но я знаю, что он появится. Наверное, он внушил мне эту уверенность.
– А что он внушил тебе делать?
– Ждать.
– Этого и внушать не нужно, – поддел ее Ники. – Что нам еще остается?
– Ну почему ты такой? – огорчилась девочка. – Почему ты не радуешься, что мы спаслись? Посмотри, как радуется Короторо!
Толстый певец и вправду так радовался, что принялся отплясывать вокруг пирамидки, будто совершал какой-то обряд. Несмотря на свой вес, он ступал удивительно легко, грациозно вертел над головой руками и порхал как настоящая балерина. Конечно, балерина несколько смешная, но вся его фигура в темноте выражала такое упоение, что танец Короторо походил на священнодействие. Танцуя, он издавал удивительно теплые, мелодичные звуки, и Ники задумался, почему голос толстяка столь красив в отличие от каркающих голосов звездных и низкого грубого голоса пастуха. Может он принадлежал к особой, третьей здешней расе, или певцы просто рождались с такими голосами?
– Скажи ему, чтоб не спешил радоваться. Пусть лучше подумает, что делать дальше.
– Нужно уважать чувства представителей чужих цивилизаций, – назидательно ответила Нуми, вспомнив о недавней обиде, нанесенной ей в связи с ее собственными чувствами.
– Ну разумеется! – засмеялся Ники. – Лучше хорошенько послушай, не летит ли Мало, потому что если он не прилетит, я не знаю, какую песню мы с тобой запоем!
– Прости меня! Я не хотела тебя обидеть. Но излучение от плохих мыслей настолько сильно, что у меня в голове начинает звенеть.
– Да, а когда я думаю о чем-то хорошем, то ты не обращаешь на это никакого внимания!
Их ссору прервал своим воркованием толстяк.
– Он поет что-то осмысленное, или просто так, воркует? – поинтересовался мальчик.
Нуми вслушалась в пение Короторо, а потом стала медленно переводить: «Сейчас я вам пою о свободе… Я пою вам о свободе танцевать… Я пою вам о свободе петь под звездами…» Дальше я не все поняла. Ага! «Я еще пою о праве танцевать под Дневной звездой, матери всех остальных миров…»
– А вот это – неверно, – вмешался Николай. – У каждого мира есть своя звезда-мать.
Охваченный ритмом слов и мелодией танца, Короторо не слышал их. Он сделал еще один плавный и, сколь ни странно для его неуклюжего тела, изящный круг вокруг пирамидки. Потом протянул руку к звездам и заворковал новую мелодию. Нуми стала переводить:
Все мы – дети звезд, вечерних и дневных, все мы – звезды, искры поднебесья.
Мы в пространствах светимся ночных, и о звездах я пою вам песню.
О белых звездах вам, друзья, пою, о розовых, о желтых и о красных, о тех, что не увидеть в телескоп – волшебных и прекрасных.
Сколько в небе звезд! Не сосчитать!
Я о небе, полном звезд, пою.
Сколько звезд горит у нас в сердцах!
И о звездном сердце моя песня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23