Резервуары для выращивания плода, ясли, исследовательские лаборатории. Но она описывала их как дом, говорила словами, которые заставляли
Ли задуматься, видела ли она то, что в действительности существовало на Гилеаде, или только то, что хотела.
- Та ночь, когда я прибыла сюда, была первой ночью, проведенной мною в одиночестве, - рассказывала Белла. - Я не могла сомкнуть глаз. Мне слышались голоса, шорохи. Я думала, что сошла с ума.
- А теперь легче?
- Нет.
- Тогда зачем оставаться здесь? - Это было моей долей.
Ли унеслась в своей памяти назад, в комнаты для допросов на Гилеаде: все солдаты серии «Д», которых она видела, твердили те же самые слова: «Моя доля». «Моя доля служить. Моя доля убивать. Моя доля умирать». Сама не желая того, она почувствовала неожиданное родство с Беллой: это было странное ощущение, что, война или не война, солдаты Синдикатов ей ближе, чем граждане Кольца, которых она обязана защищать, повинуясь долгу.
- А как ты сошлась с Хаасом? - спросила она, переключаясь на первую пришедшую в голову тему разговора.
- С ним?.. Ох. - Белла опустила глаза. - Так… просто случилось.
- Ты говоришь так, будто чай пролила.
- Это в моем контракте.
- Твой контракт требует?.. - Ли не смогла до конца произнести этот вопрос.
- Контракт не требует ничего. Но… он сказал, что будет недоволен, если я не буду делать это. И что если он будет недоволен, то он откажется от контракта и потребует замену. Как… как мне жить с этим? Я не смогла бы быть одной из тех. Отказницей.
- Но заводить роман с начальником, на мой взгляд, немного выходит за рамки чувства долга, Белла.
- Это не роман, - категорически отрезала Белла. Краска бросилась ей в лицо, она выглядела рассерженной. Голос ее понизился до шепота.
- Я… я - нормальная.
Нормальная. Ли задумалась над словом и тем странным зловещим смыслом, который оно приобрело в устах генетической конструкции из Синдикатов. Она пыталась догадаться, в чем причина стыда Беллы.
- Здесь ты - далеко от дома. И ты не первая, кто приспособился, чтобы выжить.
- Нет, - сказала Белла. - Ты не понимаешь. Ты не можешь понять, поскольку ты не оттуда… Это большая честь - быть посланной сюда. Все из нас, кого выбрали, знали о рисках и трудностях. Даже те, из серии «Д». Нам говорили, что это самое главное, что мы можем совершить для наших родных Синдикатов. Как же я не справлюсь с задачей после всего этого. И не важно, насколько эта задача тяжела.
- И насколько она тяжела? - спросила Ли.
Вилка Беллы так и лежала нетронутой на краю тарелки. Она взяла ее, сделала отчаянную попытку съесть что-нибудь, но не смогла.
- Это не было так тяжело, как я предполагала. Так, иногда, в самом начале. И Хаас… он может быть очень милым. А потом я повстречалась с Кори.
Она замолчала на короткое время и не отрывала взгляд от своей тарелки. Ли ничего не говорила, не желая оборвать нить памяти, которая вела сейчас Беллу.
- Он был маркшейдером, - продолжила она. - Кори Дин. Это ирландское имя?
Ли кивнула.
- Я так и думала. Он был очень хорошим. Никогда не пялил глаза. И со мной разговаривал. Он рассказывал мне анекдоты и разные истории, когда работал. Хаас вбил себе в голову, что Кори был моим любовником. Он ни разу ничего не сказал, но все время думал об этом. Конечно, смешно так думать. - Ее нос сморщился в недовольной гримасе. - Я не хотела его. По крайней мере, в этом смысле. Но я еще недостаточно долго жила среди людей, чтобы понять, как это выглядело со стороны.
Кори не было несколько дней. Они обыскали всю станцию, шахту, Шэнтитаун. Нашел его Войт. - Лицо Беллы исказилось, словно произнесенное вслух имя Войта причиняло ей боль. - Кто-то избил его. Украл его кредитный чип и оставил лежать в водосточном желобе. Он захлебнулся в собственной крови. Я не знала, что люди способны на такое.
Белла пошевелилась в своем кресле. Когда она заговорила вновь, ее голос был таким же твердым, как вирусталь.
- Полиция в Шэнтитауне продержала его у себя несколько дней до того, как они позвонили на станцию. Они думали, что это просто пьяный шахтер. Они сказали, что он участвовал в драке, но Кори никогда не мог этого сделать. И все же они нашли свидетелей, которые подтвердили, что видели его в драке. В Шэнтитауне не нужно сорить деньгами, чтобы заставить людей говорить то, что нужно. Хаас рассказал мне. Я все еще помню, с каким видом он делал это. С удовлетворенным. Он как будто провоцировал меня обсуждать это. На следующий день он перевез мои вещи сюда, и все, что… ты сейчас видишь, все с той поры.
Белла прекратила даже делать вид, что она ест. Ли смотрела, как она вертела салфетку между побелевшими пальцами, думала о Хаасе, о начисто лишенной индивидуальности квартире Шарифи и о единственном необъясненном инициале, внесенном Шарифи в свой дневник в ту неделю, когда она погибла.
Может быть, настало время попробовать действовать наугад.
- . Рассказала ли ты эту историю Шарифи, когда она пришла на ужин? - спросила она.
- Что?
- Ну, когда она ужинала с тобой. В тот вечер, когда она погибла. Хаас был здесь? Или он очень кстати отсутствовал на станции?
В ответ Белла пристально посмотрела на нее, открыла рот. Ее лицо побелело.
- Не нужно, - прошептала она. - Пожалуйста, не нужно.
- Вы были любовницами, не так ли?
- Я не говорила…
- А и не нужно. У тебя все на лице написано каждый раз, когда ты говоришь о ней.
Белла принялась вытирать свой рот салфеткой. Кожа на ее лице выглядела такой же бледной, как отбеленный холст.
- Только не рассказывай никому, - сказала она. - Хаас такое… Я даже не знаю, что он сделает.
Ее рука дернулась к слабому следу синяка на ее щеке, но Белла задержала ее и вернула снова на колени.
- А он разве еще не знает? Ты это мне хочешь сказать?
- Нет. - Белла встала так быстро, что задела стол и посуда зазвенела. - Нет. Это невозможно.
Она подошла к боковому окну и прижалась лицом к нему. Ли подошла к ней.
Шла вторая ночь, и слабый свет компаньона проникал в комнату, окрашивая лицо Беллы в темный красный цвет, казавшийся почти черным.
- И что мне делать? - прошептала она.
- Почему бы тебе не отправиться домой и не сказать им, что ты не можешь выдержать здесь до конца?
Она неистово замотала головой.
- Ну, тогда…
- Перестань. Ты не можешь помочь. Никто не может помочь.
Белла повернулась. Она была теперь так близко, что заслонила свет, и ее прекрасное лицо спряталось в тени. Ли коснулась ее щеки и поразилась лихорадочному жару ее бледной кожи.
Белла со вздохом прижалась к ней, и Ли вздрогнула от ощущения легкого дыхания на своей коже. Губы Беллы коснулись ее шеи, пробежали к углу скулы, затем к мочке уха, и Ли открылась поцелую, которого жаждала так страстно.
Но при последнем вздохе до того, как соприкоснулись их губы, она заглянула в широко открытые глаза Беллы и увидела там выражение, от которого похолодела. Это не было страхом или отвращением. Но… чем-то таким же предумышленным и рассчитанным заранее, как сине-черный логотип Синдиката Мотаи на внешнем периметре темно-лиловой радужной оболочки.
Ли сделала шаг назад, руки опустились. Горячая страсть, захватившая ее всего лишь мгновение назад, ушла. Ее сменил неприятный озноб, как после лихорадки.
- Кто убил Шарифи, Белла?
Белла повернулась к окну спиной, и Ли показалось, что рука, которую она положила на подоконник, задрожала.
- Я не знаю, - сказала она наконец. - Я тебе уже говорила, я не помню.
- Ты помнишь, - сказала Ли. - Или подозреваешь. Зачем иначе тебе нужно было рассказывать мне о Кори? Зачем ты рассказала мне, что тела были в сияющей воронке, когда их там не было? Потому что их там не было, не так ли? И ты знала, что их там не было. Ты даешь мне след. Одного только не могу понять: ведешь ли ты меня к Хаасу или от него?
- Я никуда тебя не веду! Я не знаю. Я тебе уже говорила об этом!
- А я не верю. Любовники откровенничают друг с другом. Шарифи наверняка тебе что-то говорила. О том, что она нашла. Какую-то новую технологию. Какую-то новую информацию. - Ли сделала паузу, потом продолжила: - Что-то, что Корчов хотел получить от нее через тебя.
- Все было не так, - упрямо продолжала Белла.
- А как тогда было?
Белла раздраженно заходила по комнате.
- И это все, ради чего ты пришла? Задавать вопросы?
- А что ты ожидала? - спросила Ли.
Никакого ответа не последовало. Белла даже не обернулась, но по легкому дрожанию ее плеч Ли догадалась, что она снова заплакала.
- Ханна ходила к Корчову не из-за кристаллов, - наконец сказала Белла. - И в этом не было ничего незаконного. Она хотела выкупить мой контракт за свои собственные деньги.
На какой-то миг Ли потеряла дар речи, не зная, что и ответить.
- Она не могла выкупить твой контракт, Белла. Она не могла себе этого позволить.
- Она была богата, - продолжала настаивать Белла со слепой уверенностью тех, кто не понимает значения этого слова и не знает, что такое деньги.
- Но не так богата.
- Ты не права. Она собиралась. Она обещала.
- Так почему же не выполнила? Что произошло, Белла? Почему не наступил счастливый конец?
- Она изменилась, - ответила Белла после долгого молчания. - Она нашла что-то такое, что делало ее более счастливой, чем я.
На полпути к своему жилищу Ли поняла, что ей вовсе не хочется спать, и свернула, чтобы успеть на следующий, направлявшийся на поверхность планеты челнок.
Охранники в надшахтном здании уже узнавали ее и не обыскивали тщательно. Спустя двадцать минут, как раз перед возвращением ночной смены, она спустилась по лестнице в сияющую воронку.
Кристаллы пели во весь голос, перегружая ее внутренние устройства и блокируя сканирующие системы. К тому моменту, когда она добралась до лестницы, ее инфракрасная и квантовая сканирующие системы полностью отключились. Она могла зажечь свой фонарь, но не захотела. Было что-то жуткое в этой древней, лишенной воздуха тьме. Она села спиной к лестнице и принялась восстанавливать извилистый ход расследования.
Она не находила никаких прямых целей, никаких ясных причин и следствий, ничего, кроме тупиков. Добилась ли она чего-нибудь в этом деле вообще? Или она застряла в череде повторений, проецируя свои собственные кошмары на Шарифи, откапывая бесплодный поток воспоминаний умершей женщины.
«Подумай, кто игроки, - говорил Коэн, - и чего они хотят».
Так чего же они хотели?
Дааль и Рамирес хотели того, чего всегда добивался их профсоюз. Отобрать контроль над шахтами у компаний оборонного комплекса ООН, создать свой рабочий рай - рай, в котором Ли не хотела бы оказаться, но который, возможно, был бы не хуже, чем чей-нибудь плохо управляемый небольшой кусочек небес на земле. Цели Картрайта слегка соприкасались, как сказал бы Корчов, с целями профсоюза. Но он будет поддерживать профсоюз, поскольку профсоюз наиболее вероятно станет защищать его драгоценные кристаллы. Если бы Даалю и Картрайту потребовалось затащить Ли вниз, чтобы получить то, что они хотели, то они бы это сделали. В противном случае они держались бы от нее подальше, хотя бы из лояльности к ее семье, которую она едва помнит.
Хаасу хотелось, чтобы шахта работала. И он старался не пускать Ли в сияющую воронку. Для чего? Чтобы не привлекать внимания шахтеров к ней? Нет. Они уже знали благодаря Картрайту и слухам, что Шарифи платит по профсоюзным ставкам за то, чтобы они копали там для нее. Было ли это просто сильным стремлением многопланетной компании предотвратить снижение объема добычи и защитить свои прибыли? Или здесь были какие-то другие, более личные интересы? Желание скрыть свое мошенничество? Месть за предательство Беллы?
Нгуен хотела данные Шарифи. И еще ей нужно было убедиться, что никто другой их не получит. Она скрывала информацию от Ли, но это было условием работы на нее и доверия к ней. Но что это было? Знала ли она, что именно Шарифи нашла в шахте? Кому она рассказала об этом? Знала ли она о Корчове? Была ли уверенность Ли, что она идет путем, который Нгуен не только предвидела, но и проложила для нее, паранойей?
А что с Корчовым? Ему нужна была та же информация, что и Нгуен. Он так хотел обладать этой информацией, что решил войти в контакт с Ли, рискуя получить удар, в реальной возможности которого он не сомневался. И он прозрачно намекнул, что Шарифи уже передала некоторые из своих секретов ему.
Белла, конечно, была непредсказуема. Знала ли она о Корчове? Работала ли на него? Что на самом деле было между ней и Хаасом? Что сделал Войт, что она так ненавидела его? И что значил тот холодный расчет, который Ли увидела в ее глазах? Скорбь о Шарифи или что-то более глубокое, давнее и темное?
Что-то шевельнулось в темноте.
Ли открыла глаза. Ничего.
Затем она услышала слабый, но безошибочно различимый звук чьего-то дыхания. Она просунула руку в свой комбинезон и вынула «беретту» из кобуры. Сняла с предохранителя, сдвигая рычажок мучительно медленно, чтобы приглушить щелчок.
- Ты ведь не будешь стрелять в меня, Кэти? - произнес знакомый голос.
Зажглась спичка. Ли ощутила запах серы и увидела неясные очертания тени на сводах над ее головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Ли задуматься, видела ли она то, что в действительности существовало на Гилеаде, или только то, что хотела.
- Та ночь, когда я прибыла сюда, была первой ночью, проведенной мною в одиночестве, - рассказывала Белла. - Я не могла сомкнуть глаз. Мне слышались голоса, шорохи. Я думала, что сошла с ума.
- А теперь легче?
- Нет.
- Тогда зачем оставаться здесь? - Это было моей долей.
Ли унеслась в своей памяти назад, в комнаты для допросов на Гилеаде: все солдаты серии «Д», которых она видела, твердили те же самые слова: «Моя доля». «Моя доля служить. Моя доля убивать. Моя доля умирать». Сама не желая того, она почувствовала неожиданное родство с Беллой: это было странное ощущение, что, война или не война, солдаты Синдикатов ей ближе, чем граждане Кольца, которых она обязана защищать, повинуясь долгу.
- А как ты сошлась с Хаасом? - спросила она, переключаясь на первую пришедшую в голову тему разговора.
- С ним?.. Ох. - Белла опустила глаза. - Так… просто случилось.
- Ты говоришь так, будто чай пролила.
- Это в моем контракте.
- Твой контракт требует?.. - Ли не смогла до конца произнести этот вопрос.
- Контракт не требует ничего. Но… он сказал, что будет недоволен, если я не буду делать это. И что если он будет недоволен, то он откажется от контракта и потребует замену. Как… как мне жить с этим? Я не смогла бы быть одной из тех. Отказницей.
- Но заводить роман с начальником, на мой взгляд, немного выходит за рамки чувства долга, Белла.
- Это не роман, - категорически отрезала Белла. Краска бросилась ей в лицо, она выглядела рассерженной. Голос ее понизился до шепота.
- Я… я - нормальная.
Нормальная. Ли задумалась над словом и тем странным зловещим смыслом, который оно приобрело в устах генетической конструкции из Синдикатов. Она пыталась догадаться, в чем причина стыда Беллы.
- Здесь ты - далеко от дома. И ты не первая, кто приспособился, чтобы выжить.
- Нет, - сказала Белла. - Ты не понимаешь. Ты не можешь понять, поскольку ты не оттуда… Это большая честь - быть посланной сюда. Все из нас, кого выбрали, знали о рисках и трудностях. Даже те, из серии «Д». Нам говорили, что это самое главное, что мы можем совершить для наших родных Синдикатов. Как же я не справлюсь с задачей после всего этого. И не важно, насколько эта задача тяжела.
- И насколько она тяжела? - спросила Ли.
Вилка Беллы так и лежала нетронутой на краю тарелки. Она взяла ее, сделала отчаянную попытку съесть что-нибудь, но не смогла.
- Это не было так тяжело, как я предполагала. Так, иногда, в самом начале. И Хаас… он может быть очень милым. А потом я повстречалась с Кори.
Она замолчала на короткое время и не отрывала взгляд от своей тарелки. Ли ничего не говорила, не желая оборвать нить памяти, которая вела сейчас Беллу.
- Он был маркшейдером, - продолжила она. - Кори Дин. Это ирландское имя?
Ли кивнула.
- Я так и думала. Он был очень хорошим. Никогда не пялил глаза. И со мной разговаривал. Он рассказывал мне анекдоты и разные истории, когда работал. Хаас вбил себе в голову, что Кори был моим любовником. Он ни разу ничего не сказал, но все время думал об этом. Конечно, смешно так думать. - Ее нос сморщился в недовольной гримасе. - Я не хотела его. По крайней мере, в этом смысле. Но я еще недостаточно долго жила среди людей, чтобы понять, как это выглядело со стороны.
Кори не было несколько дней. Они обыскали всю станцию, шахту, Шэнтитаун. Нашел его Войт. - Лицо Беллы исказилось, словно произнесенное вслух имя Войта причиняло ей боль. - Кто-то избил его. Украл его кредитный чип и оставил лежать в водосточном желобе. Он захлебнулся в собственной крови. Я не знала, что люди способны на такое.
Белла пошевелилась в своем кресле. Когда она заговорила вновь, ее голос был таким же твердым, как вирусталь.
- Полиция в Шэнтитауне продержала его у себя несколько дней до того, как они позвонили на станцию. Они думали, что это просто пьяный шахтер. Они сказали, что он участвовал в драке, но Кори никогда не мог этого сделать. И все же они нашли свидетелей, которые подтвердили, что видели его в драке. В Шэнтитауне не нужно сорить деньгами, чтобы заставить людей говорить то, что нужно. Хаас рассказал мне. Я все еще помню, с каким видом он делал это. С удовлетворенным. Он как будто провоцировал меня обсуждать это. На следующий день он перевез мои вещи сюда, и все, что… ты сейчас видишь, все с той поры.
Белла прекратила даже делать вид, что она ест. Ли смотрела, как она вертела салфетку между побелевшими пальцами, думала о Хаасе, о начисто лишенной индивидуальности квартире Шарифи и о единственном необъясненном инициале, внесенном Шарифи в свой дневник в ту неделю, когда она погибла.
Может быть, настало время попробовать действовать наугад.
- . Рассказала ли ты эту историю Шарифи, когда она пришла на ужин? - спросила она.
- Что?
- Ну, когда она ужинала с тобой. В тот вечер, когда она погибла. Хаас был здесь? Или он очень кстати отсутствовал на станции?
В ответ Белла пристально посмотрела на нее, открыла рот. Ее лицо побелело.
- Не нужно, - прошептала она. - Пожалуйста, не нужно.
- Вы были любовницами, не так ли?
- Я не говорила…
- А и не нужно. У тебя все на лице написано каждый раз, когда ты говоришь о ней.
Белла принялась вытирать свой рот салфеткой. Кожа на ее лице выглядела такой же бледной, как отбеленный холст.
- Только не рассказывай никому, - сказала она. - Хаас такое… Я даже не знаю, что он сделает.
Ее рука дернулась к слабому следу синяка на ее щеке, но Белла задержала ее и вернула снова на колени.
- А он разве еще не знает? Ты это мне хочешь сказать?
- Нет. - Белла встала так быстро, что задела стол и посуда зазвенела. - Нет. Это невозможно.
Она подошла к боковому окну и прижалась лицом к нему. Ли подошла к ней.
Шла вторая ночь, и слабый свет компаньона проникал в комнату, окрашивая лицо Беллы в темный красный цвет, казавшийся почти черным.
- И что мне делать? - прошептала она.
- Почему бы тебе не отправиться домой и не сказать им, что ты не можешь выдержать здесь до конца?
Она неистово замотала головой.
- Ну, тогда…
- Перестань. Ты не можешь помочь. Никто не может помочь.
Белла повернулась. Она была теперь так близко, что заслонила свет, и ее прекрасное лицо спряталось в тени. Ли коснулась ее щеки и поразилась лихорадочному жару ее бледной кожи.
Белла со вздохом прижалась к ней, и Ли вздрогнула от ощущения легкого дыхания на своей коже. Губы Беллы коснулись ее шеи, пробежали к углу скулы, затем к мочке уха, и Ли открылась поцелую, которого жаждала так страстно.
Но при последнем вздохе до того, как соприкоснулись их губы, она заглянула в широко открытые глаза Беллы и увидела там выражение, от которого похолодела. Это не было страхом или отвращением. Но… чем-то таким же предумышленным и рассчитанным заранее, как сине-черный логотип Синдиката Мотаи на внешнем периметре темно-лиловой радужной оболочки.
Ли сделала шаг назад, руки опустились. Горячая страсть, захватившая ее всего лишь мгновение назад, ушла. Ее сменил неприятный озноб, как после лихорадки.
- Кто убил Шарифи, Белла?
Белла повернулась к окну спиной, и Ли показалось, что рука, которую она положила на подоконник, задрожала.
- Я не знаю, - сказала она наконец. - Я тебе уже говорила, я не помню.
- Ты помнишь, - сказала Ли. - Или подозреваешь. Зачем иначе тебе нужно было рассказывать мне о Кори? Зачем ты рассказала мне, что тела были в сияющей воронке, когда их там не было? Потому что их там не было, не так ли? И ты знала, что их там не было. Ты даешь мне след. Одного только не могу понять: ведешь ли ты меня к Хаасу или от него?
- Я никуда тебя не веду! Я не знаю. Я тебе уже говорила об этом!
- А я не верю. Любовники откровенничают друг с другом. Шарифи наверняка тебе что-то говорила. О том, что она нашла. Какую-то новую технологию. Какую-то новую информацию. - Ли сделала паузу, потом продолжила: - Что-то, что Корчов хотел получить от нее через тебя.
- Все было не так, - упрямо продолжала Белла.
- А как тогда было?
Белла раздраженно заходила по комнате.
- И это все, ради чего ты пришла? Задавать вопросы?
- А что ты ожидала? - спросила Ли.
Никакого ответа не последовало. Белла даже не обернулась, но по легкому дрожанию ее плеч Ли догадалась, что она снова заплакала.
- Ханна ходила к Корчову не из-за кристаллов, - наконец сказала Белла. - И в этом не было ничего незаконного. Она хотела выкупить мой контракт за свои собственные деньги.
На какой-то миг Ли потеряла дар речи, не зная, что и ответить.
- Она не могла выкупить твой контракт, Белла. Она не могла себе этого позволить.
- Она была богата, - продолжала настаивать Белла со слепой уверенностью тех, кто не понимает значения этого слова и не знает, что такое деньги.
- Но не так богата.
- Ты не права. Она собиралась. Она обещала.
- Так почему же не выполнила? Что произошло, Белла? Почему не наступил счастливый конец?
- Она изменилась, - ответила Белла после долгого молчания. - Она нашла что-то такое, что делало ее более счастливой, чем я.
На полпути к своему жилищу Ли поняла, что ей вовсе не хочется спать, и свернула, чтобы успеть на следующий, направлявшийся на поверхность планеты челнок.
Охранники в надшахтном здании уже узнавали ее и не обыскивали тщательно. Спустя двадцать минут, как раз перед возвращением ночной смены, она спустилась по лестнице в сияющую воронку.
Кристаллы пели во весь голос, перегружая ее внутренние устройства и блокируя сканирующие системы. К тому моменту, когда она добралась до лестницы, ее инфракрасная и квантовая сканирующие системы полностью отключились. Она могла зажечь свой фонарь, но не захотела. Было что-то жуткое в этой древней, лишенной воздуха тьме. Она села спиной к лестнице и принялась восстанавливать извилистый ход расследования.
Она не находила никаких прямых целей, никаких ясных причин и следствий, ничего, кроме тупиков. Добилась ли она чего-нибудь в этом деле вообще? Или она застряла в череде повторений, проецируя свои собственные кошмары на Шарифи, откапывая бесплодный поток воспоминаний умершей женщины.
«Подумай, кто игроки, - говорил Коэн, - и чего они хотят».
Так чего же они хотели?
Дааль и Рамирес хотели того, чего всегда добивался их профсоюз. Отобрать контроль над шахтами у компаний оборонного комплекса ООН, создать свой рабочий рай - рай, в котором Ли не хотела бы оказаться, но который, возможно, был бы не хуже, чем чей-нибудь плохо управляемый небольшой кусочек небес на земле. Цели Картрайта слегка соприкасались, как сказал бы Корчов, с целями профсоюза. Но он будет поддерживать профсоюз, поскольку профсоюз наиболее вероятно станет защищать его драгоценные кристаллы. Если бы Даалю и Картрайту потребовалось затащить Ли вниз, чтобы получить то, что они хотели, то они бы это сделали. В противном случае они держались бы от нее подальше, хотя бы из лояльности к ее семье, которую она едва помнит.
Хаасу хотелось, чтобы шахта работала. И он старался не пускать Ли в сияющую воронку. Для чего? Чтобы не привлекать внимания шахтеров к ней? Нет. Они уже знали благодаря Картрайту и слухам, что Шарифи платит по профсоюзным ставкам за то, чтобы они копали там для нее. Было ли это просто сильным стремлением многопланетной компании предотвратить снижение объема добычи и защитить свои прибыли? Или здесь были какие-то другие, более личные интересы? Желание скрыть свое мошенничество? Месть за предательство Беллы?
Нгуен хотела данные Шарифи. И еще ей нужно было убедиться, что никто другой их не получит. Она скрывала информацию от Ли, но это было условием работы на нее и доверия к ней. Но что это было? Знала ли она, что именно Шарифи нашла в шахте? Кому она рассказала об этом? Знала ли она о Корчове? Была ли уверенность Ли, что она идет путем, который Нгуен не только предвидела, но и проложила для нее, паранойей?
А что с Корчовым? Ему нужна была та же информация, что и Нгуен. Он так хотел обладать этой информацией, что решил войти в контакт с Ли, рискуя получить удар, в реальной возможности которого он не сомневался. И он прозрачно намекнул, что Шарифи уже передала некоторые из своих секретов ему.
Белла, конечно, была непредсказуема. Знала ли она о Корчове? Работала ли на него? Что на самом деле было между ней и Хаасом? Что сделал Войт, что она так ненавидела его? И что значил тот холодный расчет, который Ли увидела в ее глазах? Скорбь о Шарифи или что-то более глубокое, давнее и темное?
Что-то шевельнулось в темноте.
Ли открыла глаза. Ничего.
Затем она услышала слабый, но безошибочно различимый звук чьего-то дыхания. Она просунула руку в свой комбинезон и вынула «беретту» из кобуры. Сняла с предохранителя, сдвигая рычажок мучительно медленно, чтобы приглушить щелчок.
- Ты ведь не будешь стрелять в меня, Кэти? - произнес знакомый голос.
Зажглась спичка. Ли ощутила запах серы и увидела неясные очертания тени на сводах над ее головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76