Я поцеловал ее в шею и отправился в сарай к «камердинеру».
Иван почти безвылазно сидел в своем убежище, стараясь зря не светиться. Он отдохнул, отмылся, отоспался и уже вполне походил на сытого, ленивого лакея.
Я рассказал ему, что меня безо всякого повода вызвали на дуэль, и что все это идет, по-видимому, от наших общих знакомых «сатанистов». Иван предложил свою помощь в разгроме, как он выразился, «темных», но я отклонил его предложение, попросив помочь мне размяться.
Мы взяли в руки наши черенки и с полчаса на них бились. Разогрев мышцы, я еще с полчаса махал саблей в одиночку, привыкая к ее габаритам.
До дуэли оставалось меньше часа. Идти один на такое сомнительно мероприятие я не хотел, но и припутывать малознакомых людей к такому мероприятию не имел морального права.
Пришлось согласиться с доводами Ивана и взять его не как секунданта, а как оруженосца или ординарца. Он опять разоделся в пух и прах, завернул свой укороченный бердыш в мешок, я взял с собой докторский саквояж, и мы вышли со двора.
Меня уже ожидало несколько экипажей от пациентов. Я извинился перед посыльными и попросил приехать за мной после обеда. После чего мы задами беспрепятственно прошли на мою «Черную речку».
Оказалось, что если ехать не по дороге, а идти напрямик, огородами, «чертов замок» находится довольно близко от портновского дома. Моих противников еще не было видно. Являться на дуэль раньше оговоренного времени было неприлично. Противная сторона могла заподозрить в трусости или робости. А так как времени было всего половина второго, то я решил зайти посмотреть, что делается в таинственном замке.
Ивану, хотя он, как мне показалось, немного трусил, тоже было любопытно взглянуть при дневном свете на место нашего недавнего ристалища.
Мы пролезли в знакомый пролом в частоколе. Двор был пуст. Никаких следов недавнего многолюдства не осталось. Мощеная площадка перед домом густо заросла травой. Все выглядело давно заброшенным.
Осмотрев хоромину снаружи и не обнаружив ничего интересного, мы осторожно поднялись на крыльцо. Дверь была заперта на ржавые запоры и замки. Казалось, что их уже много лет никто не отпирал.
– Что будем делать? – спросил Иван, для очистки совести подергав кованое железное кольцо.
– Давай попробуем подломить дверь, – предложил я как более анархичная личность. – Не может быть, чтобы после той ночи совсем не осталось следов.
– Нехорошо это, – засомневался беглый дезертир, – неправильно без дозволения влезать в чужой дом!
– Ломаем, дом все равно без хозяина. Я узнавал, он ничей.
Острым концом бердыша, как фомкой, мы сорвали ржавую щеколду с входной двери. Приготовили оружие и вошли внутрь. В сенях пахло затхлостью и старым деревом. Никаких следов недавнего шабаша и побоища не осталось.
Мы прошли в зал. Он был пуст, если не считать огромного стола, покрытого толстым слоем пыли. На полу, возле места, где я был прикован к стене, лежали мой парчовый халат и феска. Одежда, так же, как и стол, была густо припорошена пылью.
– Интересно, как они заметают следы? – задумчиво спросил спутник. – Пыль, что ли, с собой привозят?
– Думаю, что дело сложнее: здесь разные или параллельные миры, или они умеют смещать события во времени.
– Чего умеют? Ты с кем, ваше благородие, говоришь?
– Это я так, по привычке, – покаялся я. – Сам не знаю, что думать. Смотри, одежда от времени даже выцвела. Как будто валяется здесь много лет.
Иван по моей просьбе прихватил ее с собой, и мы пошли посмотреть амбар, из которого я пытался бежать. Он был не заперт и совершенно пуст. Только дыра в крыше, которую мне удалось сделать, подтверждала, что это то же самое помещение.
Все это мне очень не нравилось. Было похоже на то, что меня таскают по времени, куда кому вздумается, и я не только не контролирую ситуацию, но и не понимаю механики того, что со мной происходит.
– Ладно, пошли отсюда, а то противники, наверное, заждались, – сказал я, так и не сделав для себя никаких выводов.
Мы пошли назад, и по дороге, при дневном свете, я рассмотрел возвращенные вещи. Они пришли в полную негодность, парча халата потускнела и истлела, а красная шерстяная феска выгорела и была изъедена молью.
Пока мы бродили по замку, противники уже прибыли на условленное место. Метрах в двухстах от замка уже стояла коляска, около нее виднелись трое военных. Они ждали меня со стороны города и не заметили нашего приближения, пока мы не подошли к ним вплотную. Двоих из них я знал: один был вчерашний офицер, второй – нынешний поручик, третий участник мне был не знаком.
Я приветливо поздоровался:
– Здравствуйте, господа! Сегодня просто прекрасная погода!
Мне в ответ холодно кивнули. Я рассмотрел своего противника, на которого вчера почти не обратил внимания.
Это был крупный, начинающий полнеть мужчина с темными усами и глуповатым выражением лица. Он все время отирал пот со лба рукавом мундира. Поручик, принесший мне вызов, стоял особняком, избегая моего взгляда. Зато третий, долженствующий быть моим секундантом, смотрел на меня с большим любопытством.
– Знаете, господа, – спросил я, в упор разглядывая капитана Инзорова, продолжавшего отирать пот рукавом, – почему Петр Великий приказал украсить манжеты мундиров пуговицами?
Офицеры удивленно смотрели, не зная, как принимать такой странный вопрос.
– Чтобы солдаты не вытирали носы рукавами! – ехидно сообщил я и посмотрел на капитана.
Инзоров намек понял, покраснел и опустил руки по швам.
– Время, приступим, господа! – предложил я, стараясь обворожительно улыбаться.
Злость моя давно прошла, так что делал я это без напряга.
– Вы собираетесь обойтись без секунданта? – спросил Прохоров.
– Вы думаете, для того, чтобы убить человека, это обязательно? – вопросом на вопрос ответил я.
– Есть правила. Мы ведь не какие-нибудь варвары!
– Что же, можете защищать мои права, – согласился я.
– Почему я? Я секундант вашего противника.
– В данном случае это не важно, господин капитан знает мое требование?
– Какое? – быстро спросил Инзоров и опять машинально отер лоб рукавом.
– Бой должен продолжаться до смерти одного или обоих противников, – зловеще сообщил я.
– Да, да, поручик что-то подобное говорил, – бесцветным голосом произнес капитан.
– Пора, господа, начинать. Господин Крылов, вы, помнится, сами не хотели попусту тратить время! – глумливо усмехнувшись, напомнил мне Прохоров.
– Ну, что же, если все формальности соблюдены, давайте начинать, – с напором на слово «формальности», согласился я, давая офицерам последнюю возможность исправить свои преступные оплошности.
Насколько я помнил, по дуэльному кодексу в начале секунданты должны были предложить противникам примириться. Наши секунданты этим правилом пренебрегли. Следующее условие – подбиралось равное оружие.
– Пожалуйте, господа, в позицию, – не поняв или делая вид, что не понимает намека, предложил поручик Прохоров.
Мы с Инзоровым встали друг перед другом.
Моя восточная сабелька была сантиметров на десять короче, чем кавалерийская шашка штабс-капитана, и опять секунданты промолчали. Это было уже верхом наглости, за которую я решил при случае мерзавцев наказать.
Меня мало волновало оружие противника. В данном случае величина и вес сабли играли против моего соперника. В конной атаке, там, где требуется размах и инерция, у него было бы неоспоримое преимущество, но при фехтовании он терял скорость и маневренность. Его шашка была так тяжела, что, при активной рубке, через пару минут у него должна была устать рука.
Прохоров вытащил из кармана платок и собрался взмахнуть им, как будто мы стрелялись, но его остановил третий неизвестный мне по имени свидетель поединка:
– Вас устраивает это место? – спросил он, видимо, решив попытаться хотя бы создать видимость честного боя. У меня появилось шкодливое желание разыграть противников, убедив их в своей штатской глупости и простоватости.
– Не знаю, я его пока не видел.
– Возможно, у вас по месту поединка будут какие-нибудь пожелания?
– Сейчас осмотрюсь, – пообещал я и растерянно, как будто только теперь поняв, что меня ожидает, огляделся вокруг, прошелся по ровной лужайке и нерешительно согласился посередине:
– Да, пожалуй, место изрядное.
Своим движениям я попытался придать нерешительность и угловатость, саблю взял двумя руками, явно не зная, что с ней делать.
Видимо, розыгрыш получился, во всяком случае, офицеры многозначительно переглянулись, а противник приободрился. Иван оценил начало водевиля и отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Впрочем, на него, как на неодушевленный предмет, офицеры не обращали никакого внимания. Я же начал входить в образ: наклоняясь, неловко уронил треуголку, запутался в застежках полукафтана, потом в сабельной перевязи. Получилось у меня все это, по-моему, неплохо.
Чем дольше я валял дурака, тем наглее становились бретеры. Инзоров совсем успокоился, а поручик открыто не скрывал своего презрения. Ему, видимо, очень захотелось отплатить за мои оскорбительные давешние реплики и свою тогдашнюю робость. Он явно ждал случая побольнее меня лягнуть. Между тем, Инзоров снял мундир и встал в позицию, а я все путался в застежках своего полукафтана.
– Господин Крылов, пора начинать, – поторопил меня поручик. – Учтите, если вы побьете штабс-капитана, вам придется драться со мной. Так что не будем терять время.
Я картинно испугался, перестал расстегиваться и затрясся как овечий хвост.
– Мы так не договаривались, – начал было блеять я, но понял, что сморозил глупость, замолчал, потом докончил: – Биться тоже до смерти?
– Всенепременно! – пообещал Прохоров.
Этот вызов должен был меня окончательно уничтожить, а поручику вернуть самоуважение. Однако просто морально сломать человека им показалось мало, они решили растоптать меня в пыль.
– Ежели вы победите и господина поручика, то и я буду иметь честь скрестить с вами шпагу, – встрял в разговор третий участник.
Я затравлено взглянул на нового грозного противника и совсем утратил способность расстегнуть пуговицы. Офицеры ждали, теряя терпение.
– Прямо-таки Атос, Портос и Арамис! – не удержался я.
– Что вы этим хотите сказать? – сердито спросил Прохоров.
– Ничего, но похоже!
– Вы хотите нас оскорбить? – поинтересовался поручик.
– Отнюдь, это благороднейшие французские дворяне, Атос был графом, а Портос стал бароном.
– Не имею чести знать этих господ, – холодно сообщил Прохоров.
– Это ваша беда, у вас, видимо, мало приличных знакомых.
Пока поручик вдумывался в смысл моих слов, третий офицер, не выдержав, приказал Ивану:
– Эй, ты! Помоги барину раздеться.
Мой «денщик» положил на землю завернутый в мешковину бердыш, не торопясь, сплюнув в сторону «белой кости», протопал через полянку.
Странный, непонятной формы предмет офицеров заинтриговал, как и слишком уверенный в себе слуга. Однако вступать с противником в разговоры и тем более задавать не относящиеся к делу вопросы было совсем недопустимо.
С помощью Ивана я, наконец, снял верхнее платье. Инзоров давно стоял в позиции. Я встал против него, и он отсалютовал мне клинком. Я тоже неловко помахал саблей, выкатывая глаза и изображая на лице свирепость.
Офицеры откровенно ухмылялись, глядя на мои жалкие потуги напугать противника.
– Сходитесь, господа, – крикнул поручик, как будто мы дрались на пистолетах.
Инзоров направил на меня клинок и бросился в атаку…
Современное фехтование не зрелищный вид спорта. Слишком неуловимо отточены в нем движения. Оценить искусство боя могут только профессионалы. Красиво драться учат во ВГИКе, а не в спортивных секциях.
Инзоров был армейским пехотным офицером и совсем плохим фехтовальщиком, так что наш поединок мог окончиться секунд через пять после начала. Однако я не спешил и дал ему возможность вкусить всю прелесть боя.
Капитан бестолково махал саблей, я так же бестолково защищался. Со стороны это должно было выглядеть очень смешно. Тем более, что стиль поединка у нас получился «смешанный»: не то бой на шпагах, не то на эспадронах.
Короче говоря, Инзоров гонялся за мной по всей поляне, а я изображал из себя трусливого штафирку, уворачивающегося от былинного героя.
Постепенно штабс-капитан начал уставать, и его движения замедлились. К тому же он был человеком полным, давеча здорово перепил, так что вскоре совсем вымотался, весь лоснился от пота и начинал задыхаться. Так и не догнав меня, он поменял тактику и начал бросаться в бой, держа клинок в вытянутой руке как пику.
Мне тоже пришлось сменить стиль и изображать из-себя тореадора, уворачивающегося от бешеного быка. Сначала я носился по поляне, отскакивая от противника, но сам запыхался и остался стоять на месте, лишь слегка корректируя направление его ударов, чтобы он ненароком меня не зацепил.
Инзоров ничего не понимал и продолжал гоняться за мной, ужасно потея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Иван почти безвылазно сидел в своем убежище, стараясь зря не светиться. Он отдохнул, отмылся, отоспался и уже вполне походил на сытого, ленивого лакея.
Я рассказал ему, что меня безо всякого повода вызвали на дуэль, и что все это идет, по-видимому, от наших общих знакомых «сатанистов». Иван предложил свою помощь в разгроме, как он выразился, «темных», но я отклонил его предложение, попросив помочь мне размяться.
Мы взяли в руки наши черенки и с полчаса на них бились. Разогрев мышцы, я еще с полчаса махал саблей в одиночку, привыкая к ее габаритам.
До дуэли оставалось меньше часа. Идти один на такое сомнительно мероприятие я не хотел, но и припутывать малознакомых людей к такому мероприятию не имел морального права.
Пришлось согласиться с доводами Ивана и взять его не как секунданта, а как оруженосца или ординарца. Он опять разоделся в пух и прах, завернул свой укороченный бердыш в мешок, я взял с собой докторский саквояж, и мы вышли со двора.
Меня уже ожидало несколько экипажей от пациентов. Я извинился перед посыльными и попросил приехать за мной после обеда. После чего мы задами беспрепятственно прошли на мою «Черную речку».
Оказалось, что если ехать не по дороге, а идти напрямик, огородами, «чертов замок» находится довольно близко от портновского дома. Моих противников еще не было видно. Являться на дуэль раньше оговоренного времени было неприлично. Противная сторона могла заподозрить в трусости или робости. А так как времени было всего половина второго, то я решил зайти посмотреть, что делается в таинственном замке.
Ивану, хотя он, как мне показалось, немного трусил, тоже было любопытно взглянуть при дневном свете на место нашего недавнего ристалища.
Мы пролезли в знакомый пролом в частоколе. Двор был пуст. Никаких следов недавнего многолюдства не осталось. Мощеная площадка перед домом густо заросла травой. Все выглядело давно заброшенным.
Осмотрев хоромину снаружи и не обнаружив ничего интересного, мы осторожно поднялись на крыльцо. Дверь была заперта на ржавые запоры и замки. Казалось, что их уже много лет никто не отпирал.
– Что будем делать? – спросил Иван, для очистки совести подергав кованое железное кольцо.
– Давай попробуем подломить дверь, – предложил я как более анархичная личность. – Не может быть, чтобы после той ночи совсем не осталось следов.
– Нехорошо это, – засомневался беглый дезертир, – неправильно без дозволения влезать в чужой дом!
– Ломаем, дом все равно без хозяина. Я узнавал, он ничей.
Острым концом бердыша, как фомкой, мы сорвали ржавую щеколду с входной двери. Приготовили оружие и вошли внутрь. В сенях пахло затхлостью и старым деревом. Никаких следов недавнего шабаша и побоища не осталось.
Мы прошли в зал. Он был пуст, если не считать огромного стола, покрытого толстым слоем пыли. На полу, возле места, где я был прикован к стене, лежали мой парчовый халат и феска. Одежда, так же, как и стол, была густо припорошена пылью.
– Интересно, как они заметают следы? – задумчиво спросил спутник. – Пыль, что ли, с собой привозят?
– Думаю, что дело сложнее: здесь разные или параллельные миры, или они умеют смещать события во времени.
– Чего умеют? Ты с кем, ваше благородие, говоришь?
– Это я так, по привычке, – покаялся я. – Сам не знаю, что думать. Смотри, одежда от времени даже выцвела. Как будто валяется здесь много лет.
Иван по моей просьбе прихватил ее с собой, и мы пошли посмотреть амбар, из которого я пытался бежать. Он был не заперт и совершенно пуст. Только дыра в крыше, которую мне удалось сделать, подтверждала, что это то же самое помещение.
Все это мне очень не нравилось. Было похоже на то, что меня таскают по времени, куда кому вздумается, и я не только не контролирую ситуацию, но и не понимаю механики того, что со мной происходит.
– Ладно, пошли отсюда, а то противники, наверное, заждались, – сказал я, так и не сделав для себя никаких выводов.
Мы пошли назад, и по дороге, при дневном свете, я рассмотрел возвращенные вещи. Они пришли в полную негодность, парча халата потускнела и истлела, а красная шерстяная феска выгорела и была изъедена молью.
Пока мы бродили по замку, противники уже прибыли на условленное место. Метрах в двухстах от замка уже стояла коляска, около нее виднелись трое военных. Они ждали меня со стороны города и не заметили нашего приближения, пока мы не подошли к ним вплотную. Двоих из них я знал: один был вчерашний офицер, второй – нынешний поручик, третий участник мне был не знаком.
Я приветливо поздоровался:
– Здравствуйте, господа! Сегодня просто прекрасная погода!
Мне в ответ холодно кивнули. Я рассмотрел своего противника, на которого вчера почти не обратил внимания.
Это был крупный, начинающий полнеть мужчина с темными усами и глуповатым выражением лица. Он все время отирал пот со лба рукавом мундира. Поручик, принесший мне вызов, стоял особняком, избегая моего взгляда. Зато третий, долженствующий быть моим секундантом, смотрел на меня с большим любопытством.
– Знаете, господа, – спросил я, в упор разглядывая капитана Инзорова, продолжавшего отирать пот рукавом, – почему Петр Великий приказал украсить манжеты мундиров пуговицами?
Офицеры удивленно смотрели, не зная, как принимать такой странный вопрос.
– Чтобы солдаты не вытирали носы рукавами! – ехидно сообщил я и посмотрел на капитана.
Инзоров намек понял, покраснел и опустил руки по швам.
– Время, приступим, господа! – предложил я, стараясь обворожительно улыбаться.
Злость моя давно прошла, так что делал я это без напряга.
– Вы собираетесь обойтись без секунданта? – спросил Прохоров.
– Вы думаете, для того, чтобы убить человека, это обязательно? – вопросом на вопрос ответил я.
– Есть правила. Мы ведь не какие-нибудь варвары!
– Что же, можете защищать мои права, – согласился я.
– Почему я? Я секундант вашего противника.
– В данном случае это не важно, господин капитан знает мое требование?
– Какое? – быстро спросил Инзоров и опять машинально отер лоб рукавом.
– Бой должен продолжаться до смерти одного или обоих противников, – зловеще сообщил я.
– Да, да, поручик что-то подобное говорил, – бесцветным голосом произнес капитан.
– Пора, господа, начинать. Господин Крылов, вы, помнится, сами не хотели попусту тратить время! – глумливо усмехнувшись, напомнил мне Прохоров.
– Ну, что же, если все формальности соблюдены, давайте начинать, – с напором на слово «формальности», согласился я, давая офицерам последнюю возможность исправить свои преступные оплошности.
Насколько я помнил, по дуэльному кодексу в начале секунданты должны были предложить противникам примириться. Наши секунданты этим правилом пренебрегли. Следующее условие – подбиралось равное оружие.
– Пожалуйте, господа, в позицию, – не поняв или делая вид, что не понимает намека, предложил поручик Прохоров.
Мы с Инзоровым встали друг перед другом.
Моя восточная сабелька была сантиметров на десять короче, чем кавалерийская шашка штабс-капитана, и опять секунданты промолчали. Это было уже верхом наглости, за которую я решил при случае мерзавцев наказать.
Меня мало волновало оружие противника. В данном случае величина и вес сабли играли против моего соперника. В конной атаке, там, где требуется размах и инерция, у него было бы неоспоримое преимущество, но при фехтовании он терял скорость и маневренность. Его шашка была так тяжела, что, при активной рубке, через пару минут у него должна была устать рука.
Прохоров вытащил из кармана платок и собрался взмахнуть им, как будто мы стрелялись, но его остановил третий неизвестный мне по имени свидетель поединка:
– Вас устраивает это место? – спросил он, видимо, решив попытаться хотя бы создать видимость честного боя. У меня появилось шкодливое желание разыграть противников, убедив их в своей штатской глупости и простоватости.
– Не знаю, я его пока не видел.
– Возможно, у вас по месту поединка будут какие-нибудь пожелания?
– Сейчас осмотрюсь, – пообещал я и растерянно, как будто только теперь поняв, что меня ожидает, огляделся вокруг, прошелся по ровной лужайке и нерешительно согласился посередине:
– Да, пожалуй, место изрядное.
Своим движениям я попытался придать нерешительность и угловатость, саблю взял двумя руками, явно не зная, что с ней делать.
Видимо, розыгрыш получился, во всяком случае, офицеры многозначительно переглянулись, а противник приободрился. Иван оценил начало водевиля и отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Впрочем, на него, как на неодушевленный предмет, офицеры не обращали никакого внимания. Я же начал входить в образ: наклоняясь, неловко уронил треуголку, запутался в застежках полукафтана, потом в сабельной перевязи. Получилось у меня все это, по-моему, неплохо.
Чем дольше я валял дурака, тем наглее становились бретеры. Инзоров совсем успокоился, а поручик открыто не скрывал своего презрения. Ему, видимо, очень захотелось отплатить за мои оскорбительные давешние реплики и свою тогдашнюю робость. Он явно ждал случая побольнее меня лягнуть. Между тем, Инзоров снял мундир и встал в позицию, а я все путался в застежках своего полукафтана.
– Господин Крылов, пора начинать, – поторопил меня поручик. – Учтите, если вы побьете штабс-капитана, вам придется драться со мной. Так что не будем терять время.
Я картинно испугался, перестал расстегиваться и затрясся как овечий хвост.
– Мы так не договаривались, – начал было блеять я, но понял, что сморозил глупость, замолчал, потом докончил: – Биться тоже до смерти?
– Всенепременно! – пообещал Прохоров.
Этот вызов должен был меня окончательно уничтожить, а поручику вернуть самоуважение. Однако просто морально сломать человека им показалось мало, они решили растоптать меня в пыль.
– Ежели вы победите и господина поручика, то и я буду иметь честь скрестить с вами шпагу, – встрял в разговор третий участник.
Я затравлено взглянул на нового грозного противника и совсем утратил способность расстегнуть пуговицы. Офицеры ждали, теряя терпение.
– Прямо-таки Атос, Портос и Арамис! – не удержался я.
– Что вы этим хотите сказать? – сердито спросил Прохоров.
– Ничего, но похоже!
– Вы хотите нас оскорбить? – поинтересовался поручик.
– Отнюдь, это благороднейшие французские дворяне, Атос был графом, а Портос стал бароном.
– Не имею чести знать этих господ, – холодно сообщил Прохоров.
– Это ваша беда, у вас, видимо, мало приличных знакомых.
Пока поручик вдумывался в смысл моих слов, третий офицер, не выдержав, приказал Ивану:
– Эй, ты! Помоги барину раздеться.
Мой «денщик» положил на землю завернутый в мешковину бердыш, не торопясь, сплюнув в сторону «белой кости», протопал через полянку.
Странный, непонятной формы предмет офицеров заинтриговал, как и слишком уверенный в себе слуга. Однако вступать с противником в разговоры и тем более задавать не относящиеся к делу вопросы было совсем недопустимо.
С помощью Ивана я, наконец, снял верхнее платье. Инзоров давно стоял в позиции. Я встал против него, и он отсалютовал мне клинком. Я тоже неловко помахал саблей, выкатывая глаза и изображая на лице свирепость.
Офицеры откровенно ухмылялись, глядя на мои жалкие потуги напугать противника.
– Сходитесь, господа, – крикнул поручик, как будто мы дрались на пистолетах.
Инзоров направил на меня клинок и бросился в атаку…
Современное фехтование не зрелищный вид спорта. Слишком неуловимо отточены в нем движения. Оценить искусство боя могут только профессионалы. Красиво драться учат во ВГИКе, а не в спортивных секциях.
Инзоров был армейским пехотным офицером и совсем плохим фехтовальщиком, так что наш поединок мог окончиться секунд через пять после начала. Однако я не спешил и дал ему возможность вкусить всю прелесть боя.
Капитан бестолково махал саблей, я так же бестолково защищался. Со стороны это должно было выглядеть очень смешно. Тем более, что стиль поединка у нас получился «смешанный»: не то бой на шпагах, не то на эспадронах.
Короче говоря, Инзоров гонялся за мной по всей поляне, а я изображал из себя трусливого штафирку, уворачивающегося от былинного героя.
Постепенно штабс-капитан начал уставать, и его движения замедлились. К тому же он был человеком полным, давеча здорово перепил, так что вскоре совсем вымотался, весь лоснился от пота и начинал задыхаться. Так и не догнав меня, он поменял тактику и начал бросаться в бой, держа клинок в вытянутой руке как пику.
Мне тоже пришлось сменить стиль и изображать из-себя тореадора, уворачивающегося от бешеного быка. Сначала я носился по поляне, отскакивая от противника, но сам запыхался и остался стоять на месте, лишь слегка корректируя направление его ударов, чтобы он ненароком меня не зацепил.
Инзоров ничего не понимал и продолжал гоняться за мной, ужасно потея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42