Джон умел читать и писать и не станет долго ходить в слугах, когда достигнет совершеннолетия.
Когда появился Стерлинг, Дэвид бы совершенно не удивлен, обнаружив, что он точно такой же, каким он видел его глазами Люка Кэптхорна: смуглый, привлекательный и дерзкий. Он имел облик человека, догадки и случайные успехи которого происходили столь часто к его выгоде, что он стал считать себя одаренным. Было заметно, что пузырь его самомнения не так уж легко проколоть, и Дэвид совершенно не представлял, с чего начать разговор.
Лидиард принял Стерлинга в лаборатории. Он не пытался отослать Корделию, зная, как ей интересно услышать все, о чем они будут говорить.
— Благодарю вас за приезд, — приветствовал гостя Дэвид. — Должно быть, моя просьба показалась вам необычной.
— Это только добавило причин принять её, — вежливо сказал Стерлинг.
— Полагаю, вы слышали обо мне? — Дэвид обнаружил, что вынужден сидеть неловко и не может принять такое же уверенное положение, как его гость. Его рука причиняла ему серьезную боль, но он не боялся погрузиться в новую иллюзию. Он подозревал, что эта встреча будет крайне интересна ангелам, которые держат его в своих руках, позволяя ему провести её без помех.
— Я знаком с вашими трудами, — признал Стерлинг. Бросив короткий взгляд на Корделию, он добавил: — И, конечно, с работами вашего отца, миссис Лидиард.
— Вы знаете о нас гораздо больше, — ровно сказал Дэвид. — Осмелюсь предположить, что Люк Кэптхорн рассказал вам больше, чтобы подогреть ваше любопытство к выводам, которые вы нашли в моих опубликованных работах.
— Он знает о вас очень мало, — небрежно ответил Стерлинг. Он снова взглянул на Корделию, на сей раз украдкой. Он явно знал, в каких отношениях когда-то состоял с ней его слуга.
— Но он знал, где находится тело Адама Глинна, — возразил Дэвид, твердо намереваясь добраться до нужной точки. — И он знал достаточно, чтобы убедить вас, что тело стоит выкрасть из могилы.
Стерлинг открыто встретил взгляд Дэвида.
— Вы говорите так, словно я сделал что-то неправильно, — сказал он. — Фактически я сделал то, что вынужден был бы сделать любой, убедись он в том, что человек, погребенный в могиле, был вовсе не мертв. Общество Предупреждения Преждевременных Захоронений, без сомнения, объявило бы меня героем. Человек, которого я вытащил из могилы во владениях Остена, жив; и кем бы я был, если бы позволил ему там оставаться?
Дэвид мог прочесть завуалированный упрек, промелькнувший в легкомысленном оправдании, но он пока не хотел объясняться.
— Я полагаю, вы читали «Истинную историю мира»? — спросил он.
— Читал. Также как и вы, предполагаю.
— Вообще-то нет, — признал Дэвид. — Несмотря на разнообразные усилия сэра Эдварда, нам так и не удалось раздобыть экземпляр, и мы начали подозревать, что ни один не сохранился. Но у меня есть друг, хорошо знакомый с текстом. Вы верите рассказанной в книге истории?
— Если ваш друг знает текст так хорошо, как он утверждает, — ответил Стерлинг, — он, должно быть, сказал вам, что название является ироническим. Одним из положений книги является то, что истинную историю мира невозможно воссоздать, вспомнить или прорицать. Речь идет о том, что путь мира сквозь время идет как история путешественника, его начальный этап постоянно воссоздается и приукрашивается воображением, работающим с нашими воспоминаниями. В тексте утверждается, что мир, в котором мы живем, по большей части лишь явление, и то, что каждый из нас думает о прошлом — будь он историк или археолог, изучающий артефакты, или бессмертный, изучающий чью-то память — это лишь часть узора теней, отброшенных этими явлениями.
— Не думаю, что он утверждал это столь строго. Я полагаю, он считал, что память подвержена ошибкам, но из неё всё же можно делать выводы, и история, которую мы знаем из его опыта, ближе к истине, чем история, продиктованная ученым писаниями на камнях.
— Пожалуй, так, — признал Стерлинг. — Не сомневаюсь, ваш друг с этим согласен, если вы говорите об оборотне Пелорусе. Но я боюсь, он заблуждался в истинной логике доказательства, как, возможно, и сам автор. Я сомневаюсь, что вы, доктор Лидиард, допустили бы эту ошибку, если бы смогли изучить текст. Думаю, сэр Эдвард Таллентайр согласился бы со мной, хотя он смог приспособить свое мнение, чтобы согласиться с гораздо большей неуверенностью в научном образе истории. Книга — выдумка, пусть автор и полагает, что его воспоминания близки к истине.
Я могу показать вам книгу, если вы пожелаете, и, конечно, Адама Глинна тоже. Мне нечего скрывать, доктор Лидиард, совсем нечего. Возможно, вам известны слухи о моей репутации создателя монстров — но я посмею сообщить, что невежды в трущобах у больницы и вашу работу тоже воспринимают с суеверным беспокойством. Я человек науки, как и вы — и если вы вызвали меня, чтобы обвинить в чернокнижии, боюсь, вы заблуждаетесь. Я готов признать себя, выражаясь метафорически, алхимиком, но алхимия, которая меня интересует, это алхимия тела. Ваш тесть считает мои идеи неортодоксальными, но я могу вас заверить, что я такой же дарвинист, как и он.
— Я позвал вас не для того, чтобы в чем-то обвинять, — сказал Дэвид. — Я попросил вас прийти, чтобы предупредить вас, что вы можете оказаться в опасности.
— Какой именно? — Стерлинг скептически приподнял бровь.
— Мне сообщили, — осторожно сказал Дэвид, — что за вашим домом наблюдают оборотни Лондона.
Смуглый человек не стал возражать, но и не выглядел настороженным этим утверждением. Он просто сказал:
— Продолжайте.
— Не думаю, что в нормальной ситуации они причинят вам вред, кем бы они ни были. Но обстоятельства перестали быть нормальными. Что-то приобрело власть над оборотнями и использует их для исполнения плана, целей которого я не могу выяснить. — Говоря, он пошевелил раненой рукой, чтобы привлечь внимание Стерлинга.
— Оборотень ранил вас? — спросил ученый.
— Да, — ответил Дэвид. — Но у меня есть все основания полагать, что он был послан одним из тех существ, которых Люсьен де Терр называет Демиургами. Вероятно, они не таковы, как он думает, и я сомневаюсь, что они таковы, как считает орден святого Амикуса, но они существуют, и неважно, называем мы их Демиургами, богами или падшими ангелами. Они обладают силой вредить и разрушать, и человек, который станет объектом их внимания, может обнаружить, что перенести это внимание нелегко.
— Я вижу, вы переживаете нелегкие времена, — улыбнулся Стерлинг. — Я читал вашу работу и нашел её более интересной в контексте того, о чем говорится в «Истинной истории», но не уверен, что готов согласиться с вашим визионерским видением боли. Я также не готов принять то, что вызванные болью видения могут позволить человеку соприкоснуться с падшими ангелами, несмотря на рассказы Люка о приключениях его бывшего господина.
Дэвид знал, что Корделия смотрит на него, также как и на Стерлинга, и потому чувствовал себя неуютно. Он почувствовал, что находится в гораздо худших условиях в этом споре, чем ожидал.
— Прошлой ночью, — сказал он, — я наблюдал, как вы сняли крышку с гроба Адама Глинна. Я смотрел, как вы подносите зеркало к его губам, чтобы проверить дыхание. Я видел, как вы откачиваете кровь и подсоединяете электроды к сосуду, чтобы приостановить процессы свертывания. Я видел внимательный взгляд одного из ваших гомункулов, выращенного из икры жабы. Я слышал, как вы послали Люка к вашей кухарке, миссис Троллей, за супом из бычьих хвостов.
Стерлинга, казалось, ничуть не потрясли эти новости.
— Вам мог рассказать об этом кто-то, наблюдавший через окно, — отметил он. — Возможно, это был один из оборотней, присматривающих за моим домом.
У Дэвида не оставалось другого способа его убедить.
— Скоро выйдут вечерние газеты, — сказал он. — В них будет рассказано об убийстве, совершенном рано утром, слишком поздно, чтобы его успела опубликовать утренняя пресса. В моих снах я видел также и это. Я не прошу принимать на веру все, что я говорю, но я прошу вас прислушаться ко мне, если вы полагаете, что я безумен. Вы прислушаетесь ко мне?
— Конечно, — сказал Стерлинг, все ещё очень почтительно, но явно не убежденный, что в том, что рассказывал Дэвид, было что-то необходимое ему.
— Что Люк Кэптхорн рассказал вам о Джейкобе Харкендере?
Стерлинг не обиделся на резкий вопрос, но встретил его собственным вопросом:
— А что он должен был мне рассказать?
— Как бы неправдоподобно это ни звучало, — сказал Дэвид, — Харкендер действительно смог приобрести невероятные силы. Он отправился на поиски сверхъестественных существ и обнаружил одно, или оно обнаружило его. Он заключил хрупкий союз с этим существом, которое долго оставалось бездействующим, и упорно силился — но не преуспел в этом — убедить его использовать свою власть, чтобы вмешаться в человеческий мир.
— Да, — сказал Стерлинг. — Люк рассказывал мне не только об этом.
— Но вы этому не поверили.
— Я верю, что он верит. Я думаю, его интерпретация событий может оказаться не хуже любой другой, если все истории одинаково лживы. Я не встречал ни одно подобное существо и не могу сформулировать никакого стоящего предположения, что это за существа. Вы, кажется, можете.
— Могу, — сказал Дэвид. — Я столкнулся с тем существом, с которым ассоциировал себя Харкендер, и ещё с одним. Если вы станете доказывать, что их внешность может быть обманчивой, я не стану с вами спорить. Сэр Эдвард и я привыкли называть существо, обнаруженное Харкендером, Пауком. То же, которое является в моих снах, я вижу как египетскую богиню Баст. Но такая их внешность скорее связана с нашими грубыми попытками увидеть их, чем с их истинной сущностью. Вы, возможно, сталкивались с одним из этих существ, не осознавая это. Я думаю, оно некоторое время направляло вашу работу, и я уверен в глубине души, что оно помогло вам сбежать с телом Глиняного Человека, когда Остен попытался выстрелить в вас.
Впервые Стерлинг помедлил прежде, чем ответить. Затем он сказал:
— Вы разочаровываете меня, доктор Лидиард. Я привык к глупцам и слепцам, которые утверждают, что я продал душу Дьяволу, чтобы добиться превращений, которые я осуществил в своей лаборатории. Но я не думал, что человек вроде вас согласится с ними — тем более, что вы не видели, что я сделал, и не слышали моих слов об этом.
— Я не обвиняю вас в заключении сделки с Дьяволом, — сказал Дэвид несколько нетерпеливо. — Я лишь говорю, что это существо — я не называю его демоном или падшим ангелом, хотя братья из ордена святого Амикуса назвали бы его именно так, а Люк Кэптхорн верит, что это сам Сатана — заинтересовано в вашей работе, и факт этого интереса может поставить вас в опасное положение. Возможно, оно вам покровительствует, но защита существ такого рода иногда почти столь же опасна, как их враждебность. Вы слышали о женщине по имени Мерси Муррелл?
Стерлинг задумчиво взглянул на Корделию, которая снова смотрела на него, а не на своего мужа. Ясно, что он слышал это имя. Было бы странно, если бы он его не знал.
— Я никогда не бывал у неё, — сказал он, возможно, более осторожно, чем выдавала его интонация.
— Как и я, во плоти, — сказал Дэвид. — Но у меня дважды были видения событий, происходящих в её доме, также как и о событиях, происходящих в вашей лаборатории. Сейчас я более способен к видениям, чем раньше, и я знаю, что дар видения слишком ценен, чтобы расходоваться на простой вуайеризм. Что-то связывает ваш дом с её, и в течение последних суток там произошло странное убийство. Миссис Муррелл укрывает сильную ведьму, которая только сейчас обнаружила, кто она такая и на что способна. Я, как и Люк Кэптхорн, встречал раньше что-то подобное, но ни Паук, ни Джейкоб Харкендер не знали толком, как быть с Габриэлем Гиллом. На сей раз, я думаю, Паук подготовился.
Стерлинг смотрел на Дэвида удивленно, но без презрения. Казалось, он признает, что Дэвид действительно пытается ему помочь.
— Что же вы мне посоветуете, доктор Лидиард? — спросил он. — В самом деле, что может сделать человек, если ему торжественно сообщают, что так называемые падшие ангелы заставляет его участвовать в их делах? Давид поразил Голиафа, я знаю. Но если вашему свидетельству можно доверять, то это великан совсем другого порядка. Как вы предлагаете мне защищаться, учитывая, что простые люди не владеют магией, которой можно победить подобных существ?
— Мы не можем бороться с помощью магии, — признал Дэвид. — Нам нечего захватить с собой на поле боя. Но их разум не сильнее нашего, несмотря на их умение пользоваться нашим зрением. У них есть свои страхи и тревоги, и больше всего они боятся собственного незнания и способности смертельно ошибаться. Они будут пытаться повредить нам не ради простого удовольствия, они пытаются использовать нас, потому что мы полезны, и если им выгоднее оставить нам жизнь, чем убивать нас, они, конечно, оставят её нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Когда появился Стерлинг, Дэвид бы совершенно не удивлен, обнаружив, что он точно такой же, каким он видел его глазами Люка Кэптхорна: смуглый, привлекательный и дерзкий. Он имел облик человека, догадки и случайные успехи которого происходили столь часто к его выгоде, что он стал считать себя одаренным. Было заметно, что пузырь его самомнения не так уж легко проколоть, и Дэвид совершенно не представлял, с чего начать разговор.
Лидиард принял Стерлинга в лаборатории. Он не пытался отослать Корделию, зная, как ей интересно услышать все, о чем они будут говорить.
— Благодарю вас за приезд, — приветствовал гостя Дэвид. — Должно быть, моя просьба показалась вам необычной.
— Это только добавило причин принять её, — вежливо сказал Стерлинг.
— Полагаю, вы слышали обо мне? — Дэвид обнаружил, что вынужден сидеть неловко и не может принять такое же уверенное положение, как его гость. Его рука причиняла ему серьезную боль, но он не боялся погрузиться в новую иллюзию. Он подозревал, что эта встреча будет крайне интересна ангелам, которые держат его в своих руках, позволяя ему провести её без помех.
— Я знаком с вашими трудами, — признал Стерлинг. Бросив короткий взгляд на Корделию, он добавил: — И, конечно, с работами вашего отца, миссис Лидиард.
— Вы знаете о нас гораздо больше, — ровно сказал Дэвид. — Осмелюсь предположить, что Люк Кэптхорн рассказал вам больше, чтобы подогреть ваше любопытство к выводам, которые вы нашли в моих опубликованных работах.
— Он знает о вас очень мало, — небрежно ответил Стерлинг. Он снова взглянул на Корделию, на сей раз украдкой. Он явно знал, в каких отношениях когда-то состоял с ней его слуга.
— Но он знал, где находится тело Адама Глинна, — возразил Дэвид, твердо намереваясь добраться до нужной точки. — И он знал достаточно, чтобы убедить вас, что тело стоит выкрасть из могилы.
Стерлинг открыто встретил взгляд Дэвида.
— Вы говорите так, словно я сделал что-то неправильно, — сказал он. — Фактически я сделал то, что вынужден был бы сделать любой, убедись он в том, что человек, погребенный в могиле, был вовсе не мертв. Общество Предупреждения Преждевременных Захоронений, без сомнения, объявило бы меня героем. Человек, которого я вытащил из могилы во владениях Остена, жив; и кем бы я был, если бы позволил ему там оставаться?
Дэвид мог прочесть завуалированный упрек, промелькнувший в легкомысленном оправдании, но он пока не хотел объясняться.
— Я полагаю, вы читали «Истинную историю мира»? — спросил он.
— Читал. Также как и вы, предполагаю.
— Вообще-то нет, — признал Дэвид. — Несмотря на разнообразные усилия сэра Эдварда, нам так и не удалось раздобыть экземпляр, и мы начали подозревать, что ни один не сохранился. Но у меня есть друг, хорошо знакомый с текстом. Вы верите рассказанной в книге истории?
— Если ваш друг знает текст так хорошо, как он утверждает, — ответил Стерлинг, — он, должно быть, сказал вам, что название является ироническим. Одним из положений книги является то, что истинную историю мира невозможно воссоздать, вспомнить или прорицать. Речь идет о том, что путь мира сквозь время идет как история путешественника, его начальный этап постоянно воссоздается и приукрашивается воображением, работающим с нашими воспоминаниями. В тексте утверждается, что мир, в котором мы живем, по большей части лишь явление, и то, что каждый из нас думает о прошлом — будь он историк или археолог, изучающий артефакты, или бессмертный, изучающий чью-то память — это лишь часть узора теней, отброшенных этими явлениями.
— Не думаю, что он утверждал это столь строго. Я полагаю, он считал, что память подвержена ошибкам, но из неё всё же можно делать выводы, и история, которую мы знаем из его опыта, ближе к истине, чем история, продиктованная ученым писаниями на камнях.
— Пожалуй, так, — признал Стерлинг. — Не сомневаюсь, ваш друг с этим согласен, если вы говорите об оборотне Пелорусе. Но я боюсь, он заблуждался в истинной логике доказательства, как, возможно, и сам автор. Я сомневаюсь, что вы, доктор Лидиард, допустили бы эту ошибку, если бы смогли изучить текст. Думаю, сэр Эдвард Таллентайр согласился бы со мной, хотя он смог приспособить свое мнение, чтобы согласиться с гораздо большей неуверенностью в научном образе истории. Книга — выдумка, пусть автор и полагает, что его воспоминания близки к истине.
Я могу показать вам книгу, если вы пожелаете, и, конечно, Адама Глинна тоже. Мне нечего скрывать, доктор Лидиард, совсем нечего. Возможно, вам известны слухи о моей репутации создателя монстров — но я посмею сообщить, что невежды в трущобах у больницы и вашу работу тоже воспринимают с суеверным беспокойством. Я человек науки, как и вы — и если вы вызвали меня, чтобы обвинить в чернокнижии, боюсь, вы заблуждаетесь. Я готов признать себя, выражаясь метафорически, алхимиком, но алхимия, которая меня интересует, это алхимия тела. Ваш тесть считает мои идеи неортодоксальными, но я могу вас заверить, что я такой же дарвинист, как и он.
— Я позвал вас не для того, чтобы в чем-то обвинять, — сказал Дэвид. — Я попросил вас прийти, чтобы предупредить вас, что вы можете оказаться в опасности.
— Какой именно? — Стерлинг скептически приподнял бровь.
— Мне сообщили, — осторожно сказал Дэвид, — что за вашим домом наблюдают оборотни Лондона.
Смуглый человек не стал возражать, но и не выглядел настороженным этим утверждением. Он просто сказал:
— Продолжайте.
— Не думаю, что в нормальной ситуации они причинят вам вред, кем бы они ни были. Но обстоятельства перестали быть нормальными. Что-то приобрело власть над оборотнями и использует их для исполнения плана, целей которого я не могу выяснить. — Говоря, он пошевелил раненой рукой, чтобы привлечь внимание Стерлинга.
— Оборотень ранил вас? — спросил ученый.
— Да, — ответил Дэвид. — Но у меня есть все основания полагать, что он был послан одним из тех существ, которых Люсьен де Терр называет Демиургами. Вероятно, они не таковы, как он думает, и я сомневаюсь, что они таковы, как считает орден святого Амикуса, но они существуют, и неважно, называем мы их Демиургами, богами или падшими ангелами. Они обладают силой вредить и разрушать, и человек, который станет объектом их внимания, может обнаружить, что перенести это внимание нелегко.
— Я вижу, вы переживаете нелегкие времена, — улыбнулся Стерлинг. — Я читал вашу работу и нашел её более интересной в контексте того, о чем говорится в «Истинной истории», но не уверен, что готов согласиться с вашим визионерским видением боли. Я также не готов принять то, что вызванные болью видения могут позволить человеку соприкоснуться с падшими ангелами, несмотря на рассказы Люка о приключениях его бывшего господина.
Дэвид знал, что Корделия смотрит на него, также как и на Стерлинга, и потому чувствовал себя неуютно. Он почувствовал, что находится в гораздо худших условиях в этом споре, чем ожидал.
— Прошлой ночью, — сказал он, — я наблюдал, как вы сняли крышку с гроба Адама Глинна. Я смотрел, как вы подносите зеркало к его губам, чтобы проверить дыхание. Я видел, как вы откачиваете кровь и подсоединяете электроды к сосуду, чтобы приостановить процессы свертывания. Я видел внимательный взгляд одного из ваших гомункулов, выращенного из икры жабы. Я слышал, как вы послали Люка к вашей кухарке, миссис Троллей, за супом из бычьих хвостов.
Стерлинга, казалось, ничуть не потрясли эти новости.
— Вам мог рассказать об этом кто-то, наблюдавший через окно, — отметил он. — Возможно, это был один из оборотней, присматривающих за моим домом.
У Дэвида не оставалось другого способа его убедить.
— Скоро выйдут вечерние газеты, — сказал он. — В них будет рассказано об убийстве, совершенном рано утром, слишком поздно, чтобы его успела опубликовать утренняя пресса. В моих снах я видел также и это. Я не прошу принимать на веру все, что я говорю, но я прошу вас прислушаться ко мне, если вы полагаете, что я безумен. Вы прислушаетесь ко мне?
— Конечно, — сказал Стерлинг, все ещё очень почтительно, но явно не убежденный, что в том, что рассказывал Дэвид, было что-то необходимое ему.
— Что Люк Кэптхорн рассказал вам о Джейкобе Харкендере?
Стерлинг не обиделся на резкий вопрос, но встретил его собственным вопросом:
— А что он должен был мне рассказать?
— Как бы неправдоподобно это ни звучало, — сказал Дэвид, — Харкендер действительно смог приобрести невероятные силы. Он отправился на поиски сверхъестественных существ и обнаружил одно, или оно обнаружило его. Он заключил хрупкий союз с этим существом, которое долго оставалось бездействующим, и упорно силился — но не преуспел в этом — убедить его использовать свою власть, чтобы вмешаться в человеческий мир.
— Да, — сказал Стерлинг. — Люк рассказывал мне не только об этом.
— Но вы этому не поверили.
— Я верю, что он верит. Я думаю, его интерпретация событий может оказаться не хуже любой другой, если все истории одинаково лживы. Я не встречал ни одно подобное существо и не могу сформулировать никакого стоящего предположения, что это за существа. Вы, кажется, можете.
— Могу, — сказал Дэвид. — Я столкнулся с тем существом, с которым ассоциировал себя Харкендер, и ещё с одним. Если вы станете доказывать, что их внешность может быть обманчивой, я не стану с вами спорить. Сэр Эдвард и я привыкли называть существо, обнаруженное Харкендером, Пауком. То же, которое является в моих снах, я вижу как египетскую богиню Баст. Но такая их внешность скорее связана с нашими грубыми попытками увидеть их, чем с их истинной сущностью. Вы, возможно, сталкивались с одним из этих существ, не осознавая это. Я думаю, оно некоторое время направляло вашу работу, и я уверен в глубине души, что оно помогло вам сбежать с телом Глиняного Человека, когда Остен попытался выстрелить в вас.
Впервые Стерлинг помедлил прежде, чем ответить. Затем он сказал:
— Вы разочаровываете меня, доктор Лидиард. Я привык к глупцам и слепцам, которые утверждают, что я продал душу Дьяволу, чтобы добиться превращений, которые я осуществил в своей лаборатории. Но я не думал, что человек вроде вас согласится с ними — тем более, что вы не видели, что я сделал, и не слышали моих слов об этом.
— Я не обвиняю вас в заключении сделки с Дьяволом, — сказал Дэвид несколько нетерпеливо. — Я лишь говорю, что это существо — я не называю его демоном или падшим ангелом, хотя братья из ордена святого Амикуса назвали бы его именно так, а Люк Кэптхорн верит, что это сам Сатана — заинтересовано в вашей работе, и факт этого интереса может поставить вас в опасное положение. Возможно, оно вам покровительствует, но защита существ такого рода иногда почти столь же опасна, как их враждебность. Вы слышали о женщине по имени Мерси Муррелл?
Стерлинг задумчиво взглянул на Корделию, которая снова смотрела на него, а не на своего мужа. Ясно, что он слышал это имя. Было бы странно, если бы он его не знал.
— Я никогда не бывал у неё, — сказал он, возможно, более осторожно, чем выдавала его интонация.
— Как и я, во плоти, — сказал Дэвид. — Но у меня дважды были видения событий, происходящих в её доме, также как и о событиях, происходящих в вашей лаборатории. Сейчас я более способен к видениям, чем раньше, и я знаю, что дар видения слишком ценен, чтобы расходоваться на простой вуайеризм. Что-то связывает ваш дом с её, и в течение последних суток там произошло странное убийство. Миссис Муррелл укрывает сильную ведьму, которая только сейчас обнаружила, кто она такая и на что способна. Я, как и Люк Кэптхорн, встречал раньше что-то подобное, но ни Паук, ни Джейкоб Харкендер не знали толком, как быть с Габриэлем Гиллом. На сей раз, я думаю, Паук подготовился.
Стерлинг смотрел на Дэвида удивленно, но без презрения. Казалось, он признает, что Дэвид действительно пытается ему помочь.
— Что же вы мне посоветуете, доктор Лидиард? — спросил он. — В самом деле, что может сделать человек, если ему торжественно сообщают, что так называемые падшие ангелы заставляет его участвовать в их делах? Давид поразил Голиафа, я знаю. Но если вашему свидетельству можно доверять, то это великан совсем другого порядка. Как вы предлагаете мне защищаться, учитывая, что простые люди не владеют магией, которой можно победить подобных существ?
— Мы не можем бороться с помощью магии, — признал Дэвид. — Нам нечего захватить с собой на поле боя. Но их разум не сильнее нашего, несмотря на их умение пользоваться нашим зрением. У них есть свои страхи и тревоги, и больше всего они боятся собственного незнания и способности смертельно ошибаться. Они будут пытаться повредить нам не ради простого удовольствия, они пытаются использовать нас, потому что мы полезны, и если им выгоднее оставить нам жизнь, чем убивать нас, они, конечно, оставят её нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55