— Но теперь, когда прошла жажда, я понял, насколько голоден. Тут есть цветы, но я не видел плодов. Я-то полагал, что любезный ангел развесит их на деревьях сразу спелыми и сочными, даже если ему нужно кормить ими только нас. Но тогда бы любезный ангел точно сделал климат попрохладнее. Так что если это была попытка создать рай для человека, то я вынужден признать, что она провалилась.
— Если бы это был Эдем, — возразил Таллентайр, — то было бы не слишком безопасно пробовать местные плоды. Если вам тут попадется говорящая змея, подумайте, прежде чем следовать её советам.
Стерлинг внимательно посмотрел на старика. Теперь, при дневном свете, в нем, казалось, что-то изменилось. Он выглядел крепче и здоровее, чем при электрическом свете в доме Стерлинга. Казалось, он сбросил старую чешую, которую принуждал его носить реальный мир, чтобы стать существом из чистой воли.
— Вы не показались мне похожим на человека, который бы отказался от плода познания, даже если бы сам Бог запретил ему, — сказал Стерлинг.
— Я не указываю, что вам делать, — улыбнулся Таллентайр, — но просто советую хорошо обдумывать свои действия. Увы, я не верю, что это Эдем, и я сомневаюсь, что знание достанется нам так легко. В какую сторону, по-вашему, нам следует двинуться?
— Вы хотите вернуться на пляж, чтобы дальше преследовать волков? — спросил Стерлинг.
— Не вижу особого смысла, — ответил баронет: — Если создатель острова намерен изображать Цирцею и превратил моих внуков в животных, то он, скорее всего, позволит им остаться в живых в этом облике. И что я буду делать, если найду их?
— В таком случае, — предложил Стерлинг, — мы можем уйти в глубь острова.
Таллентайр посмотрел на Адама Глинна, тот просто пожал плечами. Баронет кивнул в ответ и пошел вперед. Стерлинг последовал за ним, Глиняный Человек завершал шествие. Они шли не торопясь, к тому же подлесок был так густ, что им в любом случае не удалось бы идти быстро. Стерлинг бы с удовольствием поменял свой пистолет на мачете, но сдаваться он не собирался. Пока они двигались, всегда оставался шанс куда-то прийти или найти пищу.
— Ваша дочь сказала, что я очень похож на вас, — через некоторое время сказал Стерлинг Таллентайру. — Она говорила это вам?
— Она не сообщала мне о подобных наблюдениях, — ответил Таллентайр. — Мы слишком торопились, и она очень беспокоилась о Дэвиде. Но она рассказала мне о целях вашей работы. Это — и последующее впечатление — привели меня к мысли, что вы скорее напоминаете Джейкоба Харкендера, чем меня. Но я могу и ошибаться.
Стерлинг был не слишком разочарован сравнением, но порадовался тому, что Таллентайр признает возможность ошибки.
— Я не колдун, сэр Эдвард, — сказал он. — Хотя мои взгляды на ход эволюции отличаются от дарвинистского представления настолько, что многие считают меня еретиком. Но несмотря на то, что я прочел и понял «Истинную историю мира», я остался ученым. Не суеверный склад ума заставил меня обратиться на поиски секрета личного бессмертия, но сила разумных доказательств, говоривших, что это возможно. Само существование нашего попутчика с необходимостью доказывает мою правоту. Если существуют бессмертные, то невозможно утверждать, что мой поиск обречен на неудачу.
— Я признаю вашу правоту. Мое первое впечатление было неверным и основывалось отчасти на мнении о вашем помощнике. У меня нет причин доверять Люку Кэптхорну, который однажды пытался подвергнуть мою дочь страшной угрозе.
— Он верно служил мне, — просто сказал Стерлинг. — И он был полезен. Он рассказал мне, где находится могила Адама Глинна.
— Не стоит рассчитывать на то, что я проникнусь благородством его поступка, — ответил Таллентайр. — Позволю себе предположить, что даже если вы считаете, что оказали мистеру Глинну услугу, он может думать иначе. Он сам благодарил вас?
— Нет, — сказал Глиняный Человек, — я не благодарил доктора Стерлинга. Но я понимаю, почему он сделал это, и не могу упрекать его.
— Со временем, — сказал Стерлинг, обрадованный направлением мыслей бессмертного, — я надеюсь, мы с вами, работая вместе, сможем узнать, чем ваш организм отличается от наших. Меня огорчает, сэр Эдвард, что вы никогда не пытались раскрыть тайну — учитывая то, что вы знали Пелоруса двадцать лет. Неужели вы согласны принять смерть как свою судьбу, зная, что таким же живым существам, как мы, не приходится умирать?
— Я лишен вашего оптимизма относительно способности разгадать тайны нашего бытия в течение одной человеческой жизни, — ответил Таллентайр. — Я родился и получил образование, как вы понимаете, в ту эпоху, когда делались лишь первые неуверенные шаги в области органической химии. Я уверен, что однажды мы будем лучше понимать, из чего мы созданы и как мы воссоздаем себе подобных, но в настоящее время я могу лишь разжигать пламя разума. Возможно, мои внуки доживут до дня, когда бессмертие станет достижимой научной целью — но что касается меня самого, то я никогда не рассчитывал… Впрочем, возможно, я просто пытаюсь оправдать свою неудачу. Ближе к истине будет сказать, что я думал о бессмертии как о магическом явлении, необычным даре Демиургов, от которого я наотрез отказывался, так же как я отказывался преклоняться перед ними.
— Думаю, я не настолько горд, — честно признался Стерлинг.
— Существуют и иные причины опасаться льстивой змеи, — сказал Таллентайр. — Чего бы ни хотел от вас Паук, он может попытаться подкупить вас лживыми обещаниями. У меня мало общего с последователями святого Амикуса, но я знаю, что они ушли недалеко от истины в своих предположениях. Я склонен симпатизировать их недоверию, которое заставляет их сравнивать земных ангелов с Отцом Лжи.
— Я ничего не знаю об ордене святого Амикуса, кроме намеков, разбросанных по «Истинной истории мира», — сказал Стерлинг. — А их там немного. — Он повернулся к Глиняному Человеку и добавил: — Возможно, причина в том, что вы снисходили к их желанию хранить свои тайны?
— Раскрывать миру их тайны не было моей задачей, — согласился Адам Глинн.
— Ничего особенного они собой не представляли, — спокойно сказал баронет. — Это секта гностиков, считающих, что так называемые Демиурги являются демоническими существами, чей повелитель создал Вселенную, в то время как истинный Бог ответственен только за создание душ. Они утверждают, что пробуждение Демиургов предшествует уничтожению материального мира — или, по крайней мере, человечества, — но надеются, что вера в силу Христа все ещё может спасти несчастные заблудшие души. Я полагаю, что, в соответствии с их доктриной, этот ненатуральный Эдем должен являться соблазнительной ловушкой, созданной ставленником Дьявола, чтобы привести нас ко греху. Не знаю, как бы они объяснили то, что Демиург перенес нас сюда — учитывая то, что мы, скорее всего, уже прокляты и соблазнять нас более бессмысленно.
— Возможно, нас вызвали сюда, чтобы вернуть обратно лучше вооруженным для проведения в жизнь дела Антихриста, — легкомысленно предположил Стерлинг. — В самом деле, если ваши грешные братья в чем-то правы, то один из нас должен быть назначен на роль Антихриста.
— Если мы когда-либо вернемся в реальный мир, — уныло сказал Таллентайр, — не следует распространять там подобные слухи. Дэвид утверждает, что английские последователи святого Амикуса — надежные и доброжелательные люди. Но это не поможет тем, кого спалили на кострах благонамеренные фанатики, которые в целом были такими же доброжелательными и надежными, как следует быть людям.
Стерлинг не мог решить, насколько серьезны слова Таллентайра, но решил, что это не так важно. Они всего лишь убивали время, ожидая неизвестно чего.
Вскоре они остановились отдохнуть. Стерлинг снова начал испытывать жажду, по сравнению с которой потускнел и утратил значение его голод, но нигде не было видно и подобия фруктов, и они больше не нашли ни одного ручья. Он посмотрел сквозь зеленый полог на ярко-голубое небо. Он подумал, что, возможно, им стоило оставаться на месте, так как они в любом случае находились на расстоянии вытянутой руки или окрика существа, перенесшего их сюда, которое в любой момент могло перебросить их куда угодно. Так зачем они выбиваются из сил вместо того, чтобы просто подождать и посмотреть, что случится?
— Напрасная трата времени, — сказал он наконец Таллентайру. — Почему ничего не происходит? Наверняка то, что принесло нас сюда, рассчитывало на что-то большее, чем на наблюдение за горсточкой бродящих по этому бесконечному лесу людей, страдающих от голода и жажды. Или мы тут только для того, чтобы ставленник Дьявола мог подслушивать наши разговоры?
— Сомневаюсь, — ответил Таллентайр. — Он также мог наблюдать за нами и в Ричмонде, у него должна быть особая причина, чтобы доставить нас сюда. Может быть, он наблюдает за нами, выясняя, являемся ли мы теми, кем кажемся, или нет.
— Что вы имеете в виду? — несколько резко спросил Стерлинг.
— Я имею в виду, что вы или я — видимо, даже не зная того, — одержимы кем-то из противников Паука. Раньше я был одержим существом, которое мы назвали Сфинкс. Я захватил часть силы Сфинкс в сон, созданный Пауком. Я дал тогда свое согласие добровольно, но меня также легко меня могут использовать и без моего согласия.
Что бы мы ни угадали о природе и мотивах существа, поймавшего нас, мы можем быть точно уверены в одном. Оно боится. Чтобы проделать все это, ему пришлось использовать часть своей силы, что сделало его немного слабее. Неважно, насколько мало было затраченное усилие, оно все равно может склонить чашу весов в пользу его соперников. Это основная причина его загадочных действий: оно старается замаскировать свои планы, мотивы и способности от остальных Демиургов.
Стерлинг попытался сглотнуть, как-то втянуть влагу из воздуха, остававшегося влажным, хотя они поднялись над уровнем моря, но рот был сух. Он беспокойно взглянул на Глиняного Человека и снова повернулся к Таллентайру.
— Но мы с вами лишь люди, — сказал он после паузы. — Или нет?
— Может быть, а может быть, и нет. Не все одержимые знают об этом. Терпение, доктор Стерлинг. Я не обещаю вам, что мы все выясним, но когда придет время, что-то да случится. И я не обещаю вам, что случится что-то безобидное. Я только прошу вас задуматься о том, что я сказал прошлой ночью. Сохраняйте мужество, и что бы ни произошло, постарайтесь это понять.
«Я мертв, — неожиданно подумал Стерлинг. — Я мертв и иду в Ад. Это наверняка испытание, проверка на прочность. Я прохожу проверку ради моей бессмертной души, а Дьявол насмехается надо мной, заставляя погружаться в неуверенность».
Он не мог в это поверить, догадка была не менее бессмысленна, чем все остальные. И он точно знал, что мир, которому он доверял, предал его. Можно было верить лишь в то, что ничему нельзя стало верить. Он потерял чувство истинности, и сквозь голод и жажду исподволь поднималось иное чувство: стремление восстановить свою веру и порядок вещей. Он устало опустил голову.
«Что случилось с моей любовью к открытиям? — думал он. — Где моя душевная смелость?»
Он почувствовал, как кто-то опустил руку ему на плечо, и, обернувшись, увидел Адама Глинна.
— Таллентайр прав, — сказал человек, вышедший живым из могилы. — Это теперь наш мир, и мы должны сделать все возможное. Если на Земле и Небе существуют вещи большие, чем то, о чем мы осмеливались мечтать, то нам надо научиться быть более разносторонними в наших мечтах. Что нам ещё остается?
И Стерлинг кивнул.
— Что же ещё?
6
Они подошли к небольшому холму, на котором деревья росли довольно редко, и сквозь прорывы в их кронах можно было наблюдать за лесным покровом. Вдалеке видно было море, но со всех остальных сторон лес казался беспредельным.
Воздух здесь был чуть свежее, но Стерлинг ещё сильнее хотел пить и отчаянно оглядывался в поисках воды. Таллентайр указал на небольшой просвет в лесной чаще, примерно в том же направлении, в котором они двигались. Они поднялись недостаточно высоко, чтобы рассмотреть, есть ли впереди вода, но стоило разведать место, поэтому они снова пустились в путь.
Они нашли пруд, который был самое большее четырнадцать или пятнадцать ярдов в ширину — почти что озеро. Деревья росли по его берегам, создавая плотную стену, но нашелся просвет, в который мог протиснуться человек, встать на колени и напиться воды. Стерлинг немедленно упал на колени и сложил ладони, как можно аккуратнее набирая в них тепловатую воду и поднося её ко рту. Вода была чуть горьковатой, но достаточно свежей. Напившись как следует, он наклонился к поверхности воды. Как можно быстрее он плеснул воды себе в лицо, освежая голову и волосы. Затем он смущенно отошел, пропуская Таллентайра. Адам Глинн терпеливо ждал своей очереди.
Баронет пил так же жадно, как Стерлинг, но быстро освободил место и сел, прислонившись к древесному стволу. Глинн, которого некому было подгонять, не торопился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55