V
— Ах, только подумать! — сказала мисс Пиви. — Если бы у меня не началась мигрень и я не вернулась бы раньше остальных, нам не удалось бы вот так побеседовать.
Они шли по широкой усыпанной гравием аллее, и она взирала на Псмита снизу вверх кротко со светлой грустью. Такое робкое, одухотворенное, миниатюрное создание!
— Да, — сказал Псмит.
Особого восторга в его ответе не прозвучало, но, с другой стороны, настроение у него было не особенно солнечным. Мысль о том, что мисс Пиви может вернуться задолго до основных сил, ему в голову не приходила. Он, по собственному его выражению, спутал маловероятное с невозможным. И в результате она захватила его врасплох, отрезав все пути к отступлению, когда он сидел в шезлонге и думал о Еве Халлидей, которая после возвращения с лодочной прогулки по озеру испытала новый приступ угрызений совести и отправилась в библиотеку поработать еще часок до обеда. Отклонить приглашение мисс Пиви пройтись с ней до ворот парка и поглядеть, не возвращаются ли те, кто до конца почтил память покойного Реддиса Хартли, члена парламента, было никак нельзя. Но Псмит, хотя и пошел с ней, сделал это без малейшего удовольствия. Каждая проведенная в ее обществе секунда все больше укрепляла его во мнении, что мисс Пиви — проклятие Божие и ничего больше.
— А мне, — продолжала его спутница, — так мечталось внимать вам долго-долго. Все эти дни для меня омрачались чувством, что я не могу обрести той близости с вами, которой жажду.
— Ну, конечно, когда вокруг мельтешат все остальные…
— Разумеется, я говорю в духовном смысле.
— Ах, так!
— Я грезила обсудить с вами ваши изумительные творения. А вы, как приехали, ни разу даже не упомянули о своей поэзии. Не правда ли?
— А, но видите ли, я всячески стараюсь отвлекаться.
— Право? Но почему же?
— Мой врач предупредил меня, что я слишком уж перенапрягаюсь. Откровенно говоря, он предложил мне выбор между полнейшим отдыхом и психушкой.
— Чем-чем?
— Он подразумевал приют для умалишенных. Эти служители медицины имеют привычку странно выражаться.
— Но, значит, вы должны совсем-совсем забыть о творчестве, раз опасность столь велика. А вы сказали лорду Эмсуорту, что останетесь сегодня в замке, чтобы писать.
Взор мисс Пиви выражал только нежнейшее сочувствие, но про себя мисс Пиви добавила: «На-ка, выкуси!»
— Справедливо, — вздохнул Псмит. — Совершенно справедливо. Но вам ли не знать, что Поэзия — жестокая владычица. Пришло вдохновение, и я вынужден был пренебречь риском. Но теперь я измучен, измучен.
«У, фрайер!» — сказала мисс Пиви. Но не вслух.
Они прошли еще несколько шагов.
— Если уж быть откровенным до конца, — сказал Псмит, на которого снизошло еще одно вдохновение, — то мне, пожалуй, следует вернуться и прилечь.
Мисс Пиви посмотрела на кусты ярдах в десяти дальше по дороге. Они слегка подрагивали, словно укрывали какое-то инородное тело, и мисс Пиви, чей темперамент отличался вспыльчивостью, уже примеривалась, как она сообщит Эдварду Кутсу, что ему, раз уж он не способен посидеть в кустах, не танцуя при этом, точно кошка на горячей плите, лучше переменить профессию и торговать маринованными угрями. Однако следует упомянуть, что она была несправедлива к своему старинному другу. Еще мгновение назад он был неподвижен, как статуя, но тут в пространство между его воротником и шеей упал крупный и холеричный жук, а подобное испытание не всегда вынесет и самый закаленный следопыт.
— Молю вас, не уходите пока, — сказала мисс Пиви. — Такой чудесный вечер! Прислушайтесь к музыке ветерка в древесных вершинах. Точно дальняя арфа. Мне мнится, он нашептывает свои тайны птичкам.
Псмит воздержался от развития этой мистической темы, и они молча прошли мимо кустов.
Однако еще через десятка два шагов мисс Пиви смягчилась.
— Ах, мистер Тодд, у вас правда измученный вид, — сказала она встревоженно. — Боюсь, вы переоценили свои силы. Наверное, вам все-таки лучше вернуться и прилечь.
— Вы так думаете?
— Уверена. А я пройдусь до ворот и взгляну на дорогу, не едут ли они.
— Но как же я оставлю вас одну?
— Я прошу вас! — произнесла мисс Пиви укоризненно. Псмит пошел назад, охваченный чувством сродни тому, какое может испытать арестант, приговоренный к долгим годам тюрьмы и освобожденный на ее пороге. Взглянув через плечо, он увидел, что мисс Пиви исчезла за поворотом дороги, и остановился, чтобы закурить. Затем бросил спичку и пошел дальше, радуясь жизни, но тут голос у него за спиной произнес «хей!», и из кустов выступила врезавшаяся ему в память фигура мистера Эдварда Кутса.
— Видал? — продолжал мистер Кутс, предъявляя револьвер.
— Безусловно, товарищ Кутс, — ответил Псмит. — И, если такой вопрос уместен, для чего бы это?
— Ну, — сказал мистер Кутс, — просто на случай, если ты попробуешь какие-нибудь штучки. — И, возвратив оружие в ближайший карман, он принялся энергично хлопать себя между лопаток. А кроме того, извиваться столь же энергично.
Псмит сосредоточенно следил за его пляской.
— Вы остановили меня под дулом пистолета только для того, чтобы я полюбовался, как вы занимаетесь шведской гимнастикой? — спросил он.
Мистер Кутс на миг прекратил свои упражнения.
— Жук за шиворотом, — объяснил он коротко. — Или еще какая-нибудь дрянь.
— А? Но в столь грустные минуты вам, естественно, хочется побыть одному. От души пожелаю вам доброго вечера и продолжу свою прогулку.
— Я тебе продолжу!
— О? — сказал Псмит, смиряясь с судьбой. — Пожалуй, вы правы, да, пожалуй. — Мистер Кутс вновь убрал револьвер в карман. — Из этого я заключаю, мистер Кутс, что вас томит желание поговорить со мной. Так валяйте, старый друг, облегчите свою диафрагму.
По— видимому, удачный хлопок оглушил жука, и мистер Кутс смог сосредоточиться на текущих делах. Он оглядел Псмита с нескрываемым отвращением.
— Ты у меня вот где, Билл! — сказал он.
— Мое имя не Билл, — заметил Псмит.
— Угу! — рявкнул мистер Кутс, давая полную волю своему раздражению. — И не Мактодд.
Псмит задумчиво поглядел на своего собеседника. Возникло непредвиденное осложнение, и он первый признал бы, что на данный момент положение представилось ему безвыходным. О нерасположении к нему собеседника достаточно свидетельствовало выражение лица последнего, не говоря уж о его поступках. Избавившись от жука, мистер Кутс обрел возможность посвятить себя Псмиту целиком и теперь взирал на этого элегантного молодого человека с неприкрытой злобой.
— Не пройтись ли нам? — предложил Псмит. — Движение способствует работе мысли. Не стану отрицать, что вы затронули тему, которая отчасти ставит меня в тупик. Тщательно взвесив положение дел, я, мистер Кутс, пришел к выводу, что следующий ход — за вами. Каковы же ваши виды?
— Я бы тебе башку отвинтил, — произнес мистер Кутс нетерпеливо.
— Да, конечно. Однако…
— Я бы из тебя отбивную сделал.
Псмит небрежным движением руки охладил эти утопические мечты.
— Вполне вас понимаю, — сказал он учтиво. — Но, если не выходить за пределы практической политики, какой реальный ход вы предполагаете сделать? Безусловно, вы можете разоблачить меня перед моим любезным хозяином, но не вижу, что это даст вам.
— Сам знаю. Но ты учти, что у меня в рукаве вот эта карта, если задумаешь какие-нибудь штучки.
— Вы упорно возвращаетесь к такой возможности, товарищ Кутс. У вас это уже навязчивая идея. Могу вас заверить, что я ни о чем подобном не помышляю. Так как же вы все-таки намерены поступить?
Они уже вышли на широкое пространство перед парадной дверью, где речка подъездной дороги разливалась широким плесом гравия. Псмит остановился.
— Ты должен протащить меня в эту хату, — сказал мистер Кутс.
— Я опасался, что вы предложите что-нибудь такое. В моем особом положении у меня, естественно, выбора нет, и мне остается лишь попытаться исполнить ваше желание. Все прочее, полагаю, такой взыскательный критик, как вы, неизбежно сочтет «штучками». Но как могу я ввести вас под кров этой, как вы остроумно заметили, хаты?
— Ну, скажете, что я ваш друг и нельзя ли меня пригласить.
Псмит покачал головой с легкой укоризной:
— Не самая блистательная из ваших идей, товарищ Кутс. Тактично обойдя молчанием то мгновенное падение моего престижа, которое неизбежно воспоследует, если вас сочтут моим другом, укажу только, что я сам лишь гость в этой обители английской старины и традиций, а посему мне не положено приглашать закадычных дружков гостить тут неопределенное время. Нет, надо найти другой способ… А вы уверены, что вам это так уж надо? Ну, да, ну, да, я ведь только спросил… Так подумаем…
За строем рододендронов, перпендикулярным стене замка, постепенно возникла дородная фигура, размеренно и величаво двигаясь в направлении черного хода. Это был Бич, дворецкий, возвращавшийся после приятного променада, который он позволил себе в отсутствие своего господина и его гостей. Освеженный несколькими часами на вольном воздухе, Бич возвращался к исполнению возложенных на него обязанностей. И при взгляде на него Псмит нашел решение задачи.
— А, Бич! — окликнул он.
— Что угодно, сэр? — осведомился бархатный бас, и воспоследовала недолгая пауза, пока дворецкий лавировал между рододендронами и выплывал на открытое пространство. Он снял канотье, надетое для променада, и уставился на Псмита несколько выпученными, но благосклонными глазами. Тонкий знаток человечества, обитающего по загородным резиденциям, он уже давно вынес Псмиту одобрительный приговор. С тех пор как леди Констанция распахнула двери замка миру литературы и искусства, его не раз до глубины души шокировали редкостные и диковинные образчики этого мира, которые встряхивали нечесаными кудрями и рассаживались в дурно сшитых фраках за столом, над которым он властвовал. Псмит явился приятным сюрпризом.
— Извините, что затрудняю вас, Бич.
— О, нет, сэр.
— Это, — сказал Псмит, кивая на мистера Кутса, который следил за происходящим настороженным и подозрительным взглядом, явно не собираясь проморгать ни единого провозвестия штучек, — мой человек. Мой камердинер. Он только что приехал из Лондона, где мне пришлось оставить его у одра занемогшей тетушки. Надеюсь, вашей тетушке полегчало, Кутс? — осведомился он с мягкой снисходительностью.
Мистер Кутс, верно истолковав этот вопрос как прощупывание его точки зрения на такой оборот событий, решил не спорить. Конечно, его прельщала мысль вступить в замок в несколько более высоком качестве, но, как бывалый боец, он умел обходиться тем, что попадалось под руку. Оказавшись там, сказал он себе с восхитительным здравым смыслом, он окажется там.
— Да, сэр, — ответил он.
— Превосходно, — сказал Псмит. — Превосходно. Так вы позаботитесь о Кутсе, Бич?
— Всенепременно, сэр, — ответствовал дворецкий тоном величайшего одобрения. Единственное, что его смущало в Псмите, благополучно разъяснилось. Ибо до сих пор ему делалось больно при мысли, что джентльмен, одевающийся со столь безупречным вкусом, отправился с долговременным визитом в такой оплот аристократизма, как замок Бландингс, без личного слуги. Но теперь все было понято и, насколько это касалось Бича, безоговорочно прощено. И он повел мистера Кутса в тыл. Они скрылись за рододендронами.
Но не успели они исчезнуть из вида, а Псмит — занять кресло в приятной прохладе вестибюля, как его осенила новая мысль. Он дернул сонетку. Странно, подумал он, как люди не принимают во внимание, казалось бы, самых очевидных вещей. Вот так полководцы проигрывают решающие битвы.
— Сэр? — осведомился Бич, выходя из двери, обитой зеленым сукном.
— Извините, что снова затрудняю вас, Бич.
— О, нет, сэр.
— Надеюсь, вы устроите Кутса поудобнее. Полагаю, он вам понравится. Обаятельнейшая натура, если узнать его поближе.
— Он выглядит приятным молодым человеком, сэр.
— Да, кстати, Бич. Пожалуйста, узнайте у него, привез ли он мой револьвер.
— Слушаю, сэр, — ответил Бич, который не унизился бы до проявления эмоций, даже если бы речь шла о пулемете.
— По-моему, я видел, что он торчал у него из кармана. Вы не могли бы его мне принести?
— Слушаю, сэр.
Бич удалился, чтобы вернуться минуту спустя с серебряным подносом, на котором покоилось смертоносное оружие.
— Ваш револьвер, сэр, — произнес Бич.
— Благодарю вас, — ответил Псмит.
VI
Несколько минут после того, как дворецкий, ступая с носка, величаво удалился за обитую зеленым сукном дверь, Псмит полулежал в кресле, всеми фибрами ощущая, что было дерзанье, и было свершенье, и отдых заслужен ночной. Он не принадлежал к заядлым оптимистам и не льстил себя мыслью, что вырвал жало у противника, столь упорного, как мистер Кутс, таким бесхитростным способом, как изъятие револьвера. Но нельзя было отрицать, что эта вещица, отягощая его карман, дарила уютную безмятежность. Те несколько минут, которые ему довелось провести в обществе мистера Кутса, вполне убедили его, что тот принадлежит к типу людей, которым не следует доверять револьверы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38