— В мире существуют странные силы, — поведал он мне, — невидимые для нас, но такие же реальные, как вы и я.
Я улыбнулся.
— Каким образом вы собираетесь войти с ними в контакт? — спросил я.
— С помощью страха, — тотчас ответил Шелли. — Ужаса и секса. Оба эти чувства могут помочь открыть нам мир неизведанного.
Я снова улыбнулся и пристально посмотрел в глаза Шелли. И снова подумал, какой красивый вампир получился бы из него.
Я решил остаться в Швейцарии. Шелли и его родственницы уже обосновались в доме на берегу озера. Я снял виллу приблизительно в двухстах ярдах от них, на этом расстоянии запах, исходящий из чрева Клер, был не таким сильным. Сама Клер все еще продолжала вести себя назойливо, и бывали времена, когда она отказывалась оставаться в стороне. Но в основном я успешно избегал ее и ту пытку, которую она носила в своем чреве. С Шелли, конечно, я виделся все это время. Мы катались на лодке, ездили верхом и вели беседы до поздней ночи.
После нескольких недель, проведенных здесь, погода стала заметно ухудшаться. Стоял бесконечный туман, не прекращались шторм и проливной дождь. Мы все дни и ночи проводили на моей вилле, вечерами собирались в гостиной. Огонь мерцал в огромном камине, пока за окном ревел на озере ветер, ударяя в стекла балконных дверей. Мы часто стояли у окон и смотрели на молнии над пиками заснеженных гор. Эти картины заставляли меня снова задуматься о вопросах гальванизма, электричества и принципах жизни. Шелли также интересовали подобные спорные вопросы, и в Оксфорде, как оказалось, он даже ставил какие-то эксперименты.
— И успешные? — спросил я. Шелли рассмеялся и покачал головой.
— Но я все еще верю, что возможно воссоздать жизнь, — сказал он. — Вернуть мертвое тело к жизни.
— О да, — заявил Полидори, вмешиваясь в наш разговор. — Лорд Байрон знает об этом все, не так ли, милорд?
Его лицо стало подергиваться.
— Император мертвецов, — прошипел он.
Я слабо улыбнулся и пропустил его слова мимо ушей. Полидори ревновал меня к Шелли. И у него были на то причины. Мы с Шелли продолжали беседу. После нескольких попыток вмешаться в наш разговор Полидори выругался и в негодовании удалился.
Он принес свою трагедию и начал вслух громко читать ее. Клер захихикала. Полидори прервался и вспыхнул. Он внимательно обвел взглядом комнату. Все молчали.
— Вы, — внезапно сказал Полидори, указывая на Шелли. — Моя поэма. Что вы думаете о ней? Шелли молчал.
— Вы превосходный доктор, — произнес он наконец.
Полидори покачал головой.
— Вы оскорбляете меня? — спросил он тихим дрожащим голосом.
Шелли с удивлением смотрел на него.
— Нет, я не хотел вас обидеть. — Он пожал плечами. — Но боюсь, что ваша поэма не удалась.
Полидори с шумом бросил рукопись на пол.
— Я требую сатисфакции, — закричал он и подбежал к Шелли. — Да, сэр, я требую сатисфакции! Шелли залился смехом.
— Ради Бога, Полидори, — произнес я, растягивая слова, — Шелли миролюбивый человек. Если вам так хочется драться на дуэли, бросьте вызов мне.
Полидори мельком взглянул на меня:
— Вы насмехаетесь надо мной, милорд. Я улыбнулся:
— Да, если вам угодно.
Внезапно плечи Полидори поникли. Удрученный, он повернулся к Шелли.
— В чем, как вы думаете, не удалась моя поэма? Шелли задумался. В этот момент сверкнула молния, озарив серебряным светом всю комнату.
— Поэзия, — сказал Шелли, когда стих гром, — должна быть, — он помолчал, — должна быть вспышкой огня, электрическим разрядом, дающим жизнь этому мертвому миру, открывающим глаза, которые долго были закрыты.
Я улыбнулся его словам.
— Как и ужас?
Шелли кивнул, его глаза были широко раскрыты и вдохновенны.
— Да, Байрон, как ужас. Я поднялся.
— У меня есть идея, — сказал я. — Давайте проверим, верна ли теория Шелли. Мэри нахмурилась.
— Как? — спросила она. — Что вы имеете в виду? Я подошел к полке и достал книгу.
— Я прочту вам истории о привидениях, — сказал я. — И затем каждый из нас, по очереди, расскажет свою историю.
Я прошел по комнате, наполовину погасив свет. Шелли единственный, кто помогал мне. Полидори смотрел с презрением, в то время как Мэри и Клер выглядели неуверенными и испуганными. Я собрал всех у камина и начал. Снаружи раздался подобающий случаю раскат грома. Но я не нуждался в буре, мой голос сам по себе наводил ужас, и я знал об этом. Другим казалось, что я читаю по книге, но я не нуждался в ней — ужасная история, рассказанная мной, была моей собственной. В ту ночь я сочинил две истории. В первой любовник обнимает свою невесту, целует ее и вдруг чувствует, как она превращается в труп всех девушек, которым он изменил. А во второй…
Лорд Байрон замолчал. Он улыбнулся Ребекке.
— Вторая история повествует об одной семье. Ее основатель за свои грехи был обречен даровать поцелуй смерти всем своим потомкам.
Лорд Байрон замолк.
— Всем своим близким по крови. Да. Он кивнул, глядя на Ребекку, которая застыла в своем кресле, похолодев от ужаса.
— Я помню, что Клер не понравилась эта история. Она начала сжимать свой живот, как это делала Белл. И тогда запах ее ужаса ободрил меня. Я рассказал им мою собственную историю, вызывающую, конечно, отвращение, историю о двух друзьях, которые путешествовали по Греции, и о том, что произошло там с одним из них. Когда я закончил, стояла гробовая тишина. Я с удовольствием заметил, какое сильное впечатление произвела она на Шелли. Его широко раскрытые глаза почти вылезли из орбит из-за судороги мышц, а его лицо напоминало маску. Его волосы, казалось, сверкали, а кожа побледнела настолько, что почти просвечивала насквозь.
— И это… это была всего лишь выдумка? — спросил он наконец.
Я приподнял бровь.
— А почему вы спрашиваете?
— То, как вы рассказали историю, — его глаза расширились еще больше, — кажется… ну… вы рассказали ее так, словно в ней заключена какая-то страшная правда.
Я слабо улыбнулся и собрался было ответить, как Полидори прервал меня.
— Теперь моя очередь! — сказал он, вскакивая на ноги. — Предупреждаю вас, леди, — добавил он, галантно кланяясь Мэри, — я расскажу вам леденящую кровь историю. История была, конечно, нелепая. У одной женщины по неизвестной причине вместо головы был череп. Она любила подсматривать в замочные скважины. Что-то удивительное с ней произошло, я не помню, что именно. В конце концов…
Полидори упорно продолжал свой рассказ, он закончил дни своей героини в могиле, опять же, кпк я понял, по неизвестной причине. Этот вечер, который, казалось, был наэлектризован страхом, теперь перешел в глупое веселье.
Внезапно в разгар нашего хохота Мэри пронзительно вскрикнула. Балконные двери распахнулись, и ветер пронесся по комнате, задув все свечи. Мэри снова вскрикнула.
— Все в порядке! — Шелли бросился закрывать двери. — Это всего лишь буря!
— Нет, — сказала Мэри, указывая куда-то. — Там что-то есть на балконе. Я видела его.
Я нахмурился и вышел вместе с Шелли на балкон. Там было пусто. Мы пытались что-то разглядеть в темноте, но дождь лил на Озере стеной, мешая что-либо увидеть. Я не чувствовал никакого запаха.
— Я видела лицо, — настаивала Мэри, когда мы начали зажигать свечи. — Отвратительное, дьявольское лицо.
— Оно было бледным? — спросил я. — С горящими глазами?
— Да. — Она закивала головой. — Нет. Его глаза… — она взглянула на меня, — его глаза, Байрон, были совсем как ваши.
Шелли мельком взглянул на меня. Выражение его лица было странным. Внезапно я рассмеялся.
— В чем дело? — спросил Шелли.
— Ваша теория, кажется, подтверждается, — сказал я. — Посмотрите на нас. Все нервничают. Полидори, примите мои поздравления.
Полидори улыбнулся и поклонился.
— Ваша история не так уж и смешна, как мне показалось. У всех нас была галлюцинация.
— Мне это не привиделось, — возразила Мэри. — Там действительно что-то было.
Шелли подошел к ней и взял за руку, но все это время он продолжал пристально смотреть на меня. Он дрожал.
— Я хочу спать, — сказала Клер низким голосом. Я посмотрел на нее.
— Хорошо.
Она поднялась, оглядела комнату и вышла.
— Шелли? — обратился я.
Он нахмурился. На его бледном лице выступила испарина.
— Существует некая сила, — сказал он, — какая-то ужасная тень невидимой силы.
Я знал, что он все глубже и глубже погружается в темноту моих глаз. Я заглянул в его мысли и увидел, какую любовь он питает к наслаждению страхом. Подобно лунному свету на поверхности моря, я отбрасывал отблеск какого-то отдаленного мира на его душу. Он задрожал, приветствуя нарастающий в себе ужас, повернулся к Мэри, пытаясь унять свой страх. Но ему было не так-то легко убежать от меня. Снова моя сила овладела его разумом. Когда Шелли взглянул на Мэри, он увидел ее обнаженной, бледной, ужасной; вместо ее сосков были закрытые глаза, внезапно они открылись, и их отблеск был подобен отблеску в глазах вампира — насмешливому, зовущему. Шелли вскрикнул и посмотрел на меня. Кожа на его лице покрылась бесчисленными морщинками, застыв в непередаваемой гримасе ужаса. Он обхватил голову руками и выбежал из комнаты. Полидори взглянул на меня и последовал за ним. Мэри также поднялась.
— Этот вечер был слишком трудным для всех нас, — сказала она после долгой паузы. Она бросила взгляд в темноту ночи.
— Я полагаю, мы можем спать здесь? Я кивнул.
— Конечно. Вы можете располагаться там, где вам захочется. Но мы так и не услышали вашей истории.
— Я знаю. Но я очень плохая выдумщица. Я попытаюсь что-нибудь придумать. Она поклонилась и вышла.
— Мэри, — позвал я ее.
Она обернулась и посмотрела на меня.
— Не беспокойся о Шелли. С ним все будет в порядке.
Мэри слабо улыбнулась. Затем, не говоря ни слова, вышла, оставив меня одного.
Я стоял на балконе. Дождь прекратился, но буря все еще неистовствовала. Я вдыхал носом ветер, надеясь почувствовать запах того существа, которое видела Мэри. Но ничего не было. У нее, должно быть, после всех этих рассказов разыгралось воображение. Хотя странно, подумал я, что ее галлюцинация была так похожа на мою собственную. Я пожал плечами. Была странная, опьяняющая ночь. Я снова загляделся на яростную бурю. Вдалеке, подобно клыкам, мерцали горы, и луна, скрытая облаками, была полной, и я знал это. Знание собственной власти стучало в моей крови. В далекой Женеве часы пробили два. Я повернулся и закрыл балконные двери. Затем в полной тишине я прошел через всю виллу в комнату Шелли.
Они лежали обнявшись, обнаженные и бледные.
Мэри застонала, когда моя тень легла на нее, она повернулась во сне, Шелли тоже зашевелился и повернулся так, что его лицо и грудь обратились ко мне. Я стоял подле него. Как он был прекрасен! Подобно отцу, поглаживающему щеки спящей дочери, я пробежался по его мыслям. Они были очаровательными и странными. Мне никогда еще не доводилось встречать такого смертного. Он говорил о желании познать секрет власти, власти мира, лежащего за пределами человеческого сознания, и я знал, что Шелли достоин этого. Этим вечером внизу, в гостиной, я дал ему возможность увидеть мельком то, что лежит за пределами этой жизни. И все же я мог дать ему значительно больше, я мог создать его в собственном воображении, я мог дать ему вечную жизнь.
Внезапно я ощутил отчаянное страдание. Как страстно я желал иметь спутника такого же, как я, которого бы любил. Да, мы были бы вампирами, это правда, отрезанными от всего остального мира, но не жалкими и одинокими, каким я был сейчас. Я склонился над спящим Шелли. И не было греха в том, чтобы сделать его таким же, как я сам. Я даровал бы ему другую жизнь, а жизнь была даром Божьим. Я положил руку ему на грудь. Его сердце билось, готовое раскрыться моему поцелую. Нет. Я бы создал не раба, не монстра, а любовника на все времена. Нет. Не ошибка, не грех. Я пробежал пальцами по груди Шелли.
Он не пошевелился, но Мэри снова застонала, словно пытаясь пробудиться от какого-то кошмара. Я взглянул на нее, затем на Шелли и медленно отвел губы от его груди.
Паша смотрел на меня. Он стоял у двери, закутанный в черный плащ, его бледное лицо было бесстрастным. Его глаза, подобно свету, пронзили мою душу. Он отвернулся и исчез. Я поднялся с постели Шелли и, крадучись, последовал за пашой.
Но он исчез. Дом казался пустым, даже в воздухе не осталось запаха, свидетельствовавшего о присутствии постороннего. Хлопнула дверь, я услышал, как сквозняк промчался по коридору. Я поспешил вслед за ним. Дверь в конце коридора хлопала при порывах ветра. За ней был сад. Я вышел из дома в поисках своей жертвы. Буря не утихала, стояла непроницаемая тьма. Вдруг вспышка молнии сверкнула над вершинами, осветив чей-то темный силуэт на фоне волн озера. Я полетел вслед за ветром и опустился на берег. Когда я приблизился к призраку, он взглянул на меня. Его лицо имело тот же желтый оттенок, и все черты казались более жестокими, чем в жизни. Но это был он. Я был уверен в этом.
— Из каких глубин ада, из какой невообразимой бездны ты вернулся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46