Я проверял очередную койку, когда в операционную вошла женщина.
От трубы пришлось отскочить. Вошедшая была химерой с волосами цвета шоколада, такого оттенка я еще никогда не видел. Ее единственной одеждой было серебряное кимоно, расшитое красными драконами. Загорелые ноги оставались обнаженными. Плечи были крепкими и мускулистыми, как у гимнастки. В руках она несла белую сорочку и чашку с зеленым супом. Я решил, что это медицинская сестра. Войдя, она остановилась.
— Что-нибудь ищете? — спросила, кивая в сторону открытой трубы.
— Когда я сюда поступил, со мной была подруга. Я подумал, может быть, она здесь?
— Вместе с вами сюда не приносили женщину, — ответила она. — Большинство ваших друзей со станции Сол в другом модуле корабля. И до Пекаря вы их не увидите. Никому не разрешается переходить из модуля в модуль.
Я посмотрел в глаза химеры, темно — карие, со странными серебряными проблесками, как будто паутинками света, и понял, что никогда раньше ее не видел. В числе наемников на станции Сол ее не было. Она насмешливо сказала:
— Наши возлюбленные наниматели сожалеют, что в целях приличия вам все же нужно носить эти девяносто пять граммов одежды. — И бросила рядом со мной на койку пару белого белья и белое кимоно, потом напряженно улыбнулась, словно старалась мне понравиться.
— О чем сожалеют наши наниматели?
— Я думаю, японцы первоначально планировали нанимать только мужчин, в этом случае вы летели бы обнаженным. Девяносто пять граммов, помноженные на десять тысяч наемников — очень большой лишний вес, и им жаль платить за его перевозку. — Она протянула мне чашку с супом, потом раскрыла две трубы, вытащила их койки, села на одну и знаком пригласила меня сесть на вторую.
Я почувствовал замешательство. Больничная рубашка слишком коротка для того, чтобы достать хотя бы до бедра, и слишком открыта на спине. Я подобрал одежду, оглядываясь в поисках места, где можно было бы переодеться.
— Все в порядке, — успокоила меня женщина. — Я и раньше видела «сладкую картошку». — И она движением подбородка указала на мои половые органы. Я решил, что она права, и надел белье. Она отвернулась, глядя в потолок.
Когда я поверх белья натянул кимоно, она снова заговорила:
— Вы не были на вступительной встрече вчера, поэтому я решила ввести вас в курс дела. Я Абрайра Сифуэнтес, командир боевой группы. Нас в группе пятеро. С моим старшим братом Перфекто вы уже встречались. С Завалой вы скоро встретитесь. В нашей группе также Мавро. — Похоже, вы удивлены?
— Я думал, вы медсестра, — протянул я. Мавро, Бордельная Крыса. Я вспомнил маленького человека с вытатуированными слезами. Живот у меня свело при мысли о том, что я оказался с ним в одном отряде, В своем бреду, навеянном наркотиком, я был уверен, что он послан убить меня, а такие впечатления забываются нескоро. Рослая химера, Перфекто, с другой стороны, казался хорошим человеком. Из вежливости я добавил:
— Буду счастлив служить под вашим начальством.
Абрайра рассмеялась.
— Некоторые приняли бы это как пощечину.
— Как это?
— В нашем модуле семьсот боевых групп, и наша единственная, где командиром женщина. Откровенно говоря, я меньше подготовлена для командования, чем Мавро или Перфекто. Для многих вы будете служить объектом насмешек. И, возможно, не перенесете такого удара по своему мужскому самолюбию. — Она махнула рукой, отказываясь обсуждать эту тему, — типичный жест чилийки.
— Но вы ведь не ожидаете неприятностей от кого-либо из нас?
Она пожала плечами.
— Зависит от обстоятельств. Вы ведь не станете устраивать неприятностей?
Я рассмеялся.
— Неужели вы серьезно? Кому какое дело до моего мужского самолюбия? Это так старомодно! Не могу представить себе, чтобы кто-нибудь из нас стал вас расстраивать. — Я не мог не смотреть ей в глаза, на эти серебряные паутинки, они меня словно гипнотизировали.
Абрайра задумалась.
— Вы приняли это за шутку, дон Анжело, как и полагается человеку вашего воспитания. Но для мужчин здесь, на корабле, это не шутка. Многие отобраны из тюрем Перу и Колумбии, где люди, лишившись всего, цепляются лишь за принадлежность к своему полу. Вы видели татуировку Мавро? Это символ того, что он убил двух парней в гетто Картахены. Вы никогда не были частью их мира, иначе знали бы, что мужское достоинство — не шутка. А Завала — он еще молод и стремится проявить себя. Еще я должна предупредить вас, что у химер тоже есть очень сильное чувство, родственное чувству собственного достоинства. — Она пыталась сформулировать свою мысль. — Назовем это… гордостью своим положением. Торрес создал нас в качестве солдат — и только мужчины учились сражаться, хотя с тех пор научились и мы, женщины. Но мужчины до сих пор ревниво охраняют свою роль воинов: нам они позволяют воевать, но командовать, получать звания — никогда. Никогда раньше женщина — химера не командовала мужчинами в сражении. И мы не знаем, как будет реагировать на это Перфекто. Он может уважать мои умения, но этого недостаточно, чтобы контролировать его. У нас есть еще кое-что общее, надеюсь, эта связь окажется прочнее: мы с ним оба крещеные католики. Поэтому он будет обращаться со мной достойно просто из страха перед Богом.
Верилось с трудом. Только бродячие священники могут решиться вопреки воле Ватикана крестить химеру.
Абрайра заметила это и пояснила:
— Такое случается. В этом случае, возможно, как католик, он будет верен мне. Конечно, я хотела бы, чтобы вы с ним поговорили по этому поводу.
Я пожал плечами.
— Если хотите. — Я не думал, что мои слова подействуют на него. Она слегка нахмурилась, расстроившись, что я не дал более твердого обещания. Я не знал, как будет обращаться с ней Перфекто, но хорошо представлял себе, как могли обращаться люди вообще. Мне встречались в Панаме мужчины, которые считали, что мужское начало — превыше всего, а я относился к этому, как к анахронизму. Такой человек действительно может причинить ей неприятности. — Мне кажется, больше всего вам следует ожидать неприятностей от Мавро. Я точно знаю, он хочет быть офицером, но генерал поставил его рядовым под командованием единственной женщины… Ему это не понравится.
Она рассмеялась — высоким неприятным смехом, который был призван обезоруживать.
— Вы мне нравитесь, — сказала она. — Судя по вашему тону, вы очень озабочены моими делами… Возможно, вы правы. Я ему не слишком доверяю. Видели бы вы, как он сидит на своей койке и смотрит на меня.
— Это дурной знак, — предупредил я.
Она кивнула.
— Правда. И еще, дон Анжело, Кое-кто говорил о вас. Несколько правительств на Земле требуют вашей выдачи. И Кое-кто боится, что ОМП захватит корабль, чтобы взять вас. Обсуждалась возможность вашей выдачи, но Мавро пригрозил, что убьет всякого, кто вновь заговорит об этом. Он назвал их волами , и теперь они его сторонятся. И вот, пожалуйста, Мавро теперь использует этот эпизод, чтобы заявить, каким сильным мужчиной он является. Рано или поздно он начнет драку. Может, убьет кого-нибудь. Всякий, кто оказывается рядом с ним на расстоянии вытянутой руки, — в опасности.
Я поразмыслил над ее словами. Она права.
— Так что же нам делать?
Абрайра посмотрела на потолок и пожала плечами.
— Я подумаю.
И в отличие от большинства людей, которые только говорят, что подумают, но никогда не делают этого, она замолчала, уставилась в пустое пространство перед собой и погрузилась в размышления: поэтому я взял чашку с супом и принялся есть. Зеленые водоросли имели вкус капусты — брокколи. Нога по-прежнему ныла, поэтому я встал, нашел холодильник, а в нем — тюбик кортизонового крема. Сел на стол в углу и смазал ногу кремом. На том же столе стоял терминал компьютера…
Подчиняясь неожиданному порыву, я включил его и запросил историю болезни Тамары де ла Гарса. Компьютер ответил: «Файл отсутствует». Я запросил данные о, Тамил Джафари. Снова ответ: «Файл отсутствует». Я потребовал список наемников, поступивших со станции Сол, и компьютер выдал девятнадцать имен.
В списке Тамары не было, разве что она числилась под псевдонимом. Я запросил медицинскую информацию о всех этих девятнадцати. Никто не лечился от повреждения мозга. Очевидно, генерал Гарсон не настолько глуп, чтобы поместить данные о Тамаре в компьютер — под любым именем.
Пока я занимался поисками, Абрайра смотрела на меня.
— Что вы делаете?
— Пытаюсь отыскать подругу, о которой я вам говорил. Терминал ведь можно использовать?
Она пожала плечами.
— Тут некому вас останавливать.
Я затребовал список больных, в данный момент находящихся в трубах для выздоровления. В списке оказалось пять человек; ни у одного нет тех повреждений, что должны быть у Тамары. Итак, через терминал мне ничего не узнать.
Но тут мне пришла в голову другая мысль: один из тех девятнадцати, что сели на станции Сол, убийца из ОМП. Я затребовал их биографии и данные о нынешнем размещении, потом отдал команду распечатать. Принтер выплюнул стопку тонких листочков с почти микроскопическими буквами. Я начал изучать файл особенно уродливой химеры по имени Мигель Мендоза.
— Да, чуть не забыла, — сказала Абрайра. — Подарок от генерала. — Она порылась в одежде и извлекла на свет небольшой продолговатый пакет, завернутый в золотую фольгу. — Он прислал также выпивку и сигары в том сундуке, что вы с собой принесли. Через несколько недель сможете продать все это за целое состояние.
Я спрятал листочки в кимоно, взял пакет и развернул его.
— Странно, не правда ли? Как с представителем мужского пола он обращается с вами унизительно — отдает под мое начало, а потом посылает такие экстравагантные подарки. — Она улыбнулась, и стали видны ее зубы, маленькие и необыкновенно ровные, как у Перфекто. Что-то в ее улыбке напомнило мне ящерицу или черепаху. Я присмотрелся внимательнее и увидел разницу: у нее нет клыков.
— Пожалуйста, не делайте этого.
— Чего не делать?
— Не смотрите на мои зубы. Или в глаза. Или на волосы. Или на грудь. Вы, люди, всегда так поступаете. А я из-за этого нервничаю.
— Простите, — пробормотал я, отводя взгляд. Развернул пакет. Под фольгой оказалась небольшая коробка. Я открыл ее, и оттуда выпали два ножа — те самые, которые я взял у Эйриша. Каждый в алюминиевых ножнах, их можно крепить к запястью, с арабскими надписями. Я извлек нож и удивился, увидев, что лезвие хрустальное — из искусственного графита, почти алмаза, прочнее и острее любого металла.
— Caramba! — воскликнула Абрайра. — Да одни эти ножи стоят целое состояние!
Лезвие чуть длиннее моей ладони, рукоять легкая и хорошо уравновешенная. Ножи одинаковые, оба предназначены для метания. Когда я вытащил лезвие, изнутри выпала записка. Прикрепил ножны к запястью под рукавами кимоно — так их совершенно не было видно со стороны. Занимаясь этим, я одновременно читал записку. Вот что в ней было:
«Сеньор Осик, я уверен, теперь вы знаете, что на корабле в жилых помещениях носить оружие не разрешается. Но сто лет назад, во время исламского джихада, говорят, правоверные использовали эти лезвия как зубочистки, поэтому они так и записаны в корабельном журнале. Вам могут понадобиться эти зубочистки. ОМП предложила мне огромную сумму, если я выдам вас. Пока я торгуюсь, играя роль жадного человека, но скоро они поймут, что я не выдам вас ни за какую цену. Когда это случится, берегите свою спину.
В вашем распоряжении Перфекто, он уже привязался к вам. Я предпочел бы, чтобы он был привязан ко мне, но у человека может быть только один хозяин. Мавро также попросился в вашу боевую группу — это очень способный и опасный человек. Вам потребуются такие друзья, как он».
Абрайра прочла записку через мое плечо.
— Что он имеет в виду, — спросил я, — вот здесь, где говорит, что Перфекто привязался ко мне?
Она смотрела на меня, словно взвешивая, стоит ли посвящать меня в тайну. Потом неуверенно начала:
— Вероятно, вам следует это знать. Я бы сама не заговорила, если бы Гарсон не упомянул об этом. Между прочим, я пришла поговорить с вами и из-за этого тоже. Помните, как выглядел наш отец генерал Торрес?
— Старик с седыми волосами, — ответил я, подумав, что, вроде, вижу определенное сходство между Торресом и генералом Гарсоном. — Острый нос и крепкий подбородок.
— Достаточно близко, — согласилась Абрайра. — В старости Торрес сделался параноиком и стал бояться убийц в собственных рядах. И поэтому, когда мы были созданы, некоторые химеры получили дополнительный ген с биочипом. И этот биочип делает их преданными старикам с седыми волосами и резкими чертами лица — людям, похожим на Торреса. А вы, с вашими поседевшими волосами, почти точно повторяете Торреса.
Я прикинул, какие тут могут быть последствия.
— Вы хотите сказать, что Перфекто не сердится на меня за то, что я ударил его?
— Вы сломали ему нос, он вам — ногу. Счет равный. — Она сидела на своей койке и смотрела на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
От трубы пришлось отскочить. Вошедшая была химерой с волосами цвета шоколада, такого оттенка я еще никогда не видел. Ее единственной одеждой было серебряное кимоно, расшитое красными драконами. Загорелые ноги оставались обнаженными. Плечи были крепкими и мускулистыми, как у гимнастки. В руках она несла белую сорочку и чашку с зеленым супом. Я решил, что это медицинская сестра. Войдя, она остановилась.
— Что-нибудь ищете? — спросила, кивая в сторону открытой трубы.
— Когда я сюда поступил, со мной была подруга. Я подумал, может быть, она здесь?
— Вместе с вами сюда не приносили женщину, — ответила она. — Большинство ваших друзей со станции Сол в другом модуле корабля. И до Пекаря вы их не увидите. Никому не разрешается переходить из модуля в модуль.
Я посмотрел в глаза химеры, темно — карие, со странными серебряными проблесками, как будто паутинками света, и понял, что никогда раньше ее не видел. В числе наемников на станции Сол ее не было. Она насмешливо сказала:
— Наши возлюбленные наниматели сожалеют, что в целях приличия вам все же нужно носить эти девяносто пять граммов одежды. — И бросила рядом со мной на койку пару белого белья и белое кимоно, потом напряженно улыбнулась, словно старалась мне понравиться.
— О чем сожалеют наши наниматели?
— Я думаю, японцы первоначально планировали нанимать только мужчин, в этом случае вы летели бы обнаженным. Девяносто пять граммов, помноженные на десять тысяч наемников — очень большой лишний вес, и им жаль платить за его перевозку. — Она протянула мне чашку с супом, потом раскрыла две трубы, вытащила их койки, села на одну и знаком пригласила меня сесть на вторую.
Я почувствовал замешательство. Больничная рубашка слишком коротка для того, чтобы достать хотя бы до бедра, и слишком открыта на спине. Я подобрал одежду, оглядываясь в поисках места, где можно было бы переодеться.
— Все в порядке, — успокоила меня женщина. — Я и раньше видела «сладкую картошку». — И она движением подбородка указала на мои половые органы. Я решил, что она права, и надел белье. Она отвернулась, глядя в потолок.
Когда я поверх белья натянул кимоно, она снова заговорила:
— Вы не были на вступительной встрече вчера, поэтому я решила ввести вас в курс дела. Я Абрайра Сифуэнтес, командир боевой группы. Нас в группе пятеро. С моим старшим братом Перфекто вы уже встречались. С Завалой вы скоро встретитесь. В нашей группе также Мавро. — Похоже, вы удивлены?
— Я думал, вы медсестра, — протянул я. Мавро, Бордельная Крыса. Я вспомнил маленького человека с вытатуированными слезами. Живот у меня свело при мысли о том, что я оказался с ним в одном отряде, В своем бреду, навеянном наркотиком, я был уверен, что он послан убить меня, а такие впечатления забываются нескоро. Рослая химера, Перфекто, с другой стороны, казался хорошим человеком. Из вежливости я добавил:
— Буду счастлив служить под вашим начальством.
Абрайра рассмеялась.
— Некоторые приняли бы это как пощечину.
— Как это?
— В нашем модуле семьсот боевых групп, и наша единственная, где командиром женщина. Откровенно говоря, я меньше подготовлена для командования, чем Мавро или Перфекто. Для многих вы будете служить объектом насмешек. И, возможно, не перенесете такого удара по своему мужскому самолюбию. — Она махнула рукой, отказываясь обсуждать эту тему, — типичный жест чилийки.
— Но вы ведь не ожидаете неприятностей от кого-либо из нас?
Она пожала плечами.
— Зависит от обстоятельств. Вы ведь не станете устраивать неприятностей?
Я рассмеялся.
— Неужели вы серьезно? Кому какое дело до моего мужского самолюбия? Это так старомодно! Не могу представить себе, чтобы кто-нибудь из нас стал вас расстраивать. — Я не мог не смотреть ей в глаза, на эти серебряные паутинки, они меня словно гипнотизировали.
Абрайра задумалась.
— Вы приняли это за шутку, дон Анжело, как и полагается человеку вашего воспитания. Но для мужчин здесь, на корабле, это не шутка. Многие отобраны из тюрем Перу и Колумбии, где люди, лишившись всего, цепляются лишь за принадлежность к своему полу. Вы видели татуировку Мавро? Это символ того, что он убил двух парней в гетто Картахены. Вы никогда не были частью их мира, иначе знали бы, что мужское достоинство — не шутка. А Завала — он еще молод и стремится проявить себя. Еще я должна предупредить вас, что у химер тоже есть очень сильное чувство, родственное чувству собственного достоинства. — Она пыталась сформулировать свою мысль. — Назовем это… гордостью своим положением. Торрес создал нас в качестве солдат — и только мужчины учились сражаться, хотя с тех пор научились и мы, женщины. Но мужчины до сих пор ревниво охраняют свою роль воинов: нам они позволяют воевать, но командовать, получать звания — никогда. Никогда раньше женщина — химера не командовала мужчинами в сражении. И мы не знаем, как будет реагировать на это Перфекто. Он может уважать мои умения, но этого недостаточно, чтобы контролировать его. У нас есть еще кое-что общее, надеюсь, эта связь окажется прочнее: мы с ним оба крещеные католики. Поэтому он будет обращаться со мной достойно просто из страха перед Богом.
Верилось с трудом. Только бродячие священники могут решиться вопреки воле Ватикана крестить химеру.
Абрайра заметила это и пояснила:
— Такое случается. В этом случае, возможно, как католик, он будет верен мне. Конечно, я хотела бы, чтобы вы с ним поговорили по этому поводу.
Я пожал плечами.
— Если хотите. — Я не думал, что мои слова подействуют на него. Она слегка нахмурилась, расстроившись, что я не дал более твердого обещания. Я не знал, как будет обращаться с ней Перфекто, но хорошо представлял себе, как могли обращаться люди вообще. Мне встречались в Панаме мужчины, которые считали, что мужское начало — превыше всего, а я относился к этому, как к анахронизму. Такой человек действительно может причинить ей неприятности. — Мне кажется, больше всего вам следует ожидать неприятностей от Мавро. Я точно знаю, он хочет быть офицером, но генерал поставил его рядовым под командованием единственной женщины… Ему это не понравится.
Она рассмеялась — высоким неприятным смехом, который был призван обезоруживать.
— Вы мне нравитесь, — сказала она. — Судя по вашему тону, вы очень озабочены моими делами… Возможно, вы правы. Я ему не слишком доверяю. Видели бы вы, как он сидит на своей койке и смотрит на меня.
— Это дурной знак, — предупредил я.
Она кивнула.
— Правда. И еще, дон Анжело, Кое-кто говорил о вас. Несколько правительств на Земле требуют вашей выдачи. И Кое-кто боится, что ОМП захватит корабль, чтобы взять вас. Обсуждалась возможность вашей выдачи, но Мавро пригрозил, что убьет всякого, кто вновь заговорит об этом. Он назвал их волами , и теперь они его сторонятся. И вот, пожалуйста, Мавро теперь использует этот эпизод, чтобы заявить, каким сильным мужчиной он является. Рано или поздно он начнет драку. Может, убьет кого-нибудь. Всякий, кто оказывается рядом с ним на расстоянии вытянутой руки, — в опасности.
Я поразмыслил над ее словами. Она права.
— Так что же нам делать?
Абрайра посмотрела на потолок и пожала плечами.
— Я подумаю.
И в отличие от большинства людей, которые только говорят, что подумают, но никогда не делают этого, она замолчала, уставилась в пустое пространство перед собой и погрузилась в размышления: поэтому я взял чашку с супом и принялся есть. Зеленые водоросли имели вкус капусты — брокколи. Нога по-прежнему ныла, поэтому я встал, нашел холодильник, а в нем — тюбик кортизонового крема. Сел на стол в углу и смазал ногу кремом. На том же столе стоял терминал компьютера…
Подчиняясь неожиданному порыву, я включил его и запросил историю болезни Тамары де ла Гарса. Компьютер ответил: «Файл отсутствует». Я запросил данные о, Тамил Джафари. Снова ответ: «Файл отсутствует». Я потребовал список наемников, поступивших со станции Сол, и компьютер выдал девятнадцать имен.
В списке Тамары не было, разве что она числилась под псевдонимом. Я запросил медицинскую информацию о всех этих девятнадцати. Никто не лечился от повреждения мозга. Очевидно, генерал Гарсон не настолько глуп, чтобы поместить данные о Тамаре в компьютер — под любым именем.
Пока я занимался поисками, Абрайра смотрела на меня.
— Что вы делаете?
— Пытаюсь отыскать подругу, о которой я вам говорил. Терминал ведь можно использовать?
Она пожала плечами.
— Тут некому вас останавливать.
Я затребовал список больных, в данный момент находящихся в трубах для выздоровления. В списке оказалось пять человек; ни у одного нет тех повреждений, что должны быть у Тамары. Итак, через терминал мне ничего не узнать.
Но тут мне пришла в голову другая мысль: один из тех девятнадцати, что сели на станции Сол, убийца из ОМП. Я затребовал их биографии и данные о нынешнем размещении, потом отдал команду распечатать. Принтер выплюнул стопку тонких листочков с почти микроскопическими буквами. Я начал изучать файл особенно уродливой химеры по имени Мигель Мендоза.
— Да, чуть не забыла, — сказала Абрайра. — Подарок от генерала. — Она порылась в одежде и извлекла на свет небольшой продолговатый пакет, завернутый в золотую фольгу. — Он прислал также выпивку и сигары в том сундуке, что вы с собой принесли. Через несколько недель сможете продать все это за целое состояние.
Я спрятал листочки в кимоно, взял пакет и развернул его.
— Странно, не правда ли? Как с представителем мужского пола он обращается с вами унизительно — отдает под мое начало, а потом посылает такие экстравагантные подарки. — Она улыбнулась, и стали видны ее зубы, маленькие и необыкновенно ровные, как у Перфекто. Что-то в ее улыбке напомнило мне ящерицу или черепаху. Я присмотрелся внимательнее и увидел разницу: у нее нет клыков.
— Пожалуйста, не делайте этого.
— Чего не делать?
— Не смотрите на мои зубы. Или в глаза. Или на волосы. Или на грудь. Вы, люди, всегда так поступаете. А я из-за этого нервничаю.
— Простите, — пробормотал я, отводя взгляд. Развернул пакет. Под фольгой оказалась небольшая коробка. Я открыл ее, и оттуда выпали два ножа — те самые, которые я взял у Эйриша. Каждый в алюминиевых ножнах, их можно крепить к запястью, с арабскими надписями. Я извлек нож и удивился, увидев, что лезвие хрустальное — из искусственного графита, почти алмаза, прочнее и острее любого металла.
— Caramba! — воскликнула Абрайра. — Да одни эти ножи стоят целое состояние!
Лезвие чуть длиннее моей ладони, рукоять легкая и хорошо уравновешенная. Ножи одинаковые, оба предназначены для метания. Когда я вытащил лезвие, изнутри выпала записка. Прикрепил ножны к запястью под рукавами кимоно — так их совершенно не было видно со стороны. Занимаясь этим, я одновременно читал записку. Вот что в ней было:
«Сеньор Осик, я уверен, теперь вы знаете, что на корабле в жилых помещениях носить оружие не разрешается. Но сто лет назад, во время исламского джихада, говорят, правоверные использовали эти лезвия как зубочистки, поэтому они так и записаны в корабельном журнале. Вам могут понадобиться эти зубочистки. ОМП предложила мне огромную сумму, если я выдам вас. Пока я торгуюсь, играя роль жадного человека, но скоро они поймут, что я не выдам вас ни за какую цену. Когда это случится, берегите свою спину.
В вашем распоряжении Перфекто, он уже привязался к вам. Я предпочел бы, чтобы он был привязан ко мне, но у человека может быть только один хозяин. Мавро также попросился в вашу боевую группу — это очень способный и опасный человек. Вам потребуются такие друзья, как он».
Абрайра прочла записку через мое плечо.
— Что он имеет в виду, — спросил я, — вот здесь, где говорит, что Перфекто привязался ко мне?
Она смотрела на меня, словно взвешивая, стоит ли посвящать меня в тайну. Потом неуверенно начала:
— Вероятно, вам следует это знать. Я бы сама не заговорила, если бы Гарсон не упомянул об этом. Между прочим, я пришла поговорить с вами и из-за этого тоже. Помните, как выглядел наш отец генерал Торрес?
— Старик с седыми волосами, — ответил я, подумав, что, вроде, вижу определенное сходство между Торресом и генералом Гарсоном. — Острый нос и крепкий подбородок.
— Достаточно близко, — согласилась Абрайра. — В старости Торрес сделался параноиком и стал бояться убийц в собственных рядах. И поэтому, когда мы были созданы, некоторые химеры получили дополнительный ген с биочипом. И этот биочип делает их преданными старикам с седыми волосами и резкими чертами лица — людям, похожим на Торреса. А вы, с вашими поседевшими волосами, почти точно повторяете Торреса.
Я прикинул, какие тут могут быть последствия.
— Вы хотите сказать, что Перфекто не сердится на меня за то, что я ударил его?
— Вы сломали ему нос, он вам — ногу. Счет равный. — Она сидела на своей койке и смотрела на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73