А пока никакой практической пользы от ее умствований не предвиделось. Для того чтобы решить проблему – или хотя бы попробовать ее решить, – Лике сначала надо было выжить, добраться до Сиршей, спрятаться и ждать, когда придет помощь. А будет ли это адмирал Цья – «Дай-то бог!» – или спасательная экспедиция, посланная с Земли, имело значение только с позиции времени ее ожидания.
Лика забросала угли камешками, которых на полу пещеры было достаточно много, распихала свое небогатое имущество по карманам комбинезона, повесила бластер на пояс справа, чтобы был «под рукой», и вышла наружу. Солнце еще не встало. Было тихо и знобко. Лика поежилась, но делать было нечего, флотский комбинезон грел плохо.
«Ничего, – решила она. – На ходу согреюсь. Еще и вспотеть успею!»
Она съела еще один кубик из своего рациона, напилась из крошечного родничка, наполнила водой флягу и отправилась в путь. Дорога была дальняя и нелегкая. Берег Светлого озера был изрезан узкими – иногда довольно глубокими – заливами, которые приходилось или обходить, или переходить вброд, и усеян множеством больших и мелких камней. К тому же горные склоны временами подступали к самой воде, так что несколько раз Лике приходилось залезать в озеро и по этой причине тоже и даже плыть. И все-таки, несмотря на все эти трудности и на то, что ходок она была теперь не из лучших, во второй половине дня Лика добралась наконец до подножия Восточной Стены. Во всяком случае, место показалось ей знакомым, и, с облегчением опустившись на землю, Лика съела уже третий за этот длинный день кубик рациона и допила воду из полулитровой фляги, показавшейся ей сейчас ненормально тяжелой, хотя воды в ней уже не было. После этого она закурила вторую свою пахитосу – запас был почти исчерпан, да и голова от табака кружилась – и стала внимательно рассматривать склон, усеянный входными отверстиями карстовых и эрозийных пещер. Однако прошло не менее получаса, прежде чем Лика более или менее уверенно определила, в какую из многочисленных дырок ей следует лезть. Она отдохнула еще немного, и, хотя сил у нее, казалось, совершенно не оставалось и опять вернулась выматывающая душу боль, решила, что тянуть смысла нет. Здоровее она все равно не станет, а время уходит, да и путь ей предстоял неблизкий и непростой.
Лика подползла к обрезу воды, еще раз напилась, наполнила флягу, потом сделала себе инъекции, вернее, позволила сделать это аптечке, которая при всей своей «тупости» все равно была сейчас умнее доктора Крутоярской. Посидев еще немного в сгущающихся сумерках, кряхтя, поднялась с земли и, стараясь ставить правую ногу как можно тверже, начала подниматься по пологому склону горы к темному зеву пещеры. На глаз, расстояние было не бог весть каким значительным, но, как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. «Про овраги» Лика не забывала, но легче ей от этого не стало. Когда она наконец протиснулась в пещеру, то дышала, как загнанная лошадь, сердце в груди колотилось как сумасшедшее, а ноги дрожали – и здоровая и больная – и подкашивались. Времени подъем занял тоже гораздо больше, чем планировалось. Снаружи совсем стемнело, а в пещере и вовсе царил кромешный мрак.
Лика опустилась на землю у самого входа, оперлась спиной о стену и, сняв с пояса УРИ, осветила пещеру. Этот зал, как и рассказывал Меш, оказался относительно невелик, но в его глубине виднелся лаз, двигаться через который, судя по всему, можно было только согнувшись и за которым, собственно, и начиналась дорога к замку Сиршей. По идее Лике следовало идти – раз уж она сама решила не тянуть, – но сил не было совершенно, и она просидела у входного отверстия не менее получаса, прежде чем все-таки заставила себя встать и сделать первый шаг. Этот шаг дался ей тяжело. И встать было непросто, и идти – трудно. То ли снадобья аптечки перестали на нее действовать, то ли усталость, скопившаяся за трудный день, наложилась на прежнее истощение, но только сейчас Лика чувствовала себя совсем иначе, чем утром, когда пустилась в путь вокруг озера. Ее ощутимо покачивало от усталости, правая нога налилась свинцовой тяжестью, и каждое движение отзывалось болью в стопе и колене и волной яростного жжения в бедре и ягодице. Тянуло поясницу, ломило плечи. За лицом Лика уже не следила, но в какой-то момент, протиснувшись через узкий и низкий коридор в следующий зал, обнаружила, что оно у нее мокрое от слез. Все верно: Лика плакала. Плакала от боли, но еще больше от тоски и унижения. То, что раньше – даже и без Маски – было бы для нее легкой прогулкой, теперь превратилось в настоящее испытание воли. Контраст ощущался тем более остро, что увиденное в слабом свете УРИ живо напомнило Лике давнюю уже поездку с друзьями в Абхазию, где они ходили на экскурсию в Новоафонскую пещеру, расположенную под склоном Иверской горы, совсем рядом с монастырем Симона Кананита. Конечно, трудно было утверждать, что две эти пещеры, расположенные на двух совершенно разных планетах, действительно были похожи одна на другую. Однако и сходство родовое имелось тоже. Карстовая пещера, она, как говорится, и в Африке карстовая, со всеми своими сталактитами, сталагмитами и прочими, как их там, гелинтиями, что ли?
Все-таки на этот раз она не позволила себе сесть и аптечку не тронула, а пошла дальше, сжав зубы и нещадно матерясь про себя. Положение уже не казалось Лике таким уж хорошим.
Силы уходили гораздо быстрее, чем она рассчитывала, аптечка была на исходе, а идти было еще далеко. Меш говорил про три-четыре часа пути, но это, видимо, если бежать по-звериному, как умел это делать Меш, знавший к тому же подгорный мир, как свой дом. Впрочем, с Маской Лика прошла бы маршрут не намного медленнее. Но сейчас она была без Маски, и, более того, она уже не была той молодой и здоровой женщиной, которая восхищалась драпировками Новоафонской пещеры. Сколько времени уйдет у нее, такой, какая она теперь, на то, чтобы пройти сложный маршрут через карстовые пещеры Восточной Стены, старые каменоломни, похожие по описаниям Меша на одесские катакомбы, и, наконец, собственно, через подземные галереи Сиршей? Сутки? Двое? А хватит ли на это ее сил и едва теплившейся «жизни» Золотой Маски?
Уже через час пути Лика поняла, что ее сомнения были вполне оправданными, и решила изменить маршрут. Тайник Карла, по-любому, находился гораздо ближе входа в княжеский замок, и, значит, идти следовало туда. О трудностях, связанных с этим планом, Лика предпочитала пока не думать.
«Проблемы следует решать по мере их поступления», – сказала она себе и поплелась дальше.
Час за часом, делая лишь короткие – не больше чем на четверть часа – привалы, шла Лика через подгорные галереи, залы и коридоры. Она уже не ругалась последними словами и тем более не вспоминала ни прежние свои посещения пещер, ни подземные города гномов, так замечательно описанные Профессором. На все это у нее просто не было сил. Но она упорно заставляла себя идти, и тело ее пока слушалось, хотя его протесты с каждой минутой становились все громче и громче. Чтобы продолжать двигаться, Лике требовались уже все силы души, вся ее воля, которую в прежние времена она едва ли не в шутку любила называть железной. Однако и физические и душевные силы были на исходе. Лика уже не замечала времени, хотя у нее были часы, и просто прожимала свою измученную плоть сквозь затхлый воздух подгорного лабиринта. Она и маршрут-то свой уже держала в уме не как осознанную цель, а так, как держит в зубах добычу израненный зверь.
Возможно, все дело было в том, что в лабиринте пахло только сухой холодной пылью да плесенью, конечно, там, где сухие участки прерывались подтопленными галереями. Смрад, ударивший ей в нос, подействовал на Лику подобно тампону с нашатырным спиртом. Запах был таким резким и омерзительным, что ее чуть не вытошнило, но дело свое он сделал. В голове немного прояснилось. Во всяком случае, Лика вернулась к осознанному восприятию окружающей действительности, очнувшись от полузабытья, в котором находилась неизвестно сколько времени. Она остановилась и огляделась. Узкий луч УРИ осветил грубо вырубленный в темном камне свод, выложенные кирпичом стены, сырой каменный пол. Впереди, перед Ликой, находилась треугольная камера, что-то вроде перекрестка, где сходились уходящая вверх, возможно, к замку Сиршей, узкая галерея и два коридора – один пошире, по которому и пришла сюда Лика, и другой, узкий, уводящий куда-то направо. Несколько секунд Лика стояла, привалившись к стене, с трудом сдерживая рвотные позывы, и пыталась вспомнить схему расположения подземных коридоров. Выходило, что она уже близка к цели своего похода. Уходивший вправо коридор должен был привести Лику именно туда, куда она хотела попасть, к тайнику Карла. Другое дело, что, если верить Мешу, а причин сомневаться в его словах у Лики не было, здесь, на перекрестке, она должна была уже почувствовать «Ужас подземелий», тот беспричинный ужас, который охранял тайну Камня, но вместо этого ее встретил лишь жуткий, выворачивающий наизнанку внутренности смрад.
Все-таки ей потребовалось время, чтобы все это понять, и еще немного – всего, быть может, две-три минуты, – чтобы сообразить, что следует теперь делать. Лика зажала карандаш УРИ в зубах, достала из кармана аптечку, посмотрела на налившийся «кровью» дисплей и, обреченно вздохнув, прижала эффекторную пластину к своему горлу. Аптечка была почти на нуле. Ее могло хватить максимум еще на один – последний! – раз, но, с другой стороны, и беречь ее уже не имело смысла. До цели Лике оставалось всего ничего, а вонь, доносившаяся как раз из того коридора, по которому ей предстояло идти, пугала Лику едва ли не больше, чем ожидаемый «ужас лабиринта», очень красочно – и не раз – описанный Мешем.
Аптечка – слава гегхским богам и богиням! – все-таки сработала. Волна бодрящей, знобкой свежести прокатилась по телу, достигла мозга и смыла остатки мертвящего оцепенения, сковавшего сознание Лики. К сожалению, справиться с чудовищным переутомлением полностью впрыснутое в кровь зелье не смогло, но Лике явно стало лучше. Постояв пару секунд с закрытыми глазами и окончательно «переварив» новые ощущения, она спрятала пустую аптечку в карман комбинезона, достала из другого еще один кубик рациона, «съела» очередную шестичасовую порцию питательных веществ, витаминов и стимуляторов и только после этого додумалась посмотреть на часы. Увиденное вызвало у нее чувство раздражительного удивления, граничащего с недоверием. Если верить часам, она находилась под горой уже двенадцать часов.
Двенадцать часов?! Поверить в это было трудно, но не доверять беспристрастному счетчику времени не было причин. Все-таки очистившееся сознание давало некоторые преимущества, Лика вспомнила, что в другом кармане у нее есть прибор связи со встроенным тактическим вычислителем. Подумав еще немного, она опустилась на сырой пол коридора, с облегчением откинулась назад, опершись спиной о кирпичную стену, и, все еще сжимая УРИ в зубах, осуществила простую, в сущности, операцию, требовавшую, однако, для своего исполнения как минимум две действующие руки. Прежде всего Лика сняла с поясного крепления офицерский бластер и, положив его на колени, поставила на боевой взвод. Затем достала из кармана прибор связи, пристроила на сжатых бедрах рядом с бластером и активировала вычислитель. Беглое ознакомление с данными, накопленными курсором вычислителя, поведало Лике о ее подгорном путешествии много такого, о чем она – хоть убей! – совершенно не помнила. Во-первых, вычислитель подтвердил, что в лабиринте она находилась уже целых двенадцать часов. Одиннадцать часов и сорок восемь минут, если быть абсолютно точным. Во-вторых, выяснилось, что за время пути сквозь гору Лика дважды существенно отклонялась от маршрута и позже оказывалась вынуждена возвращаться и искать верное направление. И, в-третьих, двигалась она не только медленно, но и со значительными перерывами и как минимум трижды, по-видимому, забывалась минут на сорок-пятьдесят, иначе такие длительные «привалы», совершенно не отложившиеся в ее памяти, объяснить было невозможно.
Пока Лика занималась исследованием своего прошлого, ее нос несколько «пообвык» к вони, и она пришла к выводу, что смрад этот и в самом деле требовал к себе самого пристального внимания. Лика поняла, что там, в темноте уходящей вправо галереи разлагается тело какого-то крупного животного или человека. Возможно, никакой прямой опасности для Лики это и не представляло, но, как говорится, «все может быть, а может и не быть». Тем не менее создавалось впечатление, что немедленной реакции это от нее все-таки не требует, и уж раз она взялась за дело, Лика решила его завершить. Слушать из-под горы эфир было сложно, но возможно. За несколько минут вполне поверхностных поисков вычислитель обнаружил не менее двадцати работающих на поверхности станций, передающих на флотских каналах и пользующихся флотскими же системами кодирования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Лика забросала угли камешками, которых на полу пещеры было достаточно много, распихала свое небогатое имущество по карманам комбинезона, повесила бластер на пояс справа, чтобы был «под рукой», и вышла наружу. Солнце еще не встало. Было тихо и знобко. Лика поежилась, но делать было нечего, флотский комбинезон грел плохо.
«Ничего, – решила она. – На ходу согреюсь. Еще и вспотеть успею!»
Она съела еще один кубик из своего рациона, напилась из крошечного родничка, наполнила водой флягу и отправилась в путь. Дорога была дальняя и нелегкая. Берег Светлого озера был изрезан узкими – иногда довольно глубокими – заливами, которые приходилось или обходить, или переходить вброд, и усеян множеством больших и мелких камней. К тому же горные склоны временами подступали к самой воде, так что несколько раз Лике приходилось залезать в озеро и по этой причине тоже и даже плыть. И все-таки, несмотря на все эти трудности и на то, что ходок она была теперь не из лучших, во второй половине дня Лика добралась наконец до подножия Восточной Стены. Во всяком случае, место показалось ей знакомым, и, с облегчением опустившись на землю, Лика съела уже третий за этот длинный день кубик рациона и допила воду из полулитровой фляги, показавшейся ей сейчас ненормально тяжелой, хотя воды в ней уже не было. После этого она закурила вторую свою пахитосу – запас был почти исчерпан, да и голова от табака кружилась – и стала внимательно рассматривать склон, усеянный входными отверстиями карстовых и эрозийных пещер. Однако прошло не менее получаса, прежде чем Лика более или менее уверенно определила, в какую из многочисленных дырок ей следует лезть. Она отдохнула еще немного, и, хотя сил у нее, казалось, совершенно не оставалось и опять вернулась выматывающая душу боль, решила, что тянуть смысла нет. Здоровее она все равно не станет, а время уходит, да и путь ей предстоял неблизкий и непростой.
Лика подползла к обрезу воды, еще раз напилась, наполнила флягу, потом сделала себе инъекции, вернее, позволила сделать это аптечке, которая при всей своей «тупости» все равно была сейчас умнее доктора Крутоярской. Посидев еще немного в сгущающихся сумерках, кряхтя, поднялась с земли и, стараясь ставить правую ногу как можно тверже, начала подниматься по пологому склону горы к темному зеву пещеры. На глаз, расстояние было не бог весть каким значительным, но, как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. «Про овраги» Лика не забывала, но легче ей от этого не стало. Когда она наконец протиснулась в пещеру, то дышала, как загнанная лошадь, сердце в груди колотилось как сумасшедшее, а ноги дрожали – и здоровая и больная – и подкашивались. Времени подъем занял тоже гораздо больше, чем планировалось. Снаружи совсем стемнело, а в пещере и вовсе царил кромешный мрак.
Лика опустилась на землю у самого входа, оперлась спиной о стену и, сняв с пояса УРИ, осветила пещеру. Этот зал, как и рассказывал Меш, оказался относительно невелик, но в его глубине виднелся лаз, двигаться через который, судя по всему, можно было только согнувшись и за которым, собственно, и начиналась дорога к замку Сиршей. По идее Лике следовало идти – раз уж она сама решила не тянуть, – но сил не было совершенно, и она просидела у входного отверстия не менее получаса, прежде чем все-таки заставила себя встать и сделать первый шаг. Этот шаг дался ей тяжело. И встать было непросто, и идти – трудно. То ли снадобья аптечки перестали на нее действовать, то ли усталость, скопившаяся за трудный день, наложилась на прежнее истощение, но только сейчас Лика чувствовала себя совсем иначе, чем утром, когда пустилась в путь вокруг озера. Ее ощутимо покачивало от усталости, правая нога налилась свинцовой тяжестью, и каждое движение отзывалось болью в стопе и колене и волной яростного жжения в бедре и ягодице. Тянуло поясницу, ломило плечи. За лицом Лика уже не следила, но в какой-то момент, протиснувшись через узкий и низкий коридор в следующий зал, обнаружила, что оно у нее мокрое от слез. Все верно: Лика плакала. Плакала от боли, но еще больше от тоски и унижения. То, что раньше – даже и без Маски – было бы для нее легкой прогулкой, теперь превратилось в настоящее испытание воли. Контраст ощущался тем более остро, что увиденное в слабом свете УРИ живо напомнило Лике давнюю уже поездку с друзьями в Абхазию, где они ходили на экскурсию в Новоафонскую пещеру, расположенную под склоном Иверской горы, совсем рядом с монастырем Симона Кананита. Конечно, трудно было утверждать, что две эти пещеры, расположенные на двух совершенно разных планетах, действительно были похожи одна на другую. Однако и сходство родовое имелось тоже. Карстовая пещера, она, как говорится, и в Африке карстовая, со всеми своими сталактитами, сталагмитами и прочими, как их там, гелинтиями, что ли?
Все-таки на этот раз она не позволила себе сесть и аптечку не тронула, а пошла дальше, сжав зубы и нещадно матерясь про себя. Положение уже не казалось Лике таким уж хорошим.
Силы уходили гораздо быстрее, чем она рассчитывала, аптечка была на исходе, а идти было еще далеко. Меш говорил про три-четыре часа пути, но это, видимо, если бежать по-звериному, как умел это делать Меш, знавший к тому же подгорный мир, как свой дом. Впрочем, с Маской Лика прошла бы маршрут не намного медленнее. Но сейчас она была без Маски, и, более того, она уже не была той молодой и здоровой женщиной, которая восхищалась драпировками Новоафонской пещеры. Сколько времени уйдет у нее, такой, какая она теперь, на то, чтобы пройти сложный маршрут через карстовые пещеры Восточной Стены, старые каменоломни, похожие по описаниям Меша на одесские катакомбы, и, наконец, собственно, через подземные галереи Сиршей? Сутки? Двое? А хватит ли на это ее сил и едва теплившейся «жизни» Золотой Маски?
Уже через час пути Лика поняла, что ее сомнения были вполне оправданными, и решила изменить маршрут. Тайник Карла, по-любому, находился гораздо ближе входа в княжеский замок, и, значит, идти следовало туда. О трудностях, связанных с этим планом, Лика предпочитала пока не думать.
«Проблемы следует решать по мере их поступления», – сказала она себе и поплелась дальше.
Час за часом, делая лишь короткие – не больше чем на четверть часа – привалы, шла Лика через подгорные галереи, залы и коридоры. Она уже не ругалась последними словами и тем более не вспоминала ни прежние свои посещения пещер, ни подземные города гномов, так замечательно описанные Профессором. На все это у нее просто не было сил. Но она упорно заставляла себя идти, и тело ее пока слушалось, хотя его протесты с каждой минутой становились все громче и громче. Чтобы продолжать двигаться, Лике требовались уже все силы души, вся ее воля, которую в прежние времена она едва ли не в шутку любила называть железной. Однако и физические и душевные силы были на исходе. Лика уже не замечала времени, хотя у нее были часы, и просто прожимала свою измученную плоть сквозь затхлый воздух подгорного лабиринта. Она и маршрут-то свой уже держала в уме не как осознанную цель, а так, как держит в зубах добычу израненный зверь.
Возможно, все дело было в том, что в лабиринте пахло только сухой холодной пылью да плесенью, конечно, там, где сухие участки прерывались подтопленными галереями. Смрад, ударивший ей в нос, подействовал на Лику подобно тампону с нашатырным спиртом. Запах был таким резким и омерзительным, что ее чуть не вытошнило, но дело свое он сделал. В голове немного прояснилось. Во всяком случае, Лика вернулась к осознанному восприятию окружающей действительности, очнувшись от полузабытья, в котором находилась неизвестно сколько времени. Она остановилась и огляделась. Узкий луч УРИ осветил грубо вырубленный в темном камне свод, выложенные кирпичом стены, сырой каменный пол. Впереди, перед Ликой, находилась треугольная камера, что-то вроде перекрестка, где сходились уходящая вверх, возможно, к замку Сиршей, узкая галерея и два коридора – один пошире, по которому и пришла сюда Лика, и другой, узкий, уводящий куда-то направо. Несколько секунд Лика стояла, привалившись к стене, с трудом сдерживая рвотные позывы, и пыталась вспомнить схему расположения подземных коридоров. Выходило, что она уже близка к цели своего похода. Уходивший вправо коридор должен был привести Лику именно туда, куда она хотела попасть, к тайнику Карла. Другое дело, что, если верить Мешу, а причин сомневаться в его словах у Лики не было, здесь, на перекрестке, она должна была уже почувствовать «Ужас подземелий», тот беспричинный ужас, который охранял тайну Камня, но вместо этого ее встретил лишь жуткий, выворачивающий наизнанку внутренности смрад.
Все-таки ей потребовалось время, чтобы все это понять, и еще немного – всего, быть может, две-три минуты, – чтобы сообразить, что следует теперь делать. Лика зажала карандаш УРИ в зубах, достала из кармана аптечку, посмотрела на налившийся «кровью» дисплей и, обреченно вздохнув, прижала эффекторную пластину к своему горлу. Аптечка была почти на нуле. Ее могло хватить максимум еще на один – последний! – раз, но, с другой стороны, и беречь ее уже не имело смысла. До цели Лике оставалось всего ничего, а вонь, доносившаяся как раз из того коридора, по которому ей предстояло идти, пугала Лику едва ли не больше, чем ожидаемый «ужас лабиринта», очень красочно – и не раз – описанный Мешем.
Аптечка – слава гегхским богам и богиням! – все-таки сработала. Волна бодрящей, знобкой свежести прокатилась по телу, достигла мозга и смыла остатки мертвящего оцепенения, сковавшего сознание Лики. К сожалению, справиться с чудовищным переутомлением полностью впрыснутое в кровь зелье не смогло, но Лике явно стало лучше. Постояв пару секунд с закрытыми глазами и окончательно «переварив» новые ощущения, она спрятала пустую аптечку в карман комбинезона, достала из другого еще один кубик рациона, «съела» очередную шестичасовую порцию питательных веществ, витаминов и стимуляторов и только после этого додумалась посмотреть на часы. Увиденное вызвало у нее чувство раздражительного удивления, граничащего с недоверием. Если верить часам, она находилась под горой уже двенадцать часов.
Двенадцать часов?! Поверить в это было трудно, но не доверять беспристрастному счетчику времени не было причин. Все-таки очистившееся сознание давало некоторые преимущества, Лика вспомнила, что в другом кармане у нее есть прибор связи со встроенным тактическим вычислителем. Подумав еще немного, она опустилась на сырой пол коридора, с облегчением откинулась назад, опершись спиной о кирпичную стену, и, все еще сжимая УРИ в зубах, осуществила простую, в сущности, операцию, требовавшую, однако, для своего исполнения как минимум две действующие руки. Прежде всего Лика сняла с поясного крепления офицерский бластер и, положив его на колени, поставила на боевой взвод. Затем достала из кармана прибор связи, пристроила на сжатых бедрах рядом с бластером и активировала вычислитель. Беглое ознакомление с данными, накопленными курсором вычислителя, поведало Лике о ее подгорном путешествии много такого, о чем она – хоть убей! – совершенно не помнила. Во-первых, вычислитель подтвердил, что в лабиринте она находилась уже целых двенадцать часов. Одиннадцать часов и сорок восемь минут, если быть абсолютно точным. Во-вторых, выяснилось, что за время пути сквозь гору Лика дважды существенно отклонялась от маршрута и позже оказывалась вынуждена возвращаться и искать верное направление. И, в-третьих, двигалась она не только медленно, но и со значительными перерывами и как минимум трижды, по-видимому, забывалась минут на сорок-пятьдесят, иначе такие длительные «привалы», совершенно не отложившиеся в ее памяти, объяснить было невозможно.
Пока Лика занималась исследованием своего прошлого, ее нос несколько «пообвык» к вони, и она пришла к выводу, что смрад этот и в самом деле требовал к себе самого пристального внимания. Лика поняла, что там, в темноте уходящей вправо галереи разлагается тело какого-то крупного животного или человека. Возможно, никакой прямой опасности для Лики это и не представляло, но, как говорится, «все может быть, а может и не быть». Тем не менее создавалось впечатление, что немедленной реакции это от нее все-таки не требует, и уж раз она взялась за дело, Лика решила его завершить. Слушать из-под горы эфир было сложно, но возможно. За несколько минут вполне поверхностных поисков вычислитель обнаружил не менее двадцати работающих на поверхности станций, передающих на флотских каналах и пользующихся флотскими же системами кодирования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85