Рогатины мы вбили по обе стороны от огня, котелок, наполненный водой из журчавшего неподалеку ручья, подцепили на палку и установили сверху. Вода зашипела, нагреваясь. Костер возмущенно зафыркал, глотая случайно выплеснувшиеся капли.
– Эх, жалко, травок нет, – посокрушался Волк, стоя над закипающей водой.
– Почему нет? – нахмурилась я, вытягивая из воздуха сумку. – Есть!
На свет был торжественно извлечен пакетик с сухими листиками полыни, в ноздри ласково просочился давно знакомый аромат. Заботливо перетерев в пальцах ломкие листочки, я отправила их в закипевшую воду.
Разлитый по глиняным кружкам чернас грел руки, окутывая привычной атмосферой уверенности в себе и в будущем. «Если у Иньярры есть чернас – то остальное приложится: экзамен сдастся, вурдалак упокоится, жизнь наладится!» – пошутила как-то Ринга – соседка по комнате в Храме.
– Шаи-Яганн?
– Шан, – тихо поправил он, не поднимая глаз от кружки. На поверхности зелья плавал тоненький горький листочек.
– Иньярра, – так же тихо назвалась я, не отрывая пристального взгляда от его лица.
Подождала несколько минут, но он так и не повернулся. Допила чернас и улеглась на плащ.
Костер тихо догорал, лениво облизывая прогоревшие дрова. Крона дуба над нами тихонько шелестела листьями.
– Иньярра? – тихий, но решившийся на что-то голос.
– Мм?
– Извини. Я не имел права устраивать эту дурацкую утреннюю проверку. Даже если ты и не посланница Духов, то все равно удивительная Волчица.
На плечи легла нагретая куртка.
– И я рад, что познакомился с тобой.
И в груди тихонько завыло, затосковало, заплакало. Потому что я – не Волчица. И не Хранительница Леса. И не посланница Духов.
Я – ведьма. А кто такие ведьмы, не знает никто…
ГЛАВА 5
Белоперый жаворонок рассвета еще только-только просыпался, сгоняя с неба упрямую черную ворону – ночь. Тонюсенькая светлая полосочка на востоке медленно расширялась, заставляя птицу потихоньку сворачивать смоляные крылья и слетать с нагретого насеста. Длинные нити травы успели обвешаться стеклянными бусами росяных слез; не успевшие еще разлететься светлячки торопились неярко вспыхнуть напоследок в быстро светлеющем воздухе. Деревья просыпались, блаженно вздыхали, встряхивая поникшей было листвой, и тянулись макушкой к только-только показавшему ярко-желтый сверкающий бочок утреннему солнышку.
– Выспалась? – Шан уже был на ногах, пытаясь вновь разжечь потухший за ночь костер.
– Ага, – удивленно призналась я, сладко потягиваясь. Судя по едва светлеющему небу, проспала не больше трех-четырех часов, а выспалась!
Сырые ветки фыркали, плевались дымом, но гореть отказывались. Я метнула в костер маленькую алую искру, и пламя мгновенно вздыбилось горбом, чуть не опалив Волку шевелюру. Укоризненный взгляд исподлобья усовестил бы даже вурдалака со стажем, но на восьмидесятилетнюю ведьму особого впечатления не произвел.
– Сейчас позавтракаем – и в путь, – возвестил Шан.
– А что у нас на завтрак? – лениво зевнула я, прикрыв рот ладонью.
– Сейчас увидишь, – многообещающе подмигнул Волк, ожесточенно роясь в своем рюкзаке. Потом радостно улыбнулся и торжественно вытащил на свет… сырое мясо, сочащееся кровью. У них это главный деликатес, что ли?
Я приглушенно застонала, хватаясь руками за голову.
– Ты чего? – неподдельно удивился Волк.
– Э-э-э… Я… как бы это потактичней сказать… в общем, я не голодна! – Желудок несогласно забурчал, выражая свой протест, но был нагло проигнорирован.
Шан уставился на меня с не меньшим скептицизмом:
– Не голодна?
– Э-э-э… Ага, – неуверенно подтвердила я.
– Чудо ты гороховое, – вздохнул Волк, поднимаясь на ноги и скрываясь в лесу.
Я со страдальческой гримасой понюхала удивительное блюдо, бережно завернутое в тряпицу, но поняла, что настолько я все-таки еще не проголодалась, и, подхватив котелок, пошла за водой, решив хотя бы выпить чернаса.
Когда Шан вернулся, у меня уже задорно кипела в котелке вода, приправленная травками, а его завтрак, красочно обложенный веточками съедобных трав и кореньев, найденных в лесу, переместился в глиняную плошку.
Волк довольно улыбнулся и, вытянув из ножен меч, принялся обстругивать три тоненькие, но крепкие палочки, заостряя кончики. Выглядело это презабавно: примерно как спичку от пламени пожара зажигать. На любые расспросы и насмешки он только отмахивался рукой, не прерывая сосредоточенной работы. Наконец, палочки были заточены, оскорбленный такой кухонной работой меч спрятан обратно в ножны, а из больших карманов Шановой куртки появились на свет божий опята, сноровисто нанизываемые на своеобразные шампуры. Протянув «шашлыки» над огнем для жарки, Волк хитро взглянул на меня.
Похоже, голодная смерть мне не грозила…
Время близилось к полудню, мы уже успели пройти с десяток верст и продолжали неспешную прогулку, размеренно беседуя о всякой ерунде.
– Так все-таки кто ты такая? – никак не мог унять любопытства Шан. – Не Волчица – это точно, на посланницу Духов тоже как-то мало похожа…
– Почему? – Я остановилась затянуть потуже шнуровку на сапогах.
– Ну… как тебе сказать, – замялся он. – Огнем ты, конечно, здорово швыряешься, меч из воздуха вытаскиваешь – и вообще. Но, по-моему, посланница Духов, охраняющих наш Лес, должна хотя бы примерно знать, какого он размера, как долго идти до Редлеола, и то, что наши кланы давным-давно уже не воюют друг с другом!
Поборов сильное желание выложить все как есть, я решила ограничиться полуправдой. То есть правдой, адаптированной к его представлениям о мире.
– Видишь ли, Духи вынуждены следить не только за вами и вашим Лесом – но и за другими мирами.
– То есть наш Лес не единственный, есть и другие? – неподдельно удивился он.
– Конечно! Так вот, получается, что Духи не могут досконально знать ваш Лес, потому что следят не только за ним.
– Но и за другими Лесами?
– Ну раз тебе так проще, то пусть – Лесами, – со вздохом решила я. И продолжила: – А что уж говорить о нас, посланниках? Мы-то за мирами, тьфу, Лесами, не следим – просто приходим и помогаем, если нужно.
– То есть ты уйдешь, когда это все кончится?
Я кивнула.
– Ясно, посланница. Кстати, знаешь, даже если тебя одеть как Волчицу и поселить в какой-нибудь клан, все равно ты бы сразу выделялась.
– Почему? – спросила я, вспоминая, что нечто похожее уже слышала. От Волчицы в салзохе.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Глаза у тебя другие, что ли. Или, может, запах.
Я усмехнулась.
Он поднял ко лбу ладонь и посмотрел на солнце. В небе медленно парил, высматривая добычу, ястреб, снижаясь широкими кольцами.
– Уже за полдень. Может, сделаем привал?
– Можно, – легко согласилась я. – Только где?
Вплотную к тропинке подступали деревья, клещи на них плотоядно облизывались и, злобливо стрекоча, разрабатывали стратегию борьбы с чрезмерно расплодившимися ведьмами в компании Волков.
Он искоса глянул на меня, лукаво прищурив глаза:
– А ты очень торопишься?
– Куда? – не поняла я.
– На тот свет.
– Что? – Я поперхнулась от неожиданности.
– Ну в смысле, вернуться к этим своим Духам, – торопливо пояснил Волк.
– А-а-а. – Я украдкой перевела дух и хихикнула: – Да нет в общем-то.
Губы Волка расползлись в хитрой улыбке:
– Тогда пошли!
Он схватил меня за руку и рывком потянул за собой в чащобу – к клещам.
– Куда?!
– Увидишь! – Он с энергией вурдалака в брачный период тащил меня куда-то в глубь Леса.
Я не спотыкалась и не падала на каждом шагу только по одной причине: не успевала. Потом мне надоело чувствовать себя плюшевым мишкой, которого тащат за одну лапу, мало беспокоясь о стучащей по каменным ступенькам голове, и я, резко рванувшись, развернула его лицом к себе, раздраженно прошипев:
– Йыр тебя побери, куда ты меня тащишь?!
Он горестно вздохнул:
– Все-то тебе надо знать, Иньярра!
– Надо, – согласно тряхнула я волосами.
Он легонько потянул меня за руку:
– Это сюрприз. Ну пошли! Здесь чуть-чуть осталось!
Я мученически вздохнула, позволяя увлечь себя дальше.
– Ну хоть примерно скажи, куда мы идем!
– Тогда будет неинтересно, – возразил он.
– Ну приме-э-эрно… – принялась канючить я.
Ответить он не успел: Лес кончился.
Перед нами был крутой обрыв, а за ним – огромная поляна. На ярко-зеленом полотнище смелыми мазками были нарисованы несколько деревьев, меленькими вкраплениями пестрели многочисленные цветы. На пронзительном, неестественно ярком небе небрежно разлеглись пушисто-белые разводы облаков. Яркие стрекозы, шелестя стеклянными крылышками взрезали неподвижный воздух резким жужжанием.
– Окворреть! – потрясенно прошептала я, разглядывая сказочную картинку. После темного леса яркая поляна казалась чем-то настолько нереальным, что дух захватывало.
– Ну вот, а ты хотела, чтобы я проговорился и все испортил, – ворчливо ответил довольный Волк.
– Хочу туда! – взвизгнула я, нетерпеливо показывая пальцем на поляну.
– Сейчас, – покорно кивнул Волк, застегивая на мне широкий ремень, плотно охвативший талию.
– Это что? – подозрительно уставилась я на странную одежку, к которой крепился трос.
– Ремень, – спокойно объяснил Волк, показывая рукой наверх, куда уходил трос.
Только тут я заметила, что здесь установлено какое-то подобие тарзанки: между дубом по эту сторону обрыва и дубом внизу был натянут напряженный канат, а к нему цеплялся ремень, застегнутый у меня на талии.
– Хватаешься руками за трос, сильно отталкиваешься и поджимаешь ноги, – коротко проинструктировал Шан. – Все поняла?
Я кивнула.
– Ну тогда давай на счет три. Раз, два, три! – Я оттолкнулась, ощутила сильный толчок в спину – для ускорения – и с диким визгом полетела вниз!
Луг летел в лицо, смазываясь одним ярко-зеленым пятном; ветер вышибал слезы и из глаз…
– Хочу еще раз! – закричала я в сторону обрыва, едва поднявшись на ноги.
– Отцепляйся давай! – Слова донеслись пополам со смехом. – В другой раз как-нибудь!
Я не стала канючить (тем более что, прикинув крутизну обрыва, лезть назад я совершенно не захотела, а другого способа прокатиться еще разок, похоже, не существовало) и быстренько расстегнула пояс. Он, как живой, уполз обратно наверх.
Через пару секунд до меня донесся восторженный крик Шана и запоздало дошло, что он намного тяжелее меня, а значит, и улетит Дальше, а я стою… прямо у него на пути!
Дико заорав, я увидела несущегося на меня Волка, представила уже было себя размазанным мокрым пятном по траве и приготовилась пасть смертью храбрых, как почувствовала, что меня подхватили крепкие мужские руки и сильно сжали, не давая упасть. Дальшемы неслись уже вместе, дружно вопя от щенячьего восторга.
– Невероятно! – восхищенно воскликнула я, аккуратно ссаженная на травку, – ноги от избытка адреналина держать отказывались. – Как ты только сообразил меня подхватить? Лежала бы сейчас, размазанная по земле.
Волк небрежно пожал плечами – дескать, не лыком шиты! Но при взгляде на его довольную смеющуюся физиономию в мою душу вдруг закралось ужасное подозрение…
– Шан? Ша-а-а-а-ан!
– Что? – невинно откликнулся он.
– Ты это не сообразил, – обвинительно припечатала я. – Ты это спланировал!
Глядя на мое перекошенное лицо, он понял, что соврать не удастся, и нарочито небрежно пожал плечами:
– Ну и что? Тебе же понравилось!
– Ах ты! А если б у меня инфаркт случился? – Я попыталась стукнуть его кулаком по спине, но не вышло.
Он ловко поймал мои руки, насмешливо заглянул в «негодующие» глаза:
– У тебя? Вряд ли!
А потом мы дружно сползли на травку и стали хохотать из-за ничего. Просто от переизбытка чувств.
Оскорблять такую полянку костром мы не стали, обойдясь без огня. Шан, сходив в лес (как он залез по обрыву и спустился вниз – не знаю, но не на тарзанке), принес штук пять крупных сочных оранжевых плодов. Что это такое – не признался. Заверил, что «вроде бы» не ядовитые. А я, воровато оглянувшись по сторонам, выудила из неприкосновенного запаса шесть плюшек и бутылку красного вина.
– Это что? – подозрительно спросил Шан, глядя на бутылку, мелодично расстающуюся с бордовым содержимым.
– Вино, – непринужденно ответила я и, поймав его недоуменный взгляд, поспешила добавить: – Перебродивший виноградный сок.
Волк с интересом поднял кружку, принюхался к плескавшейся о стенки жидкости:
– Странно пахнет. А что значит «перебродивший»?
Я закусила губу, мучительно подбирая слова:
– Ну это когда в нем крепость появляется… Ну не винодел я – не знаю!
Он с усмешкой посмотрел на меня, прикинул, что толком объяснить я все равно не смогу, и кивнул:
– Неважно. Мы им хоть не отравимся?
– Нет! – облегченно заверила я, довольная окончанием допроса. Я с опаской надкусила странный плод – у фрукта оказался сладкий, чуток терпковатый вкус, слегка вяжущий во рту.
– Вкусно, – кивнула я, всматриваясь в сочную крупитчато-волокнистую мякоть.
Посреди плода оказались две длинные коричневые косточки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Эх, жалко, травок нет, – посокрушался Волк, стоя над закипающей водой.
– Почему нет? – нахмурилась я, вытягивая из воздуха сумку. – Есть!
На свет был торжественно извлечен пакетик с сухими листиками полыни, в ноздри ласково просочился давно знакомый аромат. Заботливо перетерев в пальцах ломкие листочки, я отправила их в закипевшую воду.
Разлитый по глиняным кружкам чернас грел руки, окутывая привычной атмосферой уверенности в себе и в будущем. «Если у Иньярры есть чернас – то остальное приложится: экзамен сдастся, вурдалак упокоится, жизнь наладится!» – пошутила как-то Ринга – соседка по комнате в Храме.
– Шаи-Яганн?
– Шан, – тихо поправил он, не поднимая глаз от кружки. На поверхности зелья плавал тоненький горький листочек.
– Иньярра, – так же тихо назвалась я, не отрывая пристального взгляда от его лица.
Подождала несколько минут, но он так и не повернулся. Допила чернас и улеглась на плащ.
Костер тихо догорал, лениво облизывая прогоревшие дрова. Крона дуба над нами тихонько шелестела листьями.
– Иньярра? – тихий, но решившийся на что-то голос.
– Мм?
– Извини. Я не имел права устраивать эту дурацкую утреннюю проверку. Даже если ты и не посланница Духов, то все равно удивительная Волчица.
На плечи легла нагретая куртка.
– И я рад, что познакомился с тобой.
И в груди тихонько завыло, затосковало, заплакало. Потому что я – не Волчица. И не Хранительница Леса. И не посланница Духов.
Я – ведьма. А кто такие ведьмы, не знает никто…
ГЛАВА 5
Белоперый жаворонок рассвета еще только-только просыпался, сгоняя с неба упрямую черную ворону – ночь. Тонюсенькая светлая полосочка на востоке медленно расширялась, заставляя птицу потихоньку сворачивать смоляные крылья и слетать с нагретого насеста. Длинные нити травы успели обвешаться стеклянными бусами росяных слез; не успевшие еще разлететься светлячки торопились неярко вспыхнуть напоследок в быстро светлеющем воздухе. Деревья просыпались, блаженно вздыхали, встряхивая поникшей было листвой, и тянулись макушкой к только-только показавшему ярко-желтый сверкающий бочок утреннему солнышку.
– Выспалась? – Шан уже был на ногах, пытаясь вновь разжечь потухший за ночь костер.
– Ага, – удивленно призналась я, сладко потягиваясь. Судя по едва светлеющему небу, проспала не больше трех-четырех часов, а выспалась!
Сырые ветки фыркали, плевались дымом, но гореть отказывались. Я метнула в костер маленькую алую искру, и пламя мгновенно вздыбилось горбом, чуть не опалив Волку шевелюру. Укоризненный взгляд исподлобья усовестил бы даже вурдалака со стажем, но на восьмидесятилетнюю ведьму особого впечатления не произвел.
– Сейчас позавтракаем – и в путь, – возвестил Шан.
– А что у нас на завтрак? – лениво зевнула я, прикрыв рот ладонью.
– Сейчас увидишь, – многообещающе подмигнул Волк, ожесточенно роясь в своем рюкзаке. Потом радостно улыбнулся и торжественно вытащил на свет… сырое мясо, сочащееся кровью. У них это главный деликатес, что ли?
Я приглушенно застонала, хватаясь руками за голову.
– Ты чего? – неподдельно удивился Волк.
– Э-э-э… Я… как бы это потактичней сказать… в общем, я не голодна! – Желудок несогласно забурчал, выражая свой протест, но был нагло проигнорирован.
Шан уставился на меня с не меньшим скептицизмом:
– Не голодна?
– Э-э-э… Ага, – неуверенно подтвердила я.
– Чудо ты гороховое, – вздохнул Волк, поднимаясь на ноги и скрываясь в лесу.
Я со страдальческой гримасой понюхала удивительное блюдо, бережно завернутое в тряпицу, но поняла, что настолько я все-таки еще не проголодалась, и, подхватив котелок, пошла за водой, решив хотя бы выпить чернаса.
Когда Шан вернулся, у меня уже задорно кипела в котелке вода, приправленная травками, а его завтрак, красочно обложенный веточками съедобных трав и кореньев, найденных в лесу, переместился в глиняную плошку.
Волк довольно улыбнулся и, вытянув из ножен меч, принялся обстругивать три тоненькие, но крепкие палочки, заостряя кончики. Выглядело это презабавно: примерно как спичку от пламени пожара зажигать. На любые расспросы и насмешки он только отмахивался рукой, не прерывая сосредоточенной работы. Наконец, палочки были заточены, оскорбленный такой кухонной работой меч спрятан обратно в ножны, а из больших карманов Шановой куртки появились на свет божий опята, сноровисто нанизываемые на своеобразные шампуры. Протянув «шашлыки» над огнем для жарки, Волк хитро взглянул на меня.
Похоже, голодная смерть мне не грозила…
Время близилось к полудню, мы уже успели пройти с десяток верст и продолжали неспешную прогулку, размеренно беседуя о всякой ерунде.
– Так все-таки кто ты такая? – никак не мог унять любопытства Шан. – Не Волчица – это точно, на посланницу Духов тоже как-то мало похожа…
– Почему? – Я остановилась затянуть потуже шнуровку на сапогах.
– Ну… как тебе сказать, – замялся он. – Огнем ты, конечно, здорово швыряешься, меч из воздуха вытаскиваешь – и вообще. Но, по-моему, посланница Духов, охраняющих наш Лес, должна хотя бы примерно знать, какого он размера, как долго идти до Редлеола, и то, что наши кланы давным-давно уже не воюют друг с другом!
Поборов сильное желание выложить все как есть, я решила ограничиться полуправдой. То есть правдой, адаптированной к его представлениям о мире.
– Видишь ли, Духи вынуждены следить не только за вами и вашим Лесом – но и за другими мирами.
– То есть наш Лес не единственный, есть и другие? – неподдельно удивился он.
– Конечно! Так вот, получается, что Духи не могут досконально знать ваш Лес, потому что следят не только за ним.
– Но и за другими Лесами?
– Ну раз тебе так проще, то пусть – Лесами, – со вздохом решила я. И продолжила: – А что уж говорить о нас, посланниках? Мы-то за мирами, тьфу, Лесами, не следим – просто приходим и помогаем, если нужно.
– То есть ты уйдешь, когда это все кончится?
Я кивнула.
– Ясно, посланница. Кстати, знаешь, даже если тебя одеть как Волчицу и поселить в какой-нибудь клан, все равно ты бы сразу выделялась.
– Почему? – спросила я, вспоминая, что нечто похожее уже слышала. От Волчицы в салзохе.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Глаза у тебя другие, что ли. Или, может, запах.
Я усмехнулась.
Он поднял ко лбу ладонь и посмотрел на солнце. В небе медленно парил, высматривая добычу, ястреб, снижаясь широкими кольцами.
– Уже за полдень. Может, сделаем привал?
– Можно, – легко согласилась я. – Только где?
Вплотную к тропинке подступали деревья, клещи на них плотоядно облизывались и, злобливо стрекоча, разрабатывали стратегию борьбы с чрезмерно расплодившимися ведьмами в компании Волков.
Он искоса глянул на меня, лукаво прищурив глаза:
– А ты очень торопишься?
– Куда? – не поняла я.
– На тот свет.
– Что? – Я поперхнулась от неожиданности.
– Ну в смысле, вернуться к этим своим Духам, – торопливо пояснил Волк.
– А-а-а. – Я украдкой перевела дух и хихикнула: – Да нет в общем-то.
Губы Волка расползлись в хитрой улыбке:
– Тогда пошли!
Он схватил меня за руку и рывком потянул за собой в чащобу – к клещам.
– Куда?!
– Увидишь! – Он с энергией вурдалака в брачный период тащил меня куда-то в глубь Леса.
Я не спотыкалась и не падала на каждом шагу только по одной причине: не успевала. Потом мне надоело чувствовать себя плюшевым мишкой, которого тащат за одну лапу, мало беспокоясь о стучащей по каменным ступенькам голове, и я, резко рванувшись, развернула его лицом к себе, раздраженно прошипев:
– Йыр тебя побери, куда ты меня тащишь?!
Он горестно вздохнул:
– Все-то тебе надо знать, Иньярра!
– Надо, – согласно тряхнула я волосами.
Он легонько потянул меня за руку:
– Это сюрприз. Ну пошли! Здесь чуть-чуть осталось!
Я мученически вздохнула, позволяя увлечь себя дальше.
– Ну хоть примерно скажи, куда мы идем!
– Тогда будет неинтересно, – возразил он.
– Ну приме-э-эрно… – принялась канючить я.
Ответить он не успел: Лес кончился.
Перед нами был крутой обрыв, а за ним – огромная поляна. На ярко-зеленом полотнище смелыми мазками были нарисованы несколько деревьев, меленькими вкраплениями пестрели многочисленные цветы. На пронзительном, неестественно ярком небе небрежно разлеглись пушисто-белые разводы облаков. Яркие стрекозы, шелестя стеклянными крылышками взрезали неподвижный воздух резким жужжанием.
– Окворреть! – потрясенно прошептала я, разглядывая сказочную картинку. После темного леса яркая поляна казалась чем-то настолько нереальным, что дух захватывало.
– Ну вот, а ты хотела, чтобы я проговорился и все испортил, – ворчливо ответил довольный Волк.
– Хочу туда! – взвизгнула я, нетерпеливо показывая пальцем на поляну.
– Сейчас, – покорно кивнул Волк, застегивая на мне широкий ремень, плотно охвативший талию.
– Это что? – подозрительно уставилась я на странную одежку, к которой крепился трос.
– Ремень, – спокойно объяснил Волк, показывая рукой наверх, куда уходил трос.
Только тут я заметила, что здесь установлено какое-то подобие тарзанки: между дубом по эту сторону обрыва и дубом внизу был натянут напряженный канат, а к нему цеплялся ремень, застегнутый у меня на талии.
– Хватаешься руками за трос, сильно отталкиваешься и поджимаешь ноги, – коротко проинструктировал Шан. – Все поняла?
Я кивнула.
– Ну тогда давай на счет три. Раз, два, три! – Я оттолкнулась, ощутила сильный толчок в спину – для ускорения – и с диким визгом полетела вниз!
Луг летел в лицо, смазываясь одним ярко-зеленым пятном; ветер вышибал слезы и из глаз…
– Хочу еще раз! – закричала я в сторону обрыва, едва поднявшись на ноги.
– Отцепляйся давай! – Слова донеслись пополам со смехом. – В другой раз как-нибудь!
Я не стала канючить (тем более что, прикинув крутизну обрыва, лезть назад я совершенно не захотела, а другого способа прокатиться еще разок, похоже, не существовало) и быстренько расстегнула пояс. Он, как живой, уполз обратно наверх.
Через пару секунд до меня донесся восторженный крик Шана и запоздало дошло, что он намного тяжелее меня, а значит, и улетит Дальше, а я стою… прямо у него на пути!
Дико заорав, я увидела несущегося на меня Волка, представила уже было себя размазанным мокрым пятном по траве и приготовилась пасть смертью храбрых, как почувствовала, что меня подхватили крепкие мужские руки и сильно сжали, не давая упасть. Дальшемы неслись уже вместе, дружно вопя от щенячьего восторга.
– Невероятно! – восхищенно воскликнула я, аккуратно ссаженная на травку, – ноги от избытка адреналина держать отказывались. – Как ты только сообразил меня подхватить? Лежала бы сейчас, размазанная по земле.
Волк небрежно пожал плечами – дескать, не лыком шиты! Но при взгляде на его довольную смеющуюся физиономию в мою душу вдруг закралось ужасное подозрение…
– Шан? Ша-а-а-а-ан!
– Что? – невинно откликнулся он.
– Ты это не сообразил, – обвинительно припечатала я. – Ты это спланировал!
Глядя на мое перекошенное лицо, он понял, что соврать не удастся, и нарочито небрежно пожал плечами:
– Ну и что? Тебе же понравилось!
– Ах ты! А если б у меня инфаркт случился? – Я попыталась стукнуть его кулаком по спине, но не вышло.
Он ловко поймал мои руки, насмешливо заглянул в «негодующие» глаза:
– У тебя? Вряд ли!
А потом мы дружно сползли на травку и стали хохотать из-за ничего. Просто от переизбытка чувств.
Оскорблять такую полянку костром мы не стали, обойдясь без огня. Шан, сходив в лес (как он залез по обрыву и спустился вниз – не знаю, но не на тарзанке), принес штук пять крупных сочных оранжевых плодов. Что это такое – не признался. Заверил, что «вроде бы» не ядовитые. А я, воровато оглянувшись по сторонам, выудила из неприкосновенного запаса шесть плюшек и бутылку красного вина.
– Это что? – подозрительно спросил Шан, глядя на бутылку, мелодично расстающуюся с бордовым содержимым.
– Вино, – непринужденно ответила я и, поймав его недоуменный взгляд, поспешила добавить: – Перебродивший виноградный сок.
Волк с интересом поднял кружку, принюхался к плескавшейся о стенки жидкости:
– Странно пахнет. А что значит «перебродивший»?
Я закусила губу, мучительно подбирая слова:
– Ну это когда в нем крепость появляется… Ну не винодел я – не знаю!
Он с усмешкой посмотрел на меня, прикинул, что толком объяснить я все равно не смогу, и кивнул:
– Неважно. Мы им хоть не отравимся?
– Нет! – облегченно заверила я, довольная окончанием допроса. Я с опаской надкусила странный плод – у фрукта оказался сладкий, чуток терпковатый вкус, слегка вяжущий во рту.
– Вкусно, – кивнула я, всматриваясь в сочную крупитчато-волокнистую мякоть.
Посреди плода оказались две длинные коричневые косточки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68