.. Между прочим, о сообщниках. Один из них, брат Гаспар, бывший доминиканец, некогда служил в королевском казначействе, затем его уличили в подделке подписей и печатей, он едва не лишился головы и был приговорен к пожизненному заключению, но спустя полтора года, ровно две недели назад, его освободили под ручательство Александра Бискайского.
- Черт! - выругался Филипп.
- То-то и оно. И теперь, на предстоящем допросе этот подделыватель документов расскажет очень много интересного, чего не смог бы рассказать на позапрошлой неделе. Думаю, он подделал парочку писем или что-то вроде того, призванное скомпрометировать некую особу, предположительно барона Гамильтона. Эти письма либо будут подброшены графом Бискайским на видном месте в покоях принцессы в королевском дворце, либо будут в кармане у Рикарда Иверо, когда он пойдет на дело.
- А что если он УЖЕ пошел на дело? - встревожено спросил Гастон.
- Нет, - успокоил его Эрнан. - Сегодня ночью госпожа Маргарита может спать спокойно. Покушение состоится завтра.
- Ты уверен?
- Я убежден.
- И на каком таком основании?
- Ну, во-первых, Рикард Иверо сейчас пьян, как бревно...
- Бревно не пьет вино, - заметил Гастон.
- Зато люди подчас напиваются до такой степени, что превращаются в бесчувственные бревна. А я его напоил именно до такого состояния. Это во-первых.
- А во-вторых?
- Во-вторых, Рикард Иверо сам признался мне, что покушение состоится завтра ночью.
- Да?!
- Вот как!
- И что же он сказал?
Последний вопрос, единственный содержательный, принадлежал Филиппу.
- Когда я увидел, что виконт теряет над собой контроль, - повествовал Эрнан, - я перевел наш с ним разговор на Маргариту. Он сразу же начал плакаться мне в жилетку, твердил, какая она жестокая, бессердечная, извращенная. Потом бухнул что-то о плахе с топором и по секрету сообщил, что завтра ночью произойдет нечто такое, что заставит всех нас содрогнуться от ужаса; после чего он вырубился окончательно.
- Понятно, - сказал Филипп, чуть поостыв. - Но все же...
- Не беспокойся. На всякий случай я поставил Жакомо сторожить покои принцессы. Он спрятался в нише коридора и до самого утра глаз не будет спускать с ее двери. Так что и сегодня она в полной безопасности.
- И на том спасибо, - снова проворчал Гастон. - Успокоил...
- А я вот одного не понимаю, - отозвался Симон. - Причем тут топор, о котором говорил Эрнану виконт? Он что, собирается зарубить принцессу?
Альбре устремил на своего зятя такой взгляд, как будто ожидал, что тот с минуты на минуту должен превратиться в осла.
- И за кого я только выдал мою единственную сестру! - удрученно пробормотал он.
Симон густо покраснел и понурился.
- Любого преступника не покидает мысль о наказании, - снизошел до объяснения Филипп. - Это становится его навязчивой идеей. Поэтому Рикард Иверо и сболтнул о плахе с топором - он прекрасно понимает, какое наказание ждет его в случае изобличения... Гм... - Тут на лице его изобразилось сомнение.
- Что значит твое "гм"? - оживился Эрнан. - Что там у тебя?
Филипп чуть помешкал, потом вздохнул.
- Ладно, расскажу. Только воздержись от едких комментариев, Гастон, предупреждаю тебя наперед... Вчера, как вы уже знаете от Эрнана, я провел ночь с Маргаритой. Однако пригласила она меня вовсе не затем.
- А зачем?
- Чтобы излить мне свою душу...
- Да ну! И как же она это делала? Хорошо? Пальчики, наверное, оближешь после такого излияния души.
- Прекрати, Гастон! - рявкнул Эрнан. - Тебя же по-хорошему просят попридержать свой язык. Еще одно слово, и я надаю тебе по лбу. Продолжай, Филипп.
- Поэтому я не стану пересказывать весь наш разговор, а лишь вкратце сообщу то, что имеет отношение к делу. Итак, первое. Маргарита решила выйти замуж за Тибальда Шампанского...
- Искренне ему сочувствую, - вставил Гастон и тут же получил от Шатофьера обещанный щелчок.
- Однако, - продолжал Филипп, - любит-то она своего кузена Иверо.
- Да что ты говоришь! - это уже не сдержался Эрнан; пораженный услышанным, он не обратил никакого внимания на щелчок, который не замедлил возвратить ему Гастон. - Она его любит?
- Ладно, скажем иначе: он ей очень дорог. Но если вы хотите знать мое личное мнение, то после вчерашнего разговора с Маргаритой я убежден, что она в самом деле любит его и страстно желает помириться с ним. Однако он отвергает любые компромиссы; он твердо настаивает на браке, как непременном условии их примирения.
- Ничего не понимаю, - пожал плечами Симон. - Если она любит виконта Иверо, почему тогда выходит за графа Шампанского?
- Я тоже не понимаю, - признался Филипп. - Поступки женщин зачастую не поддаются никакому логическому объяснению. И посему я не уверен, что Рикарда Иверо ждет казнь или тюрьма.
- А что, по-твоему, брачное ложе? - язвительно осведомился Гастон.
- Это не исключено и даже очень может быть. Рикард Иверо не преступник, он сумасшедший. Он просто помешан на Маргарите, и граф Бискайский решил воспользоваться его безумием, чтобы таскать каштаны из огня чужими руками. Вот он и есть настоящий преступник, безжалостный и хладнокровный.
- И ты думаешь, она простит его? Я, конечно, имею в виду виконта Иверо.
- Такой исход дела вполне вероятен. Маргарита женщина парадоксальных решений; узнав обо всем она может без лишних разговоров вцепиться ему в горло, но может и поцепиться ему на шею, до глубины души растроганная столь пылкой и безумной страстью, готовностью скорее убить ее, чем уступить кому-нибудь другому.
- Ты не шутишь?
- Отнюдь. Насколько я понял, Маргарита панически боится потерять Рикарда Иверо, но никогда не рассматривала эту перспективу всерьез; даже попытку самоубийства она восприняла как обычный шантаж с его стороны. Однако в последние дни ее начали мучить дурные предчувствия - как оказалось, не напрасные. И вчерашний разговор со мной она затеяла в подспудной надежде, что я сумею убедить ее пересмотреть свое решение насчет замужества.
- То есть она хотела, чтобы ты уговорил ее выйти за виконта Иверо?
- Угу. Но я не стал этого делать. Напротив, я приложил все усилия к тому, чтобы она не передумала.
- Почему? - спросил Симон.
- Да потому, детка, что меня не устраивает брак Маргариты с Рикардом Иверо; мне ни к чему укрепление королевской власти в Наварре. И коль скоро на то пошло, мне вообще непонятно, зачем она существует, эта Наварра искусственное образование, слепленное из кастильских и галльских земель.
- Следовательно, - отозвался Эрнан, - ты против примирения принцессы с виконтом Иверо?
- Решительно против.
- А раз так, ты должен согласиться, что ей нельзя ничего рассказывать, прежде чем виконт не будет изобличен публично.
После секундных размышлений Филипп утвердительно кивнул:
- Пожалуй, ты прав.
- Значит, ты позволяешь мне действовать по моему усмотрению?
- Э нет, дружище, хватит самодеятельности. С этого момента командовать парадом буду я. Сейчас ты ляжешь в кроватку, пару часиков поспишь (кстати, можешь остаться у меня), а утром сядешь на своего Байярда и, если не будешь мешкать, к полудню доберешься до Памплоны. Я дам тебе верительное письмо - предъявив его, ты будешь немедленно принят королем... Что качаешь головой? Не согласен? Отказываешься повиноваться своему государю?
- Отказываюсь категорически. Ты снова предлагаешь мне стать доносчиком.
- Но какой же это будет донос?!
- Самый обыкновенный донос. И кроме того, - вкрадчиво добавил Эрнан, - уверен ли ты, что король захочет предавать огласке это дело? А не решит ли он замять некоторые его аспекты?
- То есть как?
- Элементарно. Дон Александр весьма благосклонен к виконту Иверо и мечтает женить его на своей дочери. К тому же отец виконта, дон Клавдий, очень могущественный вельможа, дядя императора по жене, и в кастильской Наварре его почитают гораздо больше, чем самого короля...
- Давай покороче, - резко перебил его Филипп. - К чему ты клонишь?
- А не получится ли так, что король, выслушав меня, велит арестовать графа Бискайского и троих его помощников, свалит на них всю вину, а Рикарда Иверо представит героем, втершимся к нему в доверие и расстроившим все его преступные замыслы?
Предварительно он, конечно, шепнет Маргарите: "Либо ты, доченька, выходишь за него замуж, либо я твоему милку буйну головушку отрублю," - и если она любит его, как ты утверждаешь, то, безусловно, согласится... Ну, отвечай! Не исключен ли такой исход дела?
- Гм. В общем, не исключен. Но маловероятен.
- Однако не исключен? - настаивал Эрнан.
- Да, - вздохнул Филипп, уступая. - Этого исключить нельзя. И что же ты предлагаешь?
- Я предлагаю компромисс.
- Какой компромисс?
- Компромисс между нашими двумя вариантами. Я предлагаю во время завтрашней прогулки незаметно изловить виконта и вытянуть из него признание.
- Вытянуть?
- Вот именно. Постращать пытками...
Филипп помотал головой.
- Об этом и речи быть не может. Королевскую кровь надо уважать. Рикард Иверо - внук императора Римского, правнук короля Наварры; даже дон Александр, его государь, не вправе подвергнуть его пыткам без согласия Судебной Палаты Сената.
- А я и не предлагаю подвергать его пыткам - но лишь постращать. Он ведь слабак и сразу расколется, стоит ему показать клещи для вырывания ногтей. Мы запротоколируем его признание в двух экземплярах, один из которых вручим королю, а другой - верховному судье Сената графу де Сан-Себастьян. Тогда виконту никак не избежать суда; и даже если затем король его помилует, замуж за него Маргарита не выйдет.
- Не выйдет, - эхом повторил Филипп.
- Вот я же и говорю...
- Ты не понял меня, Эрнан. Я сказал: не выйдет, ничего у тебя не выйдет. Потому что я не согласен на эту авантюру.
- И мне это не нравится, - поддержал Филиппа Симон.
- А я согласен с Эрнаном, - решительно заявил Гастон.
Филипп озадаченно уставился на него:
- Как?! Ты ухаживаешь за Еленой, которая души в своем брате не чает, и, по идее, должен был бы поддержать мой вариант действий, дающий Рикарду Иверо шанс...
- Однако я поддерживаю Эрнана.
- Ну что ж, воля твоя. Все равно это ничего не меняет - наши голоса разделились поровну, а значит, окончательное решение остается за мной. И я...
Шатофьер предостерегающе поднял руку.
- Э нет, Филипп, не спеши. Симон еще не высказал своего мнения; он лишь заметил, что ему это не нравится. - Эрнан с суровостью судьи поглядел на Бигора. - Но клянусь Марией... Кхм-м!.. Пресвятой девой Марией клянусь, нравится ему это или не нравится, он поддержит мое предложение.
Симон опустил глаза и еле слышно произнес:
- Да, я, конечно, поддерживаю Эрнана... Но мне это не нравится...
- Шантажист! - раздосадовано буркнул Филипп. - Хотелось бы мне знать, на чем ты подловил Симона...
- Ну так что? - торжествующе осведомился Эрнан. - Подчинишься решению СВОИХ ДРУЗЕЙ или прикажешь СВОИМ ПОДДАННЫМ повиноваться тебе?
- Ладно, лиса хитрющая, - обречено сказал Филипп. - На сей раз твоя взяла. Выкладывай свой план.
- Итак, - начал Шатофьер, - в четырех милях от Кастель-Бланко есть небольшое местечко Сангоса... Да, кстати, Филипп, твой Гоше надежный человек?
- Он предан мне как собака. Его бывший хозяин, один из моих кантабрийских вассалов, жестоко издевался над своими крестьянами, и когда я отменил в Кантабрии рабство, Гоше перешел на службу ко мне и по сей день благодарен мне за освобождение от того чудовища. Он готов ради меня пойти в огонь и в воду.
- Прекрасно! А он сообразителен?
- Умнейший из слуг. Если тебе нужен помощник - лучшего не сыщешь.
- Вот и ладушки. Я его беру. А теперь внимание! - и Эрнан вкратце изложил свой план.
Выслушав его, Филипп сокрушенно покачал головой:
- Ты неисправимый авантюрист, дружище!
Шатофьер презрительно оттопырил губы - так как мог (и осмеливался) делать только он один.
- Что, испугался ответственности?
- Но это же противозаконно!
- Правда? А разве ты сам себе не закон?
- К тому же цель оправдывает средства, - веско добавил Гастон.
- А по-моему все в порядке, - нехотя отозвался Симон, подчиняясь повелительному взгляду Шатофьера. - Знаешь, Филипп, мне это начинает нравиться... Ну, не так чтобы слишком уж нравилось, но задумано неплохо. Очень изящно.
- Сдаюсь! - вздохнул Филипп. - Эрнанов план принят единогласно, прения закончены. Вы, друзья, обратился он к Бигору и Альбре, - ступайте к себе и хорошенько отоспитесь - завтра у вас будет нелегкий день. А мы с Эрнаном сейчас же приступим к составлению всех необходимых бумаг.
- И ведите себя завтра как ни в чем не бывало, - предупредил Шатофьер. - Не вздумайте смотреть на виконта большими глазами. Будем надеяться, что он не вспомнит о своем пьяном признании, но если и вспомнит, пусть считает, что я спьяну не придал его словам никакого значения и никому ничего не сказал. Было бы нежелательно в последний момент спугнуть его.
- Мог бы и не предупреждать, - ответствовал Гастон, вместе с Симоном направляясь к выходу. - Мы ведь не похожи на идиотов... Гм... Во всяком случае я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
- Черт! - выругался Филипп.
- То-то и оно. И теперь, на предстоящем допросе этот подделыватель документов расскажет очень много интересного, чего не смог бы рассказать на позапрошлой неделе. Думаю, он подделал парочку писем или что-то вроде того, призванное скомпрометировать некую особу, предположительно барона Гамильтона. Эти письма либо будут подброшены графом Бискайским на видном месте в покоях принцессы в королевском дворце, либо будут в кармане у Рикарда Иверо, когда он пойдет на дело.
- А что если он УЖЕ пошел на дело? - встревожено спросил Гастон.
- Нет, - успокоил его Эрнан. - Сегодня ночью госпожа Маргарита может спать спокойно. Покушение состоится завтра.
- Ты уверен?
- Я убежден.
- И на каком таком основании?
- Ну, во-первых, Рикард Иверо сейчас пьян, как бревно...
- Бревно не пьет вино, - заметил Гастон.
- Зато люди подчас напиваются до такой степени, что превращаются в бесчувственные бревна. А я его напоил именно до такого состояния. Это во-первых.
- А во-вторых?
- Во-вторых, Рикард Иверо сам признался мне, что покушение состоится завтра ночью.
- Да?!
- Вот как!
- И что же он сказал?
Последний вопрос, единственный содержательный, принадлежал Филиппу.
- Когда я увидел, что виконт теряет над собой контроль, - повествовал Эрнан, - я перевел наш с ним разговор на Маргариту. Он сразу же начал плакаться мне в жилетку, твердил, какая она жестокая, бессердечная, извращенная. Потом бухнул что-то о плахе с топором и по секрету сообщил, что завтра ночью произойдет нечто такое, что заставит всех нас содрогнуться от ужаса; после чего он вырубился окончательно.
- Понятно, - сказал Филипп, чуть поостыв. - Но все же...
- Не беспокойся. На всякий случай я поставил Жакомо сторожить покои принцессы. Он спрятался в нише коридора и до самого утра глаз не будет спускать с ее двери. Так что и сегодня она в полной безопасности.
- И на том спасибо, - снова проворчал Гастон. - Успокоил...
- А я вот одного не понимаю, - отозвался Симон. - Причем тут топор, о котором говорил Эрнану виконт? Он что, собирается зарубить принцессу?
Альбре устремил на своего зятя такой взгляд, как будто ожидал, что тот с минуты на минуту должен превратиться в осла.
- И за кого я только выдал мою единственную сестру! - удрученно пробормотал он.
Симон густо покраснел и понурился.
- Любого преступника не покидает мысль о наказании, - снизошел до объяснения Филипп. - Это становится его навязчивой идеей. Поэтому Рикард Иверо и сболтнул о плахе с топором - он прекрасно понимает, какое наказание ждет его в случае изобличения... Гм... - Тут на лице его изобразилось сомнение.
- Что значит твое "гм"? - оживился Эрнан. - Что там у тебя?
Филипп чуть помешкал, потом вздохнул.
- Ладно, расскажу. Только воздержись от едких комментариев, Гастон, предупреждаю тебя наперед... Вчера, как вы уже знаете от Эрнана, я провел ночь с Маргаритой. Однако пригласила она меня вовсе не затем.
- А зачем?
- Чтобы излить мне свою душу...
- Да ну! И как же она это делала? Хорошо? Пальчики, наверное, оближешь после такого излияния души.
- Прекрати, Гастон! - рявкнул Эрнан. - Тебя же по-хорошему просят попридержать свой язык. Еще одно слово, и я надаю тебе по лбу. Продолжай, Филипп.
- Поэтому я не стану пересказывать весь наш разговор, а лишь вкратце сообщу то, что имеет отношение к делу. Итак, первое. Маргарита решила выйти замуж за Тибальда Шампанского...
- Искренне ему сочувствую, - вставил Гастон и тут же получил от Шатофьера обещанный щелчок.
- Однако, - продолжал Филипп, - любит-то она своего кузена Иверо.
- Да что ты говоришь! - это уже не сдержался Эрнан; пораженный услышанным, он не обратил никакого внимания на щелчок, который не замедлил возвратить ему Гастон. - Она его любит?
- Ладно, скажем иначе: он ей очень дорог. Но если вы хотите знать мое личное мнение, то после вчерашнего разговора с Маргаритой я убежден, что она в самом деле любит его и страстно желает помириться с ним. Однако он отвергает любые компромиссы; он твердо настаивает на браке, как непременном условии их примирения.
- Ничего не понимаю, - пожал плечами Симон. - Если она любит виконта Иверо, почему тогда выходит за графа Шампанского?
- Я тоже не понимаю, - признался Филипп. - Поступки женщин зачастую не поддаются никакому логическому объяснению. И посему я не уверен, что Рикарда Иверо ждет казнь или тюрьма.
- А что, по-твоему, брачное ложе? - язвительно осведомился Гастон.
- Это не исключено и даже очень может быть. Рикард Иверо не преступник, он сумасшедший. Он просто помешан на Маргарите, и граф Бискайский решил воспользоваться его безумием, чтобы таскать каштаны из огня чужими руками. Вот он и есть настоящий преступник, безжалостный и хладнокровный.
- И ты думаешь, она простит его? Я, конечно, имею в виду виконта Иверо.
- Такой исход дела вполне вероятен. Маргарита женщина парадоксальных решений; узнав обо всем она может без лишних разговоров вцепиться ему в горло, но может и поцепиться ему на шею, до глубины души растроганная столь пылкой и безумной страстью, готовностью скорее убить ее, чем уступить кому-нибудь другому.
- Ты не шутишь?
- Отнюдь. Насколько я понял, Маргарита панически боится потерять Рикарда Иверо, но никогда не рассматривала эту перспективу всерьез; даже попытку самоубийства она восприняла как обычный шантаж с его стороны. Однако в последние дни ее начали мучить дурные предчувствия - как оказалось, не напрасные. И вчерашний разговор со мной она затеяла в подспудной надежде, что я сумею убедить ее пересмотреть свое решение насчет замужества.
- То есть она хотела, чтобы ты уговорил ее выйти за виконта Иверо?
- Угу. Но я не стал этого делать. Напротив, я приложил все усилия к тому, чтобы она не передумала.
- Почему? - спросил Симон.
- Да потому, детка, что меня не устраивает брак Маргариты с Рикардом Иверо; мне ни к чему укрепление королевской власти в Наварре. И коль скоро на то пошло, мне вообще непонятно, зачем она существует, эта Наварра искусственное образование, слепленное из кастильских и галльских земель.
- Следовательно, - отозвался Эрнан, - ты против примирения принцессы с виконтом Иверо?
- Решительно против.
- А раз так, ты должен согласиться, что ей нельзя ничего рассказывать, прежде чем виконт не будет изобличен публично.
После секундных размышлений Филипп утвердительно кивнул:
- Пожалуй, ты прав.
- Значит, ты позволяешь мне действовать по моему усмотрению?
- Э нет, дружище, хватит самодеятельности. С этого момента командовать парадом буду я. Сейчас ты ляжешь в кроватку, пару часиков поспишь (кстати, можешь остаться у меня), а утром сядешь на своего Байярда и, если не будешь мешкать, к полудню доберешься до Памплоны. Я дам тебе верительное письмо - предъявив его, ты будешь немедленно принят королем... Что качаешь головой? Не согласен? Отказываешься повиноваться своему государю?
- Отказываюсь категорически. Ты снова предлагаешь мне стать доносчиком.
- Но какой же это будет донос?!
- Самый обыкновенный донос. И кроме того, - вкрадчиво добавил Эрнан, - уверен ли ты, что король захочет предавать огласке это дело? А не решит ли он замять некоторые его аспекты?
- То есть как?
- Элементарно. Дон Александр весьма благосклонен к виконту Иверо и мечтает женить его на своей дочери. К тому же отец виконта, дон Клавдий, очень могущественный вельможа, дядя императора по жене, и в кастильской Наварре его почитают гораздо больше, чем самого короля...
- Давай покороче, - резко перебил его Филипп. - К чему ты клонишь?
- А не получится ли так, что король, выслушав меня, велит арестовать графа Бискайского и троих его помощников, свалит на них всю вину, а Рикарда Иверо представит героем, втершимся к нему в доверие и расстроившим все его преступные замыслы?
Предварительно он, конечно, шепнет Маргарите: "Либо ты, доченька, выходишь за него замуж, либо я твоему милку буйну головушку отрублю," - и если она любит его, как ты утверждаешь, то, безусловно, согласится... Ну, отвечай! Не исключен ли такой исход дела?
- Гм. В общем, не исключен. Но маловероятен.
- Однако не исключен? - настаивал Эрнан.
- Да, - вздохнул Филипп, уступая. - Этого исключить нельзя. И что же ты предлагаешь?
- Я предлагаю компромисс.
- Какой компромисс?
- Компромисс между нашими двумя вариантами. Я предлагаю во время завтрашней прогулки незаметно изловить виконта и вытянуть из него признание.
- Вытянуть?
- Вот именно. Постращать пытками...
Филипп помотал головой.
- Об этом и речи быть не может. Королевскую кровь надо уважать. Рикард Иверо - внук императора Римского, правнук короля Наварры; даже дон Александр, его государь, не вправе подвергнуть его пыткам без согласия Судебной Палаты Сената.
- А я и не предлагаю подвергать его пыткам - но лишь постращать. Он ведь слабак и сразу расколется, стоит ему показать клещи для вырывания ногтей. Мы запротоколируем его признание в двух экземплярах, один из которых вручим королю, а другой - верховному судье Сената графу де Сан-Себастьян. Тогда виконту никак не избежать суда; и даже если затем король его помилует, замуж за него Маргарита не выйдет.
- Не выйдет, - эхом повторил Филипп.
- Вот я же и говорю...
- Ты не понял меня, Эрнан. Я сказал: не выйдет, ничего у тебя не выйдет. Потому что я не согласен на эту авантюру.
- И мне это не нравится, - поддержал Филиппа Симон.
- А я согласен с Эрнаном, - решительно заявил Гастон.
Филипп озадаченно уставился на него:
- Как?! Ты ухаживаешь за Еленой, которая души в своем брате не чает, и, по идее, должен был бы поддержать мой вариант действий, дающий Рикарду Иверо шанс...
- Однако я поддерживаю Эрнана.
- Ну что ж, воля твоя. Все равно это ничего не меняет - наши голоса разделились поровну, а значит, окончательное решение остается за мной. И я...
Шатофьер предостерегающе поднял руку.
- Э нет, Филипп, не спеши. Симон еще не высказал своего мнения; он лишь заметил, что ему это не нравится. - Эрнан с суровостью судьи поглядел на Бигора. - Но клянусь Марией... Кхм-м!.. Пресвятой девой Марией клянусь, нравится ему это или не нравится, он поддержит мое предложение.
Симон опустил глаза и еле слышно произнес:
- Да, я, конечно, поддерживаю Эрнана... Но мне это не нравится...
- Шантажист! - раздосадовано буркнул Филипп. - Хотелось бы мне знать, на чем ты подловил Симона...
- Ну так что? - торжествующе осведомился Эрнан. - Подчинишься решению СВОИХ ДРУЗЕЙ или прикажешь СВОИМ ПОДДАННЫМ повиноваться тебе?
- Ладно, лиса хитрющая, - обречено сказал Филипп. - На сей раз твоя взяла. Выкладывай свой план.
- Итак, - начал Шатофьер, - в четырех милях от Кастель-Бланко есть небольшое местечко Сангоса... Да, кстати, Филипп, твой Гоше надежный человек?
- Он предан мне как собака. Его бывший хозяин, один из моих кантабрийских вассалов, жестоко издевался над своими крестьянами, и когда я отменил в Кантабрии рабство, Гоше перешел на службу ко мне и по сей день благодарен мне за освобождение от того чудовища. Он готов ради меня пойти в огонь и в воду.
- Прекрасно! А он сообразителен?
- Умнейший из слуг. Если тебе нужен помощник - лучшего не сыщешь.
- Вот и ладушки. Я его беру. А теперь внимание! - и Эрнан вкратце изложил свой план.
Выслушав его, Филипп сокрушенно покачал головой:
- Ты неисправимый авантюрист, дружище!
Шатофьер презрительно оттопырил губы - так как мог (и осмеливался) делать только он один.
- Что, испугался ответственности?
- Но это же противозаконно!
- Правда? А разве ты сам себе не закон?
- К тому же цель оправдывает средства, - веско добавил Гастон.
- А по-моему все в порядке, - нехотя отозвался Симон, подчиняясь повелительному взгляду Шатофьера. - Знаешь, Филипп, мне это начинает нравиться... Ну, не так чтобы слишком уж нравилось, но задумано неплохо. Очень изящно.
- Сдаюсь! - вздохнул Филипп. - Эрнанов план принят единогласно, прения закончены. Вы, друзья, обратился он к Бигору и Альбре, - ступайте к себе и хорошенько отоспитесь - завтра у вас будет нелегкий день. А мы с Эрнаном сейчас же приступим к составлению всех необходимых бумаг.
- И ведите себя завтра как ни в чем не бывало, - предупредил Шатофьер. - Не вздумайте смотреть на виконта большими глазами. Будем надеяться, что он не вспомнит о своем пьяном признании, но если и вспомнит, пусть считает, что я спьяну не придал его словам никакого значения и никому ничего не сказал. Было бы нежелательно в последний момент спугнуть его.
- Мог бы и не предупреждать, - ответствовал Гастон, вместе с Симоном направляясь к выходу. - Мы ведь не похожи на идиотов... Гм... Во всяком случае я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40