Недостоверен и житийный рассказ о путешествии св. Николая Мирликийского в Святую Землю. Блаженный Симеон Метафраст в Х веке так описывает его паломничество в Палестину: "святой направляется к гробу Господню и к честной Голгофе, где нас ради вкопан спасительный крест. Ночью подходит к святому крестному древу, и сами собой перед ним распахиваются священные врата"[127].
Но уже в XIX веке выдающийся русский иследователь ближневосточных церковных древностей архимандрит Антонин (Капустин) писал: "Кто читал со вниманием житие святителя Николая, положенное в нашей Четьи–Минее, от того не может укрыться одна, встречающаяся в нем, историческая несообразность. Говорится там, что великий угодник Божий, бывши еще пресвитером, отправлялся в Палестину на поклонение св. местам, восходил на Голгофу, и вошел раз в св. церковь (конечно, Воскресения) вратами, которые отверзлись ему самому. Затем, по возвращении домой в Ликию, он возводится на архиепископский престол города Миры, и уже после всего этого делается исповедником веры Христовой при царях Диоклетиане и Максимиане. Но святые места Иерусалима приведены во всеобщую известность при императоре Константине и Церковь Воскресенья освящена только 13 сентября 335 года, т. е. 30 лет спустя после Диоклетианова и Максимианова правления"[128].
Поскольку путешествие святителя в Палестину всегда датировалось примерно 300 г, т.е. временем, когда Крест еще не был найден святой царицей Еленой, а храм Воскресения Господня не был построен, хронология жития архиепископа Николая вступала в явное противоречие с церковной историей.
Ситуация прояснилась после открытия древних текстов житий святителя Николая Пинарского, ставшего архиепископом ликийского города Пинара при императоре Юстиниане I и скончавшегося 10 декабря 564 года. В них подробнейшим образом описываются два его путешествия в Святую Землю. Оказалось, что паломничество св. Николая Пинарского в Палестину было целиком перенесено в жития святителя Николая Мирликийского.
"Смешение житий двух святителей Николаев и привело к указанной исторической несообразности… Дополнение жития святителя Николая Мирликийского эпизодами из жизни Николая Пинарского было предпринято в первой половине X века некоторыми анонимными авторами ("Смешанное житие", "Ликийско–александрийское житие" и др.). Версия блаженного Симеона Метафраста основывается на каноническом житии святителя Николая, составленного в VIII–IX вв. архимандритом Михаилом, в которое добавлены фрагменты из жития Николая Пинарского (историк А. Ю. Виноградов обнаружил пример такого соединения до Метафраста в Cod. Mosq. GIM gr. 378, XI в., лл. 36–54). Высокие литературные достоинства Метафрастова жития святого Николая сделали его версию самой популярной и авторитетной, тем самым на тысячелетие невольно "узаконив" ошибочное смешение житий двух Николаев"[129].
Как показали исследования архимандрита Антонина (Капустина), проведенные им в 1869–1873 гг., и именаблюдениямителей – Феофан (Епифаний) и Нонна, а также дяди Николая, – заимствованы из жития святителя Николая Пинарского.
Древнейшие тексты жития святителя Николая Пинарского, восходят к VI веку. Первый из них обнаружен в Ватиканской библиотеке еще в XVII в. кардиналом Фалькони. Деяния и чудеса Николая Пинарского оказались другими, нежели в житии Николая Мирликийского. Однако в жизнеописании Николая Пинарского сообщалось о его родителях с именами Епифаний и Нонна, дяде, епископе Пинарском Николае, построившем Сионский монастырь. Оттуда родом оказался и эпизод о трехчасовом стоянии младенца Николая в крещальной купели[130].
Указанные совпадения привели Фалькони к неправильным выводам. Кардинал решил, что был только один святитель – Николай Мирликийский в VI в. при импера торе Юстиниане. Только спустя двести лет архимандрит Антонин (Капустин) установил истинность существования двух Николаев, святителей ликийских. Он писал: "Можно дивиться, каким образом два лица, оба знаменитые, слились в представлении народном, а затем и в памяти церковной, в один досточтимый и свято–ублажаемый образ, но отрицать факта нельзя… Итак два было святителя Николая ликийских"[131].
И в случае с почитанием св. Валентина может быть, что память более известного подвижника вобрала в себя память о других соименных ему святых.
Почитание святых ведь бывает разным – оно бывает вселенским, а бывает местным. Мы же не знаем всех святых, которые почитаются в том или другом монастыре Грузии…
Кроме того, если и в самом деле именно папа Геласий назначил память св. Валентина на 14 февраля, то это его деяние пришлось на пору разрыва в отношениях Римской Церкви и Церкви Константинопольской (с 484 по 519 годы). Это были годы так называемой "акакианской схизмы". Правда в этом расколе была на стороне Рима, что в конце концов признал и Константинополь[132]. Так что решения, принимаемые в ту пору в Риме, просто не доходили до христианского Востока. Но от этого они не переставали быть решениями православными.
В последние десятилетия в богослужебный календарь Русской Православной Церкви перешло немало памятей святых, которые жили в западном мире в первом христианском тысячелетии. Еще недавно ничего не знали наши календари о св. Турвоне Лангонийском – а сейчас его имя там стоит.
Вот книги, рассказывающие нам о православных святых Запада: Прот. Александр Шабанов . Святой Патрик, епископ и просветитель Ирландии (Тверь, 2000); Прот. Александр Шабанов . Святой Брендан Мореплаватель (Тверь, 2001); Прот. Александр Шабанов . «Голубь Церкви». Святой Коламба Айонский, просветитель Шотландии.Тверь, 2004; Марк Омельницкий . Жития трех английских святых (Освальда, Эдмунда, Свизина) (М., 1997); Марк Омельницкий . Образ святого в англо–саксонской литературной и агиографической традиции. На материале «Жития святого Гутлака» (М., 1997); Владимир Мосс . Крушение Православия в Англии (Тверь, 1999).
Наконец, на интернет–сайте телеканала ТВС[133] можно увидеть фотографию Патриарха Алексия II, целующего ковчег с мощами св. Валентина.
Вот официальная информация:
"В ходе встречи, прошедшей 15 января 2003 года в рабочей резиденции Патриарха в Чистом переулке, состоялась передача в дар Русской Православной Церкви частицы мощей святителя Валентина Интерамского. В церемонии приняли участие епископ Терни монсиньор Винченцо Палья, генеральный викарий епархии монсиньор Антонио Маньеро, вице–мэр города Терни Эрос Брега, президент провинции Терни Бруно Семпрони, другие члены итальянской делегации. Идею передачи Русской Православной Церкви частицы мощей небесного покровителя города Терни святителя Валентина, мученически скончавшегося в III веке, высказал епископ Винченцо Палья после завершения состоявшейся в июле 2001 года встречи Предстоятеля Русской Православной Церкви с руководством католической миротворческой благотворительной организации "Община святого Эгидия", духовником которой является монсиньор В. Палья. Монсиньор Винченцо Палья назвал символичным тот факт, что передача частицы мощей святителя Валентина происходит в день празднования памяти преподобного Серафима Саровского, 100–летнюю годовщину канонизации которого Русская Православная Церковь будет праздновать в этом году. Поблагодарив епископа Винченцо Палью за этот дар, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II сообщил, что ковчег с частицей мощей святителя Валентина будет пребывать в Храме Христа Спасителя, где каждый верующий сможет помолиться перед этой святыней древней неразделенной христианской Церкви. "XX век стал веком тяжких испытаний для Русской Православной Церкви, – сказал Святейший Патриарх. – Мы с упованием обращаем свои молитвы к мученикам первых веков христианства, которые свидетельствовали языческому миру о Спасителе, оставаясь верными Ему "даже до смерти". История Церкви продолжается. Уже в наше время к сонму угодников Божиих присоединились многие тысячи новомучеников и исповедников российских. Как и столетия назад, кровь мучеников полагает и утверждает Церковь Христову”"[134]. «Патриарх Алексий, принимая дар, отметил, что “с большим волнением принимает частицу мощей священномученика Валентина – святого Неразделенной Церкви”»[135]. «Я воспринимаю этот акт передачи частицы мощей священномученика Валентина как акт духовный, акт, который поможет россиянам, православным верующим в России молиться, не только вспоминая память священномученика Валентина, но молиться перед частицей его святых мощей»[136].
Память одного и того же святого может совершаться в разные дни в разных частях Церкви. Так что вполне может быть, что того самого св. Валентина, которого в Италии празднуют 14 февраля, у нас сугубо чтут через полгода – 12 августа. Может быть и так, что память одного и того же святого совершается несколько раз в году (вспомним летнего и зимнего Николу). Наконец, Церковь вправе просто переносить память святого с одного дня на другой[137].
Может ли Православная Церковь принимать праздник, рожденный не в ней? И на этот вопрос наша история уже дала положительный ответ.
В нецерковной истории советской России родился День Победы – 9 Мая. Но определением Архиерейского Собора Русской Церкви в 1994 году установлено совершать в День Победы особое ежегодное поминовение усопших воинов и всех страдальчески погибших в годы войны.
И уже совершенно поразительно то, что в Русской Православной Церкви празднуется "вешний Никола" – праздник, который знаком только итальянским католикам, но которого нет у православных греков[138].
Праздник установлен в честь "переноса мощей св. Николая из города Миры Ликийские в город Бари".
То, что для жителей Бари это был праздник – несомненно. Но праздновали ли это событие жители родного города св. Николая – Мир Ликийских? Добровольно ли они расстались со своей святыней? И куда мощи были перенесены не в смысле географическом, а в смысле конфессиональном?
Миры – это город на территории нынешней Турции. Бари – город итальянский. Православен ли был в те годы этот град?
Житийные тексты предпочитали не видеть этой проблемы: "И был убо в дни сия презвитер благоверен христолюбив же и праведен в граде Баре немецкыя области. Сему святый Никола яви ся глаголя: иди рци людям сим и всему собору церковному яко да шедше возмут мя от мирскаго града… И в третие лето пренесения его от Мир, послаша к римьскому папе Герману яко да будет с епископы своими и со всем крылосом церковным"[139]. Украинские антилатинские полемисты XVII века проблему уже видели, но разрешали ее просто: «Ижъ Никола святый зезволил перенесену быти телу своему на заход не до костела Латино–Римского вызнавцов, але до вызнавцов веры церкве всходной. Калабрия на тот час вся в послушенстве як цесара восходного, так патриархи Константинополского была»[140].
Затем и другие православные историки справедливо обращали внимание на то, что в Южной Италии тогда, в конце XI века, было еще по меньшей мере не меньше греков, чем латинян и отсюда делали вывод, что даже будучи перенесенными в Италию, мощи св. Николая остались у православных[141].
Увы, сопоставление дат не позволяет принять эту успокоительную схему. В Бари мощи пребывают 9 мая 1087 году. Разрыв отношений между Римом и Константинополем произошел ранее – в 1054 году. В 1070 году норманны (союзники папы и враги греко–русского войска) захватывают Бари, и сразу же епископ Бари Андрей (чье управление епархией приходится на 1062–1078 годы) переходит от константинопольского патриарха под римского папу. Преемника Андрея по барийской кафедре – Урсона (1078–1089) – рукополагал уже непосредственно папа Григорий VII[142].
Богослужение на юге Италии еще долго сохранялось привычно–греческим, но в смысле канонической зависимости и догматического единомыслия этот регион, как видим, был связан с Римом уже за 17 лет до переноса туда мощей св. Николая…
Праздник переноса мощей впервые римский папа Урбан назначает на 1090 год. Это папское решение имело место 1 октября 1089 года (папа был в Бари по приглашению норманских герцогов для рукоположения нового барийского епископа – Илии – и для освящения новопостроенного храма св. Николая[143]). На Руси же этот праздник появляется в 1092 году[144].
Итак, праздник несомненно учрежден католической церковью и по поводу, радостному именно для нее.
Добровольно ли расстались православные со своей святыней? По воспоминаниям участников переноса, сохранившимся в итальянских летописях, православные монахи отказались отдать мощи св. Николая и отказались принять за них выкуп. Тогда они просто были связаны; на 4 монахов напали 47 барийцев[145]. Когда горожане узнали о краже, они с оружием в руках бросились в погоню за захватчиками[146]. К их горю, корабли барийцев успели отплыть (интересно, что православная житийная версия старается об этом насилии забыть: монахи, мол, сами провожали мощи до барского корабля[147])…
Средневековая история знает немало случаев вооруженного захвата святынь[148].
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67