– Я тверда, – сказала Дел, – жестока и холоднокровна, но у моей песни есть конец. У моего клинка есть имя.
– Сколько у тебя осталось времени? – спросил я. – Если вока признает тебя виновной и приговорит к смерти, твоя задача останется невыполненной. Твоя песня никогда не закончится. Ты нарушишь клятвы.
– Нет, – сказала она, – не нарушу. Я заключила пакт с богами.
Я хотел засмеяться, но сдержался. Дел воспринимала все слишком серьезно. Я показал на меч.
– Протри клинок и поехали.
32
Я проснулся потому что замерз и потому что кто-то плевал мне на лицо. Не очень приятное начало дня. Я выругался, вытянул себя из-под тяжелых одеял и понял, что на меня плевало само небо: сверху падали мокрые, холодные комки. Не дождь, с дождем я знаком. Что-то похожее на липкий лед.
– Дел!
Она проснулась и сонно всмотрелась в меня.
– Ты напустил холод.
Возразить было нечего. Я снова лег, натянув одеяло на голову, но заснуть не смог.
– Дел… что это?
– Снег, – она рывком подтянулась поближе, светлые волосы застряли в моей щетине. – Почему… А ты думал, что это? – я не ответил, а Дел, приподнявшись на локте, посмотрела на меня повнимательнее и расхохоталась.
– Не смешно, – пробормотал я. – Откуда мне было знать?
Дел прижалась ко мне всем телом. Я чувствовал, как она вздрагивает от смеха, слышал хихиканье, которое она тщетно пыталась подавить.
Я повернулся на бок, глядя на Дел из-под одеял. Холод пробирался в складки и ничем не защищенная кожа быстро краснела. Я потянулся и откинул с ее лица волосы. Я любил, когда она смеялась. Даже за мой счет.
Я скинул одеяло с ее головы. Снег сыпался на волосы, прилипал к ресницам и превращался на коже в прозрачные капельки. Я коснулся пальцами ее щеки.
– Когда ты в последний раз смеялась, баска? По-настоящему смеялась, от души?
Улыбка медленно исчезла, слезы от смеха высохли. Я так удивил ее вопросом, что она никак не могла найти подходящий ответ. Она смотрела на меня смущенно и растерянно.
– Я не знаю, – пробормотала она.
Капля скатилась по ее щеке, оставляя серебристый след.
– Неделю назад ты стояла перед своим мечом и говорила, что ты тверда, жестока и холоднокровна и снова клялась отомстить за свою семью. Не буду отрицать, иногда ты действительно такая. Но ты можешь быть и другой, страстной и веселой женщиной.
Она пожала плечами.
– Может раз ты меня такой видел.
Я хмыкнул.
– Могу поклясться, что не один раз. Я ведь делю с тобой постель, ты еще об этом помнишь?
Дел вздохнула. Мы с ней не из тех пар, что сыпят нежными словами. Мы живем иначе, замкнуто, и не позволяем себе никаких излишеств. Но я был бы лжецом, если бы сказал, что ничего не чувствую и не желаю. Дел, думаю, тоже.
Это был мягкий и спокойный рассвет. Рядом тихо журчал ручей, падал снег. Было холодно, но мы не замерзали, нас согревали общие мысли и переживания и мы не обращали внимания на погоду. Потом Дел опустила облепленные снегом ресницы и отвернулась, чтобы скрыть от меня свои чувства.
– Не надо, – попросила она.
– Дел, я не хотел причинить тебе боль. Я только хотел сказать, что если ты будешь зажимать себя сильнее, закручивать крепче, что-то может сломаться.
– Мне нужно выполнить…
– Но не рискуя при этом уничтожить себя.
– Аджани уже сделал это много лет назад.
Я мысленно выругался, а для Дел покачал головой.
– И поэтому ты превратила настоящую Делилу во что-то противоестественное ей.
– Противоестественное, – задумчиво повторила Дел и покачала головой.
– Я не знаю, что для меня противоестественно. Я не знаю, отличаюсь ли я от той Делилы, которой могла бы стать, – Дел поправила одеяло и добавила: – Как и ты.
Я подобрал перевязь и меч и встал, чтобы приветствовать рассвет. Он спешил на встречу со мной – нежный, мягкий, застенчивый, как женская ласка. Хлопья падали с неба и устраивались отдыхать на моей одежде, там они слипались и таяли. Весь мир расплывался от мягкого, падающего снега. Я слышал только собственное дыхание и видел облачка пара у рта.
– Я убийца, – сказал я. – Если убрать все красивые слова, остается реальность. Люди нанимают меня, чтобы я убивал, и я проливаю кровь.
Она повернулась, чтобы взглянуть на меня. Лицо ее стало совсем белым от потрясения.
– Так бывает не всегда, – продолжил я. – Иногда работа не связана с убийством, но я известен тем, что умею убивать, и люди мне верят. Мое присутствие пугает их и даже те, кто не хотел платить, увидев меня охотно развязывают кошельки… и выполняют все мои требования, когда меня нанимают, чтобы выяснить с ними отношения. Я не встаю ни на чью сторону… или делаю это очень редко. Чаще всего я просто отрабатываю деньги. Мне платят за танец, – я вытащил меч из ножен. – Я как проститутка, действую не по принципам, а продаю себя за деньги. Но думаю, что я счастливее тебя.
Дел откинула одеяло и села. Снежинки лежали на голове и плечах, тонули в волосах.
– Зачем ты говоришь мне это? Чего ты добиваешься?
– Ничего особенного. Я хочу объяснить, что ради мести ты выбрала для себя отвратительную жизнь.
У Дел приоткрылся рот от изумления.
– Может ты еще скажешь, что я должна прекратить охоту на Аджани? После того, что он сделал?
– Этого я не говорил, правильно? – я отвернулся от нее, нашел сломанную ветку и начал рисовать круг. Через несколько минут снег засыплет часть линии, но это не имело значения. Мы знали где круг, знали сердцами, если не видели глазами.
– Я хотел сказать, что Делила могла бы жить вместе с танцором меча, известным как Дел.
Спутанные, влажные волосы прикрывали часть ее лица, а Дел, глубоко задумавшись, тупо смотрела на меня.
Я выпрямился и отбросил ветку.
– Я в своей жизни ненавидел так, как никто, как не ненавидела может быть даже ты, потому что жизни тогда у меня не было. Мне всегда нечего – и некого – было терять, кроме самого себя. Но я не сомневаюсь, что если бы я лишился родни так же, как и ты, а заодно и невинности, я бы тоже обозлился. И я бы тоже захотел отомстить. Но делая это, я не стал бы уничтожать себя.
Дел резко взглянула на меня. Она слабо нахмурилась, обдумывая мои слова, потом встала и стряхнула снег.
– Женщине нужно быть сильнее, – сказала она, – даже на Севере, даже в Стаал-Уста. Грубее. Тверже. Лучше… если она вообще может быть достойной. И чем-то приходится жертвовать…
Я не позволил ей закончить.
– А эти жертвы необходимость или женщины сами предлагают их, чтобы этим продемонстрировать свою преданность?
Дел застыла.
– Я не знаю, – растерянно сказала она. – Сейчас я не могу вспомнить.
Она была так погружена в ненависть и месть, что забыла себя, и это меня злило. Я прошествовал назад по снегу, чтобы лучше видеть ее лицо.
– Будь собой, – посоветовал я, – просто собой, кем бы ты ни была… это все, что я хочу от тебя. И если для этого необходимо пройти две страны в поисках мужчины, который убил твоих близких, пусть будет так, мне он тоже не очень нравится. Если для этого необходимо идти через дождь, снег и баньши-бурю, я пойду. Не с радостью, но пойду. Для такой жертвы между нами было достаточно, даже если ты будешь это отрицать. Но если ради мести ты хочешь превратить себя в пародию на Делилу, потому что иначе, по твоему мнению, нельзя, я скажу, что месть этого не стоит. Ты заслуживаешь лучшей судьбы.
– Я боюсь, – тихо сказала она.
– Я знаю, баска. Я все время это знал. Но это не значит, что ты плохой человек, – я улыбнулся, протянул руку за ее левое плечо и вытащил яватму Дел. – Входи в круг, баска. Давай покажем, на что мы способны.
Идея была хорошей, но на практике все оказалось не таким привлекательным. Я не привык к снегу и едва танцевал. Дел легко брала верх, но это сослужило ей хорошую службу. Она думала о танце, а не о себе, и не могла по обыкновению погрузиться в мрачные размышления.
– Нет-нет, – выпалила Дел, когда один из ее неуловимых ударов всей силой запястий прорвался через мою беспорядочную защиту. – Если ты так будешь танцевать в Стаал-Уста, впечатление ты ни на кого не произведешь.
Я хмыкнул, снова отступая.
– А зачем мне производить на кого-то впечатление? Мы едем туда ради тебя, не забыла? Я-то не при чем.
Она мрачно поджала губы.
– Ты – Песчаный Тигр, один из величайших танцоров Юга. Если ты думаешь, что придешь в Стаал-Уста и тебе не предложат потанцевать, у тебя песчаная болезнь.
Не величайший, а всего лишь один из величайших… Она меня давно изучила и умела провоцировать. Я отбил ее клинок и послал в промежуток рубящий удар, который отсек бы ей руку, если бы я его не сдержал.
– Лучше, – неохотно признала она, отпрыгивая в сторону.
Лучше, шлудше. Я самый лучший.
– И насколько затянется этот суд? Я хочу сказать, мы ведь закончим еще до весны, правильно? Нам не придется зимовать здесь?
Дел двигалась осторожно, пытаясь разобраться в моих намерениях. Снег еще падал, но ее он не беспокоил. А я подумал, что мог бы прекрасно обойтись без него – не люблю, когда ноги вымазаны грязью.
– Может быть, – тихо сказала Дел себе под нос.
– Может быть? Может быть? Ты хочешь сказать, что это может растянуться на месяцы? – я полностью открыл защиту, провоцируя ее на атаку. – Что конкретно тебе придется сделать?
– Не знаю, Тигр. Не останавливайся, тебе нужно научиться двигаться. Танец в снегу, в грязи, в слякоти для тебя может быть труднее.
– Я не собираюсь танцевать! – отрезал я. – Я сопровождаю тебя, и все. Конечно если кто-то пригласит меня поучаствовать в небольшом дружеском пари, связанном с танцем, я соглашусь, но это мое личное дело. Я не собачка для выступлений.
– Да, но ты мой поручитель.
Я смутно помнил, что соглашался на что-то подобное.
– Я пообещал выступить в твою поддержку на суде.
– А если судом будет танец? – Дел тоже перестала танцевать. Мы смотрели друг на друга через круг, наполняя воздух паром от нашего дыхания.
– У нас на Севере многие проблемы решаются поединком. Это честно и справедливо.
– Подожди минутку. Ты хочешь сказать, что тащишь меня с Юга чтобы я дрался вместо тебя? – я не скрывал удивления. – Аиды, Дел, у тебя песчаная болезнь. Все то время что я знаю тебя, ты забиваешь мне уши нытьем, что ты танцор меча не хуже любого мужчины – даже меня. А теперь ты заявляешь, что я должен танцевать вместо тебя? – я покачал головой. – Что это за сделка?
Дел мрачно кивнула.
– Странная, да? Но может быть другой сделки не будет. Кто знает, что придумает вока?
– Ты, – отрезал я. – Я видел, как изменился твой взгляд… у тебя появилась хорошая идея.
– Нет, – мягко возразила она. – Так вот, насчет твоей работы ног…
– В аиды эти ноги, баска… Я хочу знать, что меня ждет!
Дел кинула на меня яростный взгляд через круг.
– Я не знаю! – крикнула она и, помолчав, добавила поспокойнее. – Но ты подтвердил, что пойдешь со мной, значит мы выясним это вместе.
Я сказал что-то грубое на языке Пустыни, точно зная, что Дел меня понять не могла. На самом деле я не хотел обругать ее, просто была острая потребность сказать что-то. Закончив выражаться, я снова хмуро посмотрел на нее.
– Иногда, – начал я, – иногда…
Дел ждала продолжения.
– Иногда, – снова пробормотал я, выходя из круга.
– Куда ты, Тигр?
– Умыться, – ответил я. – Может ледяная вода приведет меня в чувство и я пойму, что все это сон.
Я спустился вниз, к журчащему ручью, убирая по дороге меч в ножны, и склонился над снежной коркой у края воды. Я уже готов был опустить лицо в воду, но что-то удержало меня. Что-то подсказывало мне, что будет ужасно, кошмарно холодно даже для того, чтобы остудить ярость. Задумавшись, я застыл и ощутил знакомое тревожное покалывание в костях.
– Магия, – выпалил я, не веря сам себе, и повернул голову, чтобы предупредить Дел.
К несчастью, магия появилась со спины. Из воды. Она потянулась и потащила меня вниз.
Ручей был глубиной фута в два, а шириной в три, но он внезапно показался мне разлившейся рекой, засасывающей меня в бездну.
Я просто застыл, сразу вымокнув до нитки. Меня переполняли гнев и испуг: что, в аиды, схватило меня? Как я мог с ним справиться?
Я булькнул имя Дел, понимая, что она не могла его услышать, но всплеск должен был привлечь ее внимание. Я отбивался ногами как осел, пытаясь поднять голову над водой, чтобы глотнуть воздуха.
И тут я увидел руки. На какой-то момент я подумал, что они принадлежали Дел и должны спасти меня, но потом понял, что руки обнимали меня спереди, а не сзади и тянули вглубь.
Это сон, подумал я. Ручей не такой глубокий.
Руки тащили меня вниз.
Аиды, ну не так же… Я человек пустыни.
Вода вдруг стала теплой, невероятно теплой, и такими же теплыми были пальцы, вцепившиеся мне в волосы. Пальцы второй руки легли мне на подбородок, запутавшись в отросшей бороде, и повернули мое лицо к ней.
К ней?
Аиды, я подхватил песчаную болезнь. Или нет?
На меня смотрела женщина… женщина с седыми волосами и серыми глазами. Совсем молодая, но вся седая и мертвенно бледная, только губы были ярко-алыми.
Аиды, у меня точно песчаная болезнь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53